***
Пушистый холодный декабрь принес и радость, и печаль. В самый снежный день месяца Лили объявила, что беременна. Поттеры были на седьмом небе от счастья. Но когда волна эйфории схлынула, пришло осознание положения, в котором они оказались. И будущие родители стали смотреть вперед по-другому – с тревогой и опаской. Все омрачила война. Время тянулось, как кленовый сироп. Лили коротала дни в Поттер-мэноре. Джеймс пропадал в Аврорате, иногда уезжал на задания Ордена Феникса. Но несмотря на то что они стали видеться реже, Лорд Поттер не мог не заметить изменений, происходящих с его женой. Его Лилия увядала. Живот округлился, но сама девушка похудела и осунулась. Он видел ее беспокойство и страх, которые убивали их обоих, и не раз пытался вызвать волшебницу на разговор, но она каждый раз уходила от ответа. Последней каплей стала серая майская ночь, когда Леди Поттер проснулась в слезах. Больше держаться не было сил. И бывшая Эванс повела мужа к изящному сосуду из искристого хрусталя – Омуту Памяти. – Лили, я не могу забрать у тебя воспоминания, это может навредить ребенку, – обеспокоенно проговорил Джеймс. – Может, еще и палочку отберешь? – слабо улыбнувшись, хмыкнула девушка. – Надо бы, – мужчина мягко поцеловал свое рыжеволосое чудо в висок и с облегчением подумал, что, раз она шутит, то все не так страшно. – Мы все выдержим. – Сириус! Он покажет, мы были там вместе, – вдруг воскликнула Леди Поттер. – Мне начинать ревновать? – маг вопросительно поднял бровь. Ответом стал горячий поцелуй, так необходимый после долгой холодной зимы. Там, где чернели тяжелые грозди облаков, разлилось живое многоцветное сияние. Молодое солнце, рубиновое и сочное, как спелый гранат, преобразило небо, превратив его в радугу рыжих и малиновых оттенков, будто легендарный Философский Камень невзрачный свинец – в золото. Как только занялась заря, серебристый олень помчался в Блэк-хаус.***
Лорд Поттер отстранился от резной хрустальной чаши с воспоминаниями, кружившимися в причудливом светящемся вихре. Все это время его любимая носила мертвый груз переживаний на своих хрупких (Но только не для Пожирателей Смерти. Она всегда сражалась яростно и самозабвенно) плечах. Он был нужен ей. Он обещал быть ей поддержкой и опорой, а вместо этого погнался за эфемерным «общим благом». Подавив неуместный приступ жгучей вины и придя к внутреннему равновесию, мужчина взял женщину за руку и заговорил. – Моя милая Лили, моя бедная девочка… – Джеймс заключил ее лицо в ладони. – Послушай меня. Ты забеременела в декабре, значит, родишь если не в начале сентября, то точно не раньше начала августа. И даже если родится девочка, мы сможем защитить ее. Мы все выдержим. Вместе. Изумруды глаз Лили нашли теплые карие глаза мужа. Сколько любви и силы было в его взгляде. И она поверила. Ему. В него. В завтра. Потому что хотела. Потому что могла. – Мы не знаем пол, малыш закрывается магией, – тихо и с надеждой произнесла юная ведьма. – Мерлин, ваш сын начал колдовать еще в утробе матери! Сохатик станет выдающимся волшебником! – Сириус Блэк в предвкушении потирал руки, собираясь воспитать достойную смену «Мародерам». – Волшебником? Не волшебницей? – немного растерянно спросила Лили. – Великая Мать-Магия обычно дарует первенцем наследника, так что с большей вероятностью у нас будет мальчик, – пояснил Джеймс.***
Пожиратели Смерти с остервенением уничтожали все, что имело отношение к маглорожденными. Небо плакало вместе с познавшими смерть, почернев от боли и горя. Темная метка каждую ночь душила сияние луны и редких звезд. Было страшно. На войне иначе быть не могло. Темный Лорд и Джеймс Карлус Поттер сходились трижды. И каждый раз удача оказывалась на стороне Лорда Поттера – он выходил из битв живым. Последний раз его тело было превращено в кровавое месиво, волшебника с трудом вытащили с того света. С воцарением террора колдомедицина вынужденно шагнула вперед, но шрамы от Лезвий Мораны залечить так и не удалось. Маг потерял глаз, правую половину его лица украсил длинный багровый порез. Тем не менее, он дал Волан-де-Морту достойный отпор, лишив того левой кисти. Лили была на восьмом месяце. Две недели она провела в неведении относительно состояния мужа. Отчаянная надежда сжигала изнутри, превращая каждый день в ад. Лорд Поттер вернулся камином. Увидев его, рыжая волшебница почувствовала... – Джеймс, у меня отошли воды! Зови Сметвика! Скорее же! Дальше мужчина действовал механически. Даже странно, что у него получился патронус. Сияющий серебром олень снова ринулся в путь. На этот раз – в больницу Святого Мунго. Что происходило дальше, будущий отец помнил смутно… Лимонно-желтая мантия целителя. Крики жены. Стальная хватка Сириуса, увлекающего его в коридор… Все закончилось через восемь часов. И детский плач разрезал внезапную тишину, вязкую и тягучую, словно незатвердевший янтарь. 31 июля 1980 года, в день, когда умирает седьмой месяц, в подлунный мир пришла Саранна Гарриета Поттер.***
Новоиспеченные родители были бесконечно счастливы и безмерно несчастны одновременно. – Джеймс, наша девочка – дитя Пророчества, – убито сказала молодая мать, гладя заснувшую малышку по головке. – Они не должны узнать о Ранни! Брюнет задумчиво посмотрел в окно. Природа на глазах теряла краски. Свет умирал, уступая место тьме. – И не узнают. Потому что для всего мира сегодня родился Гарри Джеймс Поттер, – мужчина повернулся к колдомедику, который в этот момент плел золотистые нити укрепляющих чар. – Целитель Сметвик, вы знаете нашу историю. Я прошу вас дать Непреложный Обет. Плачу любую сумму. – Заплатив мне за это, вы оскорбите меня, – Гиппократ криво улыбнулся. – Я всегда придерживался принципа «не навреди». Я дам вам Обет, Лорд Поттер. – Клянешься ли ты, Гиппократ Асклепий Сметвик, Жизнью и Магией ни словом, ни делом, ни помыслом не выдать всего, что увидел, услышал, узнал о Саранне Гарриете Поттер. – Клянусь. Да будет Магия мне свидетелем. Глава Рода Поттер по очереди принял клятву у целителя, жены и друга. Затем поклялся сам. И багряное пламя скрепило их обещания. Теперь никакая легилименция не страшна. Мать-Магия все скроет. Но ни Лили, ни Джеймс даже не подозревали, что, спасая Саранну от одного Пророчества, вверяют ее другому.***
31 октября, 1980 год. Чета Поттеров готовилась праздновать Самайн. Девушка потрошила кролика. Тонкие пальцы погружались в еще теплую алую плоть. Терпкий металлический аромат щекотал нос. Огонь волос ведьмы эффектно смотрелся с ее темно-лиловой мантией, расшитой золотыми и серебряными узорами рун. Объемные рукава мешали, но волшебница не обращала внимания, этого требовал предстоящий ритуал. – Сегодня мы проведем обряд, который должен скрыть личность Ранни, и все волшебники и сквибы будут видеть в ней мальчика... – произнесла Леди Поттер. – Но создадим иллюзию так, чтобы тот, кто будет ее воспитывать, мог узнать ее настоящую. И если… что-то пойдет не так, если нас не станет, Сириус позаботится о ней. – А если с ним что-то случится? – она не могла не спросить. Джеймс, до этого с интересом наблюдавший за действиями супруги, помрачнел. Лили нашла болезненную брешь в доспехах его уверенности и, заметив это, поспешила сменить тему. – Как долго продержится колдовство? – До первого магического совершеннолетия в одиннадцать. У нас с тобой десять лет на то, чтобы уничтожить Сама-Знаешь-Кого, – Лорд Поттер нервно усмехнулся. – И не с такими справлялись, – она вернула смешок.***
Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда... рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца... и Темный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца... Альбус Дамблдор, Лидер и Глава Ордена Феникса, последнего оплота Света, рассказал Лили и Джеймсу о втором Пророчестве и смертельной опасности для их «сына». Поттеры залегли на дно, перестав покидать свое поместье. В изматывающем бездействии прошел месяц. Затем Поттер-мэнор был обнаружен и взят штурмом, а после разрушен до основания – сожжен вышедшим из-под контроля Адским Пламенем. Семья успела спастись в последний момент. Они снова скрылись. Небольшой, но уютный коттедж в Годриковой Лощине спрятали под чарами Фиделиуса. Заклятье Доверия замкнули на неприметном тихоне Питере как на наименее вероятном кандидате в защитники. Иногда Джеймс переставал понимать себя, задаваясь вопросом, почему сделал Хранителем Тайны именно Петтигрю. Но такие приступы сомнений проходили странно быстро.***
31 октября, 1981 год. Наступил второй Самайн, который молодые родители встречали вместе с их маленьким чудом. В то же время они готовились к новому ритуалу. То была темная магия из Родового арсенала Поттеров. И на этот раз жертвенного кролика было недостаточно. Лили и Джеймс собирались отдать по двенадцать лет жизни. И в случае преждевременной смерти их жизненные силы и магия должны были перейти к дочери, сделав ту почти не уязвимой. Но, к сожалению, временно. До первого магического совершеннолетия. Все совершалось в детской. Ведьма пела катрены. Души старших Поттеров пели вместе с ней. Разгоряченные сердца бились в унисон. Чувствовалось, как бурлила и клокотала вода, потрескивал и смеялся огонь, буйствовал и ревел ветер, звенела и серебрилась листва. Волшебница источала чистую мелодию, в которой слились воедино четыре первозданных стихии. Лорд Поттер под чудесное пение своей Леди чертил изумрудную пентаграмму, окропляя ее особым зельем, настоянном на их крови. На каждом из пяти концов засиявшей золотом звезды зажглись свечи – ультрамариновая синяя, огненно-пунцовая, снежно-голубая, лесная нефритовая и теневая антрацитовая. К концу подготовки Джеймс и Лили, обремененные свинцовым бессилием и слабостью, с трудом держались на ногах. Волшебники выпили по флакону укрепляющего зелья. По телу пробежала теплая волна, подарившая спокойствие и уверенность. Ведьма поместила дочь, окутанную молочно-белой тканью, в центр пентаграммы. И Глава Рода начал ритуал. Встав у основания узора, он преклонил колени. – О Великая Мать, essentia omnia! Услышь своих детей! Кто-то невидимый мягко коснулся его непослушных черных волос. Мать-Магия услышала его. – Я, Джеймс Карлус Поттер, именем Огня и Земли дарую своей дочери по крови и магии, Саранне Гарриете Поттер, силу свою, магию свою, дюжину зим жизни своей. Essentia omnia! Да будет так! В полутьме блеснула магическая сталь лезвия, сверкнули гранаты с янтарем на рукояти атама. Джеймс полоснул по запястью, щедро выпустив бордовую горячую жидкость. Солнечно-золотой свет пентаграммы окрасился в кроваво-красный. Девочка, лежащая в центре, засмеялась. Лорд Поттер едва сумел подняться. Лили помогла мужу добраться до кресла и влила в него новую дозу укрепляющего. Джеймс блаженно прикрыл глаза, опустившись на мягкие бежевые подушки. Внизу раздался шум. Кто-то настойчиво пытался войти. – Это Сириус, он собирался заскочить, – устало пояснил маг. – Я впущу его, пусть посмотрит, он же крестный Ранни. – Поторопись, родной, – прошептала бывшая Эванс, запечатлев на израненной части лица Джеймса невесомый поцелуй. И сморгнула слезу. Почему-то возникло щемящее чувство, что он будет последним.***
– Питер! Какими судьбами? А кто вы, позвольте узнать? – Лорд Поттер, обуреваемый неясным беспокойством, обратился к спутнику своего друга. От неизвестного веяло опасностью и чем-то, что вселяло страх. Ужас сдавливал леденеющую грудную клетку, заставляя сердце биться в горле. Даже октябрьский ветер не мог прогнать повисший в воздухе запах гнили. Капюшон черной мантии скрывал лицо незнакомца, но не блеск его рубиновых глаз с узкими зрачками. – Я тот, кто пришел за своим. Отдай мне сына, Лорд Джеймс Карлус Поттер, и я пощажу тебя, – шипяще раздалось из темноты. И Джеймс понял, что стояло у его порога. Человекоподобное существо, в которое превратился когда-то подающий большие надежды сильный молодой маг. Рефлексы сработали еще до того, как пришло осознание. Гибкая палочка сама оказалась в руке и родила едкий зеленый луч смертоносного проклятия. Поттер рванул в сторону, краем глаза увидев, как каменный голем у входа схватил Петтигрю, обездвижив его. Их выдали. Добровольно и с потрохами. Крыса в рядах Ордена Феникса найдена. Только рассказать об этом уже не удастся. Мертвые не говорят. – Лили, закончи ритуал! Я задержу его! – дикий крик оцарапал пересохшее горло. А дальше была резня. Не отступать. Трещали щиты. Успеть. Сплетались чары. Задержать. Свистели лезвия секо и сектумсепры. Разбить. Лучи заклинаний жгли глаза, оплавляя кончики нервов. Уничтожить. Все смешалось и закружилось в безумном калейдоскопе боя. Мужчина успел заметить, что Темный Лорд смог воссоздать утраченную конечность из особого магического проводника – сплава, в узких кругах известного как «живой аргерит» и применяемого для создания големов. Краем сознания волшебник восхитился идеей и исполнением. Все же Поттеры были потомственными артефакторами. Но помимо этого дара у него еще был аркан боевой магии, за что он был сейчас как никогда благодарен Великой Матери. Джеймса сразило заклятье, брошенное сзади. Он попал в ад, ощущая, как дробятся кости и перемалываются внутренности. Взор обволокла багровая пелена. Но через пару мгновений боль ослабла. Поттер был уверен, что тело разорвано в клочья и не без удивления обнаружил, что лишь завис в воздухе.***
С уходом отца Саранна заплакала. Будто знала, что происходит. Лили лихорадило. Ей никогда не было так страшно. Но не за себя – за Ранни и Джеймса. Она встала на колени напротив темной свечи. – Великая Мать, essentia omnia! Я, Лили Розалия Поттер, именем Воды и Воздуха дарую своей дочери по крови и магии, Саранне Гарриете Поттер, силу свою, магию свою, дюжину зим жизни своей. Essentia omnia! Да будет так! После чего, как и Джеймс, пролила свою кровь. – Прости, малышка, – глотая слезы, прошептала женщина, вырезая острым атамом руну на лбу девочки. Ее рука не дрогнула. Пентаграмма загорелась ярким кармином и через мгновение погасла. Ритуал был завершен. Лили метнулась к столу, запечатала и зачаровала письма, которые предназначались Ранни. Но никакие слова не смогут рассказать девочке о любви матери и отца. – Мой цветочек, мама и папа любят тебя. Сильно-сильно, – она поцеловала успокоившуюся дочь в макушку. – Ты узнаешь всю правду… А пока я дам бой. Леди Поттер преобразилась. В ее голосе лязгнул металл. Глаза метали молнии. Воздух искрил от взбунтовавшейся магии. Последние слова произнесла не мать. Воин. Яростный и беспощадный. Который любой ценой сбережет все, что ей дорого.***
– Ты сражался храбро, Джеймс Поттер. Ты силен. Каждая пролитая капля волшебной крови – утрата и расточительство. Мы могли бы стать союзниками. Отдай мне мальчишку, и получишь власть, силу, могущество… Я даже прощу тебе то, что ты взял в жены грязнокровку. Джеймс харкнул кровью. И засмеялся, безумным взглядом изучая Волан-де-Морта, кожа которого была покрыта белесой чешуей. Каждый вздох нес маленькую мучительную смерть. Но от этого становилось еще веселее. – Ты его не получишь, тварь, – волшебник нашел в себе силы ответить. – Он твой, Хвост. – Благодарю, повелитель, – Петтигрю низко поклонился. Есть ошибки, цена которых непомерно высока. Теперь Джеймс Поттер знает это наверняка. Он поднял затуманенные болью глаза, чтобы посмотреть на ничтожество, которое считал другом. – Ну что же ты медлишь, Питер? Прикончи меня! Или толщины твоей кишки хватает только на то, чтобы атаковать со спины и лизать задницу змееподобного ублюдка?! Кровь текла из носа, сочилась из уголков губ. Он снова рассмеялся. – Молчать! – процедил Хвост. – Ты ничего обо мне не знаешь. Заносчивый маменькин сынок, вокруг которого все бегали, поджав лапки. Ты хоть знаешь, каково это, жить в чужой тени? – Нет, не знаю, – хмыкнул Джеймс, чем вызвал бешенство у бывшего Хранителя Тайны. Тот не стал себя сдерживать, вложив всю свою ненависть и зависть во Второе Непростительное. – Круцио! Все повторилось несколько раз. И слова «Авада Кедавра» стали чудесной музыкой для поверженного Лорда Поттера.***
Леди Поттер не питала иллюзий, точно зная, что ей не дожить до утра. Но потрепать зазнавшуюся суку, что пытается своими мерзкими паукообразными конечностями дотянуться до ее ребенка, она сможет. И будет стремиться к этому до последнего вздоха. Она боролась. Но лучи непростительных не знают жалости. Авада унесла еще одну жизнь. Стоило Темному Лорду приблизиться к детской кроватке, девочка закричала нечеловеческим голосом. Воздух рябил и светился от силы, надежным коконом опутавшей будущую Избранницу. И огненная стихия вырвалась на волю. Освободившийся огонь был горячее Адского Пламени. От дома остались обожженные руины. Лорда Волан-де-Морта не стало. И о нем забыли. До поры до времени.***
На рассвете нового дня в новом мире достопочтенное семейство Дурсль обнаружило на пороге дитя со шрамом в виде молнии.