***
31 июля, 1991 год. В ее волосах пылал огонь, в его – жила ночь. Объятые золотистым сиянием, мужчина и женщина улыбались и протягивали руки, находясь по другую сторону мутного стекла бесконечности. Близкие, но такие недостижимые. Мелодичный голос шептал: «Мой цветочек, мама и папа любят тебя. Сильно-сильно! Ты узнаешь всю правду…» Огонь. Жар. Смерть. Конец, который стал началом… Ранни казалось, что она на физическом уровне ощущала все это. «Какую правду, мама? Зачем вы напились и сели за руль? Почему оставили меня одну в этом чертовом мире?» Кулаки сжались. По щекам скользнуло несколько капель, чистых, как алмаз, и горячих, как Адское Пламя. Слезы впитались в выцветшую рубашку в разводах цвета пасмурного неба на заре, что горела сейчас за окном. Родители Саранны погибли в автокатастрофе, когда ей был год. Сама девочка отделалась лишь шрамом. Так ей говорила дражайшая тетушка, попутно смешивая Джеймса и Лили с грязью. При этом во взгляде ненавистных и ненавидящих серо-зеленых глаз Петунии Дурсль маячило что-то шальное и непонятное. И юная Поттер так и не смогла до конца поверить в то, что светлая и теплая, как солнце, женщина из ее видений была распутницей и алкоголичкой, а улыбчивый, но величавый отец – повесой и пьяницей. – Мам, пап, я скучаю… – прошептала в пустоту девочка. Зябко поежившись, обняла себя за плечи. И только рассветная мгла была тому свидетелем, но ответить Ранни она была не в силах. Саранна бездумно уставилась на свои руки. С уходом темноты на коже стали заметны мириады белых следов тонких порезов. Мисс Поттер не любила розы, своенравные и капризные, под стать хозяйке – любимейшей тетушке. Всегда насыщенно вишнево-алые, как кровь Ранни, навсегда оставшаяся на их шипах. Стоило девочке оказаться рядом, злосчастные цветы оживали, нарочно стараясь оцарапать и уколоть как можно больнее, отчего работа в саду была сродни первому кругу ада. Но однажды проклятые розы заплатили сполна. Правда, сама Саранна тоже. Ей было восемь. В тот день от нее отвернулась единственная и последняя подруга – сломалась под натиском жестоких насмешек Дадли и его дружков. Милейшая тетушка Петуния лишила завтрака из-за грязной посуды, на мытье которой у девочки в конце прошлого дня банально не хватило сил. Наорал обычно игнорирующий ее существование добрейший дядюшка Вернон, окрестив «ничтожной нахлебницей» и «неблагодарной дрянью». А после обрадовал известием о приезде не менее доброй и отзывчивой тетушки Мардж со всеми любимым Злыднем. И Ранни, глотая яростные бессильные слезы, отправилась стричь кусты, чтобы не остаться еще и без скудного обеда. Настал один из тех моментов, когда девочка жалела, что выжила в аварии. Лучше бы она ушла вместе с теми, кому было до нее хоть какое-то дело. Не надо горевать о мертвецах – плакать следует о живых. Но от понимания этой истины легче не становилось. Саранна ощутила, как внутри подняло голову что-то темное и уродливое. Она с корнем вырвала чудом проникший в идеальный сад солнечный одуванчик. Он был единственным среди высокомерных рубиновых роз. Одиноким, как сама Поттер. Только, в отличие от него, ее никто не спасет, не вытащит из кошмара. Последней каплей стали пинок и брошенное кузеном колючее «неудачница». И Саранна сорвалась. Она закричала раненым зверем. Из глаз брызнула ядовитая влага. Волна неизвестной силы обожгла грудную клетку и, вырвавшись, сбила младшего Дурсля с ног. А кусты роз загорелись. Огонь лизал молящие о спасении нежные бутоны, темно-зеленые листья сворачивались, словно сухой пергамент. Поттер смотрела, как медно-золотые всполохи дарили черноту всему, к чему прикасались, видела, как утекает жизнь. И это было невообразимо прекрасно. Она не слышала крики Петунии. Не замечала истерику Дадли. Не ощущала тяжелые пощечины Вернона. Не обращала внимания на теплую бордовую жидкость, собравшуюся в уголке губ. Не чувствовала солоноватый вкус металла. На душе было легко-легко. Даже весело. Демон, кормившийся ее болью, наконец, разорвал оковы и показал свою силу. Она Завораживала. Манила. Звала… И только вой пожарных сирен смог вернуть Саранну в реальность, больно резанув по помутневшему сознанию. – ...Все в порядке, девочка просто не отошла от шока. Ох, Ранни, родная моя, я же просила не баловаться со спичками, – миссис Дурсль мягко обняла опешившую Поттер за плечи. – Вернон, дорогой, проводи наше солнышко в дом! Тетя была до омерзения приторна. Настолько, что хотелось блевать. Но Саранне было нечем. Она же не завтракала. И потому все, что ей оставалось, – молча последовать за дядей, понимая, что на улицу она может уже никогда больше не выйти. Дальше была темнота, тягучая, живая. Она стремилась подчинить Ранни, проникнуть в маленькое, но уже многое перенесшее сердечко. На двое суток ее мир сузился до пределов тесного чулана под лестницей. И не было ни еды, ни воды, ни туалета. Только пыль, пауки и шуршащее нечто – возможно, сама тьма. Истощенная мисс Поттер опустилась на пол, где бушевали ледяные волны сквозняков, и притянула колени к корпусу, окольцевав их руками, уверенная, что эта каморка для швабр станет ее могилой. Она рыдала, захлебываясь чернотой и отчаянием, в очередной раз проклиная никогда не существовавшую справедливость. Жить-то хотелось. Вопреки всему. На зло всем. После этого за каждую «ненормальность» – будь то обожженный Злыдень, внезапное появление на крыше, упавшее дерево, взорвавшаяся кружка Вернона, позеленевшие волосы Дадли – Поттер отправлялась в свой персональный карцер, перед тем узнав, насколько может быть тяжела рука дядюшки. Она привыкла. И в таком режиме жила до своего одиннадцатилетия.***
Не все зеркала бывают честны, не все показывают реальность. Но нормальное зеркало в абсолютно нормальном доме благороднейшего семейства Дурсль к таковым не относилось. До тошноты чистая серебристая гладь без прикрас отражала маленькую девочку. У нее были мягкие черты лица и чуть вьющиеся иссиня-черные волосы. Но ее лицо с двух сторон обрамляли две седые, будто припорошенные первым снегом, пряди. Однажды дражайшая тетушка неудачно постригла ее, рваные локоны легли в уродливом каре, отчего Ранни проплакала полночи. Но к утру волосы снова отросли до лопаток. И привычный высокий хвост снова увенчал умную голову. Челка скрывала все еще казавшийся свежим шрам в виде молнии. Травяная зелень лучистых глаз плавно переходила в янтарный ореол вокруг бездонных черных зрачков. В ее глазах цвел вечный летний лес. Саранна была болезненно худа. Джинсы, купленные на вырост, безбожно сползали. На девочке была надета простая черная кофточка с белыми полосками. Назвать ее красивой можно было с натяжкой, но милой – вполне. Когда она не носила очки. Петуния, несмотря на все уговоры, выбрала самую дешевую оправу, черную, с круглыми стеклами – одну из самых неприглядных. Но, надо признать, тот день прошел для девочки не зря. Ее очень редко брали в большой город. Прямо напротив оптики находился ювелирный магазин. Как сочные вешние луга усыпаны цветами, как дно бесконечных вольных океанов цветет кораллами, так и изумительный винный бархат был усеян золотом и серебром, что оплетали бесценные дары земли. Редкое солнце играючи плескалось в каждом кристалле, превращая витрину в радугу непередаваемой красоты. И Ранни поняла, что влюбилась. Но не столько в драгоценные металлы и камни, сколько в возможность и «волшебство» процесса создания подобных шедевров. Саранна твердо решила, что именно эта «магия» станет ее смыслом жизни. Но прежде чем покорять горизонты ювелирного дела, необходимо как можно скорее стать независимой от любимых родственников. Такие недетские далеко идущие планы занимали юную Поттер. Девочка печально улыбнулась зеркальной себе и своим мыслям, прошептав: «С днем рождения, Ранни».***
Для Саранны в году было два поистине волшебных дня, когда она была предоставлена только сама себе. 31 июля и 31 октября. Она могла спокойно читать или даже просто валяться в кровати, не покидая своей бедной комнатушки и не боясь, что хрупкую ткань редкой и оттого еще более уютной тишины разорвет крик, за которым обязательно последует что-то совсем не приятное. В эти дни дядя Вернон и Дадли куда-то исчезали утром и возвращались лишь поздним вечером. Петуния же наполняла граненый стакан многолетним виски, и сочетание огненной жидкости и сосуда казалось Ранни чудесным. Не только потому что это предвещало беззаботный день, но и потому что шафран… нет, янтарь, в окаймлении резного хрусталя, усеянный солнечными переливами, смотрелся потрясающе. После поглощения напитка миссис Дурсль просто молча сидела, устремив пустой взгляд сквозь пространство и время. В свой одиннадцатый день рождения Саранна привычно расслабилась и уже открыла на нужной странице библиотечную книгу про минералы, как вдруг… – Поттер! – запальчиво донеслось с кухни. Следующие же слова прозвучали бесцветно. – Принеси почту! От неожиданности Ранни чуть не выронила энциклопедию. Лесные глаза широко распахнулись, но удивление быстро сменилось разочарованием. Долгожданный день – коту под хвост. Девочка тяжело вздохнула и спустилась вниз. Она машинально просмотрела корреспонденцию. Счета, какое-то уведомление для дядюшки, открытка от Мардж, оповещение… письмо… Ей. Саранне Гарриете Поттер. Настоящий желтоватый пергамент с дурманящим ароматом книг. Малахитовая печать с гербом, на котором были изображены лев, ворон, барсук и змея, а в середине – большая буква «X»… Сказать, что Ранни была в замешательстве – не сказать ничего. Никто и никогда не писал ей писем. Сердце пропустило удар. Радостное возбуждение теплой волной пронеслось по телу, породив робкую надежду на то, что она, наконец, вырвется из гнилого болота своей жизни. От кого бы ни было письмо, тетушке о нем знать не следует. И девочка поместила конверт под коврик. Она вернется за ним позже. Остальные бумаги легли на стол перед Петунией. – Оно уже пришло, да? – затравленно произнесла блондинка. – О чем вы, тетя? – Поттер решила идти до конца, тихо злясь на себя, что не умеет скрывать эмоции. – Неубедительно, девчонка. Письмо. Из проклятущей школы. Достань и прочти, – миссис Дурсль говорила отрывисто, каждое слово причиняло боль, царапая ее самолюбие. Странности набирали обороты. Растерянно пожав плечами, Ранни подчинилась.Мисс С. Г. Поттер, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом 4.
Школа Чародейства И Волшебства «Хогвартс». Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов).
Дорогая мисс Поттер! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля. Искренне Ваша, Минерва Макгонагалл, заместитель директора. – Уяснила? – острое лицо с бледными губами скривилось в уродливой усмешке. Серо-зеленые глаза, затуманенные хмелем, испытующе смотрели на изменившуюся в лице Ранни. Девочка медленно подняла взор на Петунию. Лесные глаза искрились болью и яростью. – О да... Да. Мне все ясно, – Поттер начала спокойно. Но с каждым словом в комнате становилось на градус горячее. И она не выдержала. Ее рвало словами, жгучими и горькими, словно перезрелый миндаль. – Вы просто решили поиздеваться надо мной! Сколько еще боли вы хотите причинить мне?! Я… я же не в чем не виновата! Это несправедливо! За что, тетя? За что?! Саранна не замечала, как ногти впиваются в темное дерево столешницы и царапают его, как белеют костяшки на немеющих пальцах. Она дрожала. Лампочки на хрустальной люстре брызнули осколками, и кухню окутал вечерний полумрак. – Чудовище, – выдохнула Дурсль, прежде чем сорваться окончательно. – Такие, как ты, как твои мамаша с папашей, не должны существовать! Это противоестественно, ненормально! Вы – зараза, которую нужно искоренить, мир болен! Из-за вас! И не было никакой аварии, твоих родителей убил подобный вам! И знаешь, что? Они заслужили это. Вы все заслуживаете! А я нормальная! И я жива! Я счастлива, слышишь?! СЧАСТЛИВА! Петуния кричала. Так громко и надрывно, что становилось понятно: убедить она пытается не Саранну – саму себя. Девочка больше не могла находиться в одном помещении с обезумевшей женщиной. В груди разгоралось пламя силы. Еще немного, и Ранни может не сдержаться. Случится непоправимое… И Поттер сбежала. Оказавшись в комнате, она завернулась в одеяло, надеясь как можно скорее забыться, спрятаться от своей боли. Она не знала, сколько пробыла в состоянии зимующей бабочки к моменту, когда дверь упреждающе скрипнула. – Когда мы обнаружили тебя у порога, я нашла зачарованные письма, которые написала твоя мать. Она завещала передать их тебе на одиннадцатилетие, – Петуния, мрачная и увядшая, брезгливо поджала губы и бросила в сторону Саранны два распечатанных конверта. – Подавись. Дрожащими руками юная Поттер подняла хрупкую бумагу, свое бесценное сокровище. Ее мама, мамочка, солнечная женщина из печальных снов, когда-то держала этот пергамент в своих нежных теплых руках… «Мамочка, папочка, мне без вас плохо…» Мир потерял контуры, напряженную тишину нарушил всхлип, еще один... Ранни снова плакала. Горячо и самозабвенно. Спустя пятнадцать минут девочка успокоилась и начала читать. Дорогая Пет! Если ты читаешь это письмо, то, значит, меня уже нет среди живых. И мое дитя отдали на воспитание именно тебе. В последние годы у нас сложились не самые теплые отношения, но я прошу тебя вспомнить, что так было не всегда, и не отыгрываться на ни в чем не повинном ребенке. Дети не должны отвечать за грехи родителей. Возможно, ты найдешь и другое письмо, в котором будет говориться о мальчике, Гарри Джеймсе Поттере, или тебе скажут о нем, вручая дитя. Но знай, 31 июля 1980 года у меня родилась девочка, Саранна Гарриета Поттер. У нас с Джеймсом были основания скрывать пол ребенка. И я прошу тебя передать моей дочери это и второе письма в ее одиннадцатый день рождения. Твоя все еще сестра, Лили Поттер. Все снова помутнело и расплылось. Саранне пришлось отложить письма, чтобы не прожечь драгоценную бумагу горячими каплями. Но она довольно быстро взяла себя в руки. И глаза снова побежали по изящным бордовым буквам. Моя милая Ранни, моя Лесная Лилия! Если ты читаешь это письмо, то, значит, мы с папой уже мертвы. Но знай, что мы любили тебя больше жизни. К твоим одиннадцати ты должна была заметить, что с тобой происходят странные, невероятные вещи, особенно, когда ты испытываешь сильные эмоции. Причина состоит в том, что ты – волшебница, потенциально очень сильная ведьма. Но ты должна понять, что магический мир – не сказка, и жизнь в нем – постоянная борьба, смертельная и беспощадная. Одиннадцать лет назад мы с папой обманули весь мир, проведя ритуал, который скрыл твою личность, и все волшебники стали видеть в тебе мальчика, Гарри Джеймса Поттера. В одиннадцать ты достигла первого магического совершеннолетия, и чары развеялись. С самого рождения ты зачислена в школу Чародейства и Волшебства «Хогвартс», готовься и будь начеку. Используй артефакты определения зелий в пище, не смотри в глаза тем, кто владеет ментальной магией, учись оклюменции. Узнав Магическую Британию, прежде всего пройди проверку крови в банке «Гринготтс» на Косой Аллее, поверенный рода Поттер поможет тебе. Возьми из детского сейфа мантию-невидимку – родовой артефакт, на который не действуют никакие чары. Она досталась нам от самих Певереллов – братьев, по легенде, покоривших Смерть. Не просто так говорят: мой дом – моя крепость. Восстанови Поттер-мэнор, в основном сейфе достаточно средств. Родовое поместье даст защиту и новые силы. Кто владеет информацией – тот владеет миром. Изучи этикет, обычаи, ритуалы, традиции, законы магического мира. Будь вежлива и обходительна, заведи преданных друзей, но не путай их с союзниками. Развивай родовые дары и прими наследие предков. Ты должна стать сильной, чтобы выжить. Доверять можешь только двоим: своему крестному, Сириусу Ориону Блэку III, и целителю из больницы Святого Мунго, Гиппократу Асклепию Сметвику. Заклинаем тебя, берегись… На этом запись обрывалась. Когда Саранна отошла от шока, она вспомнила, как иногда к ней подходили люди в странных мешковатых одеждах, пожимали руку, рассыпаясь в благодарностях и почему-то называя ее мистером Поттером, и тут же исчезали без следа. Волшебники. Теперь все ясно. Но за что ее благодарили? И кого ей надо опасаться? – Тетя, вы точно отдали мне все листы? – девочка не могла не спросить. – Магией клянусь, как сказала бы моя сестрица, – едко ответила Петуния, собирая осколки. От дальнейших тирад юную Поттер спас громкий настойчивый стук в дверь. Сделав глубокий вдох, Ранни поспешила в коридор, всей душой надеясь отвлечься от беспросветности сегодняшнего дня. Это был поистине худший день рождения.