Мне всё равно, что ты призрак

            *3 месяцев спустя, июнь*       На улице беспощадно палило солнце и парило так, словно должен пролиться дождь. Гуляющие люди и парочки мудро поступили, после обеда решив отправиться куда-то в более прохладные места, потому что даже любящие тепло люди не могут похвалиться большой выдержкой и здоровьем, чтобы ласковое солнышко не стукнуло их. Тепло ты можешь и любишь, но это не значит, что твой организм ликует, когда он оказывается на жаре. Квартиры в большинстве стояли с закрытыми окнами, чтобы духота не просочилась в квартиру. Да и в большинстве работали кондиционеры.       В конце города был старенький район, с которого, видимо, начиналась первая разработка Сеула в конце семидесятых годов, но строительство плавно перетекало дальше, вглубь города, образовав центр далеко отсюда. Тем самым сделали этот район окраиной города. Но люди не жаловались, улицы были хоть и старенькие по сравнению в современными домами, но про район не забывали, обустраивая всем необходимым, насаживали парки, строили большие супермаркеты, устанавливали памятники и другие места отдыха, а еще… Одной из особенностей этого места, что отличало от всех других районов на окраинах, было то, что совсем неподалеку с жилыми домами и детскими площадками было кладбище. Старое такое кладбище, детское. Многих детей приезжали и хоронили здесь. Вот кладбище, а вон рукой подать — площадка местных ребят с качелями и горками. Ну и ну.       Донхек сидел на диванчике в прихожей и тыкал пальчиком пульт в поисках какого-нибудь интересного мультфильма или канала про природу, которые он любил. Десятилетний мальчик все время поглядывал на висящие часы. Время показывало ровно шесть вечера. Значит скоро его мама сдаст смену в пекарне неподалеку и придет домой. Отец придет аж утром, он работает тоже посменно охранником государственного учреждения, но целые сутки, приходит утром в восемь.       Когда Донхек был меньше, с ним сидела дома бабушка по маминой линии, чтобы он чего не натворил, пока родители были на работе, но потом она умерла от инсульта и мальчику пришлось справляться одному. В принципе, ничего сложного, пришел днем со школы, нарыл в холодильнике покушать, что мама оставляет специально, сделал уроки (мама приучила делать уроки сразу, чтобы потом ночью не сидеть и не тупиться под свет лампы в учебники, портя себе зрение и здоровый сон, как и мамины нервы тоже), а там уже и мама скоро приходит. Ну, а если сегодня не папина смена, и он дома, то дела обстоят чуточку угрюмее у парнишки: папа довольно строгий, всегда заставит что-то делать, лишь бы малой не сидел без работы.       Щелчок замка и Донхек слышит шорох в коридоре. Парень подрывается и мчится к маме, чтобы обнять и помочь ей с сумками. На самом деле он в душе надеется, что мама принесла чего-то вкусненького, чтобы потом побежать на улицу к Джено, его другу со двора, его ровеснику, и вместе заточить лакомство, но он старался не подавать виду на свою тягу к сладкому. Хотя, скорее всего, мама знала. Школьник подбежал к маме, обнимая ее поперек талии крепко-крепко, подмечая, какая она уставшая. Понятное дело, весь день простоять за лентой на хлебопекарне в дикой жаре, исходящей от больших печей, которые не прекращали свою работу даже ночью. Мальчик отпрянул от нее, подхватив сумку и повесил на крючок в коридоре. И тут он заметил, что помимо этого мама пришла с пустыми руками. Донхек обижено поджал губки, но больше, наверное, в шуточной форме, проходя хвостиком за мамой на кухню. Мальчик залез с ногами на высокий табурет, смотря на маму, как та моет руки и достает сразу продукты для ужина.       Донхек всегда вправду удивлялся маминой стойкости и силе, что после такой убийственно-тяжелой работы его мамочка приходила и начинала готовить вкусный ужин на семью. Да как она вообще соображает еще и не забывает, зачем открыла холодильник, или посолить например блюдо?! Хотя, подмечает Донхек, она правда еле стоит на ногах, да еще и не в лучшем настроении. Как бы не отхватить сегодня люлей за что-нибудь? А Донхек умеет, его маленькую задницу всегда тянет на ремень от отца или часовую лекцию на повышенных тонах от мамы.       — Донхек, что нового в школе? — спрашивает мама, не отрываясь от нарезки моркови. «Как чувствует», — мысленно говорит мальчик, нервно заерзав на стуле, и опустил взгляд в пол.       — Ну, пауза затянулась. Что-то случилось? — женщина кинула взгляд на едва состоявшегося подростка, показывая всем видом, что она ждет ответа.       — Та мам, все хорошо, сегодня писал тест по корейскому языку, он был уух сложный такой, но я всего в пару вопросах был не уверен, думаю, написал хорошо, потом сегодня пришла наконец-то Чон Соми, её семья и она летали в Чехию, она как всегда стала болтать о своем путешествии, а потом Минхо принес свою рогатку, а учительница ее забрала, а еще. — рассказывал Донхек, пытаясь увильнуть от все равно должно быть состоявшегося разговора, но он оттягивал его как можно дольше, жить-то хочется, он совсем еще молодой.       — Стоп. Замолчи, мне звонила твоя учительница, — строго прервала его мама и повернулась лицом к нему.       — А правду говорил отец, вы, женщины, все уже знаете, но продолжаете спрашивать, — ответил школьник и потупил взгляд в пол.       — Как ты разговариваешь со мной? Почему ты опять подрался с тем Даниэлем и разбил ему нос? Это уже третий раз и только с одним одноклассником! Почему ты продолжаешь распускать руки? Вспомнил отца, так вот придет он завтра с работ и пускай поговорит с тобой, тебя вроде попускает сразу после беседы, как шелковый становишься, хоть к ране приложи. Я устала от этого всего, Донхек, я на работе целый день тяжело работаю для того, чтобы мне позвонила учительница и рассказывала, что ты опять что-то ужасное натворил? — мама Донхека как завелась, то уже было не остановить, но все же пытался.       — но... — пытался вклиниться в монолог матери парень, но все тщетно, он знает.       — Ты уже не маленький мальчик, тебе десять лет, у тебя начинает появляться сила, ты можешь что угодно сделать с твоим ровесником, ты хоть думал о последствиях? Я снова накажу тебя, ты просто маленький чертенок, почему ты такой разбойник? Казалось, учится хорошо, изучает иностранные языки, но нет же, кулаки чешутся разбить кому-то нос. Зачем ты к нему полез в столовой драться? — женщина перешла на высокие ноты, ругая сына по всем параметрам.       — Так дай мне сказать, мама! Этот гад издевался с О Хаён и плюнул ей в суп, говоря, что она бедная, хотел посмотреть, будет ли она есть суп или останется голодной. И смеялся с своими дружками! Вот поэтому, — почти плача кричит мальчик, быстро шмыгнув, не давая матери встрять в его рассказ, как она часто это делает, перебивая его, — поэтому я перекинул тот суп на одного из его друзей, а его оттащил и дал в нос. Разве я не прав, мама, разве это не ты говорила защищать девочек и людей слабее остальных? — Донхек больше не выдержал и быстро побежал в коридор, кое-как шмыгнув ногами в летние тапочки и выбежал на улицу, громко хлопнув дверью. Он бежал по ступенькам и молился, дабы мать не выбежала и не дала люлей за дверь. Благо, он ничего такого не заметил.       Ли выбежал на улицу, еще светило солнце, жара немного спала, но людей было ни души. Даже Джено, живущий в соседнем доме, почему-то еще не вышел, хотя они почти каждый вечер гуляют. Донхек завернул за дом и уже просто размеренным шагом направился на качели на площадку, ту самую, которая стоит возле детского кладбища в их районе.       Дети давно привыкли уже к этому, хотя оно и раньше их не пугало, потому что они полностью не осознавали этого. Просто каменные плиты с памятником стоят по ту сторону невысокого заборчика, да и все. Донхек залез на качелю, свесил ноги и сложил руки на груди, утыкаясь в землю. Его ноги болтались, не доставая до земли каких-то пять-семь сантиметром, но он и не стремился достать ногами пол — так ведь лучше раскачиваться, логично. Но и раскачиваться он тоже не хотел. Не сейчас. Сейчас он просто хотел покричать, была бы возможность, он бы и еще раз начистил лицо противного Чонина, уже даже без причины. Просто он портит ему жизнь. Где же тот Джено, когда он так нужен? Донхек бы его хотя бы пожаловался на жить противную да маму. Мало того, что без сладостей пришла, так еще и подняла свой ор без причины. Разве Донхек заслужил? Это вон Чонин заслужил, а Ли хороший, он наилучшие отметки получает в школе, самый умный в классе. Не, ну там еще девочка одна есть, она ему ровня, но все равно, ладно.еще один мальчик тоже довольно умный, он его в английском умнее, даже сам Донхек признаёт.       И вот в таких агрессивных мыслях Донхек провел около десяти минут. Мальчик начал потихоньку качаться взад-вперед, когда злость его немного отступила. Дети такие и есть, подуется немного, да и попустит, а на утро так вообще даже не вспомнит.       Мальчик глубоко вздохнул, до сих пор сидя с опущенной головой, разглядывая каких-то жучков в траве возле качели. А затем он поднял голову, чтобы запрокинуть ее и насладиться красивым небом с красными оттенками заходящего солнца, которое почти скрылось за домами, как тут он увидел мальчика, сидящего на лавочке, поджавшего ноги по себя, прямо напротив него в каких-то пару метров от самого Донхека. Самого паренька Ли никогда не видел здесь, он окинул незнакомца взглядом, отмечая, что, возможно, он не кореец, глазки у него довольно уже. Но мальчик красивый, а еще…худой до невозможного. Такие дети бывают? Как он живой еще?        — Хэй… — решил поздороваться Донхек первым, сконцентрировав внимание на парне напротив, возможно, его лет. — а.я тебя не видел никогда раньше, как тебя зовут?        — Нихао…- тихо прошептал мальчик, быстро опомнился и чуть громче ответил на корейском, поприветствовал для приличия. Бабушка учила всегда здороваться с незнакомцами. — Привет, Ренджун зовут.        — Ренджун? — повторил Донхек, немного улыбнувшись, чтобы его новый знакомый не чувствовал себя неловко рядом с ним. — Меня Донхек. Ли Донхек. А как ты так тихо и незаметно подошел, я тебя даже не услышал?  — Никак...я тут и раньше сидел, с самого начала.