Повелитель Огня

Все мы – жители Вулкана и жители Моря, травы, звери, птицы – созданы Великим. Но слишком много работы у него, ибо сотворить каждый листик настолько тонкое и кропотливое занятие, что устал он и позвал себе в помощь других Богов. Иллиодор согревает наши земли; Луп правит зверьми; Парамон скрывает опасный мир; Марий охраняет народ, что живет у Холодного Моря; Хао, спящий бог Вулкана, защищает нас от холодных ветров. Так было всегда, так и есть и так будет.

Силва провел по этим строчкам из книги народа Вулкана сухими пальцами и вздохнул. - Мне кажется, пора править эти строки, уж слишком они неправильны, - задумчиво проговорил он. - О чем ты? – спросил его скрипучий голос. - О последних словах, Голдва. «Так было всегда, так есть и так будет». Ведь это вранье, и его мы раз за разом оставляем нашим потомкам. Старик медленно подошел к лежащему на каменном алтаре фолианту. Книга настолько стара, что страницы ее пожелтели, многие буквы давно выцвели и были снова дорисованы дрожащей рукой жрецов, края обветшали, кожа обложки потерлась. Здесь была собрана вся история, все традиции народа Вулкана, издавна живущего на этой земле у подножья великой горы. За ней – пустынные поля вереска и ковыля, темный лес Парона, а дальше бескрайнее ледяное море и земли его народа. Говорят, северные ветра выстудили их сердца, и они совершенно не боятся холода. - Ты придираешься к словам, молодой жрец, - проговорил Голдва, закрывая книгу. – Все мы знаем, что Хао просыпается раз в пятьсот лет, это знание переходит нашим предкам, но до сих пор нашему народу удавалось усыпить бога и спасти эти земли. - Просто у меня плохое предчувствие, - негромко сказал Силва, опуская голову. Голдва не ответил. Он снова прошел к своему месту, где сидел до этого. Великий жрец сел на набитые песком шкуры и закурил длинную трубку. По темной палатке разнесся вишневый дым, опутывая старика. Казалось, Голдва спит, но иногда он подносит трубку к тонким губам, и в витиеватых серых струйках можно разглядеть призрачные силуэты. Силва все еще стоял у алтаря, наблюдая за причудливым танцем дыма. Ему казалось, что скоро так же задымится Вулкан, прежде чем излиться огнем на всю деревню. Спустя долгие минуты в палатку вошел очень высокий мужчина. Он с трудом передвигался в такой тесноте, настолько был огромен. Полы фиолетового плаща тянулись следом за ним, разгоняя песок и высушенные ягоды можжевельника, разбросанного то тут, то там. Жрецы верили, что он отгоняет злых духов. - Голдва, - обратился мужчина к великому жрецу, немного поклонившись в приветствие. Старик вынырнул из мира потустороннего, где путешествовал в последние минуты, ища ответы на свои вопросы у духов, и глубоко вздохнул. Заметив вождя своего племени, он так же склонил голову. Силва не поднимал глаза от пола, разглядывая вязь на шелковых лентах, обрамляющих края халата вождя. - Через два лунных цикла наступит время, - сразу начал Голдва, поднимаясь. – Пора посылать вестника к Холодному Морю, Ен. Вождь вздохнул, и в этом вздохе усталость мешалась с неким отчаянием, понятным только ему одному. Он сложил руки на могучей груди, начал перебирать пальцами края плаща, задумчиво глядя вперед. - Что мучает тебя? – спросил Голдва. - Доля моя. Я не хотел бы править в такие времена, - негромко ответил Ен, ведя по длинным усам пальцами. Великий жрец немного усмехнулся, закрывая глаза. - Мы должны быть сильными. Это наша Судьба, нет смысла жалеть о ней. - Мне жалко только Рена. Силва, молчащий до этого, невольно буркнул: - А мне вас, Рен вам закатит, - и сразу прикусил язык, зная вспыльчивый характер своего вождя. Но Ен только понимающе вздохнул снова, и больше не сказал ни слова. Мужчина вышел из палатки, поклонившись жрецам еще раз, чтобы направить весть о сроке за Вулкан, где из Холодного Моря выйдут люди, чтобы не дать Хао проснуться снова. Как обычно, раз в пятьсот лет. - Позови Опачо, - негромко проговорил Голдва, когда Ен покинул палатку жрецов. Силва быстро кивнул и вышел. На миг в помещение проник яркий дневной свет, освещая самые темные углы. Всюду стояли сундуки, лежали шкуры, служащие жрецам постелью, под потолком развешаны сушеные травы, ловцы снов, деревянные амулеты. В дальнем углу горел очаг, и его дым выходил через единственное отверстие, почти не пропускающее свет из-за нависшей ветки ели. Иногда иголочка падала в пламя, шипела смола, и чувствовался ее запах. Голдва снова сел на свое место, вытряхнул истлевший табак и принялся сосредоточенно забивать новый в узкую чашку большим пальцем. Как только появился новый дым и запах вишни, занавес палатки отодвинулся, и внутрь проскользнула маленькая девочка. Ее кожа была смугла, одежда черна – она больше всех проводила времени у Вулкана, знала любые тропы к огненному жерлу, несмотря на свой юный возраст. Опачо, жрица Хао, подошла к Голдве и села напротив. Маленькие ручки держали странную трещотку. - Просыпается? – просто спросил великий жрец. - Просыпается, - кивнула Опачо. – Я как раз хотела пойти к Вулкану и узнать. Но уже два дня назад он бормотал, сон отпускает Хао. - И что же он говорил? - Слова столь древние, что я не знаю их значений. Вы разговаривали с Еном? - Да, - кивнул Голдва. – Он сегодня же отправит вестника к Морю. - Боюсь, что Хао может проснуться раньше, чем через два месяца, - пискнула Опачо. – Моя мать перед смертью рассказывала мне, что в прошлый раз его усыпили слишком поздно. - Мы поторопимся. Иди к нему, но потом сразу ко мне. Опачо кивнула и поднялась на ножки, звякнули многочисленные браслеты. Она уже посеменила к выходу, когда ее окликнул Голдва. - И загляни на обратном пути к Асакуре, принеси мне еще немного табака. Девочка вновь кивнула и спешно покинула палатку. Голдва затянулся, отправляясь в потусторонний мир, где все еще были не решены многие вопросы и развеяны далеко не все страхи.