Приснись мне в ночь на пятницу

Питер шёл рядом с одним из тех, кто тоже решил прийти с ним на выставку и полюбоваться красотами современного искусства. Он покрепче сжал лямку рюкзака, глубоко вздохнул и направился дальше, подумав, что терять особо нечего. Если не решить сейчас, чего же ему хочется от жизни, так и не сможет найти профессию по душе. Тётя и друг давно говорили, что лучше всего податься в художественную сферу, однако страх и неуверенность сковывали изнутри лёгкие, позволяя мыслям наподобие «есть кто-то гораздо лучше меня» появляться целой волной в голове. Это не помогало с выбором, более того — желания куда-то идти не разжигало тоже. Тони ужасно ненавидел показушные представления и, тем более, места скопления людей, где нет ни места для уединения, ни круга знакомых людей, с которыми можно было бы обменяться парой-тройкой слов. В детстве ему частенько приходилось выходить на подобные мероприятия вместе с отцом, улыбаться незнакомцам, рассказывать о своих успехах, пытаться казаться лучше, чем на самом деле есть. Мать не хотела на него давить, но «всё для твоего будущего, милый» заставляло Тони раз за разом переступать через своё эго, переодеваться в дорогой костюм и идти рядом с родителем почти рука об руку. И хоть прошлое осталось за спиной, в настоящем так же было не без этого. Пеппер не желала ничего слышать насчёт его вечных просьб не трогать личное пространство по вечерам пятниц, поэтому цель застать на выставке главного редактора популярного журнала Нью-Йорка, который бы взял у него интервью и прорекламировал ресторан, вышла на первое место. Питер любил неспешные прогулки по паркам, наблюдать за меняющим окраску вечерним небом, кормить уток в пруду и, окунаясь в созданную самим собой атмосферу уединения и спокойствия, тихонько попивать какао с маршмеллоу под каким-нибудь деревом у поляны. Это становилось несколько сложно, когда он находился среди высшего общества, в котором его постоянно одолевали волнение, страх, смущение и вопрос, что же он там забыл. Питер проходил мимо некоторых довольно резких картин и любопытных экспонатов, прикидывая в голове, как бы всё это выглядело на бумаге, если бы только захотел это изобразить. В голове складывались образы, ракурсы и палитры красок, руки начинали привычно чесаться от желания поскорее схватить карандаши с кисточками, закрыться в комнате и до самого утра рисовать. Бывало, иногда ему становилось удивительно спокойно, будто именно так всё и должно быть, хотя в семье до него все по мужской линии являлись представителями математического склада ума, но он ведь не обязан за кем-то что-то повторять. Мэй гордилась им, и не имело значения, за что же именно. Нед не переставал хвастаться, что его постоянно рисуют по одной только дружеской просьбе и обещанию собрать «Звезду смерти». А что ещё нужно для счастливой жизни? Кажется, ничего. Тони увидел нужную ему фигуру практически сразу, как только оказался в самом центре выставки. Для надёжности он пробежался глазами по некоторым названиям, запомнил изображения, чтобы потом применить это в диалоге, и, усмехнувшись, неспешно обошёл ещё несколько картин. Ему казалось всё каким-то напыщенным маразмом, словно человек не рисовал, а мокал кисточку в краску и выплёскивал то на бумагу. И в чём искусство? В чём красота? Может, если бы Пеппер соизволила с ним сходить, она бы объяснила в двух словах, однако он был один. Впервые за долгое время один. Про себя Тони отчаянно ухмылялся — да уж, не слишком многое ему передалось от отца. Разве что, внешний вид, некоторые повадки, и только. Дело забросил, не оправдал возложенных когда-то надежд, просто отрекаясь от этого мыслью, что больше некому надеяться и возлагать. Редактор с кем-то любезно обменивался приветствиями, согласно кивал на что-то, без конца смеялся и производил впечатление крайне заинтересованного в беседе человека. В компании Говарда Старка имелись когда-то более мрачные и сложные люди, так что поговорить с этим чудом рекламного мира не казалось сложным занятием. Когда тот куда-то направился, Тони проследил за тем, чтобы рядом больше никого не было, и без оглядываний направился к своей цели, лишь на секунду почувствовав, что почти соприкоснулся с кем-то плечом, однако не обратил на это внимания и решил расплыться в рабочей улыбке и подцепить редактора на крючок. Питер сначала не понял, что от него хочет другой приятель, но после пары минут обсуждений понял, как же много тот знает о вещах, находящихся на выставке. Чем больше углублялся, тем сильнее понимал, почему и за что ему всё нравилось. Он не был сынком богатых родителей, отправляющих детей в подобные места для галочки, не имел супер-таланта, который сделал бы из него что-то стоящее, одно лишь имелось внутри. То, что ценил в нём Бэн, то, за что Питер будет биться до конца. Упорство. Трудолюбие. Любопытство. Именно так он и сможет познать то, чего не понимал до этого, именно это, возможно, и сделает из него достойного творческого человека. Когда ему в руки впихнули несколько бумажек с некоторыми разъяснениями смыслов работ и значок, который он едва не выронил, пытаясь прикрепить тот к рюкзаку, кто-то едва ощутимо соприкоснулся с ним плечом. Питер чуть не ойкнул, уколовшись острой иголкой значка, и продолжил следовать рядом с одним из товарищей. И только на секунду промелькнула мысль, что удалившийся затылок незнакомца почему-то казался очень знакомым. Питер приоткрыл рот и тут же закрыл, рассматривая собственный значок рядом с несколькими бумагами. Всё виделось странным и слишком мистическим для того, чтобы быть правдой. Получалось, что несколько лет назад они прошли мимо друг друга и не заметили? Он мог оправдать Тони — тот и понятия не имел о каком-то странноватом пареньке, то и дело рисующем его портреты, а вот себя… А может, им просто не повезло оказаться рядом? Вдруг один был в одном конце зала, а другой чуть позже пришёл? Неужели ему можно было бы давно не считать себя сумасшедшим и помешанным на единственном человеке во сне? Всё же было так легко, будто на ладони. Питер почувствовал волну облегчения и смятения одновременно — странное это дело. Вроде, понимать, что в любом случае дороги вели их к неожиданной встрече в дорогом ресторане, но будь он внимательнее, она бы произошла уже давно. Даже если бы они никогда и не поговорили. Увидеть Тони со стороны оказалось бы гораздо лучше, чем считать, что выдумал несуществующего человека. Тони задумчиво склонил голову, наблюдая за нахмурившемся пареньком. В мозгу неприятно зашевелились черти, ни на миг не упускающие возможности пустить шпильку в поток мыслей. Бедный парень, наверное, пытался понять, в честь чего было произнесено это замечание. Конечно же, у него здесь своя жизнь, никак не похожая на мир из странного сна. Здесь Питер не маленький мальчик, с широкой улыбкой и доверием в глазах носящийся за спиной наставника, а взрослый и вполне самостоятельный молодой человек, делающий всё возможное, чтобы выжить. Тони едва сдержал надсадную усмешку, когда тонкая ладошка потянулась к значку. Он совершенно его не знал. Не знал, что тому нравилось, что было в его прошлом, чем они с тётей наслаждались, почему именно творчество, а не точные науки, как было там. Столько всего хотелось спросить, однако кто он такой для реального Питера? Не больше, чем очередной клиент, которого придётся видеть пару раз на неделе. Не наставник. Не друг. Не отец. Просто дядька, немного сошедший с ума после пары снов. Посторонний. Как это ещё можно было бы иначе назвать? Питер не знал, что должен сказать или сделать. Почему этот мужчина забрал его значок? Зачем вернул, если это совершенно неважно? Ему очень хотелось видеть в этом какой-то контакт, через который он сможет понять, что всё это время не один жил со странностями. Проведя кончиками пальцев по немного исцарапанной поверхности, Питер скосил взгляд в сторону и самую малость подумал о своих дальнейших шансах хоть как-то намекнуть чужому человеку, что о нём думали. — А знаете… — произнёс он, едва ли не заикаясь. Руки почти затряслись, а мысли разъехались в разные стороны. Подняв взгляд, Питер заглянул прямо в затягивающие карие глаза напротив. — Я видел вас. Очень давно. Была очень высокая вероятность, что он идиот. Идиот, которого либо поймут не так, либо посчитают за сумасшедшего, а то и оба варианта сразу. Едва ли ему удалось однажды рассказать всё Неду и справиться с чувством страха перед тем, что могут не понять, а здесь не просто друг, который знает его как облупленного, а серьёзный образованный человек. Тони Старк. Стоит ли рассказывать? Стоит ли раскрывать свой секрет, возможно, испугавший в своё время его самого? Тони нахмурился, подумав, что нечаянно ослышался. Но нет. Он услышал всё верно. Что значит «давно»? «Так почему тогда не подошёл?» — едва сорвался с губ вопрос, но Тони смолчал, понимая, что это будет лишним. А сердце билось-билось-билось в груди, пока мозг не понимал, какого чёрта тогда ему приходилось жить мыслью о несуществующем парне по имени Питер Паркер, коих на свете целый легион. — Правда? — вместо этого иронично улыбнулся он, подпирая подбородок рукой. — И где же? Что-то не припомню тебя в ресторане. Или ты ходишь в такие часы, когда я не спускаюсь, а? Тони был сто процентов уверен, что больше не может быть таких мест, куда тот мог бы заглянуть по неожиданной прихоти и натолкнуться там на него, да ещё и долгое время назад. Там, где светился он, не бывало юных ценителей искусства. Только те, кто просаживал свою жизнь в табаке, алкоголе и дорогих удовольствиях. — Это был не ресторан, — смущённо выдохнул Питер, откладывая значок в карман и удивляясь, откуда только взял смелости ответить. — М-могу я кое-что вам показать? — О, я здесь ещё чего-то не видел? — усмехнулся Тони, пряча руки в карманах штанов и мысленно радуясь появившейся надежде, что, возможно, всё было ещё проще, чем он гадал. Если они смогут находиться рядом не только в фитнес-центре, то… — Нет, это другое! — отрицательно помахал руками Питер, стыдясь своего эмоционального поведения больше прежнего. — Это очень важно, мистер Старк. Тони изнутри пробило. Не совсем ясно, чем же именно — немного странным чувством ностальгии по тому, чего в реальности никогда не было, или осознанием, что голос прозвучал точно во сне и потому он не верил, в уме и памяти ли сейчас, — однако это опустилось буквально сразу же, как только мозг прошибло во второй раз раздавшейся фразой. Вот оно, то самое. Мистер Старк. Приятное тепло разлилось в груди, стоило лишь представить, как наконец-то с этих губ сорвётся его имя. Если сорвётся когда-то вообще. Питер дождался странного выражения на красивом лице и, расценив это за согласие, поспешно потопал в сторону раздевалки. Именно в этот момент он не знал, что чувствовал больше — благодарность за привычку постоянно таскать с собой альбом или порицание себя за то, как легко готов позволить чужому на первый взгляд человеку влезть в его личные границы. Тони миролюбиво и в то же время осторожно шёл позади шедшего Питера, в который раз рассматривая его спину и то, что привлекало взгляд пониже её. Тренировался, наверное. Интересно, и когда только успевал всё совмещать? Даже ему не удавалось за один день переделывать столько физических забот, а здесь просто студент без отличительных особенностей. Однако то, что в реальности тоже за собой следит, это было хорошо. Охренительно хорошо. Питер добрался до шкафчика, немного порылся в рюкзаке и, выудив оттуда альбом, принялся его перелистывать, раздумывая, чем же не испугать. Раздевалка была предназначена только для персонала, так что мысль о сохранении конфиденциальности отдалённо его радовала. Тони не спешил влезать с ехидством или какими-то комментариями, значит, что-то такое имелось и у него тоже. Не сновидения, к примеру, а что-то другое. То, о чём тот захочет рассказать, если только Питер даст некий толчок. Мол, давай, твоя очередь. — Вот, — решился он, несколько неуверенно протягивая альбом на определённой странице и отводя взгляд в сторону, чтобы не прочесть в глазах напротив открытой насмешки. — Что это? — вскинул бровь Тони, надеясь получить хоть какое-то логическое объяснение Питеру, неожиданно увёдшему его в помещение для персонала. Вопрос отпал сам собой, стоило лишь взглянуть на изрисованный лист, посреди которого был… — Вы. Тони сначала впал в ступор, не совсем понимая, что же от него хотят. Однако понимание начало прокрадываться сквозь поток непонятных предположений, и потом он, забрав альбом из подрагивающих рук, пристально всмотрелся в собственное лицо, которое было на несколько лет старше его настоящего возраста. Именно такое… Тони глубоко вздохнул и выдохнул, потёр подбородок, ощутил спадающий с плеч тяжкий груз и едва ли сдержался от того, чтобы не послать к чертям принципы и не забрать этого парня с собой. Питер опасливо поднял на него взгляд, затем чуть смелее и уже смотрел, не смея отрываться и пользуясь случаем, чтобы получше разглядеть наяву идеальные черты. В реальности Тони оказался несколько моложе, однако не менее красивым и чарующим на вид. — А ты способный малый, — улыбнулся он через какое-то время, придирчиво оглядывая своё изображение. — Правда, не припомню, чтобы когда-то носил нечто подобное. Разве что, с возрастом ты немного переборщил. Может, я не слишком молод на твой манер, но до седины и глубоких морщин мне как-то рановато. Так где, говоришь, ты меня видел? Пока он говорил, Питер сравнивал образы из снов с человеком, стоящим перед ним. Создавалось даже ощущение, что его ночное видение резко прошло через какой-то странный портал и материализовалось в настоящем мире. Чарующие глаза, приятный голос, вкусный запах дорогого одеколона и сильные руки, в которых обычный альбом смотрелся самую малость смешно… Если бы всё это и чуточку раньше… Когда он заснуть не мог спокойно, не обратив внимания на собственные рисунки. Питер ничего не сказал, раздумывая пару секунд, и только когда Тони поднял на него вопросительный взгляд, ожидая вразумительного ответа, он без предупреждения забрал свою кладезь тайн, перевернул несколько страниц и отдал на нужном моменте. — Вот здесь, мистер Старк. Тони неверяще уставился на тот самый образ другого-себя, то и дело мелькающий перед глазами. Как же там его звали? Кажется, Железный человек. И Питер чертовски хорошо передал переливающуюся на солнце красно-золотую броню среди какого-то поля боя. — Возможно, вы сейчас посчитаете меня сумасшедшим и… Это нормально, я понимаю! — затараторил Питер, смотря куда угодно, только не в глаза Старка. Тони же наоборот только и делал, что ловил любую смену его эмоций. — Я вижу вас очень давно. Образы частенько повторялись, конечно, а иногда бывало и что-то новое, но я всегда зарисовывал их, старался запомнить. Сначала не предавал этому особого значения, н-но потом это повторялось чаще и чаще, и… — Где? — резко выдохнул Тони, с надеждой и неверием стараясь заглянуть в чужие глаза. — Ч-что, простите? — не понял Питер, таки подняв взгляд на предмет своего давнего творчества. — Где ты меня видел? — чётко выделил Тони слово, начав непроизвольно сжимать в руке практически полностью изрисованный альбом. Питер прикусил изнутри щёку. Самый рискованный шаг — пойти вперёд, не глядя под ноги, чтобы либо провалиться в пропасть, либо наткнуться на невидимую стену и больше не суметь никуда деться. Готов ли он ещё больше огорошить постороннего человека, который столько месяцев уже жил в его голове? Готов ли к тому, что последует после небольшого признания? Готов ли? Он не знал. Совсем. Всего пара слов, даже не достойное предложение, а произнести их вслух не близкому другу оказалось ужасно сложно. Тони ждал, Питер гадал, стоит ли немного приукрасить и свести хоть к какой-то шутке. А что там было приукрашать? Простите, мистер, но вы в моей голове заняли практически все свободные места, посему, пожалуйста, сделайте что-нибудь с собой и исчезните. — Во сне. Наконец выдал он, морально предчувствуя, что последует после этого. Питер внимательно глянул на несколько удивлённое выражение лица, придумал, как сможет выкрутиться, если вдруг тот засмеётся от нелепости ситуации. Но Тони не смеялся. — Пиздец, — усмехнулся тот, прикусив костяшку указательного пальца. — И где же ты всё это время ходил, герой-художник? Неужели я так тебе во сне надоел, что даже не захотел искать меня в жизни? — Я… Я не знал имени, — пожал Питер плечами, перевернув ещё один лист. — Вот как… — принялся разглядывать Тони новый рисунок, прекрасно чувствуя, как истерический смех вот-вот вырвется наружу. — А я знал имя, но понятия не имел насчёт фамилии. Представляешь, как обидно, Питер? — насмешливо выдохнул он, ловя полный удивления и непонимания взгляд напротив. — Просыпаться с чужим именем, то и дело воображать человека перед глазами, но ни хрена не понимать, как же его вообще искать, не зная ничего стоящего, что выделяло бы его из миллиарда других людей на Земле. И тут ты спустя пять лет. Ирония, не правда ли? — Что? — ошарашенно вопросил Питер, в удивлении вскидывая брови. — Что вы имеете в виду? Я не понимаю. — Скажи-ка, — вместо ответа продолжил Тони, протянув к нему альбом. — Есть ли у тебя где-то такой рисунок, где всё происходит на какой-то странной земле? Скажем, на другой планете, в космосе, среди одних только ярких звёзд. Хотя бы один. — Откуда вам это известно? Откуда вы знаете? — в отчаянии выдохнул Питер, желая схватиться за голову и осесть. Он не один всё знал? Не один считал, что поехал крышей? Так почему же тогда этот Старк тоже его не искал? Или… — П-погодите, значит… — резко задохнулся он от пришедшего в голову осознания, расширяя глаза. — Вы… Вы тоже? — Я знаю тебя, Питер Бенджамин Паркер, — склонил голову Тони, чуть приподняв уголки губ. — И очень давно. Наверное, в этот период ты ещё учился в школе Куинса, верно? Питер слегка истерично улыбнулся, а затем спрятал лицо за ладонями. Господи-Боже. Получается, Старк-то совсем не тугодум в отличие от него. Он его искал. Не сказать, что быстро и торопливо, но искал. А хотя… Сразу видно, что тот — человек денег, ему не сложно попросить пару-тройку людей порыться в сети и найти нужную личность. Вопрос только в том, сколько же времени Тони всё знал. И… Эта встреча в ресторане не была случайным совпадением? — Пиздец, — только и буркнул он, вызывая чужую улыбку. — Ещё какой, — не смог не согласиться Тони. — Вариантов решения ситуации у нас два, малыш, — последнее несколько непривычно прозвучало, но Питер соврал бы, сказав, что ему не понравилось. — Первое — мы сейчас расходимся на этой не особо приятной ноте и остаёмся в отношениях «работник-клиент», а про всё произошедшее стараемся забыть раз и навсегда. — А если я… не согласен с этим решением? — осторожно поинтересовался Питер, убирая руки от лица и неуверенно поднимая глаза на Старка. — И второе, — выдержал паузу Тони, задумчиво перелистывая в альбоме пару страниц и понимая, что у Питера должен быть выбор. Хороший лично для него или не очень, но должен. — Мы забываем про все сны, видения и фантастические миры… — Питер вмиг погрустнел, подумав, что этот вариант оказался ни чуть не лучше другого. — И начинаем строить свой нормальный реалистичный мир без супергероев и прочей ерунды. — Сегодня? — Прямо сейчас. Питер удивлённо уставился на него, с неверием, начавшими переполнять его чувствами радости и облегчения желая дотянуться до чужого тела и впервые по-челочески того обнять. В том самом смысле, что без чьего-то неловкого падения или невнимательного смотрения под ноги. — Кажется… — сглотнул он, проклиная затрясшиеся руки. — Кажется, я за второй вариант. — Вот и отлично, — Тони отбросил альбом на полку в шкафчике и усмехнулся, потянувшись ладонями к худому лицу. — Потому что я тоже «за». Питер ужасно смутился, но подался немного вперёд, позволяя чужому рту овладеть его целиком и полностью. В груди и внизу живота взорвался целый фонтан ощущений, всё тело едва не пробил мандраж, а желание теснее прижаться к крепкой груди возросло в геометрической прогрессии. Тони был таким человеком, которого частенько бросало из крайности в крайность, но сейчас он точно знал, чего хотел. Точно понимал, сжимая затылок напротив, сплетаясь с чужим влажным языком и стараясь не спугнуть ещё немного неопытную лань, что прошедшие пары лет не остались тяжёлым грузом на и без того уставших плечах. Тони целовал Питера настойчиво, но мягко, не без удовольствия отмечая, как его самого совсем осторожно обняли, заставляя приятное тепло на уровне живота разлиться по всему телу, а затем вполне ожидаемо ударить в самый низ. Он не хотел торопить события, пускай всё идёт своим чередом. Даже если чуть позже придётся узнать, что Питер не ограничился одним альбомом, так что просмотр коллекции займёт не один час. Пускай, всё пускай. В настоящий момент Тони только желал по-настоящему впервые раствориться в Питере и наконец расслабиться, понимая, что тот ни за что не мог перед ним извиняться, и этот Паркер действительно жив.