You're my hope

Звонок в дверь. Он же не работает… Ладно, не об этом. Странно, что Холли никак не реагирует. Обычно сразу бежит в коридор и рычит, несмотря на болезнь. Да ко мне вообще редко гости приходят! Только Тэхён, Миссис Ли и Намджун. Намджун учился на другом курсе на два года старше меня. Он часто приходил ко мне и просил позаниматься с ним биологией (зачем ему на юрфаке биология?!). Денег я с него никогда не брал — как-то неудобно, он всегда оставлял их в прихожей на тумбочке, а я пытался вернуть, что у меня, конечно же, не получалось. Не общаемся мы с ним уже года полтора, если не больше. Район у нас не криминальный, всех соседей я знаю, маньяков в доме нет, поэтому я открываю дверь, не глядя в глазок. На пороге стоит Хосок, сверкая своей очаровательной улыбкой. Он улыбается мне, я улыбаюсь ему. Он делает шаг вперёд и обнимает меня за талию, зарывается носом в мою макушку. Я не сопротивляюсь и обнимаю в ответ, утыкаясь лицом ему в ключицу. Он такой холодный. Странно, одет довольно тепло. Что происходит? — Чон Хосок. Мне 25. — Что? — Чон Хосок. Мне 25, — с той же улыбкой говорит он, выйдя за дверь. Шаг назад, ещё один. — Чон Хосок. Мне 25. — Постой, куда ты? — Чон Хосок. Мне 25. — ААА! — я просыпаюсь в холодном поту. Боже, это был сон? Слава богу… — Гав! — чего она лает? Судя по звуку, кто-то долбится в дверь. Так вот от чего я проснулся. — Дверь открой, гном! — да кто ж там так орёт? Что-то страшновато открывать. Но придётся, а то двери выбьет. — Юнги? Что ты тут делаешь? — в коридоре стоит Юнги с… подушкой в руках. — Чимин… можно я у тебя переночую? — тушуется Мин. Меня всегда удивляли эти его смены настроения: вроде пытается грубить, а когда дело до дела доходит, превращается в нашкодившего котёнка. — Тебя что, Чонгук из собственной квартиры выгнал? — спрашиваю я, пропуская Юна в дом. — Нет, он к родителям в гости уехал на неделю. — Опять кошмары? — Юнги кивает. Он не первый раз ко мне приходит. Ну, вернее, ночевать приходит первый, раньше меня всегда к себе звал. Ему часто снятся кошмары, когда он в квартире один. Началось это полгода назад, после того, как Чонгук попал в аварию и два месяца пролежал в коме. (Я, честно говоря, думал, что Мин сам там коньки отбросит). Первое время после того, как Чона выписали, Юнги каждую ночь просыпался в слезах и шёл спать к нему. Пока Гука не выписали, у него панические атаки начинались. Я даже просил Тэхёна пожить с ним пару недель, ибо самому очень далеко от работы, да и собака на тот момент уже болела. Через месяц он немного успокоился. Атак больше не было, но спать один он не может до сих пор. — Уже второй час ночи, почему ты не спишь? — спрашивает Юнги, проходя в комнату. — Работать надо. Тем более, я 4 часа уже проспал. Спасибо, что разбудил, кстати, — я снова сажусь за компьютер. — Это самая дебильная благодарность, которую я слышал, — в этом весь Юнги — не может не нагрубить. — Ты на полу спать собрался? — удивляюсь я, наблюдая за манипуляциями Мина. Он смотрит на меня взглядом, а-ля «а есть варианты?». — Юнги, ты долбан, или да? Быстро на кровать! — Но… — Никаких но! — почему я его на кровать должен гнать пинками? Это на него Чонгук так влияет? Уши ему надеру при встрече. (Да, мы с ним ни разу не виделись, несмотря на то, что Юн мне про него все уши прожужжал). — Где ты будешь спать? — Да не буду я спать! Мне с текстами закончить надо, — ну и чего я взбесился? — Ладно, — Юнги уходит в другую комнату. На самом деле квартира раньше была однокомнатная, но прошлые жильцы делали ремонт и поделили комнату пополам. Не понимаю, зачем, учитывая, что комната и так небольшая. Но мне, в принципе, нормально. Не жалуюсь. Одна комната — это зал, если его можно так назвать, другая — спальня. Все деньги я трачу на еду, лекарства и обустройство квартиры, чтобы выглядеть, как нормальный человек. Одежды у меня мало, косметикой и кремами я не пользуюсь. Сплю мало. Часов по 5-6. Юнги спит больше. Кстати, о нём. Что там происходит? Слышу шум из соседней комнаты. Какой-то грохот и… кашель? Лёгок на помине, блин! Я захожу в комнату и включаю свет. Юнги лежит на полу, вцепившись пальцами в подушку, кашляет и задыхается. Глаза бегают, руки трясутся, а по подбородку стекает слюна. Рядом лужа рвоты. Только через минуту я понимаю, что с ним происходит. Паническая атака. Что мне делать? (Последняя атака у него была 5 месяцев назад, ещё одна не могла начаться так внезапно. Скорее всего, ложная. В таком случае, его действительно можно успокоить без всяких шприцов и таблеток.) Ничего лучше, чем позвонить Чонгуку, у меня в голову не приходит. Да, прямо сейчас, в два часа ночи. Я бегу на кухню, достаю из холодильника последнюю бутылку воды и вытаскиваю телефон Юнги из кармана куртки. Перевожу Юна в полусидящее положение и вливаю ему в рот холодной воды, которую он тут же выплёвывает. Этого я в принципе и добивался — чтобы он прополоскал рот. Одной рукой наливаю ещё воды, что он снова выплёвывает, а другой включаю телефон. — Юнги, какой у тебя пароль? — вообще-то я врач и умею держать себя в руках, но сейчас чёт не получается. Чёрт… какой у него может быть пароль?! Его день рождения? День рождения его собаки? Номер квартиры? — Ч-чон-нгук-ки-и… Г-где ты-ы… — рыдает Юнги. Стоп. Когда у Чонгука день рождения? 01.09.97 Подходит! Как я сразу не догадался? Открываю список контактов. Гук~и. Это он. Длинные гудки. Возьми трубку, пожалуйста. — Алло, Юнги? Ты чего так поздно? — Чонгук! Это Чимин. У Юнги снова приступ. Ты можешь его как-нибудь успокоить? — я включаю громкую связь. Из динамиков раздаётся ласковое: — Хён? Ты меня слышишь? Это я, Чонгук. Юнги как током прошибло. — К-крольчонок? Г-где т-ты? Т-ты в порядке? — Хён, я в Пусане у родителей. Со мной всё в порядке. Я уехал сегодня днём, помнишь? — Юнги кивает, как будто Гук его видит. — Хочешь, я тебе спою? — Юнги снова кивает. — Чонгук, он сейчас немного не в состоянии отвечать, — влезаю я в разговор. — Юнги-хён, отдай Чимину телефон, пожалуйста, — Юнги поднимает на меня пустой взгляд и протягивает обе руки: в одной подушка, в другой — телефон. Я забираю мобильник, а подушку кладу ему обратно на колени. Юнги снова начинает плакать. Из соседней комнаты прибегает Холли, стаскивает подушку с его коленей и садится сама, кладя голову на плечо. Юнги обнимает собаку и немного успокаивается. Молодец, Хо! Из транса меня выводит негромкий голос Чонгука: — Чимин? — я выключаю громкую связь. — Да? — Что произошло? — взволнованно спрашивает Гук. — Он пришёл ко мне полтора часа назад, попросился переночевать. Я положил его в спальню, а сам ушёл в другую комнату. Через какое-то время услышал шум и кашель. Зашёл в спальню, на полу уже лежал Юнги. Он кашлял, плакал и трясся всем телом. — тараторю я. — Его тошнило? — Да. Я ему рот прополоскал. Таблетки не стал никакие давать, потому что это, скорее всего, ложная атака. — Я вообще не уверен, что это паническая атака. Что он сейчас делает? — Сидит на полу, обнимает мою собаку и плачет. И тебя зовёт. — У тебя есть ромашка или мята? — Не уверен, а что? — Если есть, то завари ему чай, а потом положи спать. У тебя есть мягкие игрушки? — Юнги спит с игрушками? — Игрушек нет, есть собака. Она с ним будет спать, сто процентов. — Хорошо. Положи ему на грудь грелку не очень горячую, — это ещё зачем? Ладно, не моё дело. — Хён в тепле быстрее засыпает. — На том конце слышится рваный вдох и такой же выдох. — Эй, ты чего, плачешь что ли? — Нет, — шепчет Гук. — Чимин-хён… позаботься о нём, пожалуйста. — Йа! Перестань плакать. Ничего страшного не случилось. Юнги не умер, чтобы рыдать. Я сейчас всё сделаю, а ты пока с ним поговори, — я умею успокаивать людей. Наверное, это тоже часть профессии. — Может, включить видеосвязь? — Не думаю, что это хорошая идея. Испугается ещё, если тебя заплаканного увидит. — Я возвращаюсь в комнату и отдаю телефон Юну, а сам ухожу на поиски мяты, грелки и мягких игрушек. Чувствую себя дебилом, хотя… в принципе нормально. Главное, чтобы с Юнги всё было в порядке. — Чёрт… — у меня нет ни мяты, ни ромашки, ни обычного чая! Да как?! Я же недавно покупал. Да простит меня миссис Ли. Выхожу в коридор и иду к двери напротив. Два раза звоню в звонок. Ничего не происходит. Я уже собираюсь уходить, как вдруг дверь открывается, и на пороге появляется удивлённая миссис Ли. — Чимин~а? Что случилось? — обеспокоенно спрашивает женщина. — Аджума, простите, что так поздно… — Айгу! — Миссис Ли несильно бьёт меня костяшками по голове, — сколько раз просила называть меня бабушкой? Чувствую себя поварихой в нелегальной забегаловке. — Я никогда не пойму эту женщину. — Чего хотел? — У вас нет мяты или ромашки, аджу… — я не успеваю закончить предложение из-за сердитого взгляда миссис Ли, — …бабушка. Женщина чуть улыбнулась и уходит на кухню. Возвращается через минуту с двумя целлофановыми пакетиками в руках: — А зачем тебе так поздно мята и ромашка? — Ко мне тут друг пришёл, перенервничал очень сильно, спать не может. Вот хочу чаю ему заварить. Извините, если разбудил. Спасибо за травы. — Я кланяюсь и возвращаюсь в свою квартиру.

***

Я протягиваю Юнги чашку с горячим отваром. Почему отваром? Потому что по другому это никак не назовёшь. Чай, мята, ромашка, мёд и имбирь. Я вспомнил, как мама делала мне такой чай, и даже отыскал для этого имбирь! Юнги дрожащими руками берёт кружку и слегка дует, изучая содержимое. — Спасибо, — на грани слышимости проговаривает Юн. Судя по внешнему виду, Чонгуку всё-таки удалось его успокоить: Юнги больше не плачет и не задыхается, лишь тихонько всхлипывает и молча слушает, что ему по громкой связи напевает Гук, да и вообще адекватно воспринимает окружающий мир. — Хён, тебе пора спать, — говорит Чонгук. — Ложись. Я приеду, не успеешь свой трек доделать. — Гуки… с тобой всё в порядке? — Да, хён, со мной всё хорошо. Ложись спать. Я забираю у Юнги полупустую чашку и телефон, укладывая его на кровать. Кладу ему на грудь грелку, как говорил Чонгук и укрываю одеялом. Рядом укладываю большого чёрного медведя — Кумамона, — которого он мне и подарил на День Рождения. Как я и загадывал, Холли прибежала в спальню, встала у кровати и подняла на меня умоляющий взгляд. — Да, сегодня тебе можно спать на кровати. Спи рядом с Юнги и охраняй его, хорошо? — Ууу… — Вот и отлично. Вытерев лужу рвоты, открыв форточку и забрав телефон с незавершённым звонком, я выхожу из комнаты. — Как он? — беспокойно спрашивает Гук. — Вроде улёгся, но опять трясётся. Я всё сделал, как ты просил, я не знаю, как его успокоить. — Я устало выдыхаю. — Поцелуй его, — я аж воздухом давлюсь. — Чего?! — Мы с ним всегда на ночь целуемся, — поясняет Чонгук. — Без этого он последние три месяца не засыпает. — Но я же — не ты. — Тебе так сложно? — с надеждой в голосе спрашивает Чон. — Мне не сложно. Просто это странно. Я не собираюсь потом перед вами обоими извиняться. — Предупреждаю я во избежание дальнейших недоразумений. — Он сам потом придёт извиняться, уж поверь мне. — Ладно. Только трубку не клади. — Господи, неужели я согласился? Я захожу обратно в комнату и подхожу к кровати. Юнги лежит, зажмурившись и натянув одеяло по самые уши. Я присаживаюсь на корточки и медленно приближаюсь к его сжатым губам. Осторожно целую и быстро отстраняюсь, убрав перед этим чёлку с его лба. Я встаю и уже собираюсь выйти из комнаты, как вдруг моё запястье сжимает бледная рука хёна. Он смотрит мне в глаза каким-то затуманенным взглядом и срывающимся голосом шепчет: — С ним… всё в порядке? С Гуки всё в порядке? — Да, хён, с ним всё в порядке. Спи. Через две минуты Юнги сопит, как младенец. Не плачет, не кашляет и даже не дрожит. — Ну как, помогло? — Он уснул сразу же. Как это работает?! — возмущаюсь я, сидя на кухне и допивая юнгиевый холодный чай. — Наверное, любовь? — предполагает Гук. — Эх… ладно, ты давай тоже иди спать. Три часа ночи уже. — Спокойной ночи, Чимин-хён. — Спокойной, Чонгук. Я кладу трубку и возвращаюсь к компьютеру — надо отредактировать ещё 14 страниц.