humanity

16 февраля 2036 года. День постепенно перешел в тоскливый вечер — дождливый и до того холодный, что Саймон всерьез забеспокоился, потому что не далее как утром Саманта жаловалась на боль в горле. Он, конечно, сделал все, что мог — включил камин, достал из шкафа все пледы, которые нашел, заварил какао. Но в гостиной по-прежнему стоял холод, хотя спальни прогрелись. Саманта Рид, подперев щеку рукой, со смертной тоской в глазах листала каналы. То есть, она лишь отдавала команды, закутавшись в плед, а Саймон, подключившись к телевизору, переключал каналы. По субботам ничего интересного не показывали — только сериалы для дам старше сорока. Конечно, существовал еще канал «Fox», на котором последние пару лет частенько крутили старые сериалы — обожаемый Самантой «Сверхъестественное» или нежно любимую обоими Ридами «Игру престолов». Но и он сегодня подкачал — весь день шел марафон «Теории большого взрыва», а Саманту дико раздражал закадровый смех. Он дошел до «Болливуда» и приостановился. Саманта иногда от нечего делать смотрела индийское кино, попутно ругая игру актеров и ляпы в фильмах. Но в этот раз она нахмурилась и оттопырила нижнюю губу, так что, в очередной раз переключив канал, Саймон заглянул в афишу и стал искать любые упоминания о каком-нибудь из фильмов, что еще могли сгодиться. — Выведи список каналов… о, смотри-ка, «Мстители!». — Сэмми, это платный канал. — Черт. Ладно, что там еще? — «Крутые меры» с Ричардом Мэдденом. Он исполнил роль Робба Старка в… — Дружище, я помню. Нет, этот фильм не сойдет, мы же его вчера еще смотрели. Еще несколько секунд поиска. — Мать моя в коньках на босу ногу, — завопила Саманта и стала указывать на экран, — Саймон, смотри, это же «Богемская рапсодия». Та, которую в 2018 сняли! Он невольно заулыбался при виде этого детского восторга. — Будешь смотреть? — Конечно, я эту версию еще не видела. — Саманта радостно улыбнулась, но тут же посерьезнела. — Черт, мы опоздали, фильм через полчаса кончится. — Зато сейчас ты увидишь новую киноверсию «Live Aid». Саманта пренебрежительно фыркнула, и Саймон понял, о чем та думает. В двадцатый день рождения ей необычайно повезло: Элайджа, самый старший ребенок в семье, оплатил ей трехчасовой сеанс в новоизобретенных капсулах виртуальной реальности и предложил на выбор любое место для посещения. Консультанты, наверное, ожидали, что Сэм решит попасть в мир какого-нибудь популярного нынче сериала. Но они не знали, что Саманту Рид воспитывали на поп-культуре прошлого века, так что удивленно переглянулись, когда Сэм, не думая ни минуты, выбрала стадион «Уэмбли» и назначила дату: 13 июля 1985 года. Элайджа снисходительно улыбнулся, Саймон, присутствовавший при этом, услышал, как Гэвин довольно прошептал: «Моя школа». Когда по прошествии трех часов капсулу открыли, то все увидели, как Саманта не просто плачет — рыдает от переполнявших ее эмоций. Она даже сейчас заметно волновалась, когда ответила: — Пф, по сравнению с тем, что я видела в той капсуле, любая киноверсия — ничто. — Разумеется, кино не может передать всей красоты происходившего. Саманта одобрительно улыбнулась. — Саймон, ты просто умница. Что ж, давай посмотрим, что вышло у Брайана Сингера. — У Декстера Флетчера. Режиссером был он, но в титрах… — Господи, Саймон, просто сделай громче. Она сумела просидеть без единого звука всего несколько минут, но, стоило Меркьюри запеть «Bohemian Rhapsody», Саманта начала негромко подпевать, хаотично двигая пальцами в воздухе — видимо, пыталась имитировать игру на фортепиано. «Какой же это славный, безответственный и милый ребенок», — с внезапным приливом нежности подумал Саймон, глядя на нее и улыбаясь. Саманта подпевала даже во время титров. Но тут началась реклама, далее за ней следовал выпуск новостей, и Сэм, приблизив ладони к лицу, стала на них дышать. Саймон придвинулся, сжал ее руки в своих и увеличил температуру собственного тела, вызвав этим действием благодарную, но смущенную улыбку и какое-то странное тепло в груди у Саманты. — Спасибо. Главное, чтобы Гэвин сейчас не пришел и не увидел, иначе решит, что с тобой что-то не так. Саймон поднял на нее пронзительные голубые глаза, и у нее замерло сердце, как бывало всегда, когда он так на нее смотрел. А такое происходило часто, и она знала, почему он так на нее смотрит, но старалась об этом не думать. Саманте никогда не удавалось понять, как в них может быть столько вселенского спокойствия, от которого она была далека. И ведь не скажешь, что это из-за сущности Саймона — андроид, мол, он же ничего не чувствует. Как бы не так. Примерно два года назад Саманта стала замечать, что Саймон ведет себя слишком по-человечески. В нем вдруг проснулась жизнерадостность, он начал ни с того ни с сего улыбаться и вел себя слишком тепло по отношению к Саманте. Это было странным, Саманта ведь знала, что для андроидов такое поведение нетипично от слова совсем. Но она и понятия не имела, что это все значит и что нужно делать, а просить Гэвина не хотелось — у него в ту пору начались проблемы на работе, связанные с чередой убийств в городе. Конечно, был Джеймс, гениальный механик — и наркоман, которого Саманта не видела почти два года. Возможно, мог помочь гений Элайджа, создатель роботов и, собственно, человек, который и подарил ей Саймона. Но там все сложнее: когда ей было четырнадцать, Элайджа и Гэвин поссорились. Это произошло сразу после похорон родителей. Саманта сидела у себя в комнате, от нервного напряжения покачиваясь и вслушивалась в ссору братьев в соседней комнате, лишь бы не поддаться ощущению пустоты внутри. Ссора началась из-за Саманты: Элайджа хотел, чтобы Сэм жила у него, ведь он-то, в отличие от Гэвина, мог дать Саманте все. Правда, Гэвину и Саманте досталось наследство от родителей, да и зарабатывал он вполне хорошо, но слова брата были для него ударом. Дело едва не дошло до драки, но тут вмешались Саманта и только что подаренный ей андроид Дэниел. Андроид начал призывать к разуму, а Сэм, войдя, просто разрыдалась — и это подействовало лучше, чем увещевания Дэниела. В итоге браться успокоились, а Саманта осталась с Гэвином и Дэниелом, которого позже переименовала в Саймона. Но теперь между братьями стояла стена, и по этой причине Саманта не стала обращаться к Элайдже — знала, что Гэвину не понравится. Да и к тому же, нельзя сказать, что эта перемена в поведении Саймона ей не нравилась. Куда приятнее было общаться с живым существом, которое тебя любит, чем с машиной. Но оба решили, что посторонним лучше ничего не знать, так что в присутствии Гэвина и других они играли вежливое безразличие друг к другу. Зато теперь, когда они были одни, Саймону не было необходимости скрывать свои чувства. — Со мной все в порядке, Сэм, — проговорил он, опуская взгляд к ее рукам. — Чувствовать — это нормально, и я не знаю, почему андроидам в этом отказано. — Потому что люди боятся, что, если вы вдруг обретете самосознание, то уйдете. — Я же не ушел. И никогда не уйду. — Кстати, почему? Саймон снова взглянул на нее, и снова у нее ухнуло сердце. Как фотограф-любитель, Саманта не могла не отметить, сколько в этих глазах красоты и выразительности. Но в то же время она увидела в них задумчивость, а потом Саймон улыбнулся. — Кто, как не я, будет тебе по утрам варить какао с ванилью? Она засмеялась — и в следующую секунду кто-то хлопнул дверью на задний дворик. Сэм и Саймон отпрянули друг от друга и с испугом переглянулись. У Саманты испуганно заколотилось сердце; она еле выговорила: — Саймон, это… — Понял, это не Гэвин. Сиди здесь и не двигайся. Саймон неслышно поднялся с дивана и вышел из комнаты, даже не скрипя половицами, в отличие от нежданного и незваного гостя. Следуя указанию друга, Сэм не шевелилась и почти не дышала, хотя вряд ли ее дыхание могло быть громче речи Майкла Уэбба, что-то там говорившего про открытие залежей тириума. Ей дико хотелось пойти за Саймоном — если что, двое на одного, — так что она решила, что при первом подозрительном звуке мчится в постирочную. А пока — сидеть на месте. Секунда… две… пять… Грохот. С удивительной для самой себя скоростью Саманта сбросила плед, вскочила и рванулась к компьютерному столу, где в одном из ящиков хранился принадлежавший Гэвину боевой нож, потом побежала к постирочной. Если с Саймоном что-то случится… Снова грохот. Она слишком торопилась на помощь Саймону и потому, входя, не заметила ни пистолета в руках у гостя, ни его лица. — Какого черта здесь… о, господи, Джеймс! — Саманта, нет! Едва этот истошный нечеловеческий крик наполнил дом, как грянул выстрел. Секунду, бесконечно долгую секунду Саманта смотрела на Саймона, прижимая руку к грудной клетке, потом рухнула на пол, выронив нож. На серой ткани футболки медленно расползлось алое пятно. Это не реальность, это что-то другое. Это происходит не с ними. Почему в соседнем доме все еще играет музыка, почему движение на всей улице не остановилось? Мир ведь застыл. Саймон словно погрузился в бездну, наполненную болью безысходности, не в силах осознать и принять произошедшее — Саманта Рид не может умереть, нет, чтобы ни говорили Саймону его датчики… — Сэм! Она все смотрела на него, а кровь так и сочилась — она уже залила руку, капала на пол… Слепое пулевое ранение, скорее всего, задето легкое. Саманте нужна помощь. Она страшно захрипела, когда Саймон, обхватив ее, приподнял и попытался остановить кровь. Мгновенно отрезвевший, едва раздался выстрел, Джеймс Рид с ужасом смотрел то на них, то на пистолет. Саймон повернул к нему голову: на лице Рида читался только страх, но не за издававшую жуткие хрипы сестру, которую он только что застрелил под кайфом. Он боялся за себя. Саймона внезапно накрыло такой волной безудержной ярости, что он едва не забыл о Саманте. Этот наркоман только что посмел посягнуть на жизнь собственной сестры, но его не беспокоит, что она может умереть, нет, он боится за себя. Убить, уничтожить, отомстить. Саманта, все еще державшаяся за обрывки сознания, подняла окровавленную руку и схватила Саймона за футболку. Из горла вылетел какой-то булькающий звук, и струйка крови растеклась по щеке девушки. Ей нужна моя помощь. Этого оказалось достаточно, чтобы хоть на время унять возмущенную жажду мести. — Несите аптечку и целлофановый пакет! — рявкнул он, зажимая рану. — Я… я не хотел! — Быстро! — заорал Саймон. 911. Вызов. — 911, что у вас произошло? — Северный Корктаун, дом 1401. Огнестрельное ранение в грудь, задето легкое. Срочно приезжайте. — Патруль к вам выехал. Разве у них есть время?! Рид выбежал, и Саймон не сомневался, что возвращаться он уже не станет. Саманта опять потянула его за футболку. — Беги. — Что? — Они тебя уничтожат, взвалят вину на тебя. Беги и не возвращайся, сейчас. Как она может об этом думать сейчас, когда вот-вот умрет сама?! Впрочем, без разницы — зачем ему держаться за жизнь, если единственное, что наполняло его существование смыслом, умирает у него на руках? — Все будет хорошо. Продержись до приезда помощи, все будет хорошо, ты не умрешь… — Саймон, беги, — повторила Саманта. — Иначе тебя убьют. — Сэм, не… Ее голос сорвался на еле слышный шепот. — Да пожалей же ты меня! Джеймс обставит все так, что виноватым будешь ты. Выживу я или нет, тебя пустят в утиль без суда и следствия, если не сбежишь. Уходи. — Нет смысла. — Он и сам не понял, о чем конкретно говорит: о своей жизни или идее Саманты. — Умоляю. Ее ослабевшая ладонь выскользнула бы из ладони андроида, если бы он не усилил хватку. Жизнь стремительно уходила из тела Саманты, как уходила любовь и сам смысл, который был в жизни Саймона. Зачем, зачем ему спасать свою жизнь? Неожиданно Саймон понял, что его собственные глаза наполняются слезами. Секунда — и прозрачные капли упали Саманте на щеки, пресекая тоненькую кровавую дорожку, тянувшуюся ото рта. Только ради того, чтобы Саманта была спокойна перед тем, как умереть, Саймон тихо, но отчетливо проговорил: — Обещаю. Как только приедет скорая, я уйду. Она чуть улыбнулась, открыла глаза и даже нашла в себе силы пролепетать еле слышно, так что пришлось наклониться к самому ее лицу: — Спасибо. Когда раздались звуки сирены и в дом вошло несколько человек, Саманта, уже теряя сознание, прошептала:  — Теперь уходи. Быстро. Он почувствовал, как дыхание перешло в судорожные рыдания. Бережно положив ее на пол с пятнами крови там и тут, Саймон выпрямился и пустым взглядом посмотрел в распахнутую дверь. Если уйдет через нее, то Саманта, которая все еще смотрит на него, убедится, что он выполнил ее просьбу, и ее смерть будет спокойной. Не оборачиваясь, Саймон вышел. В голове и где-то внутри у него была пустота, и мир вокруг тоже был пуст. До этого дня у него было все, зато ничего нет сейчас, и ничего не будет потом, только тяжелый мрак ночи впереди, там, где раньше для него был свет. Саманта Рид умирает, возможно, уже сейчас мертва, и мир, в котором жил Саймон, навсегда потерял свой смысл, свою силу и мудрость.