Деяния Кошкодевочек

Командующий русскими сухопутными силами в Маньжурии — генерал полковник Фазанов, кавалер полного комплекта из четырех Георгиевских Крестов, заслуженных им в Туркестанских компаниях, на удивление бодрый семидесятишестилетний мужчина, и в столь преклонном возврасте сохранявший ясность ума (особенно по утрам, до первого стакана зубровки), ничего не сказал, когда получил первые свехсрочные телеграммы из Владикавказа. Фазанов лишь побагровел и мягко обмяк в кресле. Через два часа медики константировали смерть от инсульта Обязанности командующего принял начальник штаба, генерал — лейтенант Ренненкамф. После краткого обмена мнениями по сложившейся ситуации с члена штаба и командирами корпусов, Ренненкамф вышел к висящей на стене кабинета Командующего карте Манжурии — Итак господа. Обстановка на море… совершенно неясная. Какие-то дирижабли, какие-то кошкодевки… Истории надо сказать, одна удивительнее другой… Но на суше мы можем действовать, и должны действовать активно! Армия Ямаситы высаживается в устье реки Ялу. Надо сказать, что даже такой маловероятный… до сегодняшнего дня вариант был предусмотрен штабом. Генерал указал на горный хребет высотой до трёх километров, протянувшийся с северо востока на юго запад, вдоль которого и текла река Ялу — Взгляните, господа! Только здесь, в долине Дюхуань, токкайдийская армия может пересечь хребет, а затем развернуть походные колонны на сравнительно равнинной местности и начать активные действия! Но мы этого не допустим! Каварелийский корпус графа Кепплера форсированным маршем направится к долине Дюхуань и создаст линию фронта. По нашим подсчетам, он успеет за сутки до того как подойдут главные силы Ямаситы. Далее, Третий Пехотный Корпус Самсонова с приданными ему частями артиллерии особой мощности стабилизирует фронт. Казаки тогда смогут развернутся на флангах… Ну, а там, Бог даст, наш флот перережет пути снабжения по Желтому морю, и война выиграна! Граф Кепплер вскочил на ноги и молодцевато отдал честь — Генерал! Я немедленно поднимаю донцов! Мы этих макак косозглазых снова в море сбросим! Ренненкамф с укоризной взглянул на лихого рубаку — Разве диспозиция вам не понятна? Закрепится в долине Дюхуань! — повысил голос Командующий — И никаких атак в конном строю, умоляю вас! — крикнул он вслед выскочившему из штаба графу Дорога была превращена в соверенно непроходимое месиво из грязи сапогами тысяч солдат, копытами тысяч лошадей, колесами орудий и фургонов. По обочине то и дело попадались околевшие лошади и верблюды, сломанные повозки и прочий мусорор — неизбежные следы перемещений массы войск. Впереди, в весеннем лёгком мареве уже маячили покрытые лесами вершины Прибрежного хребта. Полковник Генерального Штаба Антон Деникин, несмотря на своё пенсне с золотой оправой и аккуратную бородку, больше напоминал степенного зажиточного крестьянина или приказчика в трактире, да он и был дворянином лишь в втором поколении — его отец выслужил этот статус двадцатью годами сверхсрочной в артиллерийских частях. Полковник был весьма доволен темпом марша — его Пятый Отдельный Дивизион, вооруженный новенькими восьмидюймовыми гаубицами, был одной из немногих артиллерийских частей в Русской Армии, полностью перешедшей на паровую тягу. Внедорожные локомотивы класса «Д», по мощности не уступавшие маневровым паровозам, даже по столь разбитым дорогам упрямо тащили многотонные орудия, лафеты с углем и боеприпасами с скоростью пятнадцать верст в час. Конечно, каждые два часа приходилось делать остановки, что бы дозаправить локомотивы и провести мелкий ремонт. Рядом двигался на своих нелепых, жутко воющих внедорожниках эскадрон запорожских казаков под командой есаула Поросюка. Эскадрон не находился в прямом подчинении Деникина: из штаба корпуса казакам пришло смутное распоряжение «содействовать Пятому Отдельному». Похоже высокое начальство и само не понимало, что делать с столь необычным пополнением. «Содейстие» со стороны казаков заключалось в том, что они двигались параллельно, окончательно гробя дорогу траками своих вездеходов, буксировавших легкие трехтонные лафеты с топливом и амуницией, и распевали «Ехали казаки» или «Несет Галя воду «, раскачиваясь в бронированных кузовах своих вездеходов. На привалах они обшаривали близлежащие китайские дома, что бы пополнить котлы полевой кухни утками и поросятами. Солдаты Деникина, вынужденные обходится лишь положенным полуфунтом говядины, начинали с завистью посматривать на чубатых, и полковник решил, что непременно надо вразумить есаула, пока не начались проблемы. Остановив свой штабной локомотив, Деникин пересел в повозку атамана и начал разговор, перекрикивая гул турбины: — Отлично идём, господин есаул! Махру позади оставили! Без сомнения нас должны упомянуть в приказе по корпусу! Поросюк меланхолично проводил точильным камнем по клинку своей сабли — Йдемо то йдемо, пане полковнику, але куди? Та й навищо? Ось як налитять ти повытряни хуи токайдийски, то можуть й бомбами засипати… — До сих пор не было сведений о применении дирижаблей на сухопутном фронте. Видимо их очень мало… — А у нас всього один. Хоча дивкы там яки… ммм! Поросюк достал свежеотпечатанный пропагандисткий плакат с изображением «Морского чорта» и его бравого экипажа — Да, сраму набрались волки морские наши! Да какие там волки! Так, щенки! Их бы там и потопили как щенков в корыте, если бы не княжна! — вздохнул Деникин Полковник решил перейти к цели разговора — Господин есаул! Я знаю, что казакам… сходят с рук определенные вольности, но никак не моим солдатам! Поросюк недоуменно уставился на собеседника — Ви це до чого? — Я буду вынужден применять самые строгие меры против мародеров и прочих нарушителей дисциплины! Мои солдаты рано или поздно начнут брать пример с козаков… Есаул криво усмехнулся — Це як? Вид получарки видвернутся? У нас, запорожцив, свои традиции з дидив -прадидив! Дома хоч залыйся, а ось у походи… Вухо поросяче гвоздем до лоба приколотять та скажуть що так й було! Спор командующих угрожал разгореться не на шутку, но тут навстречу показалась группа запыленных, окровавленных донских казаков. На нескольких лошадях были укреплены гамаки с ранеными. — Стий! Куда драпаете, гречкосеи? — грозно спросил Поросюк, остановив свой внедорожник Вахмистр, с окровавленной повязкой на лбу, мрачно покачал головой — Не драпаем, а меняем позицию! От Усть — Хоперского полка три неполные сотни осталось! У этих косоглазых вот такие вот локомотивы… Донец покосился на изделия Обуховского завода, которыми был оснащен эскадрон Поросюк вскочил на ноги и пафосно взмахнул саблей — Хлопци! Скидуй вози! ТОПКИ ДОКРАСНА!!! Деникин едва успел спыгнуть на землю и проводил взглядом помчавшихся вперед козаков — Что делать будем, Антон Иванович? — подбежал растерявшийся командир второй батареи — Комаринского плясать, что еще?! — проворчал артиллерист — Разворачивать орудия! Вездеходы в укрытие! Выслать вперед наводчиков! — отрывисто приказывал Деникин Солдаты тут же, прямо посреди разбитой в грязь дороги, стали устанавливать орудия, вытаскивать из лафетов снаряды и цилиндры пироксилиновых метательных зарядов. Когда гул турбин стих, вместе с уже привычным гулом трехдюймовок, стали отчётливо слышны отдаленные пулеметные очереди… Каким-то немыслимым образом Пятый Отдельный Дивизион вместо ближнего тыла оказался прямо на острие вражеского наступления…