Paper girl

Наутро я чувствовала себя ужасно: голова болела, тело ломило, желудок до сих пор скручивало в спазмах. Пол литра водки вперемешку с вином дали о себе знать. Взвыв, я встала, пытаясь сразу же не упасть обратно в постель. Прогуливать школу одновременно, и хотелось из-за своего состояния, но одновременно и нет, потому что я обещала отцу. Да, я могла бы на это наплевать и просто продолжить валяться в постели, но папа один из немногих дорогих мне людей и поэтому я не хотела ему врать или давать пустые обещания. Встав, поплелась на кухню, чтобы осушить все доступные мне источники воды. Пиздец голова рассказывается! Дойдя к холодильнику, вытащила от туда две бутылки: одну попить, а другую приложить ко лбу, чтобы немного облегчит боль. Да, гонять по треку мне понравилось, как и вкус победы, но овощное состояние на утро совсем никак. Будь проклята эта водка! От холода в желудке и у головы становиться легче. Опираясь о кухонную тумбу, смотрю на наручные часы — восемь утра. Зашибись. Отложив бутылку, ползу к себе переодеваться и приводить себя в порядок. На скорую руку одевшись в то, что первое выпало со шкафа и, подкрасившись тушью, выбегаю из дома. Брать машину не рискую — мало ли. Я живу не далеко от школы и быстрым шагом за пять минут могу спокойно добраться, а в запасе у меня ровно столько. Дойдя до школы, сразу же направляюсь в кабинет биологии. Со звонком захожу в класс и сажусь на любимую заднюю парту. Ещё пару месяцев назад я сидела спереди, и всё время тянула руку для ответа, сейчас же хочу просто поспать. Голова продолжала болеть и выпитые дома две таблетки цитрамона не помогали. Опустив голову на парту, я просто ожидала конца этого учебного дня. Через три урока я дождалась большого обеденного перерыва. Кушать хотелось уже неимоверно: вчера я вернула весь ужин, а сегодня ни крошки в рот не взяла. Живот уже издавал звуки умирающей косатки и очень просил чего-то съестного. Я подошла к дверям столовой, где просто изумительно пахло. Мой живот скрутило в спазмах, и я скорее зашла в это святилище еды. Осмотрела наполненный детьми и подростками зал. Все сидели маленьким или большими компаниями. Когда-то я тоже имела данную, а сейчас же мне придётся сидеть самой. Была ли я счастливой тогда? Нет. Сейчас тоже не счастлива, но если бы мама не ушла на тот свет, я определённо была бы на уровень счастливее. Подойдя к раздаче, взяла себе второе и десерт в виде булочки. Глазами стала искать свободный стол на двоих, но его не было. Я могла сесть только к таким девочкам, как я. Кто же виноват, что мои настоящие друзья на пару лет старше меня? Пройдя и сев за такой столик, я залезла в наш общий чат и начала удовлетворять свой аппетит. Как давно я не ела нормальной домашней еды, не из ресторана, не мои кулинарные шедевры, а простые домашние блюда, такие, какие бывают только дома. Я наслаждалась каждым кусочком и смеялась из-за того, что писали ребята. Там были фотки из их универов, где кто-то что-то смешное делает и это пиздец как поднимало настроение. Бодун сошёл, от него не осталось ни следа, что несказанно радовало. — Сука! — в голос и достаточно громко сказала, угорая с видео, где Ваня запутывает своего препода с философии и как тот злиться. Все, кто сидели рядом, странно на меня покосились, но мне так похуй на их мнение, что я продолжаю неприкрыто смеяться и улыбаться с комментариев Киры и Боди. — Лола, не хочешь присоединиться к нам? — подойдя со спины, спросил Даня. У меня почти сработал рефлекс, и я дала ему локтем в живот. — Не люблю когда подходят со спины, — зло прошипела и сразу же закрыла чат. — Как страшно, — очень близко к моему уху, промолвил парень. — Я серьёзен в своем предложении, — увернув голову от его тёплого и немного неприятного дыхания на ухо, я доела. — Мне там не место, — обойдя парня, я поднялась. — И как жаль, но я уже доела, — взяв свой поднос, ушла. С чего вообще такое предложение? Мы никогда с ним толком не общались, у нас всегда были разные компании, интересы и характеры. Да, сейчас я стала немного ближе к его стилю жизни, но это не причина. Они изначально все захейтили меня за мою агрессивность и мне даже как-то стало легко на душе от этого: все будут знать, каково плевать мне в душу. Но это предложение сбивает меня с толку. Всё это очень странно и очень подозрительно. Может, я конечно и придираюсь, ведь уже привыкла всего опасаться и ко всему относиться в штыки. Ладно, плевать. Я отказалась и второго приложения. Судя по «шишкам» за тем столом — третьего не последует. Так и отказать самому главному самцу школы. Он привык жить безотказно. А я привыкла ломать правила. Вот мы и сошлись. Последним уроком была физра. Я спокойно переодевалась, пока чувствовала направленный и злой взгляд в спину. Лиза. Кто же ещё. — Чего тебе? — не сдержавшись, крикнула я и с презрением взглянула прямо ей в глаза. Все мои бывшие подруги взглянули на меня с ровно такой же ненавистью, что и Лиза. — Почему так грубо? — сложив руки на груди, задала она вполне риторический вопрос. — Не зазнавайся. Здесь ты никто. Твоих подружек рядом уже нет, — смерив последних надме6ным взглядом, Астафьева ухмыльнулась мне. — Ты права. Но только в одном — они больше не мои друзья и это даже к лучшему, — о да, я и правда собралась прямо в их присутствии облить их дерьмом. — Какие они подруги, если даже не подошли и не спросили, как я очухалась после смерти мамы, и не приняли новую меня. Друзья так не поступают. Друзья при любой сложности будут рядом. Сейчас я обрела больше, чем потеряла. Мои друзья принимают меня такой, какой я есть и со всеми изъянами, которых не мало, — зашнуровав кроссовки, я поднялась с лавки. Мои бывшие подруги отвесили челюсть, а Лиза продолжала стоять и испепелять своим взглядом. — Как бы там не было — в этой школе ты одна и мне плевать на твое эмоциональное состояние. Ты не посмеешь забрать моё место, — с её рта чуть ли пена не шла. То как она возмущалась и пыталась отстоять якобы своё место, забавляло меня. Я смеялась в кулак, смотря на неё как на умалишённую. Забавно, что Настя и Алиса стояли как вкопанные. Удивительно, что у них не нашлось чем же меня ещё «унизить». Только и могут высокомерно глядеть и всем видом показывать как я не достойна их компании. — А вы чего глаза вылупили? Негоже же таким святым девочкам, как вы, встревать в такие ссоры, — язвила я, сильнее затягивая хвост на голове. К физкультуре готова. Молчат. Я откровенно поливаю их дерьмом, а они языки проглотили. Интересно, может, и мозги где-то затерялись? — А на тебя Лиза и твоё место мне откровенно насрать. Я хожу сюда только из-за обещания отцу, — этот бессмысленный разговор нужно было заканчивать и если больше здесь умных голов не нашлось, то нею буду я. Астафьева пыталась что-то ответить мне, но я просто взяла телефон и покинула раздевалку.

***

Урок прошел быстро и без неприятностей. Спокойно переодевшись, я покинула здание школы. Выйдя на крыльцо, я была готова обматерить всех и вся. И первыми в ход пойдут ебаные синоптики. На улице лило не по-детски: пару секунд на открытой местности и ты будешь мокрый с ног до головы. Взвыв, начала в голове перебирать тех людей, которые смогут мне помочь добраться домой. Отец был на работе, и срывать его не хотелось, хоть он бы в любом случае забрал меня. Друзья же все на парах или отсыпаются после вчерашнего. Я, конечно, могла бы набрать Ваню, но звонок тот вряд ли услышит. — Сука! — крикнула я и поборола нестерпимое желание разбить телефон о пол или стену этого драного заведения. Это четвертый телефон за этот год. Ещё полсотни тысячи я выкидывать не собираюсь. — Тебя подвезти? — спрашивает только что вышедший со школы Даня. Шок. Это была моя первая эмоция и мысль в целом. Втрое — сомнение. Мне это всё не нравиться. Сначала место за его столом, потом это. И казалось бы, это же простая вежливость, но куда там. Ещё в прошлом году этот членоносец даже руку мне при падении не подал бы. А тут отвезти в противоположную строну от его дома. Дело пахнет жареным. — Было бы не плохо, — да, я согласилась. Дура ли я? Нет. Осматривая небо, поняла, что у тучи нет ни конца, ни края — лить будет долго. Если уж и поступило такое предложение, то и отказываться тут бессмысленно и глупо. Во всяком случае — я метко бью по яйцам и быстро бегаю. Ухмыльнувшись, подбежала к его машине, которую тот уже разблокировал и сел сам. Не смотря на то, что на открытом пространстве мы были лишь с полминуты, но этого хватило, чтобы нас хорошенько намочить. Моя тонкая шифоновая майка промокла и прилипла к телу: лифчик под такие вещи я не надеваю, поэтому сейчас всё было прекрасно видно водителю. Эх, кожанка меня не спасла. Ноги в джинсовой юбке и тонких колготках замерзли и покрылись испариной. Я потёрла их ладонями, чтобы разогнать кровь по телу и согреться. Сука, завтра надеваю джинсы. Парень завел машину и включил печку, дабы нас согреть. Я не куталась в куртку и не пыталась нечего скрыть. У меня есть честь, но стесняться своей груди, тем более, если она под тканью — глупо. Парни, накаченные тестостероном, могут бегать без футболки, пытаясь заманивать нас девушек своим прессом, бицепсами и крепкой грудью, а мы не можем просто не надеть белье. Тупая дискриминация. Я видела, как Даня тяжело дышит, замечала, что он бросает на меня и на мою грудь быстрые мимолетные взгляды. Даня выглядел, словно двенадцатилетней мальчик, который впервые видит что-то запретное в живую. Забавно. А в классе весь такой самец, а на деле вот оно как. Не удивлюсь, если он вообще девственник. Мой смех прорезал тишину салона, а Даня резко тормознул на светофоре. Быстро сориентировавшись, уперлась руками в переднюю панель. — Если бы знала, что ты купил права не села бы сюда, — вот так вот резко я меняю милость на злость. Господи, ударься я головой, его тут уже не было, прямо на этом светофоре и закончилась его жизнь. С таким я не шучу. Не с машинами и не на дороге. — Прости, — тихо сказал он под нос и поехал. — И что вообще сегодня за день невиданной щедрости от Даниила Волкова? — подобрала отличный момент, дабы задать вопрос, который волновал меня весь день. — Просто хотел тебе помочь. Я мать, слава богу, не терял, но могу представить насколько это больно, — ответ достаточно хороший и если это правда, то мне даже приятно. — Не можешь, — отрезала и отвернулась к окну. В детстве я потеряла и бабушку, и дедушку, и мне тогда не на шутку было больно. Я была мала в обоих случаях, ведь разница междуу их кончинами составила лишь полгода. Дед не смог смириться со смертью бабушки и впал в кому. Через полгода его отключили от аппарата. Прямо как птички-неразлучники. Мне было пять, а потом уже и шесть лет и я мало чего помню, но то, как я плакала на маминой шее остается небольшим рубцом на сердце. Это были папины родители, мама своих потеряла ещё до встречи с отцом. Подрастая, я понимала, что тоже буду на месте их. Буду реветь на их похоронах, буду приходить к их могилам, где буду делиться всеми своими переживаниями, притворяясь, что я всё ещё ребенок и что они всё ещё рядом. Я думала о том, каково это жить без них, каково это больше не услышать их голос и потерять возможность коснуться их и обнять. Я думала что переживу, ведь все через это проходят и все живут дальше и мама с папой тому пример. Но когда я оказалась на их месте, то поняла, что ошибалась. Глубоко ошибалась. Маленькая, наивная девчонка. На деле всё куда прозаичнее. Депрессия, психические нарушения, больницы и психологи, и боль. Много боли. И столько же пустоты. Всепоглощающей и разрушающей тебя изнутри. Ты как труп — разлагаешься, но внутри. Просто бездушная оболочка, похожая на человека. Так что ему не понять. — Я могу попробовать, — повернувшись ко мне, парень улыбнулся. Сейчас он был другим. Зачем он это всё делает, какую цель он преследует? Зачем так стелиться под меня? — Не стоит. Живи настоящим, — посоветовала и отвернулась обратно к окну. Я должна узнать, почему он такой. Такой только со мной. Я знаю, что он всё такой же мудак, знаю, что он продолжает раздражать всех учителей и быть богемой для одноклассниц. Всё слишком сложно. Подъехав к моему дому, я поблагодарила парня и вышла из машины, забежав под навес здания. Погода была ужасной, запах озона, летающий во влажном воздухе, освежал легкие, даря им прохладу. Но тем не менее оседал на их стенках, даря мне некую тяжесть. Зайдя домой, я оперлась спиной к двери. Тяжело вдохнув, повернула голову в сторону окна: по нему били большие капли дождя и этот звук дарил мне незабываемое наслаждение. Я люблю звуки дождя и грозы, но не запах. Определенно. Проходя по коридору в сторону своей комнаты, я заметила приоткрытую дверь в кабинет папы. Решив заглянуть и, если он работает то поздороваться, я открыла дверь и вошла. От спал на стуле, слегка закинув голову назад. И всё бы нечего, не заметь я своим острым взором что-то белое. Нет. Опять! Грубыми от злости и негодования шагами я подошла к столу и осмотрела остатки неизвестного мне белого порошка. Я должна определить что это, поэтому слегка стукнув ногтем по столу, я собрала на его кончик пыль этого вещества. Белых порошков бывает много и я молюсь, чтобы это бы не тот самый. Самым кончиком языка тронула ноготь и сразу почувствовала горький вкус, который, к сожалению, не спутаю ни с чем. Сразу схватив с рабочего стола отца недопитую бутылку воды полощу рот — эта дрянь во мне мне не нужна. Схватив отцовский пиджак, я выплюнула туда всю воду с той хуйней в ней. Героин — штука веселая, но капец опасная. И он опять за неё взялся. Откинув пиджак куда-то в сторону, я начала бить отца по щекам, дабы помочь тому проснуться от наркотического сна. Спустя минуту он таки открыл свои красные глаза, на которых радужки почти не было. Это страшно. Это страшно априори, но когда ты понимаешь что это твой отец, то больно начинает колоть где-то в левой стороне груди. Первый раз, когда я его таким увидела — плакала. Ревела и умоляла прийти в себя. Сейчас же я была расстроена достаточно агрессивно и это не ведет ни к чему хорошему. — Яся? — спросил отец, в то время как его зрачки чуть сузились. Он видит во мне маму? Но от неё остались только глаза и еле заметные веснушки на носу. Я не похожа на неё. После всего мною совершённого я не имею права казаться ею. Она всегда была идеальной, такой хотела и я быть. — Очнись! Это я, Лолита! — срывая голос из-за нерв, пыталась я привести его в чувство. Не хочу чтобы он видел во мне маму, просто потому что я не заслуживаю быть её дочерью, а казаться ею тем более. — Лола… — он приходил в себя: это я видела по мельтешащим глазам. Не раз уже проходили. В это время я оставила его приходить в чувство, пока рыскала по его кабинету в поисках спрятанной им дозы. Я швыряла все, что мешало мне и возможно даже ценные бумаги. Я не в себе и мне сейчас ой как на всё похуй. Отец мычал и пытался встать, что у него плохо получалось. А я находила пакетик с веществами, и матерились трёхэтажным матом при находке каждого из них. Когда я очистила кабинет, собрала все семь пакетов в папку для документов. К тому времени папа был уже нормальным. — Это что ещё за хуйня? — махая папкой перед его красным глазами, я пытаюсь опять вставить ему мозг на место. — Малышка, мне сложно… — я не дала ему закончить фразу. — А мне нет?! — окидывая шмаль за дверь, я взмахнула руками. — Я сука была там! Я слышала её крик! Посмотри, кем я стала! Поведение взрослого человека меня поражало и бесило. Да, он потерял ту женщину, которую любил больше всего на свете. А я потеряла маму — одну и незаменимую. Признаюсь честно — я принимала. Ваня с Бодей всё ещё продолжают играться этой дичью. Именно у них я и доставала наркотики разных видов, поэтому теперь на вкус или запах я могу различать их. Но есть ли в этом кайф? Да. Временный. На пару часов все проблемы утекают из твоей замороченной головы, ты уходишь в идеальный для себя мир. Но не всегда. После очередной дозы я попала туда, куда не хотела попасть. Я оказалась в тот самый вечер в другой машине — той, которая нас сбила. На моем месте сидел отец, и я раз за разом сбивала их на бешеной скорости. Я слышала их крики, видела их лица, искажённые в ужасе и кровь. Я ревела, пытаясь свернуть руль, умереть самой, но машина не слушалась. Я просто раз за разом влетала в их машину, притом, что моя оставалась полностью целой. После того я завязала. Покончила с ними раз и навсегда. Ломка была слабая, и я смогла её пережить, просто заставляя себя представлять ту ужасную картинку в голове. И это меня спасло. Тогда же я узнала о серьёзной уже зависимости отца, ведь до того самого момента пока сама не отошла, не обращала на его пропажи и тот ещё видок внимания. В тот раз мне удалось спустить отца до простых антидепрессантов, хоть это и то ещё зло. Потом он вообще слез со всего и казалось, что стало приходить в норму, но всё повернулось опять. — Я вновь не могу без них…