Любит не любит

      Вся последующая неделя и еще несколько дней окрасились для Юны в темный цвет. Соджон и Чонин вместе сидели на переменах в компании мальчишек. Даже Лесли, встречаясь с Сынмином, никогда не сидела с ними, потому что у них своя компания, им, видите ли, нужно личное пространство. Зато Соджон, получается, совсем не мешает. То же мне, парень в юбке. Лесли это заметила на несколько дней позже, но по уровню стресса от происходящего быстро догнала и перегнала Юну, которая каждый раз стабильно, проходя мимо компании, хотела обратить на себя внимание. Чонин играл по правилам обиженных девушек с завидной легкостью.       Лесли каждую перемену поправляла юбочку и, хватая за руку Юну, тащила ту на школьный двор на соседнюю с Сынмином лавочку и начинала громко обсуждать, косметику из последнего номера журнала, оценки за тесты, симпатичного мальчика из метро и еще много чего. Обычно откликался именно Чонин, первым вступая в перепалку. Казалось, чтобы спровоцировать его достаточно просто привести Юну. С каждым разом, день за днем, темы переставали быть актуальными. Только Ян нет-нет да комментировал очередную фразу. Феликс продолжал разговаривать с Соджон и изредка хитро поглядывал в сторону девушек, когда они садились на лавочку в небольшом закутке. Сынмин только тяжело вздыхал, а Чанбин делал вид, что никого и ничего, кроме его навороченного телефона, не существует. Только один раз Лесли удалось задеть неприятную и щекочущую многих тему. И все это в одной фразе, как умела только она. — Юна, я вот что подумала. Ты же у нас звездочка, никогда не забуду тебя с экранов телевизора, тогда еще мальчик тебе какой-то цветы дарил, все писали. И еще говорили в интернете, что ты его выбрала из всех своих поклонников. Сразу видно, что ты в семье одна. Хотя, даже если бы у тебя был брат или сестра, они бы, все равно померкли в твоей тени. Так вот, к чему я, может, познакомишь меня с кем-нибудь? У всех отношения в нашем возрасте, — она не двусмысленно кивнула головой на лавочки рядом. — Пора бы и мне влюбиться в красавчика. Нет, она не была плохой или злой. Просто люди делились на три категории: первые — сначала думают, а потом говорят; вторые — сначала говорят, а потом думают; а третьи — вообще не думают. Лесли относилась ко вторым, будучи чересчур болтливой. А иногда и к третьим. Но в этот раз она все-таки обдумала сказанное через пару секунд, когда воцарилась гнетущая тишина, и поняла, что натворила. Юна ненавидела, когда кто-то вспоминал про шоу. Во-первых, создавалось ощущение, будто дружат не с ней, а с ее популярностью. Во-вторых, шоу у нее, прежде всего, ассоциировалось с Чонином. Их прогулками, первым поцелуем, и его ложью. Чонин тоже ненавидел, когда кто-то, не зная, что тот самый поклонник — он, говорил про шоу. Правда, те, кто знали, не говорили. Кан предполагала: такая реакция происходила из-за того, что он считает все позорным и стыдным. Как он мог встречаться с ней, не объяснишь же каждому суть шутки. Что касается Феликса, он немного завидовал сестре. Еще тогда, пару лет назад, Юна очень боялась произвести плохое впечатление на съемочной площадке, а потому меряла шагами весь дом, зубря сценарий. Именно тогда она услышала, как Феликс, говоря с кем-то по громкой связи, проклинает Юну, шоу и то, что взяли туда не его, ведь он бы куда лучше справился. Сынмина же, по понятным причинам не устраивала ситуация. В его отношении Лесли точно перешла границы, занимаясь поиском парня, будто его самого не существует. Но неудобную тему решили поддержать остальные, выводя на более или менее приемлемые для себя орбиты. — Юна! Не может быть! — восхитилась Соджон. — Ты и есть та самая девочка-ведущая с передачи? Мы тогда фанатели от тебя больше, чем от многих талантов. Ты так здорово вела! Дашь автограф? — Дам, — слегка поежилась Кан. — Но все уже в прошлом, я никогда больше не приму участия в таком. — Я слышал, это из-за того, что семья тебя не поддержала, — стараясь не обращать внимание на свою девушку или уже экс-девушку пробормотал Сынмин. — Говорят, твой родной брат отказался даже по телевизору смотреть шоу, потому что ненавидит тебя. Про эти слухи Юна прекрасно знала, а также знала, что они быстро угасли, потому что она сама официально заявила, что нет у нее никакого брата и в помине не было. Свое родство она никогда ни с кем не афишировала. Ни школьные учителя, ни самые близкие друзья не знали о ее маме с отчимом, младшем брате и тем более Феликсе. Нравится сочинять о том, якобы она не принятая семьей одиночка — на здоровье. По крайней мере, эти выдумки уже давно не ранят и не задеваю за живое. Девушка еще с пяти знала, что для мамы работа на первом месте, потому что конфеты сами не прыгнут из магазина в пиалу на столе, а новое платье — не придет. Пусть ее забирали самой последней, а приводили раньше других в сад, пусть она не ходила гулять с мамой каждые выходные в парк, мама все равно любила ее и полностью доверяла. Что касается отчима, появление которого, наслушавшись рассказов воспитателей и молодых школьных учительниц, она ожидала рано или поздно, тот относился к ней, как к родной дочери, даже теплее, чем полагается, этого было больше, чем достаточно. Дэниел был слишком мал, чтобы понимать что-то в сложных человеческих отношениях, да и видел старших брата с сестрой, как говорится, раз в сто лет и по большому обещанию. Феликс и Юна были вовсе чужими. Если и испытывали друг к другу какие-то чувства, то, скорее, латентную неприязнь. — Это всего лишь желтая пресса, — скривилась Кан. Вот честно, лучше бы ее как-нибудь обозвали, чем напомнили о том времени и о Чонине, который еще не был таким обозлившимся. — У меня никогда не было ни сестер, ни братьев. Возможно, стоило упомянуть хотя бы Денни, но в голову пришли только заготовленные слова, которыми она защищалась, как металлическим щитом, от критики, сплетен и недоброжелателей. Если у тебя никого нет, то никто не будет у тебя ни про кого спрашивать и не будет возможности сочинить еще что-нибудь. — Все равно, — заметно озлобившись непонятно на что, решил открыть Америку Феликс. — Я бы, будь твои братом, тоже не стал бы смотреть это шоу и листать журналы с тобой! — Ты не смотрел?! — поразилась Соджон. — Чанбин, Чонин, а вы? Чанбин кивнул головой и спокойно произнес: — Я смотрел, талантов там, конечно, было мало, но ведущие справились неплохо. — А вот я не смотрел! — фыркнул Чонин с самым высокомерным выражением лица, на которое только был способен. — Наберут всяких… Всяких по объявлению… А ты потом смотри это. У Юны было стойкое ощущение, что парню, как минимум, трудно произносить все эти слова. Вдруг она кому-то расскажет, что он не просто приходил в студию, чтобы смотреть каждый эпизод, но и ходил на репетиции, и сидел в кафе со «всякими», попивая кофе. — Но твой отец же… — нахмурился Чанбин, заставляя Чонина округлить глаза до размера крышечек от бутылок с водой. — Черт, звонок! Сейчас контрольная по математике! Продолжим нашу увлекательную дискуссию после урока! Чонин тоже поспешил аккуратно взять за ручку Соджон и, не забыв бросить презрительный взгляд, удалиться в корпус. Феликс от него отстал лишь на шаг. Последним из их компании уходил Сынмин. Он лишь на пару секунд остановился, обернулся, печально посмотрел на Лесли, надеясь, что она ему что-то скажет и ушел. — Я все испортила, да? — вздохнула Лесли снова присаживаясь на скамейку, у них сейчас было окно. — Просто… просто я хотела отплатить той же монетой. Недавно он гулял вдвоем с девушкой из соседней школы. Я не хотела, чтобы было так. Да еще и тебя коснулось. — Не переживай, когда-нибудь бы это все равно случилось. — Ты так сильно переживаешь из-за АйЭна и новенькой, что мне очень грустно на тебя смотреть. Вас троих, я имею ввиду тебя, Феликса и Чонина что-то связывает. — Лесли коснулась плеча подруги. — Расскажи, когда сможешь. — Хорошо, — ответила Юна. Она была благодарна подруге, которая не лезла не в свое дело, и звонку, который прозвенел вовремя.