Время на двоих

Чонгук смотрит в глаза напротив и видит в них подтверждение только что сказанных слов. Он и до этого момента знал о чувствах Юнги, но слышать это признание было слишком желанным. Это значило очень многое, сказанное вслух, признанное и открытое. Чон приподнимается и почти касается чужих губ своими, шепча в ответ: — Черт, Юнги. Люблю тебя. Как же люблю, — выдыхает на грани слышимости перед тем, как приникнуть все же к желанным губам, целуя отчаянно и страстно. Пульс подскакивает, и сердце стучит как-то слишком быстро, разгоняя кровь по венам, воспламеняя, опаляя жаром. Мин резко опрокидывает парня на спину, нависая над ним. Сбоку горит лампочка и можно с лёгкостью разглядеть то, как расширены зрачки у Чонгука, как кожа на щеках и шее стремительно краснеет под этим взглядом, а губы изгибаются в улыбке, нахальной и соблазнительной. Язык быстро выскальзывает наружу, обводит губы по кругу, заставляя наблюдать за его передвижением, пока Юнги не выдерживает, наклоняясь, чтобы поймать его. Свободная рука медленно пробирается под рубашку, ласково оглаживая каждый доступный участок кожи, поднимается к соскам, обводит по кругу каждый, пока Чонгук не начинает постанывать. Юнги ловит губами каждый полувздох, полустон, а затем разрывает поцелуй, чтобы тут же начать терзать кожу на шее, прикусывая, оттягивая, оставляя после себя яркие собственнические следы, которые расцветают на загорелой коже особенно красиво. Чонгук хватается руками за чужие плечи, сжимая длинными пальцами ткань так любимой Мином толстовки, откидывая голову сильнее и закрывая глаза, чтобы отдаться ощущениям. Юнги ловко разделывается с пуговицами рубашки, обнажая тело перед собой, позволяя себе наконец-то насладиться им. Поцелуи спускаются с шеи к груди, но Чон тоже не собирается бездействовать. Он тянет ненужную ткань на себя, снимая толстовку с Юнги, и смотрит на открывшийся вид с жадностью. Старший поднимает взгляд, встречаясь с таким же затуманенным желанием, и глухо рычит, вжимаясь своим телом в чужое. Возбуждение разрастается пожаром, ударяя в голову, скручивая желанием, которое сложно утолить. Губы встречаются в поцелуе и уже Чонгук оказывается сверху, усаживаясь на бедра парня. Прохладный воздух пробегается по телу, вызывая мурашки, и теплые руки с силой проводят по спине, стремясь согреть и распалить ещё больше. Парень выгибается с хриплым стоном, упираясь руками в кровать по обе стороны от головы Юнги, который ладонями уже пробирается под джинсы, сжимая упругие ягодицы. Чонгук легко двигает бедрами на пробу, прижимаясь к паху Юнги, и руки сжимаются сильнее, направляя, заставляют парня повторить движение. Тихие стоны наполняют комнату и Чонгуку кажется, что он готов кончить только от трения о тело под ним. Младший приподнимается и старается как можно быстрее избавиться от мешающей одежды. Стянув свои джинсы он принимается за Юнги, и вскоре оба остаются полностью обнаженными. У Чонгука слегка подрагивают пальцы, когда он проводит рукой по бледному телу Мина, прежде чем тот ее перехватывает, прижимая к губам. Этот жест кажется ещё более сексуальным, чем все то, что происходило в постели раньше. Чонгук хитро улыбается и наклоняется, чтобы оставить в ответ свою метку на чужой коже, бледной и невозможно притягательной. Юнги вновь меняет их местами, покрывая тело Чонгука поцелуями. Поворачивает его на живот, желая уделить внимание каждому доступному участку кожи и полюбоваться на открывшийся вид. Младший приподнимает слегка ягодицы и разводит колени в сторону, что безумно смущает — он никогда не был так открыт перед кем-либо, — но восхищённый вздох, долетевший до ушей, даёт понять, как это нравится его парню. Юнги спускается медленными поцелуями по позвоночнику, ни на минуту не переставая гладить это совершенно прекрасное тело под собой. — Ты такой красивый, малыш, — он приподнимается снова выше, прикусывая местечко за ухом, вырывая тихий стон. Рука ложится на упругую половинку, сжимая, оттягивая в сторону, а затем перемещается на живот, спускаясь ниже и обхватывая стоящий член, что заставляет Чонгука толкнуться бедрами вперёд с громким стоном. - Нравится? Тебе нравится быть таким открытым для меня? Чонгук не может говорить, он только стонет и толкается ещё раз, перед тем как податься назад, прижимаясь ягодицами к паху Юнги. Рука медленно скользит по члену и хриплое рычание смешивается с тихим всхлипом, тело непроизвольно выгибается под влажными поцелуями и колени разъезжаются в стороны. Чон не замечает, как оказывается снова на спине, под обжигающим взглядом, и Юнги берет его ладонь в свои. Не отрываясь от глаз напротив, накрывает мерцающие цифры губами, обводит языком, и от этого, кажется, Чонгука уносит куда-то за грань существующего мира. Ощущения несравнимы ни с чем, что он когда-либо испытывал, внутри разрастается огненный шар, а он смотрит в эти чертовски красивые глаза и раз за разом повторяет слова о любви. Гук притягивает парня ближе, обвивает руками шею и жалобно просит сделать что-нибудь с теми ощущениями, что переполняют, норовя разорвать на части. Юнги только хмыкает и спрашивает, где можно достать смазку. Она находится в прикроватной тумбочке, и парень, прищурившись, вопросительно смотрит на младшего, замечая полупустую бутылочку. — Я-я просто часто представлял себе, как это будет с тобой, - бормочет Чонгук, прикусывая нижнюю губу. — Я ведь обещал, что будет ещё лучше, чем ты можешь представить? — Юнги наклоняется, срывая короткий поцелуй с покрасневших губ, и после этого выливает смазку на пальцы. Ведёт кончиками по внутренней стороне бедра, оставляя влажные следы, и осторожно надавливает на вход, не разрывая зрительного контакта. Чонгук раздвигает ноги шире и слегка толкается нетерпеливо навстречу, быстро облизывает губы и честно старается смотреть Юнги в глаза, что почему-то особенно сложно сейчас. Все происходящее ощущается настолько нереально, сказочно, и этот взгляд старшего, такой внимательный, который ловит каждое изменение в лице Чона, сводит с ума. Он чувствует пальцы внутри себя, сразу два, и непроизвольно выгибается, слегка откидывая голову назад, слыша будто сквозь вату тихое рычание. А затем пальцы начинают двигаться и Чонгука кроет от того, как правильно это ощущается, как хочется больше, о чем он тут же просит. — Блять, Чонгук... — Юнги добавляет ещё один палец и целует напряжённый живот, ведёт дорожку поцелуев к соскам и прикусывает один, наслаждаясь тяжёлым дыханием и тихими стонами. Держать себя в руках все сложнее и сложнее, особенно когда Чонгук так доверчиво открывается и так возбуждающе стонет, двигаясь навстречу пальцам. — Пожалуйста, Юнги... Ещё... — Чонгуку хочется больше, хочется почувствовать Юнги в себе, стать полностью его и раствориться в нем. Он зарывается пальцами в мягкие синие волосы и тянет вверх, вынуждая оставить в покое его соски и приблизиться к лицу. Обхватывает лицо ладонями, притягивая к себе почти касаясь губами, и срывающимся голосом просит: — Пожалуйста... Так хочу... Хочу тебя, Юнги. И Мин выполняет просьбу, убирает пальцы, заменяя их членом, и медленно входит в раскрытое для него тело. Чонгука потряхивает, и Юнги понимает, он чувствует что-то похожее, когда тугой комок внутри разрастается, захватывает каждый сантиметр тела, и в том месте, где соприкасается их кожа, взрывается небольшими фейерверками, заставляя все вокруг сиять — или это только им кажется? Сознание Чонгука мимолётно цепляется за болезненные ощущения, но возбуждение не даёт возможности об этом задуматься, наполняя совсем иными чувствами. Его переполняет любовь, которая рвется изнутри, стремясь к Юнги; слепое наслаждение, от которого перед глазами все расплывается от выступивших слез; невероятная нежность, которая сжимается где-то в районе сердца, заставляя биться его ещё чаще. — Малыш... — доносится хриплое, побуждая Чона открыть глаза, чтобы тут же всхлипнуть от того, что он видит в чужих. Хотя, какие они чужие, уже совсем родные, в которых столько разных чувств: оторвать взгляд уже кажется невозможным. Юнги все также медленно и осторожно начинает двигаться внутри, но младшему это совсем не нравится. — Боже, сильнее. Я... пожалуйста... Взорвусь сейчас, — беспомощно и хрипло выстанывает Чонгук, ведёт пальцами по влажной напряжённой спине и вскидывает бедра. Мин глухо рычит и толкается резче, а после отпускает себя, покоряясь тому чувству, что намного сильнее его. Оставляет следы своих пальцев на бедрах младшего, чувствует, как впиваются короткие ногти в его собственные плечи, но не замечает ничего, кроме лица Гука и того растущего внутри удовольствия, которое с каждым шлепком бёдер грозится унести их обоих за пределы этой вселенной. Оно растет все больше и чем ближе они подходят к краю, тем ярче взрываются звёзды в их глазах, и это удовольствие уже не делится на части: оно объединяется, их чувства смешиваются в одно целое и это становится последней каплей. Чонгук выгибается и закрывает наконец глаза, когда Юнги замирает внутри него и, наклонившись, хрипло шепчет в шею что-то, чего младший не в силах разобрать. Мир взрывается на миллионы крошечных звёзд, крупная дрожь пробирает влажные тела на развороченной постели, а цифры на руках обоих слабо мерцают, замерев. Ни один из них этого не замечает. Лишь когда водоворот чувств немного отпускает, Юнги ложится рядом и снова целует, уже более мягко, с всепоглощающей нежностью, которую чувствует Чонгук и пытается поделиться тем же в ответ. — Ты ведь тоже это чувствовал, да? — Спрашивает младший, устраивая голову на плече Мина и чувствуя пальцы у себя в волосах. — Да, малыш. Ты невероятный, — голос парня все ещё хриплый и в нем слышится улыбка. — Мы невероятные, — исправляет Чон и обнимает ещё крепче. Пальцы легко касаются влажной от пота кожи, безостановочно поглаживая, лишь бы продолжать чувствовать рядом с собой. Эти ощущения внутри такие странные, не совсем подходящие для двоих взрослых парней, но они намного сильнее. И рядом хочется быть постоянно, забыть обо всем остальном мире, посвятив время одному единственному человеку. Чонгук чувствует себя очень глупым, и вместе с тем самым счастливым. *** Следующим утром Юнги сбегает рано, хитро подмигивая и обещая какой-то сюрприз. Чонгук мог бы обойтись и без подарков, лишь бы Мин остался рядом, но понимает, что не в праве указывать ему что-либо. Чимин как только видит друга, тут же расплывается в понимающей улыбке: — Гугу, ты весь сияешь просто! Ну, рассказывай, как это было? Я хочу подробностей! — Тэ убьет меня, если узнает вторым после тебя. Кстати, где он? — Чонгук хмурится, ведь увидеть этих двоих не вместе можно очень редко. — Он у родственников был, проспал, а теперь опаздывает, — Чимин фыркает и оглядывается по сторонам. — О, вот и он. Тэхен не выглядит человеком, который опаздывает: он улыбается им издалека и только тогда ускоряет шаг. Чонгуку приходится рассказать многое, но он все равно отказывается делиться подробностями, описывая лишь свои чувства. Гука гложет мысль о сюрпризе, которую Юнги поселил в его голове, и он ждёт назначенного часа с нетерпением, все чаще поглядывая на часы. Пары проходят медленно, время тянется, а он уже готов сорваться по первому зову. Когда занятия подходят к концу Чонгук видит знакомую фигуру у ворот университета и с улыбкой направляется прямиком к ней. — Ты не голоден? Мы могли бы заскочить в какое-нибудь заведение и чем-то перекусить, — Юнги протягивает руку и Чонгуку хочется визжать как девчонка, когда он у всех на виду переплетает их пальцы. Он качает головой и Мин предлагает сразу поехать к нему на работу, где и ждёт сюрприз. Чимин с Тэ были также приглашены, так что вся компания направилась в назначенное место. Чонгук не знал, чего ожидать, и он уж точно не был готов к тому, что произошло дальше. Первое, что отмечает Чонгук, когда входит, это то, что весь зал выглядит как-то по особенному красиво и романтично: свечи на столиках, приятный полумрак. Юнги сразу же оставляет его и направляется к центру зала, к своему инструменту. Наступает полная тишина, а затем первые ноты разбивают ее, заполняя пространство. Эта мелодия Чонгуку незнакома и он слушает ее, замерев. Когда же Юнги начинает петь, это становится просто невыносимо: сердце колотится как сумасшедшее, дрожь проходится по позвоночнику и широко распахнутые глаза пытаются вобрать в себя эту необычную картину. Юнги поет о любви. О любви к Чонгуку. Мелодия очень красивая, слова проникают в самое сердце и Чон чувствует, что скоро банально заплачет от переполняющих эмоций. Дышать становится трудно и он старается сделать глубокий вдох, чтобы успокоиться хоть немного. Чонгук не видит, как все взгляды в зале направляются на него; не видит улыбки друзей; он видит только Юнги, который так внезапно занял все его мысли, все его время, а главное — занял его сердце. Чонгук продолжает чувствовать себя самым счастливым и глупо улыбается даже когда мелодия заканчивается и Юнги подходит к нему. — Я люблю тебя, Чон Чонгук, — он шепчет это на ухо, совсем тихо. — Не обязательно было показывать это при всех, — Чонгук смеётся и обнимает Мина за шею, утыкается в его лоб своим и также тихо отвечает: — Я тоже люблю тебя, Мин Юнги. Спасибо, это было просто невероятно. Юнги придвигается немного ближе, обнимает за талию и вовлекает в поцелуй, нежный и невинный; зал взрывается аплодисментами и Чонгук даже краснеет от внимания стольких людей, направленных на него. — Теперь все знают, что ты мой. И я никому не отдам тебя, — Юнги говорит предельно серьезно и Чонгуку кажется, что его сердце сейчас точно выскочит из груди и упорхнет подальше от него и этого накала эмоций. Он улыбается и целует снова, не в силах выразить словами все то, что хочет передать. Но Юнги и так все знает. Он просто чувствует.