Heroes and Villians

Эльф, немного подумав над просьбой Назгули, кивнул и предложил проводить отряд в отлично подходящие для них апартаменты. Разумеется, на его взгляд, ведь пока он не изучил их вкусы и требования к жилью. Эльф бы болтал и дальше, но Назгуль, снова перебив его, сообщила, что до его прихода она прекрасно общалась с милой исследовательницей энтов, некоторое время жившей тут и, конечно, упомянула, что её собеседница всячески расхваливала и комнатку, где обитала. Потом, заметив, что эльф понял, о какой гостье речь, Назгуль попросила поселить её в той комнатке, если, конечно, это возможно. Спутники промолчали. Наверняка они решили, что Назгуль успела узнать у собеседницы что-то важное для их миссии. Но это было не так! Назгуль ничего не знала, даже не знала, какая же, Моргот возьми, их цель в ПЦ, но может, в приятной комнатке ей хотя бы удастся спокойно поразмышлять над тем, что же спросить у папы и как она сможет отговорить его от некого невероятного и пока никому неизвестного плана? Неожиданно заговорил Назгул. — Ты точно живой, а не механизм или галлюцинация? — спросил он у эльфа. — Что-то ты уж больно ходячее это напоминаешь… Короче, ты как ролики по изобретениям с красивыми объявлениями, где кратко рассказывается, как хорошо отдыхать на грязевых курортах в ущелье Сириона, кто из гномов лучший гравер или как же вкусно обедать в пекарне у прекраснейших эльфиек. И по изобретению ты таким же ходячим роликом был, когда хоббитов засудили. Зачем ты такой, вот скажи? Может, ваш главный тебя для того на нас и выпустил, чтобы мы вам поверили и Мордор под ПЦ отписали? А мы… мы ничего! Мы над Мордором не властвуем, мы там просто живём, а Владыка наш устал и ушёл, да вы наверняка сами знаете всем ПЦ, такие новости мимо Светлых сил никогда не проходят! Эльф растерялся и от неожиданности даже слегка приоткрыл рот, Назгуль тихо ойкнула и, впечатлённая речью отца, незаметно проглотила антиморочное драже. Может, он заметил в поведении эльфа что-то настораживающее, если заговорил так? Остальные спутники промолчали. Дядя спокойно ждал, что же будет дальше, а Музыкант мрачно взвешивал поклажу, прикидывая, видимо, сколько же тюков придётся нести ему и как быстро они сумеют отсюда ретироваться. Назгуль, решив, что Музыкант действует совершенно правильно, что бы ни случилось дальше, юркнула к Музыканту и быстренько подхватила кроме сумки Радагаста, котелок и мешочек со своими вещами и, немного подумав, отцовский боевой нож, почему-то лежавший в котелке. Она не любила и не умела сражаться, но знала, папе в таком состоянии оружие лучше не доверять. Эльф, тем временем, совладав с эмоциями, наконец, улыбнулся и сообщив, что он настоящий эрухини из плоти, крови и костей, изящно встал с места и сказал отряду, чтобы они брали вещи, а он покажет им их нынешние апартаменты, как обещал. Назгуль, поблагодарив эльфа и как-то улыбнувшись ему, тут же подошла ближе, показывая всем видом, как устала и хочет отдохнуть. Музыкант и дядя двинулись за ней. Дядя встал рядом с Назгулью, за ним пристроился Музыкант, молча прихватив остатки поклажи, которые не успел собрать раньше. Папа снова замыкал шествие, судя по звукам, продолжая поигрывать связкой иголок и булавок. Назгуль это почему-то немного напрягало. Она слишком хорошо знала, отец ничего не делает просто так, а гадать, что же он решит проткнуть, Назгули немного надоело. Собравшись, проверив, не оставили ли чего в фойе, они, наконец, двинулись дальше, в глубь ПЦ. Эльф, пока они собирались и проверяли поклажу, продолжал рассказывать, как же устроена здесь жизнь. Например, когда они уже покинули фойе, эльф упомянул, что троллиха живёт не в обустроенной специально для неё пещере, а в милой хижине, окружённой берёзами, а пещеру пока доводят до ума гномы, ведь они не могли оставить пещеру без внимания в силу природы. Хоббиты — все хоббиты, что числятся в ПЦ, кроме одного, — живут в деревеньке, построенной недалеко от берёзовой рощи с пещерой троллихи. Единственный хоббит, не живущий там, вырыл себе нору у пруда, как пояснил эльф, исключительно из любви к плеску рыб. Папа, услышав об озере, ехидно поинтересовался, не собираются ли в ПЦ заставить петь и Глубинного стража, раз пруд вырыт, а рыбы, кажется, к пению неспособны. Эльф даже с некоторой обидой пояснил, что озеро здесь просто так, для красоты, вырыт без всякой задней мысли и Глубинный страж там точно не живёт. Папа, кажется, не поверил эльфу, но промолчал, что обрадовало Назгуль. Зато её немного не огорчило, но удивило, что эльф приблизился к ней и, наклонившись почти к уху, что-то прошептал, но Назгуль, пытаясь запомнить путь, не расслышала, что именно. А переспросить она не успела… Потому что эльф отшатнулся от неё с громким стоном, похожим на стон боли! Назгуль, испугавшись, что дело в ней и её тёмной сущности, обжегшей его, хотела было попросить прощения и уверить несчастного, что она не ожидала такого поворота в их общении и не имела в мыслях ничего дурного, но заметила за спиной эльфа Назгула, довольно поигрывающего своей связкой булавок. — Не закоротило, дочка, видишь! — довольно сказал он. — И иголки вошли в него так, как входят в плоть любого живого существа, не поломавшись! В механизме бы точно поломались! Если он иллюзия, то хорошо сделанная, слышишь, даже орёт! Орал! — Мне больно, — пожаловался эльф, левой рукой потирая место ниже талии, — мне правда больно, зачем вы так? Я же сказал, что такой же живой и настоящий как…— и, не договорив, снова застонал. — Разумеется больно, столько иголок, — пробормотал дядя. — Брат, ты действительно несколько переборщил. Назгула, кажется, это не убедило. — Теперь нужно посмотреть на раны и своими глазами увидеть, что они есть и не затягиваются под нашими взорами! — восторженно заявил он и хотел было стянуть с пострадавшего штаны… Назгуль, подумав, что это уже слишком жестоко, схватила несчастного эльфа за руку и с силой оттащила подальше от папы. — Ему нужно помочь и промыть раны, даже если они затянутся у меня на глазах, — заявила она, ощупывая сумку Радагаста, — иначе мы нарушим все законы гостеприимства и ничего… ничего… — ей хотелось сказать, они ничего не узнают о Маглоре, точнее, обо всём, творящемся здесь, но, спохватившись, сказала лишь, что она тогда ничего не передаст садовнику от друга, хоть тот и передавал через неё привет. Кажется, отца это убедило. Дядя с благодарностью улыбнулся Назгули, а Музыкант почему-то очень сердито посмотрел на эльфа, шмыгающего носом от неприятных ощущений в месте пониже спины. Назгули не хотелось разбираться, почему Музыкант снова недоволен и, спросив эльфа, где здесь можно вымыть руки, добыть чистые тряпицы и набрать воды, отвела того в сторону, чтобы любопытство папы не помешало ей разбирать записи Радагаста. Она хорошо помнила слова, с которыми Радагаст оставил ей сумку и Назгули очень не хотелось, чтобы папа взял под шумок что-нибудь из записей или зелий, которые она так оберегала.