Адаптация к ночи

Придя в себя, Северус понял практически сразу, что находится в больничном крыле. Все-таки трудно не запомнить запах того помещения, в котором ты оказываешься практически каждую неделю, если не чаще. Все тело нещадно ломило, но он понимал, что это последствия Костероста, так что переживать из-за этого не стоило. А вот укус… Укус жгло так, будто туда приложили раскаленную сковороду. Срочно нужно было звать мадам Помфри, так как он не знал ни одного зелья или мази с таким действием, а значит, жжение исходило от самого укуса. Вдруг тело прошиб холодный пот. Он точно помнил, что в одной из книг было сказано, что особенно сильно жжется свежий укус оборотня, это жжение давало понять, что вирус распространяется по организму и человека уже не спасти от заражения. Убеждая себя в том, что лучше не делать поспешных выводов, Снейп старался унять дрожь, которая охватила его от одного предположения о том, что он заражен. Он уже собирался подняться с кровати, чтобы сходить за мадам Помфри, но его остановили голоса, шепотом переговаривающиеся между собой. Поняв, что они принадлежат Помфри и Дамблдору, Северус решил прислушаться — все-таки информация никак не сможет ему навредить. Ох, как же он ошибался.  — Альбус! Сколько раз я тебе говорила, что следует убрать это чертово дерево. Видишь, что оно сделало с Северусом! Я вообще удивлена, что он выжил, да еще и этот укус… — На этих словах Северус навострил уши, готовясь хотя бы немного узнать об укусе, но Помфри резко перебил Дамблдор, не давая договорить.  — Не советую об этом распространяться, Поппи. Информация об этой ночи не должна выходить за стены Хогвартса, — Вся приторность, обычно присущая директору, разом слетела с него. Северус поборол желание открыть глаза, чтобы посмотреть на Дамблдора с серьезным выражением лица — это было что-то фантастическое.  — Но как же так? Если бы укус пришелся немного выше, то мы бы сейчас хоронили мистера Снейпа, а не отпаивали Костеростом. Я должна…  — Нет, Поппи, ты ничего не должна докладывать в Министерство. А особенно о том, что один из учеников заразил другого! — Дамблдор шипел не хуже змеи, и Северус понял. Он понял, что директор имеет в виду под этой фразой о заражении, и все попытки найти ей другое объяснение оказались тщетными. Все опасения подростка подтвердились — он стал оборотнем.  — Но как же мистер Снейп? Ему же всего пятнадцать! — Вот теперь Северусу стало по-настоящему хреново, его начало колотить и он, привлекая к себе внимание, резко сел на кровати, предпринимая попытки встать и высказать все, что он думает об этом гребаном директоре, который принял в Хогвартс оборотня. Но его тело все еще было слишком слабо даже для того, чтобы твердо стоять на ногах, так что попытки так и остались попытками. А Помфри, будто ожидала этого — она быстро схватила Северуса за подбородок, добежав до него в рекордные сроки, и влила ему в рот зелье Сна-без-сновидений. Слизеринец проглотил его добровольно, надеясь, что оно подействует как можно быстрей. Так и произошло. На парня накатила абсолютная апатия, и он стал заваливаться на кровать под действием зелья. Последним, что он видел, прежде чем погрузиться в спасительный сон, стали грустные янтарные глаза Ремуса Люпина, смотревшие на него с соседней кровати. ***  — Северус, проснись. — Его кто-то настойчиво тряс за плечо, пытаясь, видимо, вытрясти из парня последние мозги, которые забыла выбить Гремучая ива, — Скоро эльфы принесут ужин, а тебе надо восстанавливать силы… — Голос был смутно-знакомым, как и запах, что он чуял (!), и Северус решил открыть глаза, чтобы узнать, кто это у нас настолько заботливый дебил, который полез к слизеринцу, находящемуся в не самом хорошем расположении духа.  — Люпин. — Утвердительно сказал он, открыв глаза. Гриффиндорец на это печально улыбнулся, — Какого хера ты до меня докопался?  — Я… Я просто… Ужин… — Оборотень не мог найти подходящих слов, — Прости меня, пожалуйста, — В итоге сказал он, отходя на шаг. Он тоже был в больничной рубашке, которая открывала вид на его руки, покрытые старыми, но глубокими шрамами.  — За что прощать-то? — Вдруг перед его глазами пролетели события прошлой ночи, которые парень успел забыть благодаря зелью и он, еще раз осмотрев Люпина с ног до головы, выдавил: — Только не говори мне, что ты… — Ремус лишь кивнул, опуская голову, — Бля… — Северус запустил руки в волосы, понимая — кем он стал.  — Постой! — Неожиданно твердо прозвучал голос гриффиндорца. — Если ты сейчас начнешь ненавидеть своего зверя, то будет только хуже. Я это пережил на своей шкуре. Сам посмотри! — Ремус задрал край своей рубашки, демонстрируя длинные уродливые шрамы, пересекающие все его тело.  — Люпин.  — Что?  — А не пойти бы тебе на хер со своими советами. Мне и без тебя херово. — Северус сказал это с такой злобой и ненавистью, что оборотень, аж отшатнулся от неожиданности, почему-то прижав руку к груди.  — Прости, прости, пожалуйста! Я не хотел! Все не так плохо, как ты думаешь! — Заметив, сколько в глазах Ремуса мольбы о прощении, Северус вдруг почувствовал, как внутри что-то будто взорвалось, желая утешить этого гриффиндорца, но Снейп мог с уверенностью сказать, что это чувство не его, так как он сам ощущал лишь безграничную злость на Люпина. И эти чувства так сильно отличались друг от друга, что Северус впал на некоторое время в ступор, из которого его вывел громкий хлопок двери.  — Луни! — В больничное крыло влетел Сириус, а Северус, понимая, чем это все может для него обернуться, резко повернулся в противоположную от двери сторону и закрыл глаза, не забывая при этом исправно слушать разговор, — Ты же тут не грызешь себя по поводу того, что немного покусал Нюнчика? — После этих слов, Снейп явно почувствовал ярость, исходящую точно не от него самого. Удивляясь своим повадкам, он повел носом, чуя, что эта ярость исходит, как ни странно, от Люпина. Видимо, внутри него действительно появился кто-то, кого оборотень назвал зверем…  — Заткнись. Закрой свой рот! — Люпин, не стесняясь, орал на Блэка, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в глотку. — Ты. Это ты подбил его на то, чтобы он ночью вышел из замка, прекрасно понимая, что на улице полная луна! Зачем? Зачем ты это сделал, Сириус? Чтобы посмотреть, как ива будет избивать Снейпа, или надеялся, что я его сожру? — От того забитого парня, которого привыкли видеть все, ничего не осталось и теперь Северус (точнее это что-то внутри него) почувствовал опасность, волнами исходящую от Ремуса, который кипел от злости.  — Если честно, то мы хотели его спасти. Но, когда Нюнчика схватила Гремучая ива… Ну не могли мы пропустить такое зрелище, да, Сохатый? — Сириус обернулся на только что вошедшего Джеймса, ожидая поддержки.  — Ты прав, Бродяга. — Северус по голосу чувствовал, что Поттер ухмыляется, — Рем, ты что? Переживаешь из-за того, что заразил кого-то? Не переживай, директор ни тебе, ни нам ничего не сделает. Так что мы, как только Нюнчик выйдет отсюда, сможем над ним снова как-нибудь подшутить? Ну что, ты с нами?  — Вам не кажется, что все это уже явный перебор? Вы, называя себя гриффиндорцами, издеваетесь над человеком, который вам даже ничего плохого не сделал. Да еще и втроем… Даже ваш ненавистный Слизерин никогда бы не опустился до такого из-за элементарного чувства гордости. Они бы постыдились нападать на студента исподтишка, да еще и компанией. — Все это Люпин говорил сквозь зубы, видимо, пытаясь не сорваться.  — Да… Не думал я, что ты, Луни, встанешь на сторону Нюнчика. Пойдем-ка отсюда, Бродяга. А с тобой, Рем, мы поговорим немного позже, — Северус был рад как никогда, что они не стали затевать здесь драку, но кое-что не давало ему покоя до сих пор. Зверь. Это нечто прекрасно распознавало чувства других и само выбирало, к кому чувствовать симпатию, а к кому — антипатию, что немного выбивало из колеи — было довольно непривычно ощущать кого-то другого внутри себя. Этот зверь ощущался чем-то инородным в его теле, но одно радовало — ему тоже не нравились Джеймс и Сириус. Но вот Люпин… Нет, все-таки лучше не думать об этом некоторое время.  — Люпин, почему ты просто не согласился с ними? Тебе же было бы лучше, — Северус повернулся на другой бок, наблюдая за Ремусом, который сидел на своей кровати.  — Это же неправильно! Они подставили меня и подвергли твою жизнь опасности. А еще друзья называются… — Он со стоном завалился на кровать. — Ну ничего, директор не сможет просто так закрыть на это глаза, — С уверенностью сказал гриффиндорец, укладываясь поудобнее.  — Все-таки Гриффиндор — это диагноз. Они же тебя теперь гнобить будут, за то, что ты вступился за меня. Одно меня радует — это не мои проблемы. Сейчас были проблемы и поважнее. Северус прекрасно понимал, что теперь его жизнь можно назвать проваленной. В академию Зельеваров его не возьмут, так как в условиях поступления было черным по белому написано: «Поступающий должен являться человеком», да и Слизерин — это не Гриффиндор, там не выйдет скрывать своего состояния долгое время… Мерлин, за что ему все это? Что там Люпин сказал? «Все не так плохо, как ты думаешь»? Да нет, все просто ужасно! Мало того, что в нем живет зверь, который будет вырываться на свободу каждое полнолуние, так он еще и имеет собственное мнение о каждом человеке, с которым Северус будет общаться. Ну, хотя бы мнение ближе к истине. Но с Люпином было что-то не так. Этот гриффиндорец нравился его зверю, что очень бесило.  — Мистер Снейп, мистер Люпин. — В помещение вошла мадам Помфри вместе с директором, — Ужин вам скоро подадут эльфы, я с ними договорилась на определённое время, — Она хотела сказать еще что-то, но директор помешал, как всегда перебивая колдомедика:  — Северус, мальчик мой, можно ли мне поговорить с тобой с глазу на глаз? — Внутри Снейпа снова заворочался зверь, которому директор точно не понравился, судя по желанию выставить его отсюда поскорее.  — Хорошо, — Просто ответил слизеринец, пытаясь не обращать внимания на эмоции волка. Северус думал, что ему придется вставать и идти в директорский кабинет, но Дамблдор лишь попросил Поппи вывести Ремуса и, дождавшись, когда они покинут лазарет, обратился к подростку:  — Северус, думаю, ты знаешь, о чем мы сейчас будем разговаривать.  — Да, директор, знаю. Мы будем разговаривать о том, что меня чуть не убили два гриффиндорца, которые совершенно не раскаиваются в содеянном и уверены, что выйдут сухими из воды. Это так?  — Да, мой мальчик, но Джеймс и Сириус будут наказаны, — Директор снял свои очки, протирая их полой мантии.  — Дайте-ка угадаю, они будут наказаны отработками у Филча? — Зверь внутри него уже возненавидел этого старика.  — Конечно. Мы ведь не можем наказывать наших учеников, подвешивая их за большой палец в подземельях, — Дамблдор попытался свести эту ситуацию к шутке, но у него ничего не вышло — Северусу было совсем не смешно.  — А вы не думали о том, что тех, кто пытается убить других учеников, следует исключать, например? — Снейп вложил в эту фразу весь свой яд, надеясь, что директор, наконец, одумается и примет правильное решение, — Ах да, родители Поттера и Блэка ведь спонсоры Хогвартса, как я мог забыть!  — Северус, я не думаю, что мальчики сделали это специально, — Директор будто не услышал последней фразы.  — Ну да, приходили и хвастались они тут тем, что директор им все спустит с рук, тоже не специально, — Он уже потерял надежду на то, что Дамблдор одумается, но из вредности все еще пытался стоять на своем. — Значит, так, Северус, — Весь образ доброго дедушки мигом растворился, как тогда, во время разговора с Помфри, — Предлагаю сделку: Ты — молчишь о том, что сделали Поттер и Блэк, а я — не сообщаю в Министерство о том, что ты заразился ликантропией. Я прекрасно знаю о том, куда ты собираешься поступать, а также о том, что оборотней туда не берут. Мы договорились? Чего не ожидал Снейп от Дамблдора, так это предложения о сделке. Но он все-таки слизеринец, а из этого точно можно получить свою выгоду…  — Директор, да по вам Слизерин плачет. Я согласен, — Северус прекрасно понимал, что если он откажется, то останется в убытке: Джеймса и Сириуса не исключат, потому что Дамблдор сможет обставить это происшествие в их пользу, а его зарегистрируют в Министерстве как новообращенного оборотня. А согласившись на эту сделку, он сможет немного позже отомстить этим ублюдкам и спокойно поступить в желаемую академию.  — Вот и хорошо, мальчик мой, — Дамблдор снова перевоплотился в доброго дедушку, — Выздоравливай поскорее! — С этими словами он покинул лазарет, улыбаясь в бороду. ***  — Ты ведь чувствуешь зверя внутри себя? Я знаю, что чувствуешь. Прими его, он будет помогать тебе, защищать тебя, он даст тебе новые возможности. Это пока ты чувствуешь его чужим, но совсем скоро он станет частью тебя. Главное, не отталкивай его, Северус, не ненавидь свою вторую сущность, — Этот голос прорывался сквозь сон, вливаясь в сознание Северуса. Может, все-таки стоит послушать этого человека? Да и пахнет он приятно… Вдруг он резко вскочил на кровати, узнавая этот голос. Люпин. Опять этот чертов Люпин. Ну и где он? Но никого кроме самого Северуса в лазарете не наблюдалось, да и зверь никого не чуял, видимо, гриффиндорца отпустила мадам Помфри в то время, пока он спал. Странно, очень странно… Через три дня мадам Помфри отпустила его после тщательного осмотра в гостиную Слизерина, чему Северус был очень рад.  — И не забудьте зайти ко мне перед полнолунием за Волчьим зельем. Это обязательно! — Крикнула ему вдогонку колдомедик, когда Снейп выходил из Больничного крыла. Люпин за эти три дня успел навестить его еще два раза, извиняясь и убеждая в том, что быть оборотнем не так плохо, как он думает. Северусу в это верилось очень слабо, но он из интереса решил прислушаться к Люпину, не признаваясь даже себе, что надеется на то, что слова гриффиндорца — правда. Да и новые способности, несомненно, грели душу. Обострившийся нюх, улучшения в силовом плане, повышенная выносливость… Это все могло пригодиться в дальнейшем. Но сейчас следовало не радоваться новоприобретениям, а думать о том, как скрыть его новое положение на своем факультете. На Слизерине было очень мало дураков, которые не смогут сложить один к одному, в отличие от Гриффиндора, и стоило хорошенько подумать над этим, как только он разберется с тем, что успел пропустить по школьной программе за время вынужденного отсутствия. Возможно, жизнь на этом и не завершилась вовсе, а даже началась заново… Но Северусу все-таки предстояло еще пережить полнолуние, от одной мысли о котором бросало в дрожь, и он был уверен, что этот опыт будет не из приятных.