Адаптация к ночи

Северус Снейп лежал на чем-то мягком, пытаясь хотя бы немного приглушить острую боль в ребрах. Ему казалось, что вскоре можно будет отправлять заявку в Книгу рекордов Гиннеса, чтобы его внесли туда как человека, который за всю свою жизнь заработал больше всего переломов. Мерлин, что за глупости приходят ему в голову тогда, когда впору задумываться о том, как выбираться отсюда? Хотя… Надо бы перед этим еще понять — откуда именно предстоит выбираться. Запах помещения был ему не знаком, а глаза открыть Северус не мог, так как голова взорвалась болью на малейшую попытку. Но одно подросток мог сказать точно — сейчас он был не в Хогвартсе. Он попытался поднять руку, чтобы хотя бы ощупать то, на чем он лежал, но ничего не вышло все из-за той же боли, но на этот раз в пальцах. Черт! К стыду слизеринца, из-под его век начали течь слезы. Сукины дети! Из груди вырвался полузадушенный всхлип, который тут же пришлось пресечь, так как он отозвался сильной болью в ребрах. Сейчас как никогда хотелось побиться головой обо что-нибудь, не жалея своего тела. Вот теперь с его карьерой зельевара стоило попрощаться раз и навсегда, так как с кривыми пальцами не сварить даже Дыбоволосного, а шансы на то, что кости срастутся именно так, как им положено, ничтожно малы. Как же ему сейчас хотелось раздобыть где-нибудь маховик времени и обезвредить Поттера и Блэка до того, как они столкнутся в коридоре. Этим блядским ублюдкам показалось очень забавным ломать ему пальцы один за другим, потешаясь над тем, как он кричит от боли. Они ведь тогда специально немного ослабили заклинание, чтобы Снейп не просто мычал, а именно вопил. А ведь директор и в этот раз не сделает им ничего, несмотря на то, что они сделали сегодня. Северус, когда Мародеры затащили его в тот заброшенный класс, свято считал, что они их попинают и отпустят, но не тут-то было. Да, сначала они действительно их просто избили, ну, а потом, Джеймс очень не вовремя вспомнил о страсти Северуса к зельеварению и, поразмыслив об этом, отошел посоветоваться с Сириусом, оставив двоих оборотней валяться на холодном полу. А когда они вернулись… Черт, черт, черт. Снейп считал, что после всех издевательств Мародеров, которые он пережил, да и после того случая с Гремучей ивой и Люпином, у него довольно высокий болевой порог. Но когда ему придали вертикальное положение, посадив напротив знатно потрепанного гриффиндорца и зафиксировав обоих, он понял, что ошибался. Поттер собственными руками ломал ему пальцы, в то время как Сириус заставлял Ремуса смотреть на все это, держа его голову. Он никогда не забудет ту адскую боль, хруст костей и обезумевшие глаза Люпина, из которых текли слезы. Под конец, эти ублюдки, вспомнив, что сегодня полнолуние, смылись из этого класса, даже не позаботившись о том, чтобы снять с них обездвиживающее заклинание. Сейчас, лежа на пыльной кровати в неопознанном помещении, Северусу было плевать, как он выглядит со стороны, плевать на боль в ребрах и на возможные смещения. Он просто захлебывался рыданиями, выплескивая всю боль, которая накопилась за все это время. Через несколько минут где-то наверху послышалась возня, и стало понятно, что он не один. Вдруг, Северус понял, что его волк, хоть и чувствуется, но не подает абсолютно никаких признаков жизни, как будто спит. Оставалось надеяться, что это лишь последствия того заклинания. Черт! Полнолуние! Когда ушли Блэк и Поттер, до него оставалось меньше двух часов. Но оно не могло пройти без его ведома! А это значит, что оно скоро наступит. Словно в подтверждение своих мыслей, Северус почувствовал, что волк внутри начал просыпаться, будто чувствуя, что он скоро выйдет на свободу. Через пару минут он сам начал чувствовать, что невыносимо хочет принять свой звериный облик. Это желание было настолько сильно, что Северус бы перекинулся, если бы не услышал шаги и не почувствовал такой знакомый запах. Это был Ремус Люпин собственной персоной.  — Северус! Ты уже очнулся? — Люпин присел на край кровати, положив руку ему на лоб. — Погоди, я сейчас дам тебе обезболивающее. — После этих слов Ремус приподнял его голову, начиная поить зельем. — Оно подействует через минуту. Мерлин, как же я за тебя переживал. — Голос Люпина дрожал так, будто он сейчас расплачется.  — Успокойся, гриффиндурок. — Снейп сказал это, применив недюжинные усилия — его голос был сиплым, из-за сорванных голосовых связок, а рот отказывался двигаться из-за того, что действие заклинания еще не прошло до конца. — Где мы?  — Сейчас мы в Визжащей хижине. Я принес тебя сюда.  — А… — Северус хотел спросить о многом, но Люпин прервал его до того, как он окончательно определился с вопросом:  — Я все расскажу. Не напрягайся сейчас, то заклинание все еще не отошло. Именно оно мешало тебе регенерировать, — «точно, как я мог забыть о регенерации!», — Но, если честно, то хорошо, что ты не зарастил п-переломы, — Ремус остановился, видимо, пытаясь успокоиться. — У тебя очень сильные смещения, а регенерация оборотней не обращает внимания на такие мелочи, так что, если бы ты регенерировал, то навряд ли мог бы держать что-нибудь в руках. — После этих слов, у Снейпа в горле встал ком, который пришлось проглотить, и он все-таки решил перебить Люпина, открывая глаза:  — А какая уже разница? Костерост тоже не обращает внимания на такие мелочи как смещения, так что я сомневаюсь, что смогу двигать пальцами как прежде. — Ремус сидел рядом, закутавшись в пыльное одеяло по самую шею. Судя по красным глазам, времени после происшествия с Мародерами прошло немного.  — Я в курсе. Но я знаю способ сделать так, чтобы твои руки стали как новые.  — Ну?  — Нужно дождаться превращения. После него твой организм срастит все правильно. — Ремус немного стушевался под недоверчивым взглядом Северуса. — По крайней мере, так говорится в той книге.  — Все равно больше нет других вариантов, а так хоть что-то. Кстати, почему с меня до сих пор не спало заклинание? — Обезболивающее начало действовать, и Снейп выдохнул, немного расслабившись. Наконец, его голова больше не разрывалась изнутри.  — Это из-за моего зверя.  — Из-за того, что он почти не чувствуется?  — Да. Обычные заклинания на меня действуют намного лучше, чем специальные, для оборотней. С меня оно спало почти сразу, как они ушли. Потом, я накинул на тебя Мобиликорпус и донес до сюда. Извини, пожалуйста.  — За что? Я тебя благодарить должен! — Северус искренне недоумевал, почему этот полудурок извиняется перед ним?  — Я тебя уронил по дороге. А еще ты головой пару раз ударился. Я… Я правда не специально. — Люпин нервно смял в руках тонкое одеяло.  — Прекрати. Спасибо, что донес сюда. Тебе ведь тоже нехило досталось от них.  — Нет, они меня только пару раз пнули. — Судя по заплывшему глазу и темно-фиолетовым синякам, рассыпавшимся по плечам рукам, выглядывающим из-под одеяла, Ремус явно преуменьшал, но Северус лишь промолчал, не желая спорить. Вдруг, Снейп понял кое-что, что привело его в ступор.  — Слушай, Люпин, — дождавшись, когда Ремус обратит на него внимание, Северус продолжил, начиная нервничать. — А почему я, черт возьми, голый?!  — Ну… — Гриффиндорец покраснел, что не ушло от внимания Северуса. — Мне пришлось раздеть тебя, чтобы твоя одежда не испортилась во время превращения. — Слизеринец все никак не мог распознать, какая именно эмоция исходит от этого оборотня. Но одно он понимал точно — эта эмоция будоражит его волка настолько, что тот, несмотря на все еще действующее обездвиживающее, начал будто крутиться внутри, желая вырваться наружу и накинуться на Люпина. И Северус свято надеялся, что волк желал загрызть этого гриффиндорца, который по цвету уже стал напоминать помидор. Пусть даже эмоции волка совсем не походили на ярость.  — Отдать потом не забудь.  — Что, прости? — Казалось, что покраснеть больше невозможно, но Люпин тут же опроверг это, зардевшись окончательно.  — Одежду мне отдать потом не забудь, говорю. — Немного раздраженно повторил Северус, чувствуя, что началось. Ох, как же он боялся этого момента, но сейчас весь страх куда-то испарился, и его сменило желание, наконец, сделать это.  — Хор… — Ремус не успел договорить, забившись в судорогах. Северус чувствовал, как его кости ломаются, выворачиваются под неестественным углом, а некоторые вообще исчезают из его тела, заменяясь другими. Но вот что было удивительно: он совсем не чувствовал боли. Да, кости ломались и он это знал, но все это было будто перед превращением его накачали сильным обезболивающее, и то зелье, которое ему дал Ремус, тут было точно ни при чем. Пять минут спустя на кровати вместо худого подростка лежал не менее худой волк, прижавший собственные уши к голове, не желая слышать крики Ремуса, который перекидывался явно не так безболезненно. Как же хотелось сейчас помочь ему. Поймав себя на этой мысли, Северус понял, что он больше не чувствует эмоции волка отдельно. Они будто были его собственными, и это, как ни странно, не вызывало отторжения, которого он опасался ранее. Вдруг, крики прекратились, сменяясь тяжелым дыханием другого волка. Высунув морду с кровати, а после, спрыгнув с нее, Северус увидел оборотня, который явно превосходил его по размерам. Но сейчас этот зверь совсем не представлял никакой опасности, так как весь его запас сил был потрачен на превращение, прошедшее довольно тяжко.  — Люпин? — Снейп подошел к нему, попытавшись растормошить его лапой. Он не знал, каким образом у него получается говорить в этой ипостаси, но был уверен, что гриффиндорец его услышит. В ответ Люпин не сказал ничего, но дал понять, что услышал Северуса, повернув волчью морду в его сторону. Повинуясь инстинктам, взявшимся из ниоткуда, Снейп завалился рядом с Люпином, начиная подпитывать его своей силой. Он не знал, как это делать, все получалось само собой. И это точно работало, если судить по тому, что тяжелое дыхание волка за спиной, сменилось более равномерным. Разница в размере ощущалась невыносимо сильно. Если в человеческом обличье Северус был примерно одного роста и телосложения с Ремусом, то сейчас он был меньше во всем. Он без труда смог бы поместиться между лап Люпина, но это не угнетало, так как Северус не думал, что Ремус захочет подраться с ним во время полнолуния. Они пролежали так, по меньшей мере, час. Снейп даже успел задремать, когда почувствовал что-то теплое и влажное на холке. Тело будто прошибло током, а все волосы встали дыбом от осознания.  — Ты что совсем рехнулся?! — Он вскочил на ноги, поворачиваясь к Люпину.  — Нет, я просто хотел тебя поблагодарить, но не знал, как сделать это по-другому. — После этих слов, Ремус поднялся на ноги и направился к выходу из Визжащей хижины. По нему было совсем незаметно, что час назад он лежал на этом полу абсолютно без сил.  — И ты, конечно, решил меня всего обслюнявить. — Северус, немного пошатываясь, последовал за ним — все-таки то, что он подпитал Люпина своей магией, сказалось на нем. В теле ощущалась сильная слабость. Но это было ненадолго, что утешало.  — Почему бы и нет? Почти дружески переругиваясь, оборотни вышли из хода, с которым у Северуса были связаны не очень хорошие воспоминания, и выбежали на свежий воздух, увернувшись от тяжелых ветвей Гремучей ивы. Северус теперь окончательно поверил, что быть оборотнем совсем не плохо, а Ремус понял, что больше не чувствует себя некомфортно в своем втором обличье и не желает никого загрызть. Видимо, сказывалось присутствие себе подобного рядом и зелье, сваренное Снейпом. Пусть даже их мысли отличались довольно сильно, но чувство долгожданной свободы было абсолютно одинаковым. Этой ночью если бы кто-то и увидел их в Запретном лесу, то они точно бы не признали этих двоих. Они бы просто увидели двух молодых волков, которых давно не выпускали на улицу, и из-за этого те не могли нарадоваться свежему воздуху, резвясь и валяясь на траве. *** Луна зашла несколько минут назад. Северус уже перевоплотился обратно без проблем, чего нельзя было сказать о Ремусе, который до сих пор изгибался под неестественными углами, вскрикивая от боли. Наконец, окончательно перекинувшись, он затих, не подавая признаков жизни. Северус даже начал волноваться, пока до него не дошло, что Люпин просто потерял сознание из-за боли. Но волнение от этого осознания никуда не делось. И, что странно, оно не ощущалось чем-то чужеродным, как раньше. Завернувшись в одеяло и трансфигурировав еще одно из первого попавшегося предмета, которым оказался знатно изорванный ковер, Снейп накинул его на Люпина, Мобиликорпусом перенеся того на кровать. Тот был слишком бледным и выглядел довольно болезненно, так что, немного подумав, Северус решил, что укрепляющее здесь точно не помешает. Надо было по-быстрому смотаться в Хогвартс за зельями. Его даже не посетили сомнения насчет того, помогать ли гриффиндорцу или оставить его здесь, а самому свалить к себе в каморку и не заморачиваться. Такое благородство со стороны слизеринца вводило в ступор. Озадаченно запустив руку в волосы, Снейп вздрогнул. Пальцы. Они были абсолютно здоровыми и ровными. Никаких смещений, они сгибались и разгибались все так же ловко, как и прежде. Ничего не изменилось. Мерлин, как же он сейчас был благодарен тому, что является оборотнем. До Хогвартса добежать получилось незаметно, но внутри он все-таки умудрился наткнуться на кого-то, чудом успев спрятаться в одну из ниш. Просидеть внутри пришлось минут десять, дожидаясь, пока парочка не свалит в более уединенное место, прекратив лобызаться в коридоре.  — Гребаные экстремалы. Нервишки пощекотать хотят, вашу мать. — Ворчал Северус, быстрым шагом направляясь к кухне. Укрепляющее он уже успел захватить у себя и мог бы сматываться обратно, но живот протестующе заурчал, когда он попытался это сделать. Сейчас было слишком рано, чтобы идти в Большой зал, так что кухня была единственным вариантом для того, чтобы набрать немного провианта и перекусить в Визжащей хижине. ***  — Я думал, что ты уже ушел к себе. — В голосе недавно очнувшегося Люпина слышалось явное облегчение.  — Я просто сходил за укрепляющим. Ты слишком плохо выглядел после того, как перекинулся. — Северус, говоря это, точно не ожидал, что гриффиндорец станет красным как рак и только больше замотается в одеяло. Он снова почувствовал ту самую эмоцию, которая еще сильнее начала будоражить его волка, но решил не обращать на нее внимания. Мало ли, о чем там Люпин думает. — Держи. — Слизеринец протянул пузырек с темным зельем и, дождавшись, когда Ремус выпьет, продолжил:  — Я и еды на кухне захватил. Будешь? Только… — Северус замялся, не решаясь говорить.  — Что такое?  — Ты не мог бы сказать, где сейчас находится моя одежда, а то эта сейчас на части рассыплется. Я ее сделал из одеяла, а с Трансфигурацией у меня некоторые проблемы. — Недоумевая, почему Люпин вытаращил на него глаза и смущенно закашлялся, Северус выжидающе уставился на него.  — Она наверху. — Его голос немного дрожал.  — Я там смотрел.  — В тумбе. Она старая такая, с резными ножками. Северус ненавидел признавать того, что не прав, так что просто фыркнул, будто говоря, что Люпин идиот, если считает, что он там не посмотрел, но Снейп все-таки перепроверит, чтобы подтвердить это.  — Ее здесь нет! — Победно выкрикнул слизеринец, заглядывая в эту чертову тумбу.  — Да как нет, если есть?! — Послышались шаги, поднимающиеся по лестнице, после, сдавленное ругательство, а потом, опять шаги. Видимо, Ремус умудрился оступиться на лестнице и чуть не улетел вниз. Северус, поняв это, даже сделал несколько быстрых шагов к лестнице, надеясь, что успеет поймать его Мобиликорпусом, но гриффиндорец уже поднялся на второй этаж, все еще кутаясь в одеяло. Люпин, подойдя к Снейпу, отодвинул его от тумбы, открывая ее собственными руками. Он чуть ли не по пояс залез туда, пару раз чихнув из-за пыли, которая щекотала чувствительный нос оборотня. Через несколько минут, Ремус выпрямился, держа в руках два свертка одежды, один из которых точно принадлежал слизеринцу.  — Я же говорил, что клал ее сюда.  — Но… Как? Я же, черт возьми, смотрел там, и ее не было в этой тумбе! — В голове Северуса слышалось явное нежелание принимать то, что он оказался не прав. Ему и в голову не пришло скрывать свои эмоции перед Люпином, хотя раньше он только и думал об этом, находясь в компании гриффиндорца. — Ты мне сейчас напомнил мою маму.  — В смысле? — Люпин подал ему идеально чистую мантию, предлагая переодеться, а сам зашел за старую пыльную ширму, скидывая с себя одеяло. Черт знает, откуда эта вещь взялась здесь.  — Она тоже часто находила то, что я в упор не видел, хотя я был уверен на все сто, что этой вещи там не было, когда смотрел я. Из-за ширмы послышался смех, а после голос немного отдышавшегося Люпина:  — А у нас все наоборот. Все всегда нахожу я.  — Я это уже понял. — В голосе Северуса слышалось явное веселье и ни капли раздражения, которое он хотел показать. С Люпином после этой ночи стало очень легко общаться, будто они знают друг друга с детства, а не заговорили нормально только вчера. Скорее всего, здесь сыграло свою роль то, что они оба были оборотнями, и после этой ночи их волки стали ближе, так как Северус не мог по-другому объяснить этого иррационального доверия к Люпину, которому еще вчера не очень-то и доверял.  — Ну что, — гриффиндорец показался из-за ширмы, одергивая полу школьной мании, — пошли перекусим и в Хогвартс?  — Хорошо. Разговаривая с Люпином, Северус не узнавал сам себя. Он смеялся над шутками, улыбался, шутил сам. И, несмотря на это, ему сейчас было по-настоящему хорошо. Именно здесь, в пыльной хижине около Гремучей ивы, сидя на кровати, которая, скорее всего, видела Дамблдора еще мальчишкой, и улыбаясь немного наивному гриффиндорцу, рассказывающему очередную историю. Все-таки оборотнем быть совсем неплохо.