Построить счастливое будущее

Я чувствую чьи-то руки, которые постоянно дотрагиваются до меня: до предплечий, шеи, груди. Меня чем-то поят, но я не могу понять, где я нахожусь. Вокруг лишь серый туман, из которого сложно вырваться, а когда я вижу свет и иду к нему, когда мне остается только открыть глаза, то я ощущаю какое-то жжение в вене, и сознание вновь обволакивает туманом. Я не знаю, сколько это длится, я даже не уверен, кто я такой. Память подбрасывает какие-то обрывки, картинки, которые всё никак не желают слиться в единое целое. Вот я стою на вокзале, а передо мной стоит старик, он что-то говорит, но слова проносятся, будто сквозь меня. Хотя нет, это же Дамблдор, я его видел, когда умирал. Умирал? Я мертв? Опять туман, я даже не чувствую своего тела. Вот я слышу крики, голос какой-то женщины, она просит пощадить кого-то, взамен убив её. А она красивая, но я знаю, что сейчас её не станет. Это же Лили… нет, это мама. Мама, хм, такое непривычное слово. «Гарри, ты моё солнышко, мама любит тебя», я тоже тебя люблю, мам. «Папа любит тебя… Гарри, береги себя». Зелёный луч, детский плач, дикий смех. Картинка вновь меняется, на этот раз я нахожусь в вагоне поезда, а белобрысый мальчик протягивает мне руку, я хочу её пожать, но почему-то не могу, я не управляю этим телом. Ой, точно, это лишь воспоминания. А тот мальчишка — Драко Малфой. Интересно, как он живет после войны? Войны? Нет, не могу вспомнить, пока не могу. И вновь смена декораций. Я стою у палатки, как вдруг вижу патронус. Лань стоит недалеко в кустах, нетерпеливо притапывая копытом по снегу. Вспомнил, сейчас я вытащу меч Гриффиндора. А еще со мной Рон и Гермиона, мы ищем крестражи. Что-то тут не сходится. В тот день я не только достаю меч, но и встречаюсь с кем-то… С хозяином патронуса, черт-черт-черт. Это же Снейп! Это его лань! Он любил мою маму, убил Дамблдора, ненавидел моего отца, ненавидел меня. Нет, не так, опять всё не то. Вот я выхожу к озеру, а там стоит он, а на душе у меня сразу так тепло-тепло, я торопливо подбегаю к нему, и меня сразу сжимают в объятиях. Я слышу тихий шепот, мне говорят какую-то милую чушь, а я лишь крепче сжимаю объятия и чувствую влагу на щеках. Картинка обрывается. Я опять вижу свет, но какая-то неведомая сила не дает мне приблизиться к нему. Поэтому туман опять расплывается, и я слышу, как со всех сторон летят слова заклятий. Голоса звучат как сквозь толщу воды, но я тут не за тем, чтобы наблюдать за разноцветными лучами. Мне нужно лишь повернуться, чтобы увидеть её. Как она размахивается палочкой, будто собирает все силы, и кричит на весь зал два самых страшных слова: «Авада Кедавра!». Мне кажется, Сириус, как и я сам тогда, сразу и не понял, что произошло, ведь на его лице даже поначалу не отражается испуг. Я всё еще улыбаюсь, но уже через секунду понимаю, что это конец. Сириус смотрит на меня, а я наблюдаю, как медленно его затягивает в свои объятия Арка Смерти. На тот момент я хочу уйти за ним или убить Беллу. Но не делаю ни того, ни другого. Я так жалок, как же я жалок. Туман вновь сгущается, а мысли почему-то наоборот — проясняются. Я вспомнил почти всё, кроме того, где я нахожусь и почему. Ладно, хорошо, я умею ждать. Теперь умею, хотя раньше постоянно бросался на первый зов приключений. Смерть Дамблдора, крестражи, Хогвартс, смерть Снейпа… нет, Северуса, потом я отношу воспоминания, чтобы их нашли и оправдали его, лес, Авада, не умер, победил. Мысли и воспоминания тянутся так медленно, вот я сижу на Гриммо, Гермиона, сборы в Австралию, Оливер, разбитое зеркало, день рождения, подарки, литры зелий, кучи таблеток. И опять зеркало, а в нём Северус. Или не он, а просто моя больная фантазия. Лужи крови, я теряю сознание, вот и все, я на месте. Вот черт! Мы же должны на следующий день переместиться в Лондон! А я все испортил, вновь. И сколько времени прошло? Нужно как-то выбираться из этой мути, давай, Гарри, ты сможешь! От Авады не умер, Воландеморта победил, и из собственной головы выход найдешь, еще чуть-чуть, а вот и свет. Я медленно открываю глаза, всё тело ломит, я не ощущаю пальцев левой руки, она забинтована, теперь понятно. За окном темно, лишь несколько свечей освещают комнату, и свет из приоткрытой двери рассеяно проникает внутрь. Пытаюсь пошевелиться, вроде даже получается, рядом что-то шевелится, я слышу хлопок. Наверное, это Ямбо пошел звать хозяина. Теперь, когда мысли не путаются, я не могу понять, почему я это сделал, что меня толкнуло взяться за осколок зеркала. В прошлый раз я даже не задумывался, просто как-то выкинул из головы. Ведь сейчас, когда мои мысли ясны как день, у меня уже нет такого стойкого желания уйти, умереть. Вот черт! Я даже не представляю, какую картину вчера застал Оливер. Стоп, вчера? А сколько вообще времени прошло? Думаю, стоит всё же дождаться моего доктора и как-то смотреть ему в глаза. Мне так стыдно, ведь всё было хорошо, а я тут как барышня, тоскующая о первой любви, решил вены вскрыть. Прошло, наверное, минут пять, когда за дверью послышались шаги, и в комнату вошел Оливер. Он сразу же наложил диагностические чары, практически не смотря на меня, от чего я почувствовал ноющую боль где-то в груди. По нему было видно, что он хочет что-то сказать, но сдерживает себя, а я пытался подобрать слова, чтобы объяснить ему, как-то доказать, что я и правда не мог контролировать свои действия. Мне важно было сказать это именно ему. — Оливер, скажите что-нибудь, — мой голос был слишком хриплым и тихим. — Пожалуйста. — Я честно не знаю, что сказать тебе, Гарри, — ну, хоть не мистер Поттер, уже что-то. И тут мне в голову пришла идея, которая должна мне помочь. Помочь нам. — А вы умеете читать мысли? — Оливер странно посмотрел на меня. — Я имею в виду легилименцию. Я просто хочу, чтобы вы это увидели, сам я не смогу объяснить, пожалуйста. Мне это очень важно, я и сам считаю всё это странным, и мне очень стыдно. Его взгляд немного ожил, а сам доктор перешел к действиям: он отлевитировал кресло поближе к моей кровати, еще раз на всякий случай проверил меня чарами и сел рядом. Я кивнул ему, показывая, что готов и не передумал, после чего он взмахнул палочкой и тихо произнес «Легилименс», а меня опять затянуло в тот вечер, но в этот раз я наблюдал будто со стороны, а рядом чувствовал Оливера, который сейчас хозяйничал в моем сознании. Он пропустил тот момент, где я принимаю душ, но остальное просматривал, будто в замедленном действии, наблюдая и изучая слишком подробно. А я же смотрел на себя, пытаясь понять, что же произошло. Вот я стою у зеркала и резко вздрагиваю, после чего приближаюсь вплотную к стеклу, а в отражении всё та же фигура, я вновь слышу вопрос, после которого мой взгляд становится каким-то стеклянным, а зеркало разлетается в разные стороны, будто кто-то ударил по нему изнутри. Всё это кажется слишком странным и почему-то сейчас никак на меня не действует. Оливер досматривает до конца, но не торопится покидать мою голову, потому что в следующую секунду картина меняется, и мы оказываемся в том дне, когда это случилось впервые. Опять зеркало, фигура в отражении, магический выброс и лужа крови. Меня даже немного замутило от её количества. Оливер так же медленно и дотошно изучил воспоминание, после чего легко покинул мои мысли, и я опять оказался в своей комнате. Оливер откинулся на спинку кресла, о чем-то задумавшись. Хорошо, что я догадался использовать легилименцию, ведь я и правда не смог бы ему объяснить, что случилось. Надеюсь, теперь он придумает, как помочь мне, ведь в следующий раз, если такой будет, помощь может и не успеть. — И что вы думаете, Оливер? Я не понимаю, что со мной случилось, я не мог себя контролировать, что мне делать? Мужчина как-то серьезно посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся. — Мне кажется, я знаю, что с тобой, Гарри. Ты молодец, что придумал такой способ. Ты даже не представляешь себе, что я почувствовал, когда вернулся домой, а Ямбо весь в слезах начал мне что-то говорить про тебя, кровь, что ты умер, у меня чуть сердце не остановилось, когда я ворвался в ванную. Ты там лежал, весь такой беззащитный, практически не дышал, а вокруг тебя была целая лужа крови и куча осколков. Мне повезло, что я врач и за свою жизнь и не такое повидал, но мне было очень больно видеть тебя в таком состоянии, а медлить было нельзя. Мне пришлось очень долго подбирать зелья, потому что та жуть, что течет по твоим венам, практически всё отторгает. — Оливер вздохнул. — Ты даже один раз пытался прийти в себя, но я не мог этого допустить, потому что не успел залечить твою руку. Мне пришлось вколоть тебе снотворное, нам повезло, что маггловские препараты почти все на тебя действуют. — Оливер перевел дыхание, стараясь успокоиться. — А теперь я посмотрел твои воспоминания и понял, в чем проблема. В прошлый раз ты принимал успокоительное зелье, в этот раз таблетки, я думаю, что это они виноваты в том, что ты увидел в зеркале, а потом и не мог контролировать себя, видя лишь один правильный выход — смерть. Мне стало как-то не по себе от его слов. Без зелий и таблеток я не могу спать, что ведет за собой подавленное состояние, близкое к депрессии. И там и тут вероятен лишь один выход: я либо умру от потери крови, либо от магического выброса или недосыпа. Но Оливер не был бы одним из самых лучших докторов в магической и маггловской Австралии, поэтому он подошел к вопросу подбора зелий и препаратов со всей серьезностью. В тот же день он отправил письмо в Министерство с просьбой перенести перемещение на пару дней, для того, чтобы я успел восстановиться после случившегося. Эти два дня мы потратили на изучение моей крови и реакции организма на тот или иной препарат или содержащееся вещество в зельях или таблетках. К вечеру этого дня я уже мог самостоятельно дойти до ванной, а на следующее утро сам спустился к завтраку. Тогда Оливер и предложил мне один ритуал, который сможет предотвратить какие-либо попытки самостоятельно навредить себе именно методом порезов. Я был согласен на все, поэтому доктор взял с собой еще несколько вещей и ингредиентов, чтобы провести ритуал на Гриммо. Дни до отбытия пролетели незаметно, мы проснулись рано утром, позавтракали, аппарировали в Австралийское Министерство Магии и уже минут через пять шли по Лондонскому Атриуму министерства, направляясь к каминам. Дом на площади Гриммо встретил нас мрачной тишиной, я позвал Кричера, выслушал его радостное бормотание и попросил разобрать наши вещи. Дел и правда было очень много, поэтому я сразу же отправил письмо директору Макгонагалл, чтобы она выслала мне список всего нужного в новом учебном году, написал письма друзьям и отправился подготавливать ритуальный зал к сегодняшней ночи. Оливер же отправил Ямбо помогать Кричеру с уборкой и готовкой, а сам пошел обследовать дом, сразу же помечая, что нужно изменить, где переставить мебель или вообще заменить её. За всеми делами день прошел незаметно, и вот мы уже спускаемся в подвал дома, направляясь в ритуальный зал. У Оливера в руках небольшая деревянная шкатулка, а на мне надета просторная белая рубаха до пят (Оливер сказал, что так положено, а я не стал спорить). Мы зашли в помещение, мужчина открыл шкатулку, извлекая из неё всё содержимое. Там я заметил несколько флаконов с зельями, ритуальный нож и небольшое серебряное кольцо. Все следующие полчаса я молча пил нужные зелья, повторял незнакомые слова за Оливером, а он зачитывал длинные заклинания, пару раз брал у меня кровь, добавляя её в одно из зелий и пару капель помещая на кольцо. — Гарри, ты должен понимать, что означает этот ритуал. Ты должен хотеть этого — невозможности навредить себе при очередном приступе. Поэтому сейчас ты наденешь это кольцо на мизинец, повторяя про себя лишь то, что ты не желаешь вредить себе, более никаких лишних мыслей! Я поспешно кивнул, стараясь откинуть все мысли кроме нужных. Я бережно взял кольцо, повторяя про себя как мантру, что я не хочу навредить себе, не хочу вновь специально порезаться, не хочу умереть при новом приступе, когда не смогу контролировать себя. Я надел кольцо на палец, и оно с яркой вспышкой закрепилось на нём, подстраиваясь по размеру. Сначала мне казалось, что оно слишком сильно сдавливает палец, но Оливер успокоил меня тем, что это ненадолго. Он сразу же предложил мне проверить, правильно ли прошел ритуал, поэтому я взял в руки нож, поднося его к предплечью, было немного страшно, но лезвие оставило на коже только белую полоску. Позже Оливер рассказал мне, что этот ритуал придумали очень давно зельевары Австралии, потому что иногда приходилось готовить зелья в спешке, а чужая кровь на ингредиентах могла привести к плачевным последствиям. Сейчас же стали производить зачарованные ножи, а сам ритуал практически забылся. Вот так, теперь я не смогу даже порезаться, можно смело становиться зельеваром или поваром. Настроение начало портиться примерно за несколько дней до отправления в Хогвартс. Я не хотел покидать своё убежище, не желал прощаться с Оливером, и уж совершенно точно меня не прельщала моя популярность среди магов. Я уже выбросил в камин гору писем от разных издательств, с просьбой провести интервью, но больше всего я не хотел выбираться в Косой Переулок, чтобы купить всё нужное для школы. Тут-то у Оливера и появилась идея. На следующий день, двадцать девятого августа, через Дырявый Котёл в Косой переулок вышли двое: мужчина, в тёмно-синей мантии и с небольшой синей шляпой на голове; и парень — с русыми волосами и прямоугольными очками, скрывающими карие глаза, одетый в темно-бордовую мантию. Оливер не придумал ничего лучше, чем сменить мою внешность с помощью маггловских средств. Мы обошли несколько магазинов, купили быстро смывающуюся краску для волос, тональный крем под мой цвет кожи, чтобы скрыть всем известный шрам, новые очки, в которых я могу хорошо видеть — взамен старых, и пару цветных линз, чтобы изменить цвет глаз. И вот перед вами стоит не Гарри Поттер — Герой Магической Британии, а обычный парень лет семнадцати (старше выглядеть, с моим-то ростом и телосложением, к сожалению, никак не получится). В этот день мы купили всё, что нужно, дополнительно приобретя несколько костюмов и мантий, даже заставили гоблинов Гринготтса удивиться (что, наверное, вообще никому до этого не удавалось), посидели в кафе Фортескью, попробовали разное мороженое — в общем, весело провели время. Этот день подарил мне надежду на будущее, ведь теперь я смогу без проблем выбираться в людные места, гулять, не беспокоясь о том, что кто-то решит взять автограф или сфотографироваться рядом с Героем. Уже дома, когда вещи для школы были сложены в зачарованный рюкзак, я заметил, что на моём цветочке распустился второй голубенький бутон. Это подняло моё настроение, и я был счастлив, что это маленькое растение не погибло от недостатка хороших эмоций. Уже сейчас я начал уговаривать Оливера остаться на некоторое время в Лондоне, мне нравится смотреть, как он с каким-то невероятным и счастливым блеском в глазах изменяет мой дом, переговариваясь только со сдружившимися домовиками. Он сам заказывает материалы, работников, строителей, отправив меня в библиотеку, чтобы я как можно лучше подготовился к учебе, потому что он желает иногда видеть меня на выходных, которые без подготовки могут уйти на домашние задания и учёбу. Я не стал с ним спорить, поэтому просто удобно устроился с новыми учебниками на диванчике в библиотеке, которая уже претерпела изменения. Тут были обновлены обои, пол сверкал чистотой, а запах плесени исчез, оставив только приятный аромат книжной пыли. Тридцать первого августа ко мне приехала Гермиона, с которой мы вместе решили отправиться камином на вокзал Кингс-Кросс. Ей понравилась моя тяга к знаниям, поэтому она не стала мешать Оливеру и тоже присоединилась ко мне в библиотеке. Вечером мы уютно посидели в гостиной, Оливер сиял от счастья, но потом вдруг вспомнил, что завтра я уезжаю. Поэтому я весь вечер выслушивал его наставления, чтобы я хорошо учился, не забивал мозги всякими ненужными мыслями, ну и, конечно же, как можно чаще выбирался на выходных домой. Оливер решил остаться в Лондоне на весь сентябрь, а потом мы увидимся только на Рождество, которое мы решили провести в Австралии, заранее пригласив Гермиону и Невилла с Луной (мне кажется, у этой парочки намечается помолвка). Мы обсудили все важные детали, попросили у Кричера поздний чай и отправились спать, потому что новый день нужно было встретить со светлой головой.