Crystal Tears: second chance

— Ты счастливица, раз умудрилась выжить в такой ситуации. Одасаку внимательно смотрит на маленькую девочку. Ей на вид года три-четыре, совсем малышка. Бедная. Её родители убиты, как и сотни других людей — улица просто укрыта трупами. Интересно, что теперь Сакуноске делать с этой малышкой? «Одасаку». — Дазай, где ты? — Ода тут же хватается рукой за гарнитуру. Друг молчал почти полчаса, а теперь неожиданно заговорил. Холодный и чуть насмешливый голос друга сурово вещает: «Сдаётся мне, я знаю, что ты замышляешь, но лучше беги оттуда. Скоро там будет неспокойно». Одасаку хмурится. Что?.. Что опять задумал этот чёртов мальчишка? «Отвали, сопляк!». Знакомый хриплый голос прорезает сознание осознанием, а стрелой промелькнувший мимо мотоцикл окончательно развеял сомнения: Накахара Чуя тоже здесь. Одасаку с легкой усмешкой подумал, что теперь враг ни за что не уйдёт незамеченным. А уж тем более живым. «Приветик, Чуя!» — противный голос так и тянет гласные. Одасаку, который всё это слышит, в очередной раз усмехается. И после этого Дазай продолжает уверять его каждый вечер, что напарника ненавидит больше всего на свете? «Ты в пределах досягаемости врага. Схлопочи парочку пуль и помри». — Заткнись, — максимально злобно и грубо. Чуя сейчас как никогда сосредоточен, ведь слова этого ублюдка заставили напрячься. Байк гонит настолько быстро, что в ушах свистит ветер. Чуя немного поднимает взгляд и понимает, что придурок не ошибся. Как всегда, в принципе. На мафиози летят целых три шара молний и огня, от которых он с лёгкостью уворачивается. Слабаки. Эспер, стоящий на крыше, только разводит руки в стороны, готовясь к новой атаке. — Тц! Проклятый одарённый, — сквозь зубы шипит Чуя, хмуря рыжие брови. Словно услышав его слова, эспер посылает два мощнейших разряда в сторону Чуи. Молнии прорезают воздух в опасной близости от байка, Накахаре не привыкать — он снова крутит руль и так и сяк, уворачиваясь. А потом, призвав гравитацию, и вовсе оказывается на стене. Колёса скрипят, одарённый не щадит сил, посылая молнии направо и налево, а Чуя только несётся вперед. Адреналин в крови зашкаливает. — Считает себя умным, — рычит Накахара, самым гневным из всех гневных взглядов смотря на эспера. Взрыв звучит совсем рядом, буквально в метре от мафиози расцветает огненный шар. Жар обдаёт лицо. Немного поднапрячься — и уже слышен удивленный вздох, когда байк Чуи наперекор всем законам физики взлетает в воздух, перед этим проехав по стене. Вот только удивление не помешало эсперу послать парочку молний туда, куда, предположительно, должен был улететь Чуя. Всё?.. Мафиози мёртв? Чёрта с два. Дазай с гладкой и ехидной улыбкой на губах наблюдает за этим и совершенно спокойно говорит вслух: — Если бы тебя сейчас убила молния, было бы веселее, — Дазай откровенно издевается, уже представляя, как его напарник скрипит зубами и пытается ударить побольнее. Поток воздуха обдает лицо, заставляет одежду трепетать, а врагов — бояться. Чуя гравитацией рассеивает клубы дыма и с ненавистью смотрит на этого грёбанного идиота. — Закройся, чёртов Дазай, — Чуя отлично знает, что его напарник сейчас улыбается. — Ты опоздал на пять минут, — два последних слова звучат протяжно и с натугой — Осаму встаёт на руки и ногами ударяет охранявшего его эспера в грудь. Оттолкнуться от земли, перевернуться в воздухе, демонстрируя чудеса мафиозной подготовки, и встать на корточки, после поднимаясь уже на ноги. Всё до банального просто. — Из-за этого мне перепало три лишних удара, — Дазай говорит это обиженным тоном, хотя оба знают, что это близко не так. Он просто старается задеть напарника. — Может, мне самому тебя прикончить? — фырчит Чуя. Он стискивает кулаки и внутренне облегчённо выдыхает — с чёртовым Дазаем всё хорошо. — Но тебе не меня нужно прикончить, — якобы удивлённо замечает Дазай и поднимает ладони на уровень груди. Изящный и непринужденный щелчок пальцами — и наручники спадают, будто лишний груз. Чуя мысленно злорадствует, понимая, что их враги слишком много о себе возомнили. Чтобы Дазай и не сломал наручники? Быть не может. Тут же слышится топот десятков ног, и парней окружают плотным кольцом. Все в масках и белых мусорных мешках, как называет их одежду Чуя, все вооружены. Но разве это когда-нибудь было преградой для Двойного чёрного? — Гляди, сколько мусора, — Дазай хрипло говорит это, пока Чуя мысленно пытался понять, что напарник захочет от него сейчас. Только бы не Порчу. — Приберись, пожалуйста. Ты ведь готов сделать это? Чуя удивлённо хмыкает и тут же оглядывается — слышен знакомый звук молний. Жив, зараза. Жаль, что это ненадолго. — Кстати, я тебе ещё один должок не выплатил, — издевательски тянет Чуя, уже используя гравитацию. Тело окутывает знакомая и такая приятная тяжесть. Взрыв раздался в ночной тишине, оглушая и пугая всех в округе. Парни молча идут к своей цели. — Будет моим. Или не будет. Будет моим, — Тацухико бросает новый камень в самое пекло небольшого костра. — Или не будет. — Эти драгоценные камни не подделка, — констатирует факт Дазай, внутренне сожалея. Столько добра пропадает… — Он смог бы осчастливить любую девушку. — Не будет моим, — с огорчением выдает Шибусава, тяжко вздыхая. Он бросает мешочек в огонь, складывая руки с длинными чёрными ногтями под подбородком. — Если это гадание сбудется, мне будет совсем не до смеха, — новый вздох и задумчивое лицо. Гостей Тацухико словно бы и не замечает. — Я собрал организацию, но это не помогло достичь мне цели. — Верни моих друзей, — голос Чуи дрожит, а внутри него разгорается ярость. Дазай мысленно вздыхает. Накахара как всегда излишне печётся о других, забывая о себе. Тацухико удивленно приоткрывает глаза. — Приветствую вас, мои нудные гости. Я даже не надеюсь, что вы дадите мне то, чего я хочу. Так умрите немедленно так же, как и они. Чуя рвано вдыхает воздух через нос. Ублюдок. — Ваши друзья убили себя сами, — Накахара внутренне кричит, что это неправда. Целый хаос из эмоций пробегает в голубых глазах. — Скучные люди скучны даже после смерти. — Ах ты… — Чуя просто не знает, что сделает с этим уродом, забравшим его друзей. И он не раздумывает ни секунды, позволяя Арахабаки захватить своё тело, покрыть тонкую кожу узорами кровавых пятен. Перчатки, сдерживавшие демона, с треском лопаются от напряжения. — Не останавливай меня, — рычит низким утробным голосом Чуя. — Боже мой, — тянет Дазай. — Это ведь Порча, да? — напарник предусмотрительно отходит. Ему ли не знать, на что способен Чуя в этом состоянии. Дикий, животный крик прорезает ночь, а затем Порча, не сдерживаемая хозяином, разносит в пух и прах верхушки четырёх зданий. Дазай с насмешкой наблюдает за тем, как Чуя взлетает в небо, уже формируя на ладонях чёрные дыры. Стоит Накахаре опуститься чуть ниже — рука касается впалого живота и обнуляет способность. Мафиози, зависнув на пару секунд в воздухе, с грохотом падает на обломки здания. — Кх… Ты… — Чуя закашливается. Ему больно. Нет, Порчу он использовал сегодня недолго, но перед этим нехило так вымотался, потому сил не осталось. Дазай глухо хихикает и подходит ближе. Перед глазами Чуи вырастают чужие брюки. Лицо вспыхивает огнем. — Я, я. А ты пока отдохни, — Дазай садится на корточки. — Только… — Чуя из последних сил хватается за чужой плащ. — Только не… Оставляй меня… Здесь… — голубые глаза медленно закрываются. Всё, уснул. Дазай тихо хмыкает и поднимается. Да, он бы рад оставить чёртового напарника здесь, но потом выслушивать лекции от Мори не хотелось. Осаму тяжело вздыхает и поднимает хрупкое тело на руки. Тяжело. Хоть и не совсем. Осаму устраивает напарника на руках поудобнее и замирает статуей на пару минут. В нос ударяет терпкий и чуть сладковатый запах хорошего вина и чего-то свежего. Мяты, кажется. Или льда. По телу проходит приятная дрожь, словно бы напоминая хозяину о природной совместимости омеги и альфы. Дазай не привык отказывать себе в удовольствии, а потому он рукой поднимает рыжую голову выше и сам наклоняется. Носом втягивает чужой запах, ведет им же по тонкой шее, где аромат чувствуется особенно сильно. Кожа у Чуи мягкая, тонкая, красивая. И сам он красивый. Жаль только, что Дазаю плевать. Он отрывается от столь приятного занятия и спускается по едва уцелевшей лестнице вниз. Он точно знает — Коллекционер мёртв, а ему сейчас надо к Огаю, предоставить отчет. Одасаку уже ждёт их внизу на машине. — Ты всё же сделал это, да? — Дазай хмуро смотрит на девочку-бету, которая жмётся к Сакуноске. Сердце совсем немного колет ревностью. — Ты неисправим. — Ты тоже, — отзывается Ода, наблюдая за тем, как Дазай сбрасывает Чую в заранее открытый багажник. Пытается захлопнуть, но рука мешается. Убирает лишнюю конечность и закрывает. — Он там не задохнется? — Не-а. Поехали. Уже слышно, как другие мафиози подъезжают к месту происшествия. Да, трупы следовало бы убрать, пока они не начали гнить. Дазай молча прикрывает глаза, вспоминая запах напарника. Хах… И всё-таки он красивый влюблённый дурак, этот Чуя.

***

Накахара, когда впервые увидел Дазая, подумал: «Самовлюблённый ублюдок!». В принципе, он не ошибся. Высокий, в своих вечных грёбанных бинтах, с лохмами, не видавшими расчески. Тупой и ненормальный альфа-суицидник, с которым Чуе пришлось работать в паре. Хуже наказания и не придумаешь. Он бесил одним своим видом, заставлял кровь закипать от гнева. Чуя в бессилии пытался сделать ему больно, но страдал сам: как назло, гравитация рядом с Дазаем не работала. Накахара всегда огрызался на тупую кличку «Собачка», на издёвки про рост и полюбившуюся шляпу Рандо. Чуя век желал не видеть эту рожу, но… Но, стыдно признать, без Дазая всё было не то. Особо масштабные попойки случались именно с ним, все казусы и смешные ситуации — только когда Дазай в паре, даже самые лучшие прогулки по ночам — только с ним. Альфа, казалось, проник в само сознание, и вот уже спустя два месяца в мафии Чуя не может представить своей жизни без напарника. Ах, да… Он ведь не с самого начала знал, что Дазай — альфа. Чуе было пятнадцать, запах у него ещё не сформировался, а чужие он чувствовал слабо. Лишь через три месяца после вступления в мафию в определённый момент, в кабинете босса, Накахара застыл изваянием. «Вкусно» — эта мысль въелась в мозг, мешая нормально думать. Запах крови, грозы, ярости и холодного спокойствия вьюги — так Чуя мог описать запах напарника. Он, казалось, менялся от ситуации, или это Накахара был поехавшим. — Всё хорошо, Чуя-кун? — учтиво осведомился Огай-сан, тоже альфа. Босс мафии. Пах он… Совсем не так, как ожидалось — яркий, цитрусовый или просто экзотический аромат. Как до тошнотворного навязчивый освежитель воздуха для туалета. — Да, всё в порядке. Мы всё поняли, босс. Сейчас выступаем? И да, адреналин у Чуи на заданиях просто зашкаливал. Он мгновенно влюбился в ужас от пролетающих рядом пуль, во въевшийся запах крови и разложения, в звук лязга металла и криков боли, в собственное величие. Даже чёртов Дазай, несмотря на своё положение, мерк рядом с ним, Чуей, сосудом Арахабаки. И Накахаре это нравилось. Пока не заставили призывать Порчу. В первый раз это случилось, когда прошло четыре с половиной месяца после вступления в Мафию. Специально подготовленный испытательный полигон, Дазай, тёмной лошадкой маячивший на горизонте, все влиятельные лица Мафии. Чуя помнит, как без всякой опаски вышел на середину и вынул руки из карманов. «Дарители тёмной немилости, не тревожьте меня снова!» Слова пришли в голову сами собой, но не в этом суть. Сила, вырвавшаяся после этого на свободу, ужаснула всех. Чуя кровавым росчерком пера взлетел вверх и засмеялся. Тяжело, издевательски, надрывно. А потом начал крушить всё вокруг. Чёрные дыры оставляли вмятины глубиной в десятки метров, хрупкие ноги выносили целые стены, кровь хлестала изо всех щелей. Дазай, залюбовавшийся этой отвратительной красотой, едва успел остановить Чую. Мафия аплодировала. Накахара упал без сознания в руки Дазая. Он восстанавливался недели две. Просто потому что раны были огромными, крови он потерял много. Очнулся только через шесть дней после испытания, и первое, что он увидел — перебинтованный глаз и каштановые патлы. Осаму? Серьёзно? Оказалось, он дежурил у постели Чуи почти все эти шесть дней. Озаки, сказавшая это, не то улыбнулась, не то скривилась. А Чуя… А что Чуя? Он только удивился, чувствуя странное тепло внутри. А после и у него появился запах. Да, Чуя был омегой и не скрывал этого. Мори знал, Озаки знала, Дазай может идти нахуй. Накахара не слишком много знал обо всех особенностях взаимоотношений альф и омег, и Коё вызвалась провести «урок полового воспитания». Накахара из её кабинета вышел пиздецки красным и с кучей неприличных мыслей в голове. — Чу-у-уя! — Дазай вырос из ниоткуда и буквально прижал Чую к стене. — Ты не занят? — Свали нахуй, пидор! — от рассказов Озаки в голове омеги творился хаос, но одна мысль била ключом: Дазай — альфа, а значит… — Блять, да отпусти ты меня! — Не-а! Ты не ответил на… Вопрос, — неожиданная пауза смутила Чую, а следующие действия Дазая повергли в шок: альфа наклонился к шее Накахары и провел носом от ключиц до уха. Чуя задрожал. Приятно. Смущает. — Ого… Чуя, ничего не хочешь мне сказать? — Пошёл в жопу! — взорвался Чуя, заряжая ногой по чужой голени. Дазай тут же согнулся от боли, а Накахара рванул куда попало, но чтобы подальше от альфы. От его запаха, от которого слюна во рту набежала. Дазай ещё минут десять сидел в том коридоре и осознавал ситуацию. Нельзя сказать, что Чуя ему нравился. Скорее, Осаму просто отмечал его некую симпатичность и притягательность, не более. Но после такого… На сухих губах расцвела улыбка. Альфа молча встал и сжал в руке небольшой лоскут ткани — носовой платок, который совсем немного пах Чуей. Хотелось выкинуть эту вещь. Но Дазай её оставил. После этого что-то изменилось в их отношениях. Чуя стал всё чаще останавливать свой взгляд на напарнике, всё чаще стал думать о том, что бы было, не ссорься они и относись друг к другу нормально. Дазай начал делать ненормальные и неправильные телодвижения в сторону Накахары: то по бедру погладит, то по волосам потреплет, то в наглую возьмет чужую ладошку и начнет тереться о неё щекой. Чуя гневался, пытаясь за мнимой злостью скрыть просто адское смущение. Беда настигла его в день рождения, через семь месяцев после вступления в Мафию. — Е… Ещё налей! — заплетающимся языком пролепетал Чуя, размахивая уже треснутым бокалом в руке без перчатки — та потерялась ещё в начале праздника. Омега икает и со смехом валится на стойку. — Хорошо… — Пиздец ты алкоголик… — тянет Осаму, морщась и с грустью смотря на остатки виски в стакане. Блин… Опять кончился. — Чуя. — А-а-а? — омега пытается поднять голову, но не получается. Он с грохотом роняет бокал и головой падает на плечо Дазая. Тот дёргается и замирает в немом удивлении: Чуя, не контролируя себя из-за алкоголя, тянется рукой к лицу альфы и пальцами проводит линию от подбородка к пластырю на щеке. — Красивый… Сука… Лицо красное, мысли нельзя собрать в кучу. Они — просто подростки с несчастливой судьбой, оба любопытны до жути. Чуя даже не сопротивляется, когда его грубо хватают за подбородок и заставляют посмотреть в глаза, а Дазай не останавливается, неумело и вульгарно целуя напарника. Осаму не придал этому должного значения, а Накахара просто не вспомнил. А теперь всё вернулось на круги своя. Чуя лежит в лазарете Мафии без сознания, Дазай корячится с пособием по суициду на стуле у кровати. Осаму и сам не знает, зачем сюда приходит раз за разом. — Грх… — едва различимое сопение со стороны больничной скрипучей койки прерывается сперва кряхтением, а потом жутким надрывным кашлем. — Оргх… Кха… — Очнулся? Как жаль! — наигранно грустно тянет Дазай, пытаясь засунуть дурацкое и непонятное облегчение куда подальше. Он быстро тянется к стакану воды и сразу же давит им на дрожащие губы — после Порчи Чуя всегда невероятно хотел пить и есть. — Я обо всем доложил Мори. Он сказал, что ты молодец. У тебя два выходных. В ответ — красноречивое молчание. У Чуи нет сил не то что говорить — открыть глаза нереально трудно. Правда, часов через шесть он самостоятельно сможет дойти даже до дома. Но пока нужно ждать. Дазай стоит и ждёт. Обычно он всегда уходил после того, как поил напарника, но сегодня что-то идет не так. Осаму пару минут буравит взглядом тонкие руки, а затем наклоняется к самому лицу. Накахара тут же напрягается, но Дазай знает, что ему ничего не грозит. Запах вина и мяты только усиливается; его можно почувствовать даже на расстоянии вытянутой руки. — Довести тебя до дома? — Дазай начинает что-то подозревать. Можно было бы, конечно, потрогать бедра и задницу Чуи на наличие смазки, но себе дороже так делать, а Осаму не хочет умирать в муках боли. Не дожидаясь ответа, альфа подхватывает сперва тело, а потом пытается подоткнуть под него больничную простыню — он не помнил, но от одежды Чуи вроде бы мало что уцелело. Осаму не ошибся, как всегда. Запах на подходе к квартире стал нереально сильным, почти физически ощутимым. Дазай едва сдерживался, но терпел, хотя член в штанах призывно пульсировал. Блин… А Чуя ведь сейчас очень беззащитный. И у него течка… Он же не будет против? Дазай просто кидает напарника на пол в коридоре и уматывает из квартиры. Нахуй.

***

— Осаму, порой я тебе просто поражаюсь. Ода качает головой и вновь берет пустой стакан. Он выпил совсем немного, бокала два виски, не больше. Дазай же решил оторваться на полную катушку, видимо: перед ним высилась целая гора стаканов из-под спиртного. И как только этот мальчуган еще жив, а… — Бедная твоя печень, — замечает Ода и встаёт. Тёмноволосый альфа, последние десять минут лежавший на барной стойке и пребывающий в трансе, встрепенулся. — Ты… Куда? — бурчит он и пытается взять Одасаку за руку. Когда ему это удаётся, Дазай торжественно водружает чужую ладонь на свой затылок, намекая, чтобы его погладили. — Не бросай меня, — обиженно тянет альфа. — Мне уже пора, в офисе не все дела сделал. Не переживай, всё хорошо. Хочешь, я вызову тебе такси? — Дазай мотает головой и снова валится ею же на стойку. Сакуноске морщится от стука черепа об дерево. — Как знаешь. Удачи, Осаму-кун. Альфа не отвечает. Он снова ушёл в астрал. Ненадолго, правда. Да, Дазай тот еще распиздяй, которому плевать на собственное здоровье. Он резал вены, пытался повеситься и утопиться, баловался наркотой, как сейчас. Уход Одасаку сподвиг парня на нежелательные и незаконные действия. Альфа медленно плетётся к туалету, ждёт, пока оттуда выйдет запыхавшаяся парочка бет, заходит в него и запирает дверь. Сознание ненадолго проясняется до отметки «Почти адекватно воспринимаю реальность». Героин в шприце заманчиво блестит в свете сломанной лампы. Дазай колет прямо через бинты — ему просто лень их разматывать. Неприятное чувство иглы под кожей, отбрасывание пустого шприца в сторону — осталось немного подождать, и удовольствие накроет волной. Ода был прав. Лучше вызвать такси, несмотря на его стоимость — сам Осаму до дома уже не дойдёт. Он ловит машину около обочины, скомкано бурчит адрес — даже не понимая, какой — и суёт в потную руку водителя крупную купюру. То, что осталось после столь масштабной попойки. Почему-то в этот раз, несмотря на присутствие Сакуноске, было скучно. Наверное, их компании всё же не хватало рыжеволосого буйного омеги. Может, стоило подождать, пока он не придёт в себя, и уже тогда отметить? Хотя стоп, у него же течка… Ладно, забили. Дазай настолько погружается в свои мысли, что не замечает, когда мир окрашивается в новые цвета. Он озадаченно хлопает глазами, осматривается вокруг и почти минуту обдумывает фразу водителя: «Приехали!». Гроза всея Мафии неловко выползает — в прямом смысле этого слова — из автомобиля и останавливается на обочине. Блять… И где он? В сознании удушливым голосочком бьётся одна мысль: ты уже был здесь сегодня… Точно! Чуя! «Он же не будет против, если я зайду к нему?», — думает Осаму, жмакая кнопку лифта. Героин уже действует, но… Слабо как-то. Надо было колоть дозу побольше. Чуя же, едва очнулся, захотел обратно спать. Между ног всё было пиздецки мокрым, стояк рвал то, что осталось от штанов, в животе скручивалось томной волной возбуждение. А ещё было даже больно от своего состояния, и физически, и душевно. Чуя мыкнул и попытался встать. О, прекрасно! После Порчи не пошевелиться, а плюсом идёт чёртова течка. Накахара лежит на полу ещё полчаса и безостановочно ёрзает, матерится и пытается встать. Это получается, но пока только на колени. Он медленно ползёт на кухню и полоскает рот, потому что противный привкус крови вызывал рвоту. А потом рука тянется к одному из ящиков кухонного гарнитура, где лежит аптечка. Но таблеток от течки там нет. Накахара падает на пол и роняет небольшую косметичку с лекарствами. Айкает, когда задевает огромный синяк на груди и стояк колом. Чёрт. Он совсем забыл, что не покупал этих таблеток вовсе, их ему дала однажды Озаки. Или Мори… А он их оставил у себя в кабинете и забыл. При-ду-рок. Чуя скулит и сворачивается комком. Больно. Омега хнычет, понимая, что невыносимо хочет какого-нибудь альфу рядом. Желательно, Дазая. Но… Но чтобы он, цепной пёс Портовой мафии, и позорно просил член у себя в заднице? Да ни за что! Проходит ещё час, и Накахара наконец-то заползает в ванную. Смазка везде, уже даже на коленях и полу, и Чуя чувствует себя отвратительно. Больно и плохо. Ох… Он с трудом стаскивает с себя остатки одежды и бросает их на пол. Тянется к крану, включает воду и тут же шипит — раны ему не обработали. Стоп… Он же должен быть в больнице? Разве нет? Но новый импульс возбуждения выбивает из головы все мысли. Накахара хныкает и берёт вставший член в ладошку, начиная неистово дрочить. Он, надо признаться, делает это второй раз в жизни, ага. Первый был чисто из «научного» интереса около трёх месяцев назад, а второй — вот… Член скользит в руке, заставляя Чую тихо постанывать. Приятно, но если бы не было этой смазки… Ммм… Юноша давит большим пальцем на головку, обводит её же и с писком кончает. Всё?.. Нет. Возбуждение вернулось уже через пять минут. И не одно. В дверь постучали — Чуя услышал это даже сквозь шум воды. Кого, блять, там принесло? Сколько сейчас… Три часа ночи. Сука. Нет, правда, кому он понадобился в такое время? Накахара заставляет себя встать, хотя уходить из тёплой ванны не хочется, завернуться в полотенце и семенящей походкой двинуться к входной двери. Член ноет, и ощущение такое, словно Накахара не самоудовлетворялся несколько минут назад. Рука трясётся, когда Накахара берётся ей за ручку. Дазай ждал уже десять минут, стоя в подъезде. Сознание урывками выдавало хаотичные мысли, алкоголь, сигареты и героин смешивались в одно сплошное сильнодействующее средство, не позволяющее прийти в себя. Но даже сквозь это Дазай уловил приятный запах вина, шедший из квартиры. — Кто… Дазай? — хрипло осведомился Чуя и свёл ноги. В нос ударил запах грозы. Чёрт… Член дёрнулся, красноречиво выпирая даже через полотенце. — Чуя… — дальше альфа уже не слушал.