Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Шэнь Цинцю охраняли с особой тщательностью, ни на секунду шесть учеников дворца Хуаньхуа не ослабили свою бдительность. Он даже подумал, что старый глава дворца, мягко говоря, перестарался. Шэнь Цинцю опутывало вервие бессмертных, его силы теперь оставались на уровне обычного человека. Он не сможет сражаться с одним или двумя совершенствующимися, не говоря уже о шести. Никто не разговаривал с ним, не прозвучало ни одной, даже безобидной, шутки в его адрес, хотя он и не горел желанием заводить беседы с марионетками старой лисицы. Перемещение на мечах с пленником наперевес могло привлечь много ненужного внимания, поэтому его погрузили в повозку и в течение двух дней, пока они находились в пути, не выпускали наружу. Несмотря на ситуацию, Шэнь Цинцю не растерял своей способности к сарказму и внутренне вдоволь посмеялся над ситуацией. Слишком уж безупречный эскорт для обречённого на смерть. Осознавая, что ему предстоит принять смерть из рук таких мелких сошек, Шэнь Цинцю, по правде говоря, чувствовал себя малость подавленным. Пусть он и заслужил смерть хоть тысячу раз, он должен принять её из рук того, кто жаждет отомстить ему, но точно не так. Время, проведённое в пути, он использовал, чтобы утешить себя — смерть от руки Ло Бинхэ или этих желторотых совершенствующихся, в конце концов, мало отличалась. Шэнь Цинцю готовился умереть. На удивление, он ощущал странный покой; кажется, всю свою ярость он израсходовал на встречу с главой дворца в подземельях Водной тюрьмы. Кто бы мог подумать, что он, бывший негодяй, почувствует облегчение, сполна заплатив за свои грехи. Поистине, самая жестокая ирония всей его жизни. Когда повозка наконец остановилась, Шэнь Цинцю понял — его время пришло. Он изящно сошёл на землю, вновь взятый в окружение шестью учениками. Юноши оставили повозку без присмотра посреди леса, полагая, что скоро их задача будет выполнена. Пройдя несколько шагов, Шэнь Цинцю с удивлением понял, что ему знакомо это место. Его привезли в лес Байлу. Пленника приговорили к смертной казни неподалёку от места, где отца Ло Бинхэ заключили в темницу и замучили до смерти. Возможно, дворец Хуаньхуа рассматривал лес как свою личную бойню? Они прибыли на небольшую поляну, оставив Шэнь Цинцю в самом центре, и заставив того гадать, что же за участь ему уготована. Возможно, на него натравят одно из ночных существ, пойманных ранее учениками. Зашелестела высокая трава; Шэнь Цинцю не шевелился, продолжая молча строить предположения о личине вероятной нечисти, когда из плотных теней, сгустившихся вокруг поляны, вылетели защитные талисманы. Следом на светлое пятно от серебристого лунного света кубарем вывалились два ученика, а после, воспользовавшись всеобщим замешательством, два мощных удара духовной энергии настигли двух других совершенствующихся дворца Хуаньхуа. Оставшиеся двое сопровождающих бросили быстрый взгляд на Шэнь Цинцю, который в свою очередь выглядел не менее удивлённым. Его глаза слегка расширились, стоило увидеть, как из тени деревьев выступила фигура, направляясь к нему, но заклинатель продолжал хранить молчание. Его похитители даже не успели понять, почему свет вокруг вдруг померк, когда одновременно ребро ладони и рукоять меча ударили по жизненно важным точкам на шее, выбив почву из-под ног. — Сяо Цзю! Юэ Цинъюань заключил Шэнь Цинцю в крепкие объятия, в то время как Лю Цингэ быстро убедился, что все ученики находились без сознания. Всё происходящее ощущалось, словно сон. Шэнь Цинцю с безграничным удивлением в голосе пробормотал: — Юэ Цинъюань, Лю Цингэ... Как вы оба... Лю Цингэ взял на себя труд прояснить ситуацию. Это случилось около двух дней назад. Обстановка в школе Цанцюн оставалась напряжённой, глава распорядился рассредоточить небольшие отряды своих учеников, дабы провести собственное расследование предстоящего публичного суда. Что же касается голословных обвинений по поводу ситуации с Ло Бинхэ, на пик Цюндин, естественно, вызвали Нин Инъин и Мин Фаня. Ученики не присутствовали в Цзиньлане, и оба долго не могли поверить в то, что Шэнь Цинцю заключили под стражу. Услышав, что Ло Бинхэ появился в городе, и узнав слухи, окутывающие столь чудесное воскрешение, Мин Фань напрочь позабыл свои безупречные манеры и со всей силы стукнул кулаком по столу, глаза покраснели от гнева. — Этот Ло Бинхэ в самом деле решил укусить руку, что вскормила его! Неблагодарный ублюдок! Как он мог, как мог поступить так с Учителем, который так его ценил..! — А-Ло... А-Ло не поступил бы так без причины! Он очень уважает Учителя, и Учитель всегда думал о нём... Возможно, дворец Хуаньхуа обманул его? Учитель никогда не жаловал дворец Хуаньхуа, и теперь они заключили Учителя под стражу, — Нин Инъин пыталась говорить как можно спокойнее, но не могла скрыть дрожь в голосе. Хотя их беспристрастность можно было поставить под сомнение, учитывая, что они являлись учениками Шэнь Цинцю, они также наблюдали за развитием отношения Ло Бинхэ и Учителя с первых рядов. Как только они согласились выступить свидетелями во время публичного судебного разбирательства, в комнату довольно бесцеремонным образом ворвался ученик вершины Цюндин. — Глава школы, прошу прощения за то, что прерываю! Ученик дворца Хуаньхуа Гунъи Сяо желает срочно встретиться с Главой школы. Он утверждает, что принёс важные новости о Шэнь-шишу. После упоминания Шэнь Цинцю, в зале воцарилась тишина. Юэ Цинъюань поторопил: — Впустите его скорей! Ученик поспешил выполнить поручение, следом вошёл Гунъи Сяо, дыхание юноши немного сбилось. Похоже, он бросился сюда довольно внезапно и бежал так быстро, как только мог. Молодой ученик опустился на колени перед Юэ Цинъюанем, уважительно склонив голову. — Ученик дворца Хуаньхуа, Гунъи Сяо, приветствует Главу школы Юэ. Пожалуйста, простите мне мою дерзость, но вы должны спасти Старейшину Шэня! — Молодой господин Гунъи, что вы хотите сказать? Ци Цинци это заявление привело в смятение. Шэнь Цинцю являлся одним из горных лордов школы Цанцюн; само собой разумеется, они сделают всё возможное, чтобы помочь ему во время судебного процесса. Однако, когда Гунъи Сяо поднял голову, его лицо выражало отчаяние и разочарование. — Понимаю, у Главы школы и Старейшин нет причин верить мне, учитывая, одежды какой школы я ношу, но я прибыл сообщить, что Глава дворца планирует убить Старейшину Шэня до судебного процесса! — Что?! Ошеломлённый выкрик Вэй Цинвэя, казалось, выразил всеобщее мнение. Лицо Юэ Цинъюаня покрылось мёртвенной бледностью, его интуиция в тот день в городе Цзиньлане его не подвела. Лишь Лю Цингэ не поддался всеобщей панике, быстро спросив: — Как ты об этом узнал и почему решил рассказать нам? Разве ты не любимый ученик дворца? — Глава дворца больше не доверяет мне, поскольку ему сообщили о том, что со Старейшиной Шэнем меня связывают тёплые отношения. Вот почему меня не посвятили в детали плана, но я слышал, как другие ученики обсуждали его. Всё произойдёт через два дня в глубине леса Байлу. Я знаю, это равносильно измене моей школе... Но я верю в невиновность Старейшины Шэня, и не могу спокойно наблюдать, как дворец Хуаньхуа творит подобную несправедливость! Пожалуйста, я просто очень хочу помочь Старейшине Шэню, но в одиночку я не смогу вывести его из Водной тюрьмы... Гунъи Сяо умолял, прекрасно зная, что своими действиями, хоть те и были полны благородства и праведности, продавал дворец Хуаньхуа школе Цанцюн. И всё же, хоть он и носил золотые одежды, не мог больше лгать самому себе и позволить навредить Шэнь Цинцю. Он был далеко не глуп и догадался: должно быть, существовало нечто, известное Шэнь Цинцю о Главе дворца, и тот собирался заставить того замолчать до публичного слушания. Му Цинфан тихо поднялся на ноги. — Я верю молодому господину Гунъи. Шэнь-шисюн с самой первой встречи отдавал должное его способностям и личным качествам. Шан Цинхуа энергично закивал со своего места, добавив: — Я тоже могу за него поручиться! Никогда не видел, чтобы Шэнь-шисюн столь положительно отзывался об ученике чужой школы. Он даже сказал, что если молодой господин Гунъи когда-нибудь навестит его с визитом, то волен остаться так долго, сколь ему будет угодно. То, что молодой человек понравился сварливому Шэнь Цинцю, определённо указывало на то, что Гунъи Сяо заслуживал доверия. Однако услышанные лестные слова не принесли юноше никакой радости. Он и подумать не мог, что его первый личный визит в школу Цанцюн окажется вызван столь трагичной ситуацией. Юэ Цинъюань поднялся со своего места и подошёл к Гунъи Сяо. Мужчина мягко положил руку тому на плечо, взгляд дрожал от переполняющих его эмоций, пока он говорил: — Должно быть, выбор между верностью и праведностью оказался нелёгким. Как Глава школы Цанцюн я выражаю благодарность молодому господину Гунъи за его самоотверженную храбрость. — Глава школы Юэ... Прошу, поторопитесь, я могу провести вас! — Нет, если вы окажетесь поблизости, ваша личность как информатора окажется раскрыта. Ради вашего возможного будущего во дворце Хуаньхуа, молодому мастеру Гунъи стоит укрыться в нашей школе, пока всё не закончится. Прошу, укажите мне место, я отправлюсь туда один. — Чжанмэнь-шисюн, я пойду с тобой, — вмешался Лю Цингэ. Юэ Цинъюань не стал возражать, Лю Цингэ не зря считался самым надёжным совершенствующимся во всей школе. Двое сильнейших совершенствующихся школы Цанцюн тотчас же отправились в дорогу, мчась на предельной скорости, чтобы достичь леса Байлу до того, как свершится страшное. Укрывшись в естественной темноте густого леса, они терпеливо дожидались появления учеников дворца Хуаньхуа. Юэ Цинъюаню даже удалось уничтожить тёмное существо, которое они, очевидно, собирались натравить на Шэнь Цинцю, а Лю Цингэ вывел из строя тех, кого оставили охранять пойманную нечисть. Всё закончилось в считанные минуты. — Понятно... Гунъи Сяо действительно достойный юноша. По правде говоря, на Шэнь Цинцю это произвело впечатление. Он подозревал, что Гунъи Сяо не принимал участие в заговоре, но и предположить не мог, что молодой человек в самом деле бросится в школу Цанцюн ради него. Лю Цингэ перерезал вервие бессмертных, освободив заклинателя. Юэ Цинъюань наконец выпустил его из своих объятий и окинул внимательным взглядом. Изучив Шэнь Цинцю с головы до ног, он нахмурился. — Цинцю, эти отметины на твоей шее... Это... — Там какие-то отметины? Хах, эта проклятая старая лисица. Похоже, он душил меня слишком сильно, раз даже следы остались, — фыркнул Шэнь Цинцю. Лица обоих горных лордов потемнели. Они понятия не имели, что произошло, но то, что глава дворца поднял руку на уязвимого человека, неспособного защититься, говорило само за себя. Похоже, с самого начала старый глава дворца Хуаньхуа умело скрывал своё истинное лицо. — Давай вернёмся, Цинцю, — Юэ Цинъюань, наконец успокоившись, протянул руку Шэнь Цинцю. Чего он никак не ожидал, так это того, что Шэнь Цинцю оттолкнёт его ладонь. — Между прочим, если вы отправили его во дворец Хуаньхуа, то совершенно зря. Эта школа не достойна Гунъи Сяо. Когда вернётесь, примите его в ученики школы Цанцюн. — Цинцю, о чём ты говоришь?.. Шэнь Цинцю отступил на шаг от них обоих. Он выпрямился, и его голос звучал ровно, не выдавая никаких эмоций. — Если Ло Бинхэ когда-нибудь раскается, откройте для него двери школы Цанцюн. Пик Цинцзин навсегда останется местом, которому он принадлежит. Передайте Мин Фаню и Нин Инъин, что это мой приказ. — Шэнь Цинцю, ты и сам можешь сказать это своему ученику. Хватит попусту тратить время, — огрызнулся Лю Цингэ, но Шэнь Цинцю не обратил на его слова никакого внимания. Юэ Цинъюаня обуревало нехорошее предчувствие, заставляя мучиться от тревоги. Он шагнул к Шэнь Цинцю, умоляя: — Цинцю, давай поговорим об этом, когда доберёмся домой. Не нужно терять тут время. — Этот учитель был тем, кто столкнул Ло Бинхэ в Бесконечную Бездну. Внезапное признание заставило Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ потерять дар речи. Не только потому, что обвинения оказались правдивы, сколько от того, что сама идея подобного представлялась им абсурдной — кому как не им знать, насколько сильны узы между Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ. Не в силах поверить в услышанное, Юэ Цинъюань переспросил: — Как это возможно? Цинцю, ты так оплакивал его потерю. Даже носил с собой его Чжэнъян всё это время... Шэнь Цинцю издал короткий смешок. Прозвучало слишком похоже на тот, что они услышали в ту роковую ночь в ущелье Цзюэди. Бессмертный с ледяным выражением лица ухмыльнулся, вспомнив свой собственный образ с двумя клинками за поясом. — Вы подумали, что это траур? Как бы не так. Этот учитель обучил мальчика, как взыскать безнадёжный долг. Он бы вернулся, чтобы убить меня. Я носил с собой Чжэнъян, потому что палачу понадобится клинок! Кто же знал, что он найдёт себе новый меч, — наконец открыл им правду Шэнь Цинцю. Он действительно думал о том, что Ло Бинхэ понадобится клинок, но не хотел подвергать Сюя подобной судьбе. Что же до его уверенности в реакции Ло Бинхэ, это вполне естественно. Шэнь Цинцю помнил, что когда-то они оба разделили судьбу нежеланных детей. Он бы и сам не простил подобного предательства тому, кому безгранично доверился. — Я специально отправился в Водную тюрьму, не желая втягивать в это школу Цанцюн. Ло Бинхэ собирается убить только меня. Вернуться с вами означает заставить школу разделить грехи этого учителя. — Ты собираешься умереть от руки Ло Бинхэ? И по-прежнему предлагаешь нам принять его с распростёртыми объятиями? — костяшки Лю Цингэ побледнели от того, как сильно он сжимал рукоять Чэнлуаня. Само предположение звучало абсурдно. Даже если Шэнь Цинцю сотворил нечто ужасное, разве это могло перечеркнуть всё то хорошее, что он сделал для Ло Бинхэ, будучи его наставником? Если Ло Бинхэ действительно лишит Шэнь Цинцю жизни, школа должна изгнать юношу вместо того, чтобы предоставлять ему укрытие. — То, что я делаю со своим учеником, тебя не касается, Лю Цингэ. Если Ло Бинхэ пожелает вернуться в школу Цанцюн, он займёт своё законное место на вершине Цинцзин. Это всё, чего я прошу, глава школы Юэ. Видя, с каким упрямством Шэнь Цинцю продолжает настаивать на своём, Юэ Цинъюань понял, что тому есть, что скрывать. Не только Шэнь Цинцю успел досконально его изучить, это правило работало в обе стороны. — У тебя были причины совершить это, не так ли? Цинцю, что такого в Ло Бинхэ, что ты стремишься защитить любой ценой? Шэнь Цинцю долго молчал. Смерти не избежать, но вероятность добиться правосудия для Су Сиянь ещё оставалась возможной. Не то чтобы в последние часы жизни Шэнь Цинцю стал праведником, но он не сомневался, разоблачение правды о судьбе Су Сиянь нанесёт непоправимый ущерб репутации главы дворца Хуаньхуа. Может, он и умрёт, но с удовольствием утащит ублюдка за собой. Его нерешённые вопросы с Ло Бинхэ должны оставаться лишь между ними. Глубоко вздохнув, он заговорил: — Глава школы Юэ, Ло Бинхэ приходится Су Си... — Учитель. Раздавшийся голос заставил разговор резко прекратиться. Не раздумывая ни секунды, Юэ Цинъюань и Лю Цингэ вышли вперёд, закрывая собой Шэнь Цинцю. Сам же бессмертный почувствовал себя оскорблённым; он не какая-то кисейная барышня, ожидающая спасения! Затаив дыхание, они наблюдали, как на поляну выступила внушительная фигура. Длинные чёрные одежды слабо трепетали на ветру, лицо по-прежнему скрывалось в тени. В голове Шэнь Цинцю вспыхнуло внезапное чувство дежа-вю, будто когда-то ему уже приходилось видеть этот силуэт. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы понять — почти такую же тёмную фигуру он видел в своём старом кошмаре. Неосознанно он перевёл взгляд на Юэ Цинъюаня. Когда-то сон принял форму его самых страшных страхов, и Шэнь Цинцю пытался поднять разбитый Сюаньсу. Накладывающиеся друг на друга мысленные образы грозили завладеть его разумом, порождая неясное чувство тревоги. Ло Бинхэ подошёл ближе. Тёмная энергия, окутывающая незнакомый им клинок, заставила Лю Цингэ враждебно прищурить глаза: — Демоническая энергия... Кто ты такой? Юноша, казалось, находился в благодушном расположении духа, он широко улыбнулся. — Учитель так добр, ты даже не раскрыл им мою личность. Брошенная фраза заставила обоих горных лордов обратить своё внимание на Шэнь Цинцю, чьё выражение лица оставалось по-прежнему равнодушным. — Ты знал? С каких пор? Лю Цингэ требовал ответа. Шэнь Цинцю помолчал, прежде чем бросить: — Ущелье Цзюэди. Он почти видел, как запустились мысленные процессы в головах горных лордов, после чего те пришли к одному и тому же выводу. Лю Цингэ презрительно усмехнулся, после чего поднял Чэнлуань, указывая остриём на Ло Бинхэ. — Шэнь Цинцю, ты совершил ошибку, толкнув своего ученика в Бесконечную Бездну. Ло Бинхэ замер на полпути, не в силах сдержать своего удивления. Но следующие слова Лю Цингэ сочились неприкрытой яростью: — Тебе следовало убить его на месте. Твоё милосердие обернулось возвращением мстительного демона. Ло Бинхэ продолжал хранить молчание. В прошлой жизни ему не приходилось сталкиваться с Лю Цингэ, тот рано погиб от руки Шэнь Цинцю. Лишь многим позже ему стали известны краткие фрагменты со слов одной из жён, Лю Миньянь. Теперь же он с горечью готов был признать — Лю Цингэ действительно оказался праведником. Святоша, готовый приговорить его к смерти лишь за то, что в нём текла кровь демона. Но прежде, чем он успел вставить хоть слово, мрачный Шэнь Цинцю заговорил, своими словами вызывая очередную волну замешательства. — Ты полагаешь, что Бесконечная Бездна это акт милосердия, шиди Лю? Конечно же, у Шэнь Цинцю и мысли не возникало о сострадании; он хотел, чтобы Ло Бинхэ вдоволь намучился, прежде чем сгинуть в Бездне. По крайней мере, именно в это хотелось верить Ло Бинхэ, если бы не угрюмое выражение лица Шэнь Цинцю. Он привык считать, что этот человек — открытая книга для него, но сейчас Ло Бинхэ больше не знал, о чём думает Шэнь Цинцю, или что пытается сделать. Границы между подонком, которого он знал в прошлом, и учителем, к которому привязался в этой жизни, оказались размыты. В самом тёмном уголке сердца Ло Бинхэ свернулась лютая ненависть, но одновременно в душе осталось посеянным и крошечное семя сомнения. Из-за того, что произошло на краю Бесконечной Бездны, его сердце отказывалось воспринимать этих двух Шэнь Цинцю как одного и того же человека. Всё оказалось бы гораздо проще, если бы кто-то сказал Ло Бинхэ, что Учитель, которого он знал до своего падения в Бездну, оказался лишь сладким сном, миражом, который он наколдовал себе, его никогда не существовало на самом деле. Эта путаница лишь сильнее расстраивала и злила его. Приводила в ярость до такой степени, что уже безразлично, придётся ли убить всех вокруг, чтобы вернуть Шэнь Цинцю. — У меня нет дел с Лю-шишу и Главой школы. И всё же, публичное слушание состоится через два дня. Пожалуйста, верните мне пленника, — кратко попросил Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю и не собирался убегать, он готов был шагнуть вперёд, но Юэ Цинъюань крепко держал его за руку. — Ученик Ло, если у тебя есть претензии к Цинцю, тебе надлежит уладить их в соответствии с правилами нашей школы. Более того, именно дворец Хуаньхуа нарушил заветы публичного процесса. Взгляни по сторонам: эти ученики из твоей школы привели Цинцю сюда, чтобы по-тихому расправиться с ним. У нас нет причин возвращать Цинцю таким людям. От Ло Бинхэ это не укрылось, его с самого начала снедало любопытство, отчего планы так изменились, пока он отсутствовал, чтобы похитить другого Шэнь Цинцю. Но гораздо сильнее любопытства в нём росла необузданная ярость. Вид Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ, стоящих между ним и Шэнь Цинцю, приводил его в бешенство. Ло Бинхэ изо всех сил пытался подавить прежние чувства привязанности к своему Учителю, но исступлённая неприязнь к этим двум мужчинам будто обожгла его. Его возмущало, что эти двое могли столь безоговорочно доверять Шэнь Цинцю, тогда как Ло Бинхэ, будучи его якобы ближайшим учеником, теперь мог лишь беспрестанно сомневаться в Учителе. Это было несправедливо. — Тогда... Не вините этого ученика за грубость. Ло Бинхэ не собирался отпускать Шэнь Цинцю. Понимая, что он не отступит, Лю Цингэ не стал терять времени на упреждающий удар. Учитель и ученик из той же самой школы вступили в ожесточённую схватку на мечах. Юэ Цинъюань быстро понял, чем бы не занимался Ло Бинхэ в течение последних трёх лет, он не забывал оттачивать свои навыки, чтобы стать лучше Лю Цингэ. Опасаясь, что горный лорд получит травму, Юэ Цинъюань присоединился к сражению, оставив Шэнь Цинцю в стороне. — К чему эта битва?! Этот мастер не имеет никаких возражений против возвращения в Водную тюрьму! — любые протесты Шэнь Цинцю оставляли без внимания. Похоже, этим двум упрямцам суждено было стать его проклятием. Лю Цингэ пришёл в праведную ярость; пока они пытались спасти его, Шэнь Цинцю имел наглость нести подобную ерунду. Губы Ло Бинхэ изогнулись в самодовольной улыбке. Юэ Цинъюань же продолжал хранить молчание, но его атаки стали сильнее. Двое горных лордов против одного полудемона; результат должен быть очевидным, но, оказалось, это далеко не так. Ло Бинхэ эффективно сводил на нет все атаки Лю Цингэ, умело парируя и уклоняясь от ударов Юэ Цинъюаня. Шэнь Цинцю помнил, как однажды сам сказал Ло Бинхэ, что тот может разделить его со школой Цанцюн, если захочет, а сейчас имел возможность наблюдать за этим своими собственными глазами. Видя, что силы остаются примерно равны, Ло Бинхэ и Лю Цингэ сделали шаг назад. Клинки подняты вверх, духовная энергия плотным потоком окутывала лезвия; они готовились нанести смертельный удар. Юэ Цинъюань, не желая отпускать от себя Шэнь Цинцю, твёрдо решил положить этому конец прямо здесь и сейчас. Его рука сжалась на рукояти Сюаньсу. В тот момент, когда Шэнь Цинцю понял, что задумал Юэ Цинъюань, его разум опустел. Видение разбитого Сюаньсу пронеслось в воспоминаниях, рождая из самой глубины души безотчётный страх. После того, как Сюаньсу покинет ножны — он в этом ни капли не сомневался — Ло Бинхэ умрёт независимо от своих способностей. Настолько мощной силой обладал этот клинок. Но цена, которую пришлось бы заплатить Юэ Цинъюаню, слишком велика. Ужас, о существовании которого он и не подозревал ранее, охватил его тело, и, прежде чем осознать это, неизвестная сила толкнула Шэнь Цинцю вперёд. — НЕТ! Пронзительный окрик Шэнь Цинцю заставил всех троих остановиться. Лишь спустя несколько долгих секунд совершенствующиеся осознали, какая сцена развернулась перед ними. Сюаньсу так и не покинул ножны, Шэнь Цинцю сбил рукоять, удержав её на месте. С той же силой он бросился между Лю Цингэ и Ло Бинхэ. Оба поняли это уже слишком поздно, чтобы остановить атаку. — Аа… Аах… Тихий стон сорвался с губ Шэнь Цинцю, краски стремительно покидали и без того бледное лицо. Чэнлуань пронзил его грудь, в то время как демонический клинок прошёл сквозь тело из-за спины. Лю Цингэ неверящим взглядом смотрел прямо перед собой. — Шэнь Цинцю, ты!! Ло Бинхэ остался стоять позади него, и Шэнь Цинцю не видел его лица. Он даже не понял, зачем бросился вперёд; уж точно не затем, чтобы его нанизали с двух сторон, словно барашка на вертел. Но отчего-то в душе царил безмятежный покой. Он чувствовал, что предотвратил непоправимую трагедию. Сердце Шэнь Цинцю удовлетворённо прошептало, что наконец-то ему удалось спасти Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ. Сама мысль об этом казалась забавной, но разум Шэнь Цинцю не задавался вопросом, как он пришёл к такому выводу. Лишь в глубине души ощущалось лёгкое предвкушающее волнение. Подняв дрожащую руку, он оттолкнул от себя Лю Цингэ, одновременно Чэнлуань покинул его тело. Кровь продолжала хлестать из открытой раны, но Шэнь Цинцю даже не заметил. Как правило, совершенствующийся мог пережить один или два удара мечом, но в его теле столкнулись два могущественных клинка. Шэнь Цинцю чувствовал, что духовная сеть оказалась необратимо повреждена. Обе атаки оказались фатальными, не было способа спасти Шэнь Цинцю. — Это была целиком моя вина... Школа Цан...цюн здесь ни при чём. Все долги... оплачены... В мыслях у него крутилось множество вещей, которые так хотелось сказать. Он всё ещё хотел отчитать Юэ Цинъюаня за его безрассудство, дать хорошего подзатыльника Лю Цингэ за то, что не послушался старшего, и обоим прочитать обширную лекцию за то, что подвергли школу риску, явившись сюда за ним. Но времени почти не осталось. Губы Шэнь Цинцю изогнулись в печальной улыбке. Нужно было успеть сказать только то, что действительно сейчас имело значение. — Ци-гэ... Спасибо... Юэ Цинъюань не ощущал ничего, кроме опустошения. Он так и не смог сделать ни единого шага, оставшись стоять там же, где и стоял. Горло сдавил удушающий спазм; всё, чего он желал, это чтобы Шэнь Цинцю примирился с самим собой, но Юэ Цинъюань никогда не хотел увидеть, чтобы это случилось, пока названный младший брат истекал кровью. Шэнь Цинцю вновь поднял руку, хватаясь за лезвие меча Ло Бинхэ, словно пытаясь тому помешать вытащить его. Он взглянул на Лю Цингэ, который всё ещё в оцепенении не мог поверить, что пронзил мечом своего шисюна. — Шиди Лю, иди... Возьми Ци-гэ с собой и возвращайтесь... в школу Цанцюн... Оставляю на вас.... Руки Лю Цингэ дрожали. Впервые в своей жизни он застыл в нерешительности. — Но ты... — Считай, что я умоляю тебя, Лю Цингэ! ИДИ! Шэнь Цинцю взревел, крепче сжав Синьмо. Гордец, которого знал Лю Цингэ, никогда не просил об одолжении, и то, что тот готов умолять, многое говорило о серьёзности его просьбы. Сдавшись, Лю Цингэ прикусил нижнюю губу, безмолвно простившись долгим пристальным взглядом, прежде чем отвернуться и, подхватив безвольного Юэ Цинъюаня, унестись на Чэнлуане. Юэ Цинъюань не сопротивлялся, его тело бессильно обмякло в крепких тисках Лю Цингэ. Лишь когда они пролетели достаточное расстояние, реальность, казалось, наконец обрушилась на главу школы. Он поднял дрожащие руки, чтобы прильнуть к спине Лю Цингэ, опасаясь, что упадёт на колени без достаточной опоры. За всю свою жизнь Лю Цингэ никогда никого не успокаивал, но он крепко обнял Юэ Цинъюаня. Бессознательно он почувствовал, что Юэ Цинъюань сейчас слишком уязвим и нуждается в поддержке. Но и сам он слепо искал утешения в простом присутствии Юэ Цинъюаня, каким бы неустойчивым ни было его состояние. На лезвии Чэнлуаня не осталось ни малейшей капельки крови, будто никогда и не было того удара. И всё же горький образ навсегда отпечатался в памяти. — Цингэ, Сяо Цзю, он... — Я подвёл вас... — Нет! Нет... Это я. Я был неправ. Сяо Цзю хотел остановить меня от использования Сюаньсу... Поэтому он... Юэ Цинъюань издал полузадушенный всхлип. Лю Цингэ ни разу в жизни не приходилось видеть такого сильного человека столь потерянным. Он даже не подозревал, что Юэ Цинъюань может быть таким хрупким. Но разве можно винить тех, кто только что стал свидетелем гибели близкого человека? Уязвимость главы школы лишь подстегнула защитные инстинкты Лю Цингэ. Он позволил Юэ Цинъюаню уронить голову себе на плечо, мужчина перестал сдерживать слёзы, и его судорожные рыдания эхом разносились в медленно светлеющем небе. Лю Цингэ не разжимал объятий, позволяя Юэ Цинъюаню отпустить нестерпимую боль. Когда слёзы закончились, Юэ Цинъюань ушёл в себя, угрюмый и подавленный. Продолжая цепляться за Лю Цингэ, он пробормотал: — Цингэ, как ты считаешь, какая черта в характере Цинцю является одновременно его лучшим и худшим качеством? Бессмертный покачал головой. Он знал хорошие и плохие качества своего шисюна, но затруднялся выбрать из них одно — лучшее и худшее. Лишь Юэ Цинъюань мог с уверенностью рассуждать о подобном. Голос Юэ Цинъюаня почти потерялся в свисте порывов ветра, но Лю Цингэ отчётливо расслышал каждое слово. — Это то, с какой уверенностью он будет шагать по пути, который выбрало его сердце, даже если окажется опустошён или сломлен. Безрассудный упрямец... до последнего вздоха. Даже оказавшись в тупике, он уходил с высоко поднятой головой. Лю Цингэ кивнул. Лишь когда Юэ Цинъюань рассказал, почему Шэнь Цинцю вмешался в бой, Лю Цингэ понял, насколько этот упрямец заботился о своём старшем брате. Он не сомневался, что Шэнь Цинцю беспокоился о старой травме Юэ Цинъюаня; эту тайну когда-то он разделил с Горным Лордом Пика Байчжань, а теперь её знал только Лю Цингэ. Вспомнив, как этот гордец с всегда острым язвительным языком встретил свой конец в пылу заботы о близком человеке от его собственного меча, Лю Цингэ с видимым трудом подавил дрожь. — Вините меня... Это Чэнлуань забрал его жизнь. Он не увидел, но почувствовал, как Юэ Цинъюань покачал головой. В ушах вновь зазвучал тихий голос: — Нет, Цинцю сам выбрал этот путь... Цингэ, не вини себя. Цинцю никого не винит... Ты видел, как он стоял? Он оставил спину открытой для Ло Бинхэ. Он даже своего ученика не винит... А иначе как ещё Цинцю может доверить свою спину другому?... Он выбрал защитить Ло Бинхэ, даже если это означало самому остаться беззащитным. Он действительно... действительно готов был положить свою жизнь, чтобы заплатить за то, что совершил. Наконец, Лю Цингэ понял. Шэнь Цинцю отличался особой осторожностью и никогда не оставлял спину открытой. То, что он прикрыл своим телом Ло Бинхэ, означало лишь одно — Шэнь Цинцю стремился защитить ученика, предавшего его. Бог войны школы Цанцюн надолго замолчал, прежде чем произнести лишь одно имя. — Цинъюань. Он почувствовал, как мужчина в его руках пошевелился. Вполне ожидаемая реакция, Лю Цингэ никогда раньше не называл Юэ Цинъюаня по имени. Шэнь Цинцю оставил после себя раны, которые ещё долгое время не затянутся. Вот только Лю Цингэ не позволит им загноиться. Никто не сможет заменить этого колючего бессмертного, но Лю Цингэ, открыв для себя новую, беззащитную сторону лидера, твёрдо решил поддержать Юэ Цинъюаня. Вот только правильно выразить свою убеждённость словами по-прежнему не умел. — Положись на меня... Он ограничился одним предложением. Лю Цингэ надеялся, что Юэ Цинъюань поймёт то, что он пытался донести. Глава школы не ответил, услышав его слова. Утомлённый смешок сорвался с губ Юэ Цинъюаня. — Впервые... кто-то говорит мне такое. Я всегда думал, что должен стать сильнее, потому что был самым старшим. Где-то по пути... я всё позабыл. Лю Цингэ что-то невнятно промычал в ответ, давая понять, что слушает. — Я забыл довериться способности Цинцю позаботиться о себе. Я беспокоился, постоянно волновался... и уничтожил себя, заставив Цинцю присматривать за мной. Он ни разу не попросил меня положиться на него... потому что знал. Знал, что я не сделаю этого, поэтому вместо этого он просто изо всех сил старался ради меня. В конечном счёте, тем, кто стал причиной гибели Цинцю, стал я. — Ты не позволил мне винить себя, но это не значит, что можешь брать всю вину на себя. Если тебе никто не говорил этого раньше, тогда я стану тем, кто скажет. Доверься мне, Цинъюань, — повторил Лю Цингэ. Наконец-то ему открылась истина. Никто и никогда не видел слабости главы их школы, потому что стойкая фигура Шэнь Цинцю неизменно скрывала их собой. Он всегда презирал слабых людей, но Лю Цингэ не смог бы найти в себе сил высмеять Юэ Цинъюаня. Этот бессмертный, их уважаемый глава, нёс на своих плечах бремя школы Цанцюн; он был тем, кто не может себе позволить даже слегка приоткрыться другим. Единственный, кому он смог довериться, стал Шэнь Цинцю, а сейчас не оказалось и его. Лю Цингэ готов был прикрывать Юэ Цинъюаня вместо него. Хватка Юэ Цинъюаня на чужом плече стала крепче, Лю Цингэ слегка кивнул. Оба больше не произнесли ни звука, пока не вернулись на гору Цанцюн. В то же мгновение, когда они переступили порог главного зала пика Цюндин, им показалось, будто пелена густой тьмы давно и плотно укутала это место. Ци Цинци и Вэй Цинвэй, назначенные старшими, встретили их мрачными взглядами. Неподалёку столпились Гунъи Сяо, временно разместившийся на пике Цинцзин, Нин Инъин с покрасневшими от слёз глазами и смертельно бледный Мин Фань. Услышав о прибытии главы школы, все трое вскинули головы, но при виде лишь двух горных лордов, лица молодых учеников затопило безграничное отчаяние. Мин Фань приблизился к Юэ Цинъюаню, его руки дрожали, пока он разворачивал небольшой свёрток: — Глава школы, примерно спустя два дня после того, как вы ушли... Сюя Учителя... Они будто испытали повторение той самой ночи, когда отыскали расколотый Чжэнъян. Изящный клинок Шэнь Цинцю растерял былой блеск, разбитый на несколько больших осколков. Стоило увидеть изуродованный Сюя, и самообладание, которое он с таким трудом восстанавливал по дороге домой, почти оставило его, но Юэ Цинъюань сумел сдержать эмоции. — Мне так жаль... Глухой шёпот набатом прозвучал в безмолвном главном зале пика Цюндин. Нин Инъин не могла больше сдерживать слёзы, её голова упала на плечо Гунъи Сяо, а рыдания эхом отражались от высоких сводов. Юноша приобнял её рукой, чтобы утешить девушку, но и у самого Гунъи Сяо по щекам стекали тихие слёзы. Мин Фань тоже не заботился о том, как выглядел со стороны; упав на колени и крепко сжав в руках осколки Сюя, он горько плакал. Некогда торжественный зал заполнили всхлипы и приглушённые рыдания, ученики главной вершины не смогли сдержать собственные слёзы при виде скорбящих учеников Пика Цинцзин. — Это моя вина. Пусть мне пришлось бы рисковать своей собственной жизнью, я должен был помочь Старейшине Шэню сбежать, — сокрушался Гунъи Сяо, но Лю Цингэ перебил его. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он произнёс: — Я был тем, кто убил Шэнь-шисюна. Внезапное признание прозвучало как гром среди ясного неба, но Юэ Цинъюань быстро шагнул вперёд. — Нет, это не так... Это не твоя вина, Цингэ... Юэ Цинъюань медленно объяснил всё присутствующим в зале. К тому времени, как он закончил, Ци Цинци с трудом удавалось сохранять спокойствие. Если она сейчас сломается, всеобщей паники не избежать, хотя уже и так очевидно, как сильно подкосила Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ смерть Шэнь Цинцю. — Держать двери Пика Цинцзин открытыми... для него? Учитель, почему... почему всё ещё готовы принять это животное? Этот полудемон, Учитель поистине пригрел змею на груди! Ярость Мин Фаня была понятна. Если бы Ло Бинхэ просто позволил Шэнь Цинцю уйти, ничего этого бы не произошло. Нин Инъин, которая к тому времени уже вернула себе привычное самообладание, тихо произнесла: — Слова Учителя — закон. Если это последнее желание Учителя, я его выполню. — Шимей, очнись! Это больше не твой шиди! — Учитель сам признался в том, что столкнул А-Ло в Бесконечную Бездну. Я не знаю, почему он сделал это, но мы все видели, как он убит горем... А теперь Учитель добровольно отдал свою жизнь, чтобы А-Ло мог отомстить. Учитель принёс себя в жертву ради того, чтобы остановить кровопролитие между нашей школой и А-Ло. Если мы не похороним топор войны, то чем это закончится? Ты столь мало ценишь жертву Учителя и предпочитаешь, чтобы мы, поправ его последнее желание, потратили наши жизни на месть, Мин-шисюн? Несмотря на то, что Шэнь Цинцю не выделял любимчиков, ни у кого не возникало сомнений — среди всех учениц пика именно Нин Инъин он берёг как зеницу ока. Никто не ожидал, что кроткая и немного наивная девушка с такой решимостью выступит против гнева Мин Фаня. На мгновение она напомнила всем Шэнь Цинцю, когда тот безжалостно обрубал чьё-то мнение беспощадной логикой. На сердце Ци Цинци лёг тяжёлый груз; будь он здесь, мог порадоваться, как хорошо воспитал своих дочерей. — Но! Но разве это справедливо? Уж Ло Бинхэ лучше всех должен понимать, что Учитель никогда не делал ничего без причины! Ну и что с того, что его столкнули?! Разве он не любил бросать себе вызов? Разве не поэтому Учитель позволял ему любое безрассудство? И, даже если он совершил ошибку, неужели это повод объединяться вместе с дворцом Хуаньхуа, чтобы убить Учителя? Разве Учитель плохо относился к нему все эти годы... Знает ли он, как пугающе Учитель смеялся в ту ночь в ущелье Цзюэди? Этот смех не мог принадлежать человеку, который ради забавы столкнул другого в Бездну! Горькие слёзы градом стекали по лицу Мин Фаня, его мальчишеская прямолинейность ярко отличалась от разумных слов Нин Инъин. Девушка прикусила нижнюю губу, глотая слёзы. Она опустилась на колени перед шисюном и медленно обняла его за плечи. Её голос, хоть и звучал очень слабо, услышали все. — Мин-шисюн... Учитель лучше, чем кто-либо, знал, что справедливости здесь не найти. Для А-Ло несправедливо, что его толкнули в Бесконечную Бездну, не объяснив почему. Для Учителя несправедливо, что его поступок должен быть оплачен жизнью. Для всех нас здесь несправедливо, что мы можем только оплакивать потерю, не понимая, почему всё так обернулось... Учитель, как мудрый человек, имел возможность предвидеть такое развитие событий... И он решил озвучить нам свою последнюю волю. Учитель всегда оказывался на шаг впереди нас. Холодный и возвышенный пик Цинцзин решил идти своим путём в одиночку. Как и сказала Нин Инъин, весьма вероятно, что их горный лорд предвидел такой конец и давно желал переложить все дела на плечи других, когда его главная задача будет выполнена. Присматривать за школой Цанцюн он доверил Лю Цингэ, заботу о Ло Бинхэ — Нин Инъин и Мин Фаню. Вэй Цинвэй, всё это время хранивший молчание, медленно приблизился к двум скорбящим ученикам. Он осторожно принял осколки клинка из рук Мин Фаня. — Я починю Сюя. Только дайте мне немного времени. Для учеников вершины Цинцзин Сюя оставался единственной памятью об Учителе. Прямо сейчас, когда у них не осталось даже тела, чтобы оплакать, лишь предложение Вэй Цинвэя могло их утешить. Мин Фань слабо кивнул, охрипшим от слёз голосом он пробормотал слова благодарности. Юэ Цинъюань подошёл к Гунъи Сяо. Юноша разделял их боль от потери Шэнь Цинцю, но не мог не ощущать себя чужим из-за золотых одежд школы, ставшей причиной их страданий. Тем не менее, Юэ Цинъюань одарил его нежным взглядом. — Перед нашим... расставанием... Цинцю заверил меня, что ты станешь хорошим учеником. Поскольку горного лорда вершины Цинцзин сейчас нет... Готов ли ты вместо этого стать учеником Пика Цюндин? Тебе не нужно бояться возмездия дворца Хуаньхуа. Став учеником школы Цанцюн, ты, естественно, окажешься под моей защитой. Гунъи Сяо медленно выдохнул, убедившись, что слёзы высохли. На память пришли все те лестные слова, которыми щедро одаривал его всегда спокойный и сдержанный горный лорд. Сказать по правде, одна из причин, почему он поспешил в школу Цанцюн, состояла в неизгладимом впечатлении, которое произвёл на него Шэнь Цинцю. И отчасти потому, что чувствовал, бессмертный всегда относился к нему со всей справедливостью, чего ему так не доставало во дворце Хуаньхуа с тех пор, как там появился Ло Бинхэ. Было бы ложью утверждать, что Гунъи Сяо не проникся любовью и почтением к Шэнь Цинцю, во многом превышающими благодарность к вырастившей его школе. Но он и подумать не мог, что даже в последние минуты жизни Шэнь Цинцю не забыл замолвить доброе слово о нём перед Юэ Цинъюанем. Он лишь хотел отплатить за доброту, с которой старейшина школы Цанцюн, казалось, всегда к нему относился, но в конце концов его усилия оказались напрасны. Отныне он не мог найти в себе чувств к школе дворца Хуаньхуа. То, чего всей душой желал Гунъи Сяо, это поддержать школу Цанцюн, особенно в связи с безвременной кончиной Шэнь Цинцю, весть о которой нанесла им всем сокрушительный удар. Он полностью посвятит себя тому, чтобы отблагодарить Шэнь Цинцю за веру в его способности. Гунъи Сяо сбросил верхние золотые одежды и преклонил колени перед Юэ Цинъюанем. — Я более чем готов посвятить себя тому, чтобы стать учеником школы Цанцюн. С сегодняшнего дня Гунъи Сяо из дворца Хуаньхуа больше не существует. Учитель, прошу, направьте этого неопытного ученика. Лю Цингэ в глубокой задумчивости наблюдал, как Юэ Цинъюань от имени Шэнь Цинцю принимает Гунъи Сяо в качестве ученика. В памяти возникли смутные воспоминания о молодом человеке, которого Шэнь Цинцю также высоко оценил, и сопутствующий его словам едкий комментарий. За два дня до официальной траурной церемонии прощания с Шэнь Цинцю, Лю Цингэ вызвал новую волну изумления, вернувшись в школу Цанцюн со своим новым учеником, Ян Исюанем.