Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Первым делом Ци Цинци размахнулась и выбросила вперёд сжатый кулак. Шэнь Цинцю элегантно уклонился от яростного удара. Он неодобрительно покачал головой, скрывая снисходительное выражение лица за изящным веером. — Ну же, Ци-шимэй. Неужели и остальные горные лорды успели заразиться неконтролируемой жестокостью шиди Лю, пока этот мастер отсутствовал? Несмотря на охватившие её потрясение и радость, увидев его, шимэй пришла в неописуемую ярость и даже направила в атаку свой клинок, который бессмертный отбил лишь взмахом веера, поскольку видел — сражалась она не всерьёз. Ци Цинци взревела: — Жестокость? Я покажу тебе жестокость, дай только закончить с тобой, Шэнь-шисюн! Вся школа скорбела, будто сам основатель ушёл в мир иной, и тут ты заявляешься, словно ничего не случилось, да ещё и приводишь с собой главную причину случившейся катастрофы! И этого предателя прихватил! ДАЙ МНЕ ЕМУ ВРЕЗАТЬ! Несмотря на гневные крики, Шэнь Цинцю, конечно же, не позволил ей нанести удар. Он проворно уклонялся от всех атак, пока она, наконец, не выпустила пар. Всё время, пока длился этот фарс, Ло Бинхэ не вмешивался. Учитель непременно рассердится, если он будет путаться под ногами. Шан Цинхуа тем временем просто мечтал провалиться сквозь землю, ловя на себе неловкие взгляды. Хотя бежать ему было некуда, особенно, пока величественная фигура Мобэй Цзюня возвышалась за спиной. Ци Цинци не сдержала раздражения: — Кстати говоря, ты не вовремя. Чжанмэнь-шисюна и шиди Лю сейчас нет... Они отправились за тобой, после того, как шиди Му рассказал о твоём пробуждении. — Этот мастер знает; мы уже встретились. Я вернулся раньше, чтобы уладить некоторые вопросы. Полагаю, всё было в порядке, пока я отсутствовал? — поинтересовался Шэнь Цинцю, как всегда спокойный и невозмутимый. Будто и не покидал никогда школу Цанцюн. Девы пика Сяньшу тепло улыбались, озаряя главный зал сверкающей аурой, словно нежные бутоны прекрасных цветов по весне. Хотя в прошлом горный лорд пика Цинцзин славился не самой хорошей репутацией, молчаливый и резкий, они не могли не почувствовать, насколько обнадёживающим стало само его появление. Шэнь Цинцю без преувеличения играл роль костяка их школы. — Ты хотя бы посетил свою вершину и успокоил учеников? — в свою очередь спросила Ци Цинци. Лишь Небесам ведомо, насколько сломленным и обезумевшим от горя стал пик Цинцзин после потери своего Учителя. К его чести, Шэнь Цинцю кратко кивнул. Хорошо, по крайней мере, этот человек знает, что первым делом следует вернуться к своим детям; она, наконец, позволила себе вздохнуть с облегчением. Горный лорд вершины Сяньшу заняла своё место перед низким столиком, когда в зал плавной походкой вошла Лю Минъянь с подносом. Её взгляд на несколько мгновений устремился к Ло Бинхэ, но тот был полон решимости притвориться, что вокруг не существует никого, кроме его Учителя. Шэнь Цинцю ничем не дал понять, что заметил чужой взгляд. В прошлой жизни она стала женой Ло Бинхэ и была полна решимости отомстить за смерть старшего брата. Для него не стало неожиданностью, что ученик по-прежнему привлекает девушку, хотя то, что в этой жизни Лю Минъянь оказалась куда более разумной, чем в прежней, стало приятным сюрпризом. «Возможно, жизнь бок о бок с Ло Бинхэ вызывает помутнение рассудка», — саркастично подумал он. Да и ему не удалось избежать этих последствий, с горечью вынужден был признать Шэнь Цинцю. — Школа с большим трудом восстановила былое величие. Твоя гибель пробила огромную брешь в привычной жизни, а потом этот предатель оставил нам ещё одну. Всем нам пришлось сплотиться гораздо сильнее, чем прежде; после того, что случилось во дворце Хуаньхуа... Кто знает, какие угрозы он таил? От демонов можно установить барьеры, но как быть с людьми? Тех, кто носит ту же кожу, что и мы, не так легко вывести на чистую воду, — пустилась в объяснения Ци Цинци, всё ещё не сводя глаз с формы, в которую оказался облачён Шан Цинхуа. Бессмертный неловко переступил с ноги на ногу, но не мог найти в себе силы оправдаться, что совершил всё против своей воли, уж точно не перед Мобэй Цзюнем. Он бросил взгляд на шисюна в поисках поддержки. Шэнь Цинцю приподнял бровь, поворачиваясь к Ци Цинци. В испуганном сердце Шан Цинхуа вспыхнул небольшой лучик надежды; его шисюн готов был замолвить слово в его защиту! Скорее всего, этот человек потом выставит ему счёт, но горный лорд пика Аньдин более чем готов, только бы Шэнь Цинцю спас его из этого затруднительного положения. — Этот мастер слышал о подвигах Шан-шиди. Его ошибка непростительна, но искупление всё ещё возможно. В отсутствие Чжанмэнь-шисюна этот мастер позволит Шан-шиди вернуться на своё законное место горного лорда школы Цанцюн. — Шэнь-шисюн, его действия привели к гибели тысячи людей! — негодование Ци Цинци можно было понять. «А моё отношение к Ло Бинхэ когда-то разрушило Три Царства», — иронично подумал Шэнь Цинцю. Заслуживал Шан Цинхуа наказания или нет, уж точно не ему судить. Он и сам далеко не святой; кто он такой, чтобы заботиться о тех безликих смертях? Конечно, смерть его собственных учеников стала безотрадным горем, но школа уже проявила соответствующее достойное уважение и скорбь на траурной церемонии. Этим смертям суждено лечь тяжёлым грузом на плечи Шан Цинхуа, а вовсе не школы. Да и какой толк обвинять Шан Цинхуа в предательстве? Если другие крупные школы считают приемлемым замять свои старые грешки, так почему школа Цанцюн не могла этого сделать? Шэнь Цинцю не видел в этом ничего предосудительного. Случай на собрании Союза бессмертных произошёл восемь лет назад; стоит разворошить старое, и это нанесёт серьёзный удар по всему хребту Цанцюн, особенно теперь, когда на них оказывают давление другие школы после событий в городе Цзиньлане. И это не сулит ничего хорошего для дальнейших планов Шэнь Цинцю. — Эти смерти стали результатом атаки демонов. Восемь лет назад мы уничтожили всех, кроме двух. И эти двое теперь стоят за спиной этого мастера. Ты понимаешь, что это значит? На этих словах взгляд Ци Цинци метнулся к Ло Бинхэ и его подчинённому. Шэнь Цинцю невозмутимо продолжал: — Эти смерти мы компенсировали как могли. Если сейчас разбередить старые раны, мы породим волну, которая в итоге накроет нас всех с головой. Прознав, что виновником является адепт нашей школы, боюсь, эти дворняги не остановятся только на Шан-шиди. И после того, как я пострадал от рук адептов дворца Хуаньхуа... Этот мастер может с уверенностью сказать, что мир совершенствующихся гораздо более беспринципный, чем ты думаешь. Шэнь Цинцю захлопнул веер, явно подчёркивая свою позицию. — Он также сделал всё возможное, насколько позволяли силы, чтобы смягчить причинённый ущерб, и его вклад в дела нашей школы сыграл плодотворную роль для дальнейшего сохранения жизни наших учеников. Наказать его и забрать одну маленькую жизнь, чтобы заплатить за грехи прошлого, или позволить ему принести пользу будущему; нужно ли этому мастеру и дальше объяснять? Если бы мог, Шан Цинхуа в тот же самый миг опустился бы на колени, чтобы выразить свою искреннюю благодарность Шэнь Цинцю. Как и следовало ожидать от его красноречивого старшего брата, он сумел обернуть сопротивление Ци Цинци против неё. Лишь Шэнь Цинцю мог заставить замолчать уста, твердившие о его предательстве. Хотя в сердце Ци Цинци всё ещё клокотал гнев, она не была совсем уж бесчувственной. Му Цинфан поведал им об обстоятельствах, которые привели к предательству Шан Цинхуа. Даже если природа человеческих помыслов и нравов до сих пор оставалась загадкой, Ци Цинци не могла отрицать, что подобное грубое обращение с горным лордом пика Аньдин может довести и не до таких крайностей. Она тяжело вздохнула и пригубила зелёный чай из небольшой чашечки. — Шэнь-шисюн слишком добр. Шэнь Цинцю вновь распахнул веер, позволяя ему трепетать с необычайной лёгкостью. — Ци-шимэй стоит пересмотреть своё понятие доброжелательности. Репутация школы Цанцюн под угрозой, насколько я слышал. Этого мастера просто беспокоит выживание школы, а вовсе не прощение Шан-шиди. Шан Цинхуа нисколько не обидело, что о нём отзывались в подобной манере; его скорее испугала бы излишняя доброта Шэнь Цинцю. Даже если стремления его шисюна были продиктованы заботой о школе Цанцюн, он всё ещё получил больше, чем мог просить. Ци Цинци мрачно кивнула, переходя к более серьёзным вопросам: — Ты вернулся в нужное время. Через неделю в храме Чжаохуа пройдёт крупное собрание, чтобы решить, действительно ли дворец Хуаньхуа является скопищем демонов и стоит ли его изгонять из нашего общества. Нам до дворца нет никакого дела, но теперь, когда твой ученик вернулся с тобой... Чистые глаза Шэнь Цинцю сверкнули, он казался весьма заинтересован этой новостью. «Ха, изгнать? Забудьте о том, чтобы избавиться от дворца Хуаньхуа. В прошлой жизни вы приняли предложенные условия игры, что и привело вас к гибели». Теперь, когда он восстановил свои прошлые воспоминания, Шэнь Цинцю с трудом мог удержаться от саркастических замечаний. Однако он должен был признать, что время подобрано идеально для его предстоящей колоссальной затеи. — Естественно, этот мастер будет присутствовать, и Бинхэ пойдёт со мной. Нам многое стоит объяснить. Разве нет? Когда Учитель спустя долгое время вновь заговорил с ним, холодная маска на лице Ло Бинхэ растаяла в мягком молчаливом согласии: — Конечно, как прикажет Учитель. После этого короткого обмена фразами между учеником и учителем вновь повисла тишина. Шэнь Цинцю покинул пик Сяньшу, направляясь на другие вершины в сопровождении своей небольшой свиты. Каждый пик приветствовал его возвращение улыбками, потрясение сменялось невыразимой радостью. Его не ведающее восторга сердце невольно сравнивало столь тёплый приём со своей прошлой жизнью, и вновь Шэнь Цинцю напомнил себе, что именно Ло Бинхэ изменил его жизнь. Повелитель демонов, вероятно, лишь собирался поиграть с ним; но последствия его вмешательства в судьбу Шэнь Цзю оказали весьма реальное и ощутимое влияние на всех бессмертных. Он знал, что в страданиях своей прошлой жизни виноват он сам, и даже смерть Юэ Цинъюаня на его руках. Вот почему ему было так сложно поверить в чувства Ло Бинхэ. Как мальчик вообще мог что-то почувствовать к нему после всей его жестокости в прошлом? Несомненно, его жизнь стала результатом его собственного выбора, но он не мог не признать, что Ло Бинхэ, вернее «Хуа Цин», подарил ему шанс пройти этот путь. И независимо от намерений демона, он, наконец, смог пройти по дороге, о которой в прошлой жизни мог лишь мечтать. Шэнь Цинцю чувствовал искренность в принесённой ему клятве, и его деяния говорили сами за себя. Юноша признался, что видел его воспоминания, но жар чужих прикосновений доказал Шэнь Цинцю, что любовь его ученика рождена не из сочувствия. И это оказалось последним толчком, подтолкнувшим Шэнь Цинцю к принятию решения. Возможно, он не достоин Ло Бинхэ, но пока юноша хотел оставаться с ним, Шэнь Цинцю был полон решимости оправдать усилия молодого человека. Потому что даже несмотря на боль, которую Повелитель демонов причинил ему когда-то, сердце Шэнь Цинцю оказалось заполнено до краёв; Ло Бинхэ заслужил всё, что мог предложить бессмертный. И это включало в себя всё, что Шэнь Цинцю мог ему дать, даже если бы ему пришлось пожертвовать чем-то своим. Не из благодарности своему ученику за то, что изменил его жизнь, вовсе нет. А потому, что в душе его, бессердечной и отчаявшейся, трепетно билось ответное желание с той самой ночи, когда юноша открыл ему своё сердце. Для кого-то быть желанным ничего не значит, но для Шэнь Цинцю это, возможно, имело такое же, если не бо́льшее значение, что и для Ло Бинхэ его отчаянное стремление быть любимым. Хотя он никогда бы не признался в этом вслух, ученик, возможно, уже давным-давно подобрал ключ к его жалкой душе. В противном случае разве был бы Шэнь Цинцю столь открыт и снисходителен к нему? Но что сделано, то сделано, и бессмертный твёрдо решил идти вперёд, не оглядываясь. Ло Бинхэ уже и так знал всё, что ещё он мог скрыть? Любой стыд и смущение оставлены позади; в глубине души Шэнь Цинцю чувствовал лишь отголоски былой обиды на то, что юноша размахивал своим знанием его сокровенного, будто боевым знаменем. Отсюда и его гнусное наказание; раз уж мальчишка так уверен, что Шэнь Цинцю никогда его не покинет, небольшое пренебрежение станет лишь безобидной шуткой. Но было и ещё кое-что. Он хотел убедиться в абсолютной верности. Убить двух зайцев одним выстрелом. Как только они достигли вершины Цяньцао, молчаливые размышления Шэнь Цинцю развеялись, словно утренний туман. — Подождите здесь. Этому учителю нужно обменяться парой слов с Му-шиди с глазу на глаз, — распорядился он. Шэнь Цинцю уединился с Му Цинфаном в отдельной комнате. Целитель с облегчением увидел, что оба его старших брата в целости и сохранности. Его снедало любопытство, что именно Шэнь Цинцю хотел обсудить лично с ним; возможно обстоятельства, связанные с его возвращением к жизни, ведь целитель лично присутствовал почти на каждом этапе этого пути. Однако он понял, что его предположения далеки от истины, когда услышал вопрос Шэнь Цинцю: — Что случится, если совершенствующийся примет яд, опасный только для демона? На мгновение целителя охватило подозрение, что Шэнь Цинцю принял яд, предназначенный для Ло Бинхэ. Но его шисюн выглядел совершенно здоровым, так что он поспешил отбросить эти мысли. Он глубоко задумался, прежде чем спросить: — Есть ли ещё сведения? К примеру, что это было — случайность или уничтожение демонических паразитов? Странная вспышка озарила сознание Шэнь Цинцю при слове «паразит». Он замолчал на мгновение, прежде чем поднести веер к губам. Спрятав лицо за элегантным опахалом, Шэнь Цинцю уточнил: — Например, совершенствующаяся носит дитя демона и приняла отраву, чтобы прервать беременность. Глаза Му Цинфана заметно расширились, он быстро догадался, с чем связан интерес шисюна. — Это имеет какое-то отношение к ученику Ло?.. — Пока что не могу сказать, но я дам тебе знать, как только получу все ответы. Это связано с тайной его рождения, — ответил Шэнь Цинцю. Неудивительно, что он хотел поговорить с глазу на глаз. Му Цинфану не приходилось выполнять обязанности акушера, потому он не был знаком с риском беременности и родов. Однако, что касается воздействия яда, здесь его познаний хватало. Уже сами обстоятельства звучали зловеще, особенно если учитывать, что речь шла об отравлении молодой женщины. Моральные принципы Му Цинфана как целителя, несомненно, не могли принять подобного, даже если речь шла о плоде демона. — Демоны, как известно, более склонны к энергии инь. Если нужно найти яд, который бы действовал исключительно на демонов, то выбор весьма ограничен. Как правило, энергия ян является для демонов своего рода отравой, которая окажет менее пагубное влияние на человека из его природной совместимости с этим типом энергии. Тем не менее, яд остаётся ядом. Хотя смерти можно избежать, побочные эффекты неизбежно проявятся. — Каковы гарантии, что такой яд погубит демонический плод? — Не могу сказать наверняка, пока не определю тип яда, но в обычных обстоятельствах убить зародыш, будь то демон или нет, не составит особого труда, — со всей серьёзностью ответил Му Цинфан. Если вопрос имел отношение к Ло Бинхэ, он мог только предположить, что в младенчестве их бывшему ученику пришлось пережить гораздо более неприятные обстоятельства, чем он мог вообразить. Шэнь Цинцю, казалось, задумался, прежде чем спросить: — Можно ли выжить без противоядия? Давайте предположим, что ребёнок пережил яд. При каких условиях это могло произойти? Вне всяких сомнений речь шла о Ло Бинхэ. В этом случае у Му Цинфана были плохие новости для Шэнь Цинцю относительно матери мальчика. Он сдержал тяжёлый вздох и ответил: — Опять же, всё зависит от разновидности яда. Но, естественно, чтобы достигнуть плода, яд должен сначала циркулировать по материнской системе. Если мать занимается совершенствованием, как утверждает Шэнь-шисюн, существует несколько способов предотвратить попадание отравы в её ребёнка. Излагая свою мысль, целитель развернул свиток с изображением схемы человеческого тела. Шэнь Цинцю устроился на стуле, внимательно наблюдая за Му Цинфаном, который тем временем указал на схему пищевода, пустившись в объяснения: — Попадая в горло, яд должен пройти через ряд внутренних органов, прежде чем достичь матки. Используя расположенные поблизости меридианы, можно использовать духовную энергию, чтобы заставить яд собраться в одном месте. Но если удерживать его там слишком долго, это приведёт к омертвению тканей и необратимым последствиям. Му Цинфан отложил схему, продолжая: — Даже без существенного риска это может привести к отказу внутренних органов, однако, как я и упоминал ранее, энергия ян обычно не наносит вреда людям. И всё же насильственное подавление такой энергии само по себе становится губительным. Думаю, Шэнь-шисюну прекрасно известно, что происходит, когда тело человека испытывает слишком сильный жар? Подавление энергии ян вызывает похожие симптомы, только последствия гораздо хуже. Слабость в теле, кровотечение, нерегулярное сердцебиение, путанность сознания, рвота; эффекты поистине неисчислимы, — Му Цинфан замолчал на мгновение. Его взгляд помрачнел, когда он подвёл итог: — Проще говоря, матери придётся отдать свою жизнь в обмен на жизнь ребёнка. Если в таких условиях малышу удастся выжить, выносливость матери должна быть поистине необычайной. — Довольно поучительно... Этот мастер в ближайшее время вновь придёт повидаться. Кроме того, шиди Му... — Да? — Сообщи, если Чжучжи Лан найдёт тебя. Мне нужно с ним кое-что обсудить. Услышав откровенную просьбу Шэнь Цинцю, Му Цинфан оторопел. Он не мог не спросить: — Даже если Чжучжи Лан уже похищал меня раньше... С чего Шэнь-шисюн взял, что он вернётся? Бессмертный был наслышан о похищении Му Цинфана и Шан Цинхуа. Чжучжи Лан, хотя и стремился обеспечить их безопасность, всё же не удержался от того, чтобы причинить Му Цинфану боль при попытке удержать. Восстановив воспоминания, Шэнь Цинцю наконец понял, как он это сделал. Лишь одна мысль о том, что кто-то ещё, кроме Ло Бинхэ, мог использовать могущественную силу Священной крови демона, вызывала у него мучительную тошноту. — Судя по тому, что я услышал от Шан-шиди, его, похоже, переполняет решимость защитить тебя от любого возможного вреда. Если его намерения касательно уничтожения Царства Людей остались неизменны, этот мастер полагает, что он вернётся, чтобы снова тебя похитить. Прежде чем это произойдёт, постарайся удержать его и послать за мной. Должна быть какая-то причина, по которой они вернули меня к жизни; этот мастер надеется, что он захочет встретиться со мной, чтобы, по крайней мере, обсудить это. Му Цинфан задумчиво кивнул. Он не ожидал вновь встретиться с Чжучжи Ланом после своего возвращения в школу Цанцюн, но целитель не сомневался, что демон–змей найдёт способ обойти защитные барьеры. Мысленно возвращаясь к дням своего заточения, он не мог сказать, что испытывал неприязнь к демону; скорее, он действительно наслаждался общением с нежным по темпераменту Чжучжи Ланом. Если Шэнь Цинцю удастся отговорить Цзюнь–шана и его генерала от зловещего замысла, Му Цинфан лишь рад был помочь. Он сердечно попрощался с Шэнь Цинцю и Шан Цинхуа, прежде чем вернуться к занятиям. Их последней остановкой стал пик Аньдин, где Шэнь Цинцю кратко изложил представителю вершины, что их горный лорд вернулся, и его преступления прощены. Шан Цинхуа и Мобэй Цзюнь остались на пике Аньдин, в то время как горный лорд Цинцзин вернулся вместе с учеником на свою вершину. Ло Бинхэ не ведал, когда закончится наказание, уготованное ему Шэнь Цинцю, но был счастлив хотя бы тому, что мог снова остаться наедине со своим Учителем. Когда они достигли вершины Цинцзин, почти все ученики собрались возле бамбуковой хижины, заполнив собой всю площадку перед домиком. Стоило их увидеть, как головная боль Шэнь Цинцю вновь вернулась. — Что вы все здесь делаете так поздно? Строгий тон нисколько не смутил учеников. Единственная спасительная благодать заключалась в том, что все они соблюдали порядок и тишину, изображая послушание. Лицо Мин Фаня лучилось счастьем, когда он протянул Учителю стопку сделанных копий учения о тёмных существах. — Мы закончили наше наказание, Учитель! Завтра нас ожидают занятия с Учителем? Ученики в нетерпении заглядывали в лицо Шэнь Цинцю. Он относился к ним с вопиющей несправедливостью в прошлой жизни, но сейчас эти дети смотрели на него, как на настоящего учителя. Бессмертный мысленно одёрнул себя — размышления о прошлом бессмысленны, да и вспоминать былое было не в его характере. И всё же, несмотря на то, что у него за плечами уже имелся опыт заботы о Юэ Цинъюане, мысль, что он вновь несёт ответственность за этих детей, вызывала мигрень. Но если уж быть до конца откровенным, Шэнь Цинцю скорее любил свою должность преподавателя. По крайней мере, в этой жизни в его сердце нашлось местечко для подобных мелочей. — Завтра пройдут уроки игры на гуцине и живописи. Передай всем, Мин Фань. Оставь рукописи в библиотеке; этот учитель проверит их на следующий день. Надеюсь, никто из вас завтра не опоздает, — приказы звучали коротко и ясно, ответом ему стал чёткий хор голосов. Приходилось признать, ему нравилось возвращаться к своей работе и принимать на себя ответственность за пик Цинцзин. Теперь здесь был дом Шэнь Цинцю. Как только ученики разошлись, рядом остался только Ло Бинхэ. Сейчас его своенравный ученик напоминал послушного ягнёнка; Шэнь Цинцю мог бы обмануться его невинным обликом, если бы не ведал, какая бездонная тьма могла скрываться в душе Ло Бинхэ. — Что Учитель хочет на ужин?.. Ло Бинхэ нарушил повисшую между ними тишину, неуверенно прощупывая почву. Шэнь Цинцю уставился на него. Он долгое время практиковал инедию, ему не требовалась пища. С другой стороны, он был мёртв в течение пяти лет. Его душу разорвало в клочья. Шэнь Цинцю чувствовал, что хотел бы вернуться в мирные времена и напомнить полузабытые ощущения своему возрождённому «Я». Он кивнул, добавив: — Приготовь что-нибудь лёгкое. Просияв, Ло Бинхэ радостно направился на кухню, ободрённый ответом своего Учителя. Тем временем Шэнь Цинцю вернулся в свою обитель. Вернувшись в бамбуковую хижину спустя пять лет, он с удивлением обнаружил, что внутри ничего не изменилось. Всё оставалось в том состоянии, в каком он оставил свой дом, будто отсутствовал несколько часов. Его ученики потрудились на славу, поддерживая его комнату в чистоте и порядке. Не считая реакции окружающих людей, казалось, что и не было этих пяти лет. Шэнь Цинцю достал гуцинь и поставил музыкальный инструмент на низкий столик в центре комнаты. Стоило потратить время на практику, прежде чем вернуться к преподаванию; он должен убедиться, что не забыл своё мастерство. Как только из бамбуковой хижины донёсся глубокий перелив струн, казалось, что всё вернулось на круги своя. Услышав знакомые мелодии, многие ученики остановились, чтобы послушать, предавшись воспоминаниям. На лицах некоторых играли улыбки облегчения, другие же украдкой смахивали слёзы. Звуки музыки достигли даже слуха Ло Бинхэ на кухне, тот сразу понял, что Шэнь Цинцю решил попрактиковаться в игре на гуцине. Прошло восемь лет. Восемь лет с тех пор, как он в последний раз чувствовал спокойствие пика Цинцзин, скользящее, словно невесомая дымка вуали по его коже. Ло Бинхэ потребовалось много лет, чтобы понять, чего он хочет на самом деле. Но теперь он наконец вернулся туда, где всегда хотел быть — к Шэнь Цинцю. Пока его тело двигалось само по себе, шинкуя продукты и замешивая тесто, память возвращала его назад, к воспоминаниям сегодняшнего дня. До сих пор Ло Бинхэ не представлялось момента обдумать происходящее, но чем больше он думал, тем беспокойнее становилось на душе. Кому как не ему знать, насколько ученики пика Цинцзин ревностны в своём послушании и привязанности к Учителю, он ведь был одним из них. Но стоило услышать, как Шэнь Цинцю высоко оценил мастерство Ян Исюаня и Гунъи Сяо, как грудь будто стянуло железным обручем. Даже в свою бытность учеником Ло Бинхэ не получал столь искренней и неприкрытой похвалы. Если бы не наказание Шэнь Цинцю, он с удовольствием продемонстрировал этим юнцам, кого в действительности выбрал его Учитель. Умом он понимал, что они соскучились по Шэнь Цинцю, но Ло Бинхэ не хотел делиться. Они могли и дальше продолжать радоваться возвращению бессмертного, но не стоило подходить ближе, чем следовало. Он и без того испытал огромное потрясение, когда Учитель позволил им обнимать его. Когда Шэнь Цинцю запретил прикасаться к нему, в голову Ло Бинхэ невольно закралась мысль, что сейчас, вернув свои воспоминания, бессмертный просто не мог находиться рядом с мужчинами. Однако сегодня молодой демон имел возможность убедиться в своей неправоте, отчего внутренняя неудовлетворённость лишь росла; он всё ещё не мог дотронуться до своего Учителя, хотя другим позволялось обнимать и трогать его. В особенности этот Гунъи Сяо! Ло Бинхэ скрипнул зубами, вспомнив о юноше. В отличие от всех остальных, кто нахально набрасывался с объятиями, этот попросил разрешения, и Шэнь Цинцю благосклонно позволил ему. Он охотно разрешил обнять себя! Пусть юноша и лелеял романтические планы в отношении Нин Инъин, Ло Бинхэ чувствовал, что уважение к Шэнь Цинцю занимает особое место в его сердце. Ему до сих пор не довелось узнать, как пути этих двоих пересеклись, за исключением того раза, когда он увидел их вместе в городе Цзиньлане. И этот Ян Исюань. Что это за мальчишка, заслуживший столь высокую оценку Шэнь Цинцю, да к тому же набравшийся наглости прилюдно оскорбить его? Практически закипая от гнева, Ло Бинхэ призвал себя успокоиться и отправился отнести Учителю приготовленную на пару рисовую кашу с овощными клёцками. Шэнь Цинцю без слов принял ароматное блюдо. Великий и могучий демон вновь превратился в ребёнка перед лицом человека, которого любил; как и всегда, со своим Учителем он становился совсем ручным. Закончив ужин, Шэнь Цинцю бесцеремонно заявил: — Этим вечером ты больше не потребуешься этому учителю. Можешь идти. Несомненно, юноша ожидал бо́льшего, но Ло Бинхэ уговорил себя проявить терпение. Он повернулся, чтобы уйти, когда Учитель окликнул его. — Да, Учитель? Голос юноши, казалось, стал выше, взлетев вместе с его настроением, но Шэнь Цинцю в очередной раз удивил его. — Куда ты направился? — Этот ученик думал вернуться в общежитие... — Ты, должно быть, совсем дурак, если думаешь, что можешь заявиться туда как ни в чём ни бывало. Даже если другие ученики не схватятся за оружие, кто поручится за твоё благоразумие, — прямо заявил Шэнь Цинцю. Слова обожгли не хуже пощёчины. Голос Ло Бинхэ чуть подрагивал, когда он спросил: — Учитель думает, что я причиню вред своим собратьям? — Этот учитель не ты; откуда мне знать, что ты сделаешь? Возможно тебе придётся обороняться, и ты не сможешь сдержать силу. Пока оставайся в боковой комнате. — Хорошо... — чувства Ло Бинхэ пребывали в смятении. На душе стало теплее от мысли, что он мог остаться в этой комнате, как и тот другой Ло Бинхэ. Но радость заметно омрачала причина подобного разрешения. Учитель, похоже, не доверял его самоконтролю, хотя в глубине души ему очень хотелось верить, что таким способом Шэнь Цинцю просто хотел оградить его от дальнейших оскорблений. Как только Ло Бинхэ переоделся ко сну и забрался в кровать, тёмные глаза решительно уставились на тонкую стену, отделявшую его от Учителя. Он должен лучше стараться и доказать Шэнь Цинцю, что достоин прощения как можно скорее.

***

В отличие от этих двоих, Шан Цинхуа столкнулся с затруднительным положением совершенно иного рода. Стоило Шэнь Цинцю удалиться, удручающая тишина на его собственной вершине опустилась непроницаемым куполом. Горный лорд подавил горестный вздох. Он знал, что столкнётся с подобным приёмом. Почтительное уважение, с которым к нему относились ученики, оказалось потеряно в тот самый день, когда Мобэй Цзюнь явился по его душу. До сих пор он так и не понял, зачем демон раскрыл его личность шпиона и забрал его с вершины, хотя это и никак не повлияло на отношения между ними. — Могу ли я получить информацию о последних событиях пика? Даже просто озвучив просьбу, он ощутил, как заныли губы после долгого молчания. Будучи горным лордом пика Аньдин он обязан следить за благополучием вершины. Собираются ли его ученики слушаться, это уже совсем другая история. Присутствующие молча переглянулись, Шан Цинхуа терпеливо ждал. Сейчас он ничем не отличался от отверженного, несмотря на своё положение горного лорда. Кому как не ему знать, что это результат его собственного выбора, но сердце упорно отказывалось подавить волну угрюмого негодования. Кто изобрёл защитные барьеры, спроектировал для них новую защитную форму? Кто проводил бесчисленные бессонные ночи в бесконечных исследованиях? Кто? Пусть Шан Цинхуа и делал всё это ради самосохранения, но он делился своими изобретениями и достижениями с пиком Аньдин. Он пытался поднять их самооценку и восстановить репутацию вершины; неужели он заслужил подобное отношение? Он собирался принести искренние извинения и дать им некоторое время прийти в себя, чтобы принять тот факт, что он вернулся, но стоило открыть рот, как вместо слов изо рта вырвалось облачко пара. Потрескивая, корка серебристого инея медленно накрывала некогда пышные зелёные поля. На лицах всех присутствующих, включая Шан Цинхуа, вспыхнул неприкрытый ужас. На секунду забыв, что перед ним его господин, он обернулся, гневно вопрошая: — Что ты творишь?! Температура быстро падала, из-за чего остывший воздух клубился густым туманом, укутывая ноги. Ледяной демон выглядел намного более недовольным, чем обычно. — Твои подчинённые плохо выполняют свою работу, — равнодушно ответил Мобэй Цзюнь, не намереваясь останавливаться. Бедному горному лорду хотелось схватиться за голову и разразиться рыданиями. Причина, почему они не хотят выслушать меня — это ты, мой демонический лорд, растоптавший мою репутацию! Шан Цинхуа готов был плакать кровавыми слезами, но кому как не ему знать, что слёзы на ледяного демона никогда не действовали. И всё же он не мог просто оставаться в стороне и позволять ему и дальше запугивать людей своего пика. Шан Цинхуа, готовый к новой порции побоев, потянул Мобэй Цзюня за рукав. — Ваше Величество, прошу, остановитесь. Они не сделали ничего плохого, не нужно устраивать сцен в школе Цанцюн! Конечно же, демон с силой стиснул его запястье и подтащил к себе, вперившись острым взглядом в лицо. — Смеешь приказывать мне? — Н-нет... Недостатки учеников — ответственность горного лорда. Ваше Величество, вы можете просто возложить вину на меня, как и всегда. Кто-нибудь, предоставьте мне отчёт позже! Давайте вместо этого пройдём в мою скромную обитель! Шан Цинхуа удалось увести Мобэй Цзюня, прежде чем он действительно высвободил свою силу и начал без разбора крушить всё подряд. По крайней мере, если уж и быть битым, он предпочитал, чтобы его избили вдали от чужих глаз и позволили сохранить остатки собственного достоинства. Мобэй Цзюнь позволил человеку отвести туда, где обычно проходили их тайные встречи, в безопасность его дома. Шан Цинхуа вошёл первым, чтобы проверить состояние комнат. Вид собственного жилища привёл горного лорда в уныние. Кто-то несомненно поддерживал тут чистоту, но, очевидно, не слишком старался. Мысленно глубоко вздохнув, он отряхнул деревянный табурет и вынес из дома. — Прошу прощения, Ваше Величество... Эта скромная обитель долгое время оставалась без должного присмотра. Мне придётся попросить вас подождать, пока я не приберусь тут, — посетовал Шан Цинхуа, оставив стул для Мобэй Цзюня, после чего вернулся в дом, принимаясь за уборку. Ледяной демон нахмурился, не удостоив предложенный табурет и взглядом. Он занял место у входа, когда Шан Цинхуа начал суетиться вокруг, смахивая пыль с мебели. — Даже у горного лорда пика Аньдин напрочь отсутствует чувство собственного достоинства, раз он вынужден заниматься грязной работой, — заметил демон. «Будто мне есть, кому её поручить», — мысленно проворчал Шан Цинхуа, не решаясь произнести это вслух. Не отвлекаясь от работы, он ответил: — С этим ничего не поделаешь. Я — печально известный предатель; вполне объяснимо, что все стараются держаться на расстоянии. Несмотря на то, что Шэнь-шисюн замолвил за меня доброе слово, на моей совести жизни тридцати девяти учеников. Я рад хотя бы тому, что не пришлось заплатить за это своей жизнью. Глубокая складка между бровями демона никуда не исчезла. — Подави их сопротивление силой, заставь их повиноваться. Предложения Мобэй Цзюня звучали настолько дико, что Шан Цинхуа чуть было не рассмеялся от обуревающего его раздражения. Если нужен жестокий и прямолинейный совет, обратитесь к этому лорду демонов. — Ваше Величество, вы думаете, люди похожи на демонов? Запугивание — один из худших методов управления... Если уж на то пошло, отчего вы так разозлились, Ваше Величество? Мобэй Цзюнь уставился на Шан Цинхуа немигающим взглядом. Если его господин не хотел отвечать, он не собирался настаивать. Но ледяной демон всё же удостоил его коротким ответом: — Ты казался явно недовольным их неподчинением. Шан Цинхуа оторопел и чуть было не выронил метлу из рук. Будет ли слишком самонадеянным предполагать, что на самом деле Мобэй Цзюня разозлило то, как с ним обращались? Шан Цинхуа быстро замотал головой, прогоняя непрошенные мысли и вновь возвращаясь к уборке. Всего лишь глупая фантазия, да и не стоит забывать, что именно его связь с Мобэй Цзюнем привела к столь плачевным последствиям. По правде говоря, он и не ожидал, что Мобэй Цзюнь поймёт, даже если он попытается объяснить. Применив парочку незамысловатых заклинаний, Шан Цинхуа удалось закончить уборку гораздо быстрее, чем он ожидал. Вздохнув с облегчением, он повернулся к Мобэй Цзюню: — Теперь можете войти, Ваше Величество. Как и ожидалось, ледяной демон направился прямиком к кровати. Горный лорд прошёл мимо него, отчего демон недовольно нахмурился: — Куда ты? Шан Цинхуа оглянулся на Мобэй Цзюня, склонив голову в замешательстве. — Собираюсь достать несколько запасных простыней... Надеюсь, мой господин не столь жесток, чтобы заставить меня спать на голом полу? Ранее это случалось достаточно часто. На этот случай он всегда держал запасной набор постельного белья в домике, но, похоже, за время отсутствия его забрали. — Иди сюда, — рявкнул Мобэй Цзюнь, кивая в сторону постели. Шан Цинхуа испытал стойкое чувство дежавю, когда его схватили за грудки и швырнули к изголовью кровати. — Ты должен быть на виду. Не заставляй меня повторяться, — прорычал демон, заставив бессмертного торопливо кивнуть. Действия демона сбивали с толку, но Шан Цинхуа решил, что ему, вероятно, придётся привыкать к новым условиям. По крайней мере, его больше не пинали на пол, когда Мобэй Цзюнь занимал кровать. Небольшое утешение, но всё же лучше, чем ничего. Бессмертный здраво рассудил, что он не в том положении, чтобы жаловаться, когда демон обнял его, и покорно принял странную утешительную прохладу, исходящую от Мобэй Цзюня.