Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Шэнь Цинцю почти не мог поверить, что с момента его смерти прошло целых пять лет. За эти годы Цинцзин, казалось, совсем не изменился. Листья бамбука всё так же мягко покачивались на ветру, вокруг царили тишина и спокойствие. Ничего не поменялось. Теперь, когда его память соседствовала с воспоминаниями прошлой жизни, бессмертного постигло небольшое откровение. В прошлом, пусть это и был его пик, он не видел тут ни минуты покоя. В своей первой жизни он слишком зациклился на собственной боли, чтобы замечать кого-то ещё. Теперь в сердце Шэнь Цинцю медленно расцветал бутон ностальгии. Он вернулся домой. Полностью отдавшись этому незнакомому нежному ощущению, Шэнь Цинцю медленно направлялся к своей бамбуковой хижине. Именно тогда из-за двери на брусчатую дорожку выступила тень, а спустя мгновение лучи солнца мягко коснулись чужого лица, раскрывая личность юноши. Шаги Мин Фаня замерли при виде Шэнь Цинцю, свитки выпали из ослабевших рук. Шэнь Цинцю знал, что Мин Фаню было известно о его возвращении; в числе даров кроме письма Гунъи Сяо он нашёл и послание Мин Фаня. В своём последнем письме Мин Фань довольно подробно излагал успехи пика Цинцзин, свои ожидания и надежды Нин Инъин на его возвращение, а также жаловался на внезапную дурную привычку Ло Бинхэ играть с его волосами, пока он спал мёртвым сном. Он как раз собирался окликнуть юношу, когда оцепенение покинуло Мин Фаня, он со всех ног бросился к Шэнь Цинцю, воскликнув: — Учитель! Он обхватил Учителя за талию и крепко обнял, не желая отпускать. В их первой жизни этот молодой человек также славился дурным характером, но и тогда он твёрдо следовал за Шэнь Цинцю. Неудивительно, что обладая воспоминаниями обеих жизней, Шэнь Цинцю проникся особенной теплотой к Мин Фаню. Но к тому, что даже его главный ученик, проигнорировав все мыслимые рамки приличия, заключит его в медвежьи объятия, он оказался совершенно не готов. Он как раз собирался сделать выговор Мин Фаню за отсутствие манер, когда ещё пятеро учеников выглянули из приоткрытой двери бамбуковой хижины. Шэнь Цинцю понятия не имел, откуда в его домике взялась целая толпа людей. Горный лорд вознамерился отчитать их всех, но быстро понял, что это не самая удачная идея, учитывая, в каком положении его застигли. Ведь Мин Фань обнимал его сейчас у всех на глазах! Единственный ученик, который, несмотря на свою преданность, уважал личное пространство Шэнь Цинцю достаточно, чтобы не бросаться с объятиями, как Ло Бинхэ или Нин Инъин. — Вы все... Пытаясь сдержать их, он сделал только хуже. Со всех сторон раздались радостные окрики: «Учитель!» Все ученики бросились к нему, обнимая Шэнь Цинцю. В своей прошлой жизни он не мог похвастаться столь верными учениками. Да и в этой жизни не подозревал, что они успели так к нему привязаться. Противоречивые чувства захлестнули оцепеневшего Шэнь Цинцю, пойманного в ловушку объятий уже в голос рыдающих учеников. Вскоре шум привлёк и других адептов в окрестностях. Стоило Шэнь Цинцю подумать, что ему удалось стряхнуть их, как новая группа учеников обняла его, громко рыдая. Перед лицом столь непритворных страданий и неподдельного облегчения даже такой жестокосердный человек, как Шэнь Цинцю, не мог найти в себе сил оттолкнуть детей. Он никогда не встречал столь искренней любви и внимания, никогда не пытался воспитывать учеников так самоотверженно, как в этой жизни. Среди тех, кто сейчас открыто радовался его возвращению, он заметил немало детей, которых он изводил в своей прошлой жизни. Увидев, как искренне они приветствуют его, Шэнь Цинцю не хватило духу ударить их по рукам. Новая жизнь, в которой он с особой тщательностью взращивал эти саженцы, посеяла мягкость в его сухом нраве. В любом случае, Мин Фань уже нарушил негласное табу. Главный ученик, которому следовало соблюдать все приличия, подавая пример, первым приветствовал Шэнь Цинцю с распростёртыми объятиями. После этого никто не смог себя сдержать. Шэнь Цинцю оставалось лишь неловко замереть на месте, переминаясь с ноги на ногу, пока его ученики стекались, словно голуби, к горстке зерна. Ло Бинхэ замер в отдалении, задумчиво наблюдая за происходящим. Мобэй Цзюню было откровенно плевать, Шан Цинхуа же искренне проникся счастьем за вершину Цинцзин, хотя, признаться, всё же немного завидовал. Он не сомневался, что его собственные ученики после возвращения бессмертного не почувствуют радости. Когда марафон объятий наконец завершился, Шэнь Цинцю расправил помятые одежды. Некогда чистый ханьфу теперь пятнали разводы от чужих слёз. Выражение лица бессмертного оставалось жёстким и неумолимым. Его острый взгляд устремился к толпе хныкающих юнцов, с нетерпением взирающих на него. — Кто позволил всем вам войти в мою обитель без разрешения? — строго спросил бессмертный. Никакого ответа. Конечно же, никто и не спрашивал, ведь владелец хижины был давно мёртв! Шэнь Цинцю повторил, стиснув зубы: — Кто вошёл без разрешения учителя? Признайтесь честно. Все ученики подняли руки. Шэнь Цинцю почувствовал, как в висках запульсировала глухая боль, верный признак начинающейся мигрени. В прошлом о нём никто не заботился. У него не было сердца, чтобы самому заботиться о других. Но теперь его разум пребывал в полнейшем беспорядке; он отсутствовал всего пять лет, а эти дети уже творили всё, что вздумается! — Десять кругов вокруг вершины! Как только вернётесь, я ожидаю, что копия «Расширенного издания бестиария тёмных существ» будет готова к этому вечеру! Наказание встретил оживлённый хор голосов: — Да, Учитель! Как только все ученики шумной толпой отправились выполнять своё наказание, Шэнь Цинцю вновь задумался, отчего ученики так обрадовались полученному нагоняю. Пожалуй, единственное, чего он до сих пор не мог понять. Пока дружная толпа спускалась по холму, пара учеников стремительно пробежала мимо них, направляясь в сторону Шэнь Цинцю. Это оказались Нин Инъин и Гунъи Сяо, только что прибывшие с соседней вершины. Глаза Нин Инъин расширились при виде её Учителя. Точь-в-точь повторяя действия Мин Фаня ранее, она нырнула в объятия Шэнь Цинцю и заплакала. Для этой ученицы у Шэнь Цинцю всегда находилось местечко в сердце, особенно сейчас, когда он вспомнил, что именно её милосердная рука избавила его когда-то от бесконечных страданий. Он смягчился, осторожно погладив Нин Инъин по макушке. — Учитель, вы наконец-то вернулись! Ин-эр так долго ждала, мне столько нужно вам рассказать! — Ну, будет тебе... Ин-эр, следи за своими манерами. Ученик Сяо смотрит, — мягко пожурил Шэнь Цинцю. Зная о чувствах Гунъи Сяо к Нин Инъин, он, естественно, постарался оградить её от неловкости перед ним. К его удивлению, девушка с улыбкой ответила: — А-Сяо тоже сильно скучал по Учителю! Подойди, не стесняйся! Мин-шисюн уже сказал, что каждый может обнять Учителя. Прежде чем Шэнь Цинцю успел возразить, что всё это безобразие началось с лёгкой руки самого Мин Фаня, Нин Инъин потянула за собой Гунъи Сяо, который с потрясённым видом замер на почтительном расстоянии. — Шэнь-шишу, могу я?.. Бессмертный смягчился. Этот юноша сослужил ему достойную службу и оказался достаточно почтительным, чтобы спросить разрешения. У него не сохранилось никаких воспоминаний о молодом человеке из его прошлой жизни, но зная, что Ло Бинхэ проник во дворец Хуаньхуа и заполучил власть, женившись на дочери старого дурака, он мог лишь догадываться, что прошлая жизнь Гунъи Сяо вряд ли закончилась благополучно. Как только Ло Бинхэ уничтожил все основные школы совершенствования, он сомневался, что всех, кого он имел неудовольствие знать до становления Повелителем демонов, за исключением многочисленных жён, ожидала хорошая участь. Откуда Шэнь Цинцю вообще знал о подвигах демона? Что ж, тот оказался вполне разговорчивым мучителем. Все новости о своих зверствах его отвратительный ученик в прошлой жизни преподносил ему словно прогноз погоды. В итоге Шэнь Цинцю медленно кивнул, не заметив унылого выражения на лице Ло Бинхэ. Гунъи Сяо осторожно завёл руки за спину Шэнь Цинцю, когда Нин Инъин крепко обняла их обоих, радуясь долгожданному воссоединению. Как и ожидалось, Гунъи Сяо почти сразу отстранился, извинившись за грубость. Горному лорду этот юноша нравился всё больше и больше. Как и в прошлой жизни, он всё-таки больше ценил послушных детей, таких как Мин Фань и Гунъи Сяо. — Я слышал, ты стал главным учеником на вершине Цюндин. Позволь этому мастеру испытать твои навыки, — предложил Шэнь Цинцю, весьма заинтригованный способностями преемника Юэ Цинъюаня. Нин Инъин тотчас же скрылась в бамбуковой хижине, после чего вернулась, сжимая в руках Сюя. — Учитель, вот ваш клинок. Все ученики на вершине заботились о Сюя, — послушно сообщила она, передавая меч владельцу. Шэнь Цинцю почти с облегчением вздохнул, когда его рука вновь привычно обхватила рукоять меча. Сюя, казалось, был солидарен с хозяином, легко завибрировав в его руках. Гунъи Сяо обнажил меч, кивая со всей серьёзностью. — Этот ученик с нетерпением ожидает наставлений Шэнь-шишу, — поклонился он перед тем, как вступить в схватку. Навыки Гунъи Сяо оказались достойны всяческих похвал. Он умело совмещал приёмы дворца Хуаньхуа с мастерством школы Цанцюн, нарушая привычный ход боя, знакомый Шэнь Цинцю. В очередной раз убедившись, что талант Гунъи Сяо оказался поистине неоценим для их школы, Шэнь Цинцю изящно отбил чужую атаку и закончил бой, разоружив юношу. Щёки ученика слегка заалели от затраченных усилий, но глаза восторженно блестели. Гунъи Сяо поднял свой клинок, низко поклонившись Шэнь Цинцю. — Этому ученику ещё многому предстоит научиться. Я благодарен Шэнь-шишу за урок. Шэнь Цинцю убрал Сюя в ножны, довольный этой маленькой разминкой. Он почувствовал в сердце укол сожаления, что Гунъи Сяо не пополнил ряды учеников пика Цинцзин, но, оглядываясь назад, понимал, что никто лучше него не подходил на роль главы школы в будущем. Он распахнул веер, скрывая задумчивый взгляд. — Глава школы Юэ поистине мудр, выбрав тебя главным учеником. Этот мастер отсутствовал пять лет, но я всё ещё не вижу в этой школе ученика талантливее тебя. Бессмертный выразил своё искреннее мнение; он действительно не видел иных талантов на вершине Цюндин. Яркие ученики — возможно, но истинный дар считался большой редкостью. Гунъи Сяо являл собой идеального ученика, обладающего как талантом, так и стремлением к совершенствованию. И вновь горный лорд не заметил, как выражение лица Ло Бинхэ становилось всё более несчастным. Первое потрясение его ученик испытал, увидев своего обычно угрюмого Учителя, охотно позволяющего другим ученикам обнимать себя, так теперь тот вдобавок открыто восхвалял этого проходимца, который даже не числился учеником пика Цинцзин! Будто этого оказалось мало, в конце тропы показалась фигура ученика в безупречных одеждах, который окликнул своего товарища: — Гунъи-шисюн! Я кое-что забыл на собрании... — юноша запнулся, как только его взгляд упал на фигуру Шэнь Цинцю. Даже горный лорд замер в удивлении, он совершенно не ожидал встретить молодого человека здесь. Мгновение они в полном молчании рассматривали друг друга. Словно пробудившись ото сна, юноша расплылся в яркой улыбке, широкими шагами направляясь навстречу Шэнь Цинцю и шумно восклицая: — Шэнь-шишу! Я знал это, я всегда это знал, что ничто не способно удержать Шэнь-шишу навсегда! Горный лорд недоумённо приподнял бровь. Конечно, он был бессмертным, но это не означало, что любой совершенствующийся в любой момент мог вот так просто воскреснуть из мёртвых. Ему и самому всё ещё было сложно поверить в то, что он вернулся. — Ян Исюань... Так ты покинул обыденный мир, чтобы следовать по пути совершенствования? Он легко вспомнил юношу, хотя бы потому, что случай в городе Цзиньлане оказался последним его воспоминанием перед смертью, не считая его отвратительного опыта с Водной тюрьмой и путешествием в загробный мир. Ян Исюань вежливо поприветствовал горного лорда, прежде чем ответить: — Сначала я не задумывался об этом, много сил уходило на то, чтобы восстановить город Цзиньлан. Но Учитель пришёл за мной, чтобы привести в школу Цанцюн; он сказал, что Шэнь-шишу упоминал о моём потенциале в совершенствовании. Услышав объяснение юноши, Шэнь Цинцю не сдержал недоверчивый взгляд. Единственный, кому он говорил подобное, это Лю Цингэ. Одинокий бог войны пика Байчжань, который не выбрал себе собственноручно ни одного ученика, принял Ян Исюаня лишь из-за его мимолётного замечания? Мысленно бессмертный насмешливо усмехнулся. Вот так Лю Цингэ! Говорил горшку котелок: уж больно ты чёрен, дружок, а сам-то! Веер мелко затрепетал, умело скрывая выражение лица горного лорда. Шэнь Цинцю промолвил: — Должно быть, ты единственный ученик шиди Лю. Но, согласно обычаям пика Байчжань, на их вершине не выбирают главного ученика. Преемником становится ученик, сумевший победить действующего горного лорда. На этих словах к беседе присоединился Гунъи Сяо. — Пик Байчжань возлагает большие надежды на Ян-шиди. Возможно, пока ему не достаёт опыта, но его мастерство на высоте. Вы ведь знаете, Лю-шишу... Довольно темпераментный человек, так что именно Ян-шиди доводит до всеобщего сведения всю важную информацию и инструкции от имени своего Учителя на собраниях, а также берёт на себя многие другие задачи. Ян Исюань вырос в семье владельца оружейного магазина, он не был чужд выполнению самых разных поручений. Шэнь Цинцю никогда бы не поверил, скажи ему кто-нибудь, что на пике Байчжань появится ученик, искусный в чём-то, помимо грубой драки! Неудивительно, что остальные ученики охотно слушаются Ян Исюаня, он во многом превосходил всех остальных. Шэнь Цинцю медленно закрыл веер, подзывая юношу. — Этот учитель недостаточно размялся. Ученик Ян, позволь этому мастеру убедиться в том, что шиди Лю хороший учитель. Ян Исюань просиял; он уже вполне освоился с принципами обучения пика Байчжань. Не теряя времени даром, он выхватил клинок и без колебаний нанёс удар, несмотря на то, что Шэнь Цинцю оставался безоружен. Бессмертный неспешно парировал атаку сложенным веером. Излюбленный аксессуар, некогда заряженный духовной энергией, силой мог поспорить даже с Сюя. Лишь одно это превращало Шэнь Цинцю в смертоносного противника. В итоге Ян Исюаню так и не удалось одолеть горного лорда пика Цинцзин. — Ты хорошо держался, — утешил Гунъи Сяо, однако, тень разочарования омрачила красивое лицо Ян Исюаня. — Шэнь-шишу даже ни разу не выхватил Сюя! — пожаловался он, чувствуя, что недостаточно преуспел, если даже не смог заставить Шэнь Цинцю выхватить клинок из ножен. Бессмертный скрыл улыбку, вновь распахивая веер. — Ученик Ян, тебе предстоят ещё десятилетия обучения, если ты намереваешься заставить этого мастера обнажить меч. Кроме того, ты начал свой путь совершенствующегося всего пять лет назад. Сражаться с тобой, используя Сюя, было бы крайне нечестно, шиди Лю не преминул бы обвинить меня в издевательстве над его учеником. Однако Шэнь Цинцю по достоинству оценил возможность юноши так долго продержаться во время поединка после столь короткого срока совершенствования; похоже, его оценка способностей Ян Исюаня оказалась верной. И всё же именно Лю Цингэ заполучил его, было ли это своего рода возмездием за то, что он когда-то увёл у него из-под носа Ло Бинхэ? На мгновение бессмертный задумался, как повернулась бы судьба, если Ло Бинхэ стал бы вместо этого учеником Лю Цингэ. По крайней мере, Ло Бинхэ из прошлой жизни был бы доволен. Лю Цингэ был справедливым учителем. Ян Исюань собирался ответить, когда его взгляд остановился на высокой фигуре Ло Бинхэ. Он мгновенно пришёл в ярость, направив клинок на повелителя демонов, и гневно воскликнул: — Что здесь делает этот маленький ублюдок? Упомянутый «маленький ублюдок» опасно прищурился, не сводя глаз с юноши, посмевшего открыто оскорбить его. Шан Цинхуа благоразумно помалкивал. Как только весть о том, что Ло Бинхэ погубил собственного учителя, распространилась по свету, в школе Цанцюн его называли не иначе как маленький ублюдок, белоглазый волк, вероломная скотина и прочими оскорбительными прозвищами. Шэнь Цинцю со своей стороны счёл ситуацию довольно ироничной. Теперь, когда он прекратил награждать Ло Бинхэ оскорбительными прозвищами, другие люди, казалось, с удовольствием переняли эстафету. — Ученик Ян, он со мной, но пока не обращай на него внимания, — коротко распорядился Шэнь Цинцю. Благодаря силе Синьмо ему удалось вернуться, опередив Лю Цингэ и Юэ Цинъюаня. У него появилась возможность привести в порядок свои дела в школе Цанцюн, прежде чем перейти к обсуждению серьёзных дел. И одно из «неотложных дел» находилось сейчас прямо перед ним. Его взгляд остановился на Гунъи Сяо, тот с любопытством посмотрел в ответ, но удержался от вопроса. — Ученик Сяо... Я получил твои письма. Юноша на мгновение замер, прежде чем удивление на его лице сменилось потрясением. Он рухнул на колени перед Шэнь Цинцю, чем вызвал немалое удивление всех присутствующих. Сложив руки в уважительном жесте, Гунъи Сяо со всей серьёзностью провозгласил: — Шэнь-шишу, прошу вас простить наглость этого ученика! Я не должен был пытаться решить столь важный вопрос в обычном письме. Пожалуйста, позвольте мне ещё раз смиренно умолять о благословении Шэнь-шишу! По правде говоря, горный лорд полагал, что это лишнее, но столь всепоглощающее уважение нарушило все планы Шэнь Цинцю. Если он решит испытать Гунъи Сяо после того, как молодой совершенствующийся проявил столь несгибаемую волю и торжественность, Нин Инъин непременно возненавидит его. — Встань, ученик Сяо. Не столь важны мои благословения, как воля человека. Ты достигнешь того, чего желаешь, как только Ин-эр будет готова. Нин Инъин моргнула, услышав своё имя. В этот момент Гунъи Сяо поднялся и повернулся к девушке, на лице его серьёзная решимость соседствовала с нервозностью. Он отвязал кисточку своего клинка, вручая его девушке, и церемонно провозгласил: — Дева Нин, твоя трепетная и решительная душа коснулась моего сердца. Если ты согласна... Пожалуйста, позволь мне заботиться о тебе до конца своей жизни. Заявление застигло Ло Бинхэ врасплох. Пусть он больше не испытывал к девушке романтических чувств, увидеть, как другой признаётся в своих чувствах его бывшей жене, оказалось довольно необычным опытом. Шэнь Цинцю же почувствовал лёгкое раздражение. Несомненно, он дал добро, но это не означало, что Гунъи Сяо должен был приступить к выполнению задуманного немедленно. Даже на взгляд Шан Цинхуа выбор момента оказался крайне неудачен. Что же касается молодой леди, Нин Инъин некоторое время смотрела на Гунъи Сяо, прежде чем на её лице вспыхнул нежный румянец. Она развязала кисточку своего меча и вложила её в ладонь Гунъи Сяо. Чувствуя, как её щёки горят, девушка тихо ответила: — Я... Если ты станешь мне достойным спутником... Я согласна, Сяо-гэгэ. Юные лица осветили яркие улыбки, пока остальные невольные свидетели этой сцены пребывали в смешанных чувствах. — Шэнь-шисюн, отчего у меня ощущение, словно меня накормили собачьим кормом? — прошептал Шан Цинхуа, на что заслужил любезный толчок локтем в бок от горного лорда. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда его шисюн прошептал в ответ: — Тихо, и без тебя тошно. Похоже, Ян Исюаня единственного не коснулось всеобщее настроение, он сердечно рассмеялся, поздравляя товарищей. Только тогда те, кажется, осознали, что они не одни, у Нин Инъин хватило такта покраснеть. — У-Учитель, я..! — Если это выбор Ин-эр, этот учитель не станет возражать, — поспешно выпалил Шэнь Цинцю, избавляя свою ученицу от дальнейшего смущения. Теперь, настало время донести до сведения каждой вершины весть о своём возвращении. Переговорить с каждым один на один представлялось ему гораздо лучшей идей, нежели привести их всех в состояние паники одновременно. Зная, что лидеры пиков Цюндин и Байчжань отсутствовали, он решил нанести визит вершине Сяньшу. — Этот учитель опасается, что его внезапное появление приведёт остальных горных лордов в смятение. Ученик Ян, ученик Сяо, идите вперёд и сообщите горным лордам о моём визите. Этот мастер сначала отправится на вершину Сяньшу, — распорядился он, будто это было для него самым обычным делом. Ян Исюань и Гунъи Сяо почтительно поклонились, отправляясь выполнять поручение. Нин Инъин последовала за ними, и ученики решили разделиться, чтобы скорее справиться с поручением. Шэнь Цинцю как раз собирался направиться к Радужному мосту, когда заметил, что Ло Бинхэ остался на месте. Мобэй Цзюнь ожидаемо остался рядом, и Шан Цинхуа, естественно, не посмел пошевелиться, раз его господин не сделал ни шагу. Едва сдерживая раздражение, Шэнь Цинцю рявкнул: — Чем ты там занят? Собираешься целый день здесь проторчать? Угрюмый настрой демонического лорда немного развеялся, стоило бессмертному обратить на него внимание. Он поспешил к своему наставнику. — Учитель, ты позволишь этому ученику последовать за тобой? — Пф, а как иначе? Даже столь юный ученик, как Ян Исюань, назвал тебя маленьким ублюдком в лицо; вполне очевидно, какой славой ты пользуешься во всей школе. Оставь тебя одного — это неизбежно закончится катастрофой, — проворчал Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ вновь помрачнел, но не посмел рискнуть расположением Шэнь Цинцю. Шан Цинхуа знал о тайных помыслах Шэнь Цинцю. Он было хотел сказать ученику несколько слов ободрения, чтобы немного утешить, однако, Мобэй Цзюнь, казалось, остался не в восторге от того, что задумал Шан Цинхуа, смерив горного лорда пика Аньдин хмурым взглядом, стоило тому лишь дёрнуться в сторону Ло Бинхэ. Заметив недружелюбный взгляд ледяного демона, Шан Цинхуа мог лишь отступить и покорно последовать за Шэнь Цинцю, оставив Ло Бинхэ позади. Полудемон боролся с желанием сдаться и заставить Учителя взглянуть на ситуацию своими глазами. Все обвинения, которые Шэнь Цинцю бросил ему в лицо, оказались правдой, и он всё ещё невообразимо далёк от полного исправления своих ошибок. Ло Бинхэ никогда не мог похвастаться терпением. Гнилая привычка, которую он приобрёл ещё в прошлой жизни. Он всегда получал всё, что хотел. С сожалением он готов был признать, насколько далёк он от того, чтобы сравниться с благородным и стойким духом его прекрасного Учителя. Наблюдая, как прямая спина Шэнь Цинцю отдаляется, Ло Бинхэ невольно позволил семени сомнения зародиться в глубине души. — Учитель... Тебе всё ещё нужен этот недостойный ученик?