Как воспитать своего Шэнь Цинцю

…Одно слово, чтобы связать воедино души, один жест, чтобы заполучить его на всю жизнь.

На вершине Цанцюн свирепствовали студёные ветра. Колючие морозы остались позади, но вместо тёплого дыхания весны стылые порывы воздуха доносили лишь морозную пыль. Тем не менее, вовсе не стылая стужа пугала людей в эти неспокойные времена. Всё внимание оставалось приковано к передвижениям на границах между Царствами Людей и Демонов. Простой народ страшила и тревожила весть о готовящемся перемирии. Людской мир мало знал об иных существах, но даже столь скудных познаний хватало, чтобы понимать — демонов и совершенствующихся долгие века связывала непримиримая борьба, а, как известно, свет и тьма не могут существовать вместе. И всё же это оказалось возможным. Имя Ло Бинхэ гремело во всех Царствах, весть о его победе долетела даже до отдалённых поселений, и люди чувствовали себя обязанными герою за немалый вклад в защиту Царства от вторжения мятежников. Услышав о столь легендарном бессмертном, в венах которого текла благородная кровь демона, многие были вынуждены пересмотреть свои взгляды на основы мироздания, усвоенные с младых ногтей, и в то же время это убедило их попытаться дать шанс возможному перемирию. Победа над повстанцами привела не только к героической славе Ло Бинхэ — из уст в уста среди простого люда передавалась легенда о знаменитой и трогательной истории любви, вышедшей из-под пера неизвестного бессмертного, главным героем которой стал всё тот же прославленный демон. Как бы странно это ни звучало, но во многом ключевую роль в принятии простым народом идеи необычной договорённости сыграла именно эта сомнительная писанина. До сих пор оставалось загадкой, как рассказы о школе Цанцюн достигли ушей смертных, но рассказчики, почувствовав всеобщий интерес, суливший им немалые деньги, с готовностью насочиняли ещё больше несуразных выдумок про непостижимых бессмертных. Романтические баллады всегда пользовались большой популярностью, а стремительно набирающий обороты новый жанр, описывающий запретную любовь между двумя расами — особенно. Самым популярным персонажем в душераздирающих рассказах стал молчаливый и преданный возлюбленный, ставший героем широко известного произведения «Вдова пика Цинцзин». Этот заголовок положил начало целому сборнику рассказов о двух главных персонажах. Как только Шэнь Цинцю узнает об этом, он зайдётся кровавым кашлем и в неудержимом приступе гнева пригрозит сравнять с землёй все музыкальные салоны и театры, но всё это случится гораздо позже. Репутация Шан Цинхуа оказалась немногим лучше после выхода в свет новой книги, в то время как восторженные читательницы восхищённо воспевали его самоотверженность, изменившую сурового тирана. Само собой, как человек, хорошо разбирающийся в законах рынка и торговли, Шан Цинхуа мог лишь сухо усмехнуться, обнаружив, что книга пользуется большим спросом, не преминув при этом терпеливо и мрачно предупредить о том, чтобы юные девы остерегались брать с него пример. То, что Мобэй Цзюнь сумел измениться могло считаться настоящим чудом, не стоило предаваться опасному заблуждению, будто любому под силу изменить всякого жестокого человека, просто оставаясь подле него. Но всё же ни одна история не получила бóльшую известность, чем трагедия самого первого союза между человеком и демоном, обречённая любовь Тяньлан Цзюня и Су Сиянь. Никто не знал, каким образом мир прознал об этой старой истории, но, по-видимому, многие нечистые на руку заклинатели косвенно подтвердили подлинность легенды, чем немало подогрели интерес читателей к этой балладе. Мужчины наперебой осуждали трусость и подлость совершенствующихся, женщины скорбели о чудовищной беде Су Сиянь и её невыносимой боли. Узнав, что Ло Бинхэ был прямым потомком этой чистой любви, всё своё сочувствие и поддержку сердобольные читатели направили на юношу, невольно подталкивая общественное мнение к принятию перемирия. Будь здесь Шэнь Юань, он бы восхитился силе ореола главного героя, сумевшему обратить в свою пользу цепочку поистине нелепых событий. Мин Фань, конечно же, поклялся, что унесёт все тайны с собой в могилу. А главный секрет заключался в том, что Тяньлан Цзюнь любую свободную минуту своего путешествия использовал для того, чтобы записать собственную трагическую историю, а после заставлял Мин Фаня делать копии записей и продавать на встречных городских рынках. Люди должны были знать, что любовь всей его жизни — самая лучшая женщина, и его прекрасная супруга заслуживает того, чтобы её гибель оплакивали всем миром. То, что при этом основные школы совершенствования получили свою долю порицания и унижения, стало лишь дополнительным развлечением. — Супруга? Тяньлан Цзюнь с довольным видом кивнул в ответ на недоумение Шэнь Цинцю. Насколько мог вспомнить горный лорд, от союза демона и юной совершенствующейся родился ребёнок, но влюблённые так и не успели провести свадебный обряд. До сих пор Тяньлан Цзюнь никогда не называл Су Сиянь своей женой. Повелитель демонов стал гораздо бледнее с тех пор, как бессмертный видел его в последний раз — его растительный сосуд не мог справиться с течением времени и неумолимо разрушался — но, тем не менее, казался самым счастливым человеком во всём мире, радостно прижимая небольшой шёлковый кисет к сердцу. — Горный лорд Шэнь поистине бесподобный наставник. Ты хорошо воспитал не только моего сына, но и Мин Фаня. Я сумел так быстро отыскать Су Сиянь только благодаря ему. Именно он помог нам заключить долгожданный союз. — Это правда? — Шэнь Цинцю вовсе не сомневался в способностях Мин Фаня, но его захватил неподдельный интерес, что же такого сделал его главный ученик, чтобы заслужить столь высокую похвалу Тяньлан Цзюня, который своим самодовольством мог дать фору любому павлину. Мин Фань смиренно кивнул, скромно объяснив это главным образом тем, что он более знаком с традициями Царства Людей. — Этот ученик понимает, что обычаи простых людей не стоит применять к совершенствующимся, но увидев, что в этом состояло искреннее желание Цзюнь–шана… Этот ученик провёл свадебный обряд призраков. Даже если в этой жизни им не суждено быть вместе, они обретут друг друга в следующей! «Свадьбы призраков» получили широкое распространение среди богатых семей, потерявших единственных холостых сыновей. Безутешные родители, как правило, выбирали молодую девушку и хорошо платили за то, чтобы девица связала себя узами брака с их покойным ребёнком. Делалось это или для того, чтобы обиженная неприкаянная душа обрела покой в загробной жизни, или же ради того, чтобы нашлось кому позаботиться о родителях покойного после смерти единственного сына. Мин Фань, юный и порывистый, обратился к умудрённому опытом старейшине с просьбой обучить его ритуалу свадебного обряда. На простой, но вместе с тем торжественной церемонии присутствовали лишь юный ученик, Чжучжи Лан, Му Цинфан да Ша Хуалин, волею судьбы оказавшаяся поблизости. Чжучжи Лан и Ша Хуалин играли роли родственников со стороны жениха. Сам Мин Фань и Му Цинфан стали представителями семьи невесты. Путешествие в поисках останков Су Сиянь заняло почти всю зиму, да и то, что это сомнительное предприятие вообще завершилось успехом, само по себе могло считаться немалым чудом, учитывая, что следы девушки затерялись более чем двадцать лет назад. Удивительно, что им вообще удалось найти хоть что-то. Тяньлан Цзюнь до сих пор никому не рассказал, как им удалось разыскать следы девушки, да и его спутники, похоже, дали обет хранить всё в тайне. Остальным, в том числе своему собственному сыну, Святой Правитель сообщил лишь, что сумел отыскать останки Су Сиянь, кремировал их и вернул прах своей любимой вместе с душой. Как ему удалось призвать чужую душу, по-прежнему держалось в строжайшем секрете. Старый демон связал себя узами брака с женщиной, чей прах и остатки души он неусыпно носил с собой в небольшой урне и шёлковом кисете, но ничто не могло сделать Тяньлан Цзюня более счастливым, чем наконец обрести Су Сиянь спустя столько лет. Пусть её больше не было среди живых, но всё, что от неё осталось, теперь будет в безопасности там, где и должно быть. Шэнь Цинцю кивнул, небрежно бросив: — Ты молодец, Мин Фань. Главный ученик густо залился румянцем от внезапной похвалы, но его настроение мгновенно упало до нуля с появлением неожиданного гостя. — Маленький питомец, я снова здесь! Звонкий голосок Ша Хуалин совсем не соответствовал смертоносному хищному взгляду, которым она пригвоздила ученика к месту, медленно приближаясь. С лица Мин Фаня схлынули краски, не тратя времени на раздумья, он выхватил клинок. Здраво рассудив, что павильон родного пика не лучшее место для драки, юноша вскочил и жарко воскликнул: — Оставь меня в покое! Где ты видишь своего питомца?! — Ты им станешь, как только проиграешь мне! Став свидетелем того, как демонесса преследует его ученика, горный лорд даже не успел спросить, что происходит. — О, не стоит удивляться, — любезно взял на себя труд прояснить ситуацию Тяньлан Цзюнь. — Она не может смириться с тем, что так и не сумела одолеть главного ученика горного лорда Шэня, его навыки значительно улучшились за последние годы. Поэтому Ша Хуалин не оставляет попыток заманить Мин Фаня в ловушку, поклявшись, что превратит его в своего домашнего любимца, если тот проиграет. На бесстрастном лице горного лорда не дрогнул ни единый мускул, но мысленно он не мог не задаться вопросом, отчего пик Цинцзин стал вдруг так популярен среди демонов? — Я очень счастлив, что моё возвращение на хребет Цанцюн совпало с подготовкой к свадьбе главы Юэ. Мне впервые удастся стать свидетелем столь благоприятного события. Печально известная маска невозмутимости бессмертного пошла безобразными трещинами, стоило последним словам слететь с уст Святого Правителя. Свадьба Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ должна была состояться в следующей декаде. Дату знаменательного события пришлось перенести по причине заключения перемирия, и потребовалось немало времени, чтобы в Царстве Людей воцарилось хоть какое-то подобие стабильности. На данный момент вдоль приграничных земель раскинулись шатры оживлённого рынка, где люди и демоны смешались в единую толпу, выставив на прилавки свои товары. Теперь ни одна из школ совершенствования не станет отсылать неугодных или недостойных учеников в пограничные земли в качестве наказания. Хотя говорить о процветании этих земель было ещё преждевременно, но с ростом ощущения безопасности благоприятное будущее, в котором совместная торговля объединит две некогда враждующие расы, уже не казалось таким несбыточным. Конечно же, кроме этого официального предлога, существовала и другая причина для задержки. — Сотня дней и не меньше! К тому времени, когда Шэнь Цинцю вернулся в школу Цанцюн из Царства Демонов, состояние Юэ Цинъюаня заметно улучшилось, и свою первоочередную задачу горный лорд видел в том, чтобы отчитать главу школы за столь небрежное отношение к собственной жизни. Само собой разумеется, Лю Цингэ встал на защиту своего возлюбленного. — Шэнь–шисюн реагирует слишком остро. Цинъюань прекрасно знает, когда риск оправдан. Нам удалось одержать победу в войне и, без сомнения, его решение помогло избежать большого числа жертв. Несомненно, в глубине души Лю Цингэ тоже беспокоился. Он не отходил от постели Юэ Цинъюаня ни на шаг, пока бессмертный не пришёл в себя. Чужие слова лишь заставили Шэнь Цинцю ещё сильнее нахмуриться. Лю Цингэ легко говорить, ведь он не становился свидетелем опасного безрассудства Юэ Цинъюаня, в отличие от него самого. — Цель не оправдывает средства. Я надеялся, что, несмотря на присущее тебе сумасбродство, ты окажешься достаточно благоразумным, чтобы обуздать импульсивное поведение Чжанмэнь–шисюна. Этот мастер настоящий глупец, было излишне самонадеянно с моей стороны ожидать здравых решений от двух взбалмошных простаков. Очевидно, вы оба просто потакаете безрассудству друг друга! Нельзя допускать непростительной небрежности, когда речь идёт о способностях Чжанмэнь–шисюна. Даже если битва завершилась победой, как сильно измотал себя шисюн, если пришёл в себя только на десятый день? Шиди Лю, ты очевидно предвзят и позволяешь ему поступать, как заблагорассудится. Вам двоим стоит побыть некоторое время отдельно друг от друга, чтобы обдумать собственные действия! Вам запрещено видеться и даже появляться на чужой вершине! Горному лорду пика Цуйсянь следовало поблагодарить судьбу, что Шэнь Цинцю, отчитывая своих боевых товарищей, говорил громче, чем обычно, и сдавленный шёпот потонул в чужом праведном возмущении: — Отчего Шэнь–шисюн ведёт себя, словно сварливая тёща?.. Бессмертные предпочли оставить чужой вопрос без ответа, им хватило благоразумия не вмешиваться, увидев, что гнев горного лорда пика Цинцзин достиг критической отметки, пока тот во всеуслышание отчитывал главу своей школы. — Но ведь свадьба… — робкие протесты Юэ Цинъюаня пресёк твёрдый голос Шэнь Цинцю, не терпящим возражений тоном установив срок в сто дней. Оглядываясь назад, следует заметить, что, похоже, одностороннее наказание главы школы пошло всем на пользу, ведь каждому из горных лордов пришлось сосредоточиться на первоочередных задачах, возникших после заключения перемирия. В это нелёгкое для всех время глава школы и горный лорд пика Байчжань сосредоточились на собственных обязанностях, встречаясь лишь во время общих собраний. Немного неуклюжая неловкость будущих супругов во время этих редких встреч становилась почти ощутимой и, когда их глаза на миг встречались, Юэ Цинъюань с печальной задумчивостью провожал Бога Войны взглядом на несколько мгновений дольше, чем того требовали простые приличия. В такие моменты Шэнь Цинцю готов был перевернуть тяжёлый дубовый стол зала заседаний, если бы Вэй Цинвэй и Ци Цинци предусмотрительно плотно не сжимали его руки под столом. Гунъи Сяо даже под самыми страшными пытками не признался бы в том, что его Учитель регулярно продолжал обмениваться со своим суженным письмами и короткими сообщениями, используя изобретение Шан Цинхуа. И, говоря о свадьбе, был ещё один человек, не скрывающий своего беспокойства. Ло Бинхэ упрямо игнорировал насмешливый взгляд отца, и всё же несмолкающие обсуждения предстоящих свадебных церемоний Мобэй Цзюня и Чжучжи Лана действовали юноше на нервы. Как получилось, что он, первый демон, открыто заявивший о своих чувствах к Учителю, так безнадёжно отстал? В сердечных делах не было места конкуренции, любовь не терпела спешки. До этого момента Ло Бинхэ старательно обходил этот вопрос стороной, поскольку в глубине души не сомневался, что Шэнь Цинцю понадобится время, чтобы хотя бы отдалённо рассмотреть подобную возможность. К тому же, за прошедшие три месяца в их отношениях воцарился мир и покой. Вновь вернулось почти позабытое ощущение спокойствия, как в те давние времена, когда Ло Бинхэ был ещё совсем юным учеником. Они следовали своим собственным обязанностям, метаясь между Царствами Людей и Демонов, но, вопреки опасениям, это нисколько не помешало их отношениям. Ло Бинхэ научился воспринимать столь нелёгкое время как возможность научиться соблюдать хрупкий баланс долга и личной жизни, границы которых свято чтил его Учитель. Шэнь Цинцю всё же выполнил свою угрозу и установил строгое расписание их постельных утех: не более двух раз за ночь, и между каждым вторым днём, когда они бывали близки, должны оставаться сутки отдыха. Если же им приходилось разлучаться надолго, Шэнь Цинцю сдавался на милость Ло Бинхэ, или, как он предпочитал думать, использовал того для парного совершенствования, которое обычно продолжалось от трёх до пяти дней. На своём многострадальном опыте бессмертному удалось выяснить, что одного раунда совместного совершенствования вполне хватало Ло Бинхэ, чтобы сполна им насытиться. Он с содроганием вспоминал, как демон чуть было не выпил его досуха после двухмесячного воздержания в тот раз, когда они впервые практиковали двойное совершенствование. С тех пор горный лорд научился усмирять ненасытное либидо Ло Бинхэ с пользой для собственного духовного уровня. Не то, чтобы Ло Бинхэ не пытался нарушить установленные правила, но Учитель оставался непреклонен — каждый раз кончик сверкающего лезвия Сюя оказывался в опасной близости от его промежности, стоило демону всего лишь попытаться уговорить бессмертного на дополнительный раунд. Лишь одно открытие достаточно успокаивало ученика: Шэнь Цинцю до сих пор признавал главенство Ло Бинхэ в постели. Духовно и физически они стали ближе, и Ло Бинхэ пришёл к мнению, что пришло время задать свой главный вопрос. Но ему предстояло иметь дело с самим Шэнь Цинцю, что, само по себе, становилось почти непреодолимым препятствием — простого предложения здесь явно будет недостаточно. Повелитель демонов провёл немало бессонных ночей, ломая голову над этой задачей, прежде чем выбрал подходящее время. С приближением свадебной церемонии главы школы, горный лорд пика Цинцзин, возможно, и сам успел прийти к мнению, что вступление в законный брак станет следующим шагом в их отношениях. Решившись, молодой человек отправился на поиски своего Учителя, трепетно лелея надежды добиться согласия. Поиски не заняли много времени, Шэнь Цинцю нашёлся в своей бамбуковой хижине, как обычно. Тяньлан Цзюня нигде не было видно, он ушёл сразу после разговора с Шэнь Цинцю. В последнее время старый демон часто прогуливался по лесам хребта Цанцюн, желая провести как можно больше времени наедине с Су Сиянь среди буйной зелени и малахитовых зарослей бамбука. Ло Бинхэ бесшумно переступил порог хижины, стараясь не издавать ни звука. Юноше было невдомёк, что именно эта привычка выдавала его с головой. Бессмертный давно догадался, что Ло Бинхэ подкрадывался к нему лишь, когда хотел о чём-то попросить. — Ну? Чего ты хочешь на этот раз? Прямой вопрос Шэнь Цинцю немного выбил демона из равновесия, но тот быстро взял себя в руки — более не было нужды ходить вокруг да около, прощупывая почву. — Учитель, приближающиеся события заставили этого ученика задуматься… Не пора ли и нам подумать о заключении официального союза? На губах красивого юноши играла невинная улыбка, делая его и без того безупречное лицо ещё прекраснее, но Шэнь Цинцю как никто знал, что за этими нарочитыми жестами не было ничего невинного. За долгое время он успел достаточно изучить своего ученика и мгновенно насторожился. Опасно прищурив глаза, горный лорд холодно поинтересовался: — Ты имеешь в виду свадьбу?.. Зачем? Вопрос звучал достаточно неприветливо, но за показным равнодушием Шэнь Цинцю с успехом скрывал обуревающее его любопытство. В голове вспыхнули мимолётные воспоминания, как Шэнь Юань и Ло Бинхэ из другого мира связали свои жизни узами брака, и он с интересом прислушался к собственным ощущениям. Когда-то он обдумывал свой возможный ответ, но, полагая, что шансы предложения руки и сердца ничтожно малы, предпочёл не задумываться о подобном всерьёз. Его и сейчас одолевали сомнения, Шэнь Цинцю так и не пришёл к единому мнению, к какой из категорий следовало отнести Ло Бинхэ. Когда-то он был его учеником, а после превратился в кровного врага, теперь же стал надёжным союзником и весьма раздражающим любовником, но все эти ярлыки мало подходили, чтобы полностью описать место, которое занимал Ло Бинхэ в жизни бессмертного. Так уж было необходимо добавлять ему ещё один титул? — А что нам мешает? В свете заключения перемирия разве для нас будет не лучше связать себя законными узами? Более того, даже глава школы и Лю–шишу скоро обменяются супружескими клятвами, мы тоже должны сделать этот шаг. Предпочитающий обычно переть напролом Ло Бинхэ впервые обратился к логике. Он прославился как всемирно известный повелитель демонов, наследник Святого Правителя. Шэнь Цинцю — горный лорд вершины Цинцзин и второй человек по значимости в школе Цанцюн. Несмотря на то, что союз наставника и ученика считался абсолютным табу, с каких пор запреты сдерживали Ло Бинхэ? Вероятно, в своей прошлой жизни он сломал не одну сотню, когда обзавёлся многочисленным гаремом. Их свадьба наверняка благоприятно повлияет на заключение перемирия. Не стоит даже упоминать о том, что их отношения длились гораздо дольше, чем союз Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ, а значит законный брак станет вполне естественным шагом. К немалому удивлению Шэнь Цинцю в его груди вспыхнуло яростное негодование. Бессмертный искренне полагал, что не питал скрытых ожиданий, но, услышав слова Ло Бинхэ, оторопел. Ему словно плеснули в лицо водой, холодной и грязной. Рациональный голос в его голове насмешливо оценивал стратегию юноши, ученик действительно хорошо успел его изучить. Другой голос, однако, задыхался от гнева, раздражённый исключительным расчётом в чужих словах, который на корню изживал собственную уверенность в том, что ученик вообще когда-либо его понимал. На мгновение бессмертному показалось, что он давно знал ответ, и слова готовы были уже сорваться с губ, но рассыпались в прах, стоило Ло Бинхэ открыть рот. Шэнь Цинцю захлопнул веер, устало прикрывая глаза. — Убирайся. — Учитель? Ло Бинхэ оказался не готов к подобной реакции. Юноша сделал шаг вперёд, но горный лорд вновь решительно взмахнул веером и, указывая на дверь, ещё громче повторил: — Проваливай. И не возвращайся, пока не подумаешь о своих словах. В любой другой день, если бы на кону не стоял столь важный вопрос, Ло Бинхэ не сдвинулся бы с места, упорно пытаясь склонить бессмертного на свою сторону, но отказ Шэнь Цинцю звучал твёрдо и безоговорочно. Должно быть, он выбрал неверный подход, другого объяснения быть не могло. Его предложение отвергли, и острое ощущение неудачи отдалось глухой болью в сердце Ло Бинхэ. Юноша проглотил горечь обиды и тихо покинул бамбуковую хижину. Где он ошибся? Ло Бинхэ неустанно задавал себе этот вопрос, бесцельно бродя по мощёным дорожкам пика Цинцзин. Учитель уже давно не отталкивал его, и отказ застал юношу врасплох. Полудемон всё же склонялся к мысли, что Шэнь Цинцю, пусть и неохотно, но ответит согласием. Его возлюбленный был готов продемонстрировать всему миру их отношения, когда принял серёжку, а значит у него не было причин отказывать ему, чтобы спасти своё лицо перед боевыми товарищами. Теряясь в догадках, что вызвало недавний гнев Учителя, Ло Бинхэ мог лишь безмолвно злиться. По возвращению на пик Цинцзин Нин Инъин и Гунъи Сяо столкнулись с унылым повелителем демонов, не скрывающим своего разочарования и наворачивающим круги по тренировочной площадке. — А–Ло, что случилось? Отчего ты так бледен? Как всегда, Нин Инъин беспокоилась о своём шиди. Гнев юноши немного утих от проявленной неприкрытой заботы. Несмотря на то, что он больше не испытывал к девушке романтических чувств, в глубине его души оставалась глубокая привязанность за всё то, что Нин Инъин сделала для Шэнь Цинцю, а также за то, что стала первым человеком, который проявил к нему доброту в неприветливой школе в его прошлой жизни. Не было смысла изводить себя догадками и предположениями; Ло Бинхэ вдруг пришло в голову, что, возможно, женская интуиция Нин Инъин поможет ему найти ответ. — Нин–шицзе, я должен обсудить с тобой кое-что, желательно наедине. Это касается Учителя, — смиренно попросил он, не желая мириться с присутствием Гунъи Сяо. Пусть тот и обручён с Нин Инъин, Ло Бинхэ всё же не мог в одночасье отбросить свои обиды к юноше, которому удалось с такой лёгкостью заручиться благосклонностью его Учителя. Простодушный Гунъи Сяо не почувствовал скрытой агрессии, здраво рассудив, что разговор касается внутренних дел пика Цинцзин. Он кивнул: — Инъин, я вернусь на вершину Цюндин. Если я могу чем-то помочь Шэнь–шишу, обращайся в любое время. Услышав прощальные слова Гунъи Сяо, Ло Бинхэ ощетинился, словно сторожевой пёс: не было никакой необходимости в помощи Гунъи Сяо, пока он находится рядом с Шэнь Цинцю! Нин Инъин помахала жениху рукой, а затем направилась вслед за Ло Бинхэ в главный зал пика Цинцзин. Юноша не стал терять времени даром, по пути честно заявив о своём намерении жениться на Учителе и поведав о своём провальном предложении руки и сердца. Шицзе всегда открыто поддерживала его симпатию, и сейчас девушка твёрдо заверила Ло Бинхэ, что сделает всё возможное, чтобы помочь ему. Стоило юноше закончить свой недолгий рассказ, на лице Нин Инъин застыло выражение неподдельного ужаса. Ло Бинхэ совершенно не понимал, чем вызвана такая реакция. Девушка немедля сложила руки на груди — верный признак того, что она готова прочитать лекцию своему неразумному братцу. — А–Ло, ты вырос столь красивым и учтивым, так отчего ты такой чёрствый? Неужели в тебе нет ни капли романтики? Неудивительно, что Учитель так отреагировал! Кажется, Ло Бинхэ потерпел безоговорочное поражение. Эта юная девушка, которая когда-то была влюблена в него без памяти, теперь обвиняла его в отсутствии романтичности — мир действительно встал с ног на голову. — Шицзе, прошу, просвети этого неопытного… — Предложение руки и сердца — это самое важное событие для пары! К чему было вовлекать посторонних людей, когда речь идёт только о вас двоих? Ты что же, решил сделать предложение, потому что глава школы Юэ женится? Сущая ерунда! И все эти рассуждения о пользе вашего брака для общего дела — Учитель наверняка подумал, что тебя интересует только это, а вовсе не он. В словах Нин Инъин присутствовало зерно истины, и с точки зрения любого другого человека они звучали бы рационально. — Но шицзе, ты ведь знаешь, какой Учитель гордый, мне нужно было дать ему повод оправдать этот шаг, — возразил Ло Бинхэ, он пожертвовал своим многолетним опытом флирта, чтобы повысить шансы получить утвердительный ответ, вот только эффект, вопреки его ожиданиям, получился совсем не таким, как он рассчитывал. Девушка нахмурилась, отчего уголки её глаз немного опустились, придавая ей несколько угрюмый вид. Она немного помолчала, собираясь с мыслями. Ло Бинхэ не торопил, терпеливо ожидая ответа Нин Инъин. — А–Ло, однажды навестив Учителя, я упомянула, как рада тому, что между тобой и Учителем всё хорошо сложилось. Ты знаешь, что ответил мне Учитель? — Нет, не знаю, — Ло Бинхэ не стал скрывать любопытства. Шэнь Цинцю никогда не упоминал ничего подобного, и это могло означать либо, что разговор оказался несущественным, либо речь шла о чём-то, что бессмертный предпочёл сохранить от него в тайне. Глаза Нин Инъин потеплели, стоило окунуться в воспоминания. — Он сказал: «Наша ненависть исчерпала себя, былые печали преодолены». Нин Инъин не осознавала всей силы этих слов, но Ло Бинхэ замер, словно громом поражённый. Сколько времени провёл Шэнь Цинцю, размышляя над их, казалось бы, бесконечными воспоминаниями, к каким выводам он пришёл, что смог так просто и честно признаться в том, что раз и навсегда оставил позади густой кромешный мрак, в который они когда-то волоком тащили друг друга? Шицзе не ведала, какие эмоции одолевали юношу, добавив: — Учитель действительно гордится своими способностями совершенствования, равно как и статусом горного лорда пика Цинцзин. Я понимаю тревоги А–Ло. Несомненно, вам придётся столкнуться со всеобщим порицанием, поскольку вы приходитесь друг другу наставником и учеником, что само по себе нелёгкое бремя. Учитель — кладезь всевозможных знаний и, безусловно, осведомлён о последствиях своих решений. Должно быть, ему нелегко противостоять потоку собственных чувств, особенно принимая во внимание твоё положение как его ученика. Но в тот момент, когда Учитель сказал мне эти слова, думаю, он наконец был готов полностью принять свою судьбу. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, Учитель разозлился, потому что давно уже принял решение, в то время как А–Ло всё ещё пытался найти оправдания своему предложению. Шэнь Цинцю когда-то сказал, что будет с ним всю жизнь. С бессмертным нелегко сладить, учитывая его угрюмый характер, холодность и демонстративную отчуждённость. Но даже с его бурным нравом совершенствующийся ни разу не дал Ло Бинхэ повод усомниться в своих словах. Демон наконец понял, чем прогневал горного лорда. Ло Бинхэ не гнушался ни интригами, ни коварством, заманивая сердце и душу Шэнь Цинцю в свои ажурные сети, но те слова, которые он подобрал, чтобы выразить желание связать с ним свою жизнь раз и навсегда, были равносильны насмешке над решимостью Шэнь Цинцю. — Нин–шицзе, спасибо, что открыла мне глаза. Я собираюсь снова поговорить с Учителем, — твёрдо заявил Ло Бинхэ, направляясь обратно к бамбуковой хижине, едва дождавшись ободрительного кивка Нин Инъин. Следовало всё исправить, он должен немедленно всё объяснить Шэнь Цинцю. Он всего лишь отчаянно хотел, чтобы бессмертный остался с ним на всю жизнь. Похоже, Ло Бинхэ на своём опыте узнал, что значит перехитрить самого себя. Он придумал хитрый план, но упустил из вида самое главное — собственные чувства Учителя. Юноша был настолько одержим идеей добиться согласия Шэнь Цинцю, что даже не задумался о том, что, возможно, столь крайние меры вовсе и не требовались. Горный лорд оставался там, где Ло Бинхэ его оставил, чинно расположился за низеньким столиком, безмолвно смакуя давно остывший чай. Он не потрудился взглянуть на полудемона, очевидно, всё ещё пылая от ярости. Ло Бинхэ не стал терять времени и опустился на одно колено перед бессмертным, всем своим видом выражая искренность и отчаянное желание. — Учитель, этот недостойный ученик усвоил урок. Прошу, позволь мне повторить своё предложение. На этот раз я всё исправлю, — взмолился он, надеясь, что Шэнь Цинцю сменит гнев на милость, увидев его в знакомой раболепной позе. Горный лорд наградил ученика снисходительным взглядом, однако же не прогнал восвояси. Ободрённый вспыхнувшей надеждой, Ло Бинхэ не преминул воспользоваться полученной возможностью. — Нин–шицзе поведала мне о том, что ты ей сказал. Наша ненависть исчерпана и печали преодолены. Я разделяю твои чувства, оставив боль и обиды позади, я хочу разделить с тобой только хорошее… Я мечтаю разделить своё счастье с Учителем. Вот почему я хочу скрепить наш союз, прошу, стань моим партнёром по совершенствованию и супругом. Шэнь Цинцю, пожалуйста, раздели со мной остаток своей жизни. Он не зря считался бесстрашным, но сейчас сердце Ло Бинхэ заполошно колотилось в грудной клетке от обуревающего трепетного ожидания. Ранее ему уже пришлось столкнуться с отказом, он не мог представить, как сможет пережить подобное дважды. Застарелый страх остаться позади вновь кожаными ремнями стянул его грудь, как в ту самую ночь, когда Шэнь Цинцю впервые открыл ему своё сердце. Ло Бинхэ будто снова превратился в неуверенного в себе мальчишку, единственным желанием которого было вцепиться в своего наставника и отчаянно рыдать, пока тот не развеет его страхи и сомнения. Ло Бинхэ непроизвольно вздрогнул, повстречавшись с равнодушным взглядом бессмертного. Кто бы мог подумать, что человек, который принёс когда-то ему столько боли, обретёт над ним такую власть? Возможно, это был новый изощрённый метод Шэнь Цинцю, чтобы и дальше мучить его? Повелитель демонов и не предполагал, что ожидание ответа на один лишь простой вопрос способно заставить его чувствовать себя таким беспомощным и потерянным. — Ты счастлив? Услышав прямой вопрос, Ло Бинхэ в глубине души издал крик, полный невысказанного отчаяния. — Разве я не должен? Ответ последовал без промедления, словно юноше было невдомёк, отчего бессмертный вообще посчитал нужным спросить нечто подобное. На лице Шэнь Цинцю застыло нечитаемое выражение. Если бы Ло Бинхэ попросили описать его, он бы сказал, что это похоже на детское любопытство, будто в его всегда отдалённом Учителе проснулось давно позабытое ребячество. — Что значит быть счастливым? — Учитель… — Этот мастер не знает, что он должен чувствовать. Знаю только, что, по крайней мере, меня не огорчает то, что ты рядом со мной. Но быть довольным вовсе не означает быть счастливым, не так ли? Шэнь Цинцю не пытался подбирать слова. Именно его неспособность признать счастье стала причиной молчаливой скорби и невыразимой тоски. Порой невежество поистине благо, и сердце Ло Бинхэ затопила невыразимая горечь, когда он понял, что бессмертный с ним искренен. Истинная причина безразличия Шэнь Цинцю крылась в том, что он не ведал настоящей радости и неподдельного тепла ни в одной из своих жизней. В этом они были похожи. Единственная разница между ними заключалась в том, что у Ло Бинхэ, по крайней мере, была любящая мать. У Шэнь Цинцю не было никого. Бессмертный столкнулся с предательством задолго до того, как познал счастье. Его Учитель никогда ещё не казался ему таким очаровательным и беззащитным, сердце демона дрогнуло. —…Ничего страшного, если ты не знаешь. Прими моё предложение, и мы сможем научиться быть счастливыми вместе, — Ло Бинхэ наконец вновь обрёл голос, накрывая своей ладонью руку Шэнь Цинцю, что покоилась на коленях. Бессмертный недоумённо приподнял бровь. — Разве это не шантаж? — Вовсе нет. Учитель несказанно обрадует меня, если ответит согласием и позволит показать, каково это быть счастливым. Я хочу стать счастливым вместе с тобой. Если бессмертный пока не сумел познать того счастья, которое испытывал Ло Бинхэ, находясь рядом с ним, демон был полон решимости поделиться этим удивительным чувством с Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ был жаден, и он эгоистично желал, чтобы возможность обучить этому Учителя стала лишь его привилегией. Между тем скептицизм в глазах Шэнь Цинцю никуда не исчез. — Ты уверен, что хочешь связать свою жизнь со мной? Ло Бинхэ не знал, плакать ему или смеяться. Он занимался любовью с Шэнь Цинцю, подарил ему свидетельство своей безграничной любви в знак открытого ухаживания и даже практиковал с ним парное совершенствование! Неужели его Учитель и в самом деле не догадывался, что после всего этого последует предложение вступить в брак? Как он мог допустить, что Ло Бинхэ не продумал всё как следует, прежде чем сделать предложение руки и сердца? Повелитель демонов мрачно рассудил, что недостаточно доказал свою любовь, если Шэнь Цинцю до сих пор ставит под сомнение его серьёзность. — Это можешь быть только ты. Я не смогу принять и не приму «нет» в качестве ответа. — Хорошо, только не заставляй меня пожалеть об этом, — невнятно пробормотал Шэнь Цинцю, его веер скользнул к лицу, словно бессмертный невольно пытался отгородиться от Ло Бинхэ. Юноша не обратил на этот неуверенный жест ровным счётом никакого внимания, по его лицу расплылась глупая улыбка, стоило услышать долгожданный ответ. По-прежнему оставаясь возле ног бессмертного, он потянулся к Шэнь Цинцю, обнимая того за талию, а голову устраивая на коленях. — Я хочу, чтобы это произошло как можно скорее, давай выберем благоприятную дату, — промурлыкал он, словно несмышлёный малыш, который наконец получил то, о чём давно мечтал, после чего украдкой бросил влюблённый взгляд на своего Учителя, размышляя, догадывался ли этот человек, каким счастливым сделал его своим согласием. Сам бессмертный не имел ни малейшего понятия, чего он на самом деле хотел, да и были ли у него вообще какие-то пожелания. Шэнь Цинцю в спокойном умиротворении наблюдал за юношей, который по–хозяйски устроил пушистую макушку на его коленях. Давным–давно он усвоил простую истину, что невозможно привязать кого-то к себе против его воли. Шэнь Цзю никогда не нуждался в том, чтобы человек, чьи благие намерения и невыносимое чувство вины привели к их общей гибели, покаянно склонял перед ним голову. Но в то же время какая-то малая часть его души отчаянно желала приобщиться к этому недоступному доселе теплу и блаженной неге. Шэнь Цинцю не жалел усилий, чтобы удержать Ло Бинхэ, и хотя бессмертный не уставал повторять, что, пока демон того желает, он останется рядом, всё же предпочитал не питать напрасных надежд на то, что его лучший ученик действительно захочет связать с ним свою жизнь. Он всё ещё сомневался, что достоин этого. Да и, по правде говоря, Шэнь Цинцю не был уверен, что когда-нибудь станет достойным. И всё же, не попробовав — не узнаешь. Лишь пройдя этот путь до конца, Шэнь Цинцю сможет увидеть, под силу ли ему остаться с Ло Бинхэ до конца своих дней. Горный лорд мягко хлопнул кончиком сложенного веера по ладони Ло Бинхэ, слегка пренебрежительно бросив: — Слишком много свадеб, придётся отложить заключение брака по крайней мере на три декады. Близится церемония Чжанмэнь–шисюна, так что на ближайшее время можешь забыть об этом. На этот раз Ло Бинхэ и не думал спорить. Учитель ответил искренним согласием на его предложение, и это было всё, что ему нужно. Шэнь Цинцю действительно собирался провести эту жизнь с ним.