Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Не будет ни малейшим преувеличением сказать, что свадебная церемония, которая должна была состояться сегодня, станет самым ожидаемым событием века. Минуло несколько лун с тех пор, как отгремела грандиозная свадьба главы хребта Цанцюн, и вот уже второй по значимости человек в школе готовился связать себя узами брака. Но в данный момент публичный статус мужчины, облачённого в праздничные красные одежды, меньше всего беспокоил публику. Главным было то, кем были этот прославленный бессмертный и его жених. То, что предстоящая церемония завладела вниманием даже земного мира, стало наглядным доказательством того, насколько большие ожидания все возлагали на этот союз. Ло Бинхэ, наследник трона Святого Правителя, собирался связать свою жизнь с горным лордом второй по важности вершины школы Цанцюн — Шэнь Цинцю. Даже если оставить в стороне то, что это станет первым официальным союзом между демоном и человеком, непревзойдённым бессмертным горы Цанцюн и повелителем Царства Демонов, они приходились друг другу учителем и учеником. В любом мире подобный союз считался непререкаемым табу, словно родитель вступил в греховную связь с собственным ребёнком. Если бы не чудесные сочинения, удивительным образом сыгравшие на руку сторонникам перемирия, вряд ли общество оказалось столь благосклонно к предстоящему смешанному браку, даже невзирая на его исключительную политическую важность. В данный же момент всё внимание общества было сосредоточено на преобразившемся повелителе демонов Ло Бинхэ, который, невзирая на все невзгоды и препоны, наконец сделал предложение своему Учителю. Наставнику, который долгие годы осторожно и трепетно направлял юное поколение на дороге взрослой жизни, ошеломляя читателей своей неизменной преданностью; благочестивому бессмертному, который привык держать свои глубокие эмоции в узде в дань уважения укоренившимся традициям. И вот наконец, ответив на предложение своего ученика, вдова пика Цинцзин перестанет быть вдовой. Бессмертный больше не будет одинок. Шэнь Цинцю отмахивался от липких сплетен и любопытных взглядов, как от грязной половой тряпки. Он бы уже зашёлся кровавым кашлем, если бы не пустой желудок. Все остальные горные лорды вежливо отводили взгляды от своего шисюна, опасаясь, что гром падёт на их головы. Ци Цинци стала единственным исключением, даже Юэ Цинъюань не смел проверять границы терпения своего шиди в такой день. — Ци–шимэй... Этот мастер надеялся, что на тебя-то, по крайней мере, можно положиться, когда речь заходит о рамках приличия. А ты решила заполонить мир подобной нелепицей? Пожалуй, следовало отдать должное самообладанию единственной женщины школы Цанцюн. Мало кто мог похвастаться возможностью с таким хладнокровием выдержать вспышку гнева высокомерного бессмертного с пика Цинцзин. Горный лорд пика Кусин вполголоса заметил, что почти видел клубы пара, поднимающиеся от его макушки. — Шисюн... это было нашей последней надеждой. — Последней надеждой? — Представь себе реакцию людей на то, что человек и демон — мало того, ученик и наставник — становятся партнёрами на стезе совместного самосовершенствования. Именно благодаря божественному провидению и благоприятному стечению обстоятельств наш парадный вход ещё не закидали гнилыми помидорами! Разве не сам Шэнь–шисюн неоднократно повторял, что чужой разум нельзя подчинить, а лишь направить? Людям уже хорошо известна эта баллада, осталось лишь умело использовать её ради того, чтобы сохранить лицо и репутацию! Прямолинейная и резкая Ци Цинци не могла похвастаться изворотливостью и гибкостью ума. Идея принадлежала её лучшей ученице Лю Минъянь, и хотя наставнице предложение тоже пришлось не по душе, затея была не лишена смысла. Воспитанницы пика Сяньшу претворили план «воздействия на общественные умы» в жизнь, тайно распространяя новую короткую брошюру, посвящённую искренним стремлениям Ло Бинхэ заставить Шэнь Цинцю преодолеть незримый барьер в их отношениях и стать его партнёром по самосовершенствованию. И вот народ, и без того изрядно задобренный сборниками романтичных рассказов, заполонивших книжные лавки, проглотил новую историю, и глазом не моргнув, неистово возопил, что пара Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю — союз, заключённый на небесах. Стародавние предрассудки оказались забыты и отброшены в сторону, равно как и совершенствующиеся оставили застарелые обиды, пытаясь протянуть руку дружбы Царству Демонов. В целом, план оказался успешным. Случись иначе, и вряд ли Ци Цинци нашла бы в себе смелость признаться во всём во время этой встречи. Горный лорд пика Цинцзин задохнулся от негодования, его бледные щёки окрасились малиновым румянцем, и неприветливый бессмертный всерьёз задумался о том, чтобы вновь удалиться в пещеру Линси и не выходить ближайший десяток лет. К счастью, Ло Бинхэ не присутствовал при этом разговоре, а иначе ему не удалось бы избежать тяжёлой руки своего будущего супруга. Вместо этого весь удар пришлось принять на себя Юэ Цинъюаню, пока Шэнь Цинцю не перевернул вверх дном стол переговоров и не попытался сорвать гнев на первом же попавшемся горном лорде. Шэнь Цинцю не стал откладывать и вскоре после свадьбы Юэ Цинъюаня и Лю Цингэ объявил на всеобщем собрании, что он и Ло Бинхэ собираются стать партнёрами по самосовершенствованию. И, надо признать, шумиха той знаменательной встречи ещё не утихла. Несмотря на то, что в мочке уха горного лорда сверкал очевидный признак заявленных прав алчного демона, окружающие предпочитали тактично не замечать столь явное доказательство романтического увлечения Ло Бинхэ своим наставником, далёком от должного почитания учителя. Пожалуй, Лю Цингэ не ограничился бы молчаливым осуждением, если бы сам к тому времени не был партнёром Юэ Цинъюаня, а его супруг твёрдо решил уважать выбор Шэнь Цинцю так же, как младший брат когда-то поддержал его. Му Цинфан, ставший одним из немногих свидетелей упорной борьбы Ло Бинхэ за возвращение Шэнь Цинцю в мир живых, лишь улыбнулся и тепло поздравил своего шисюна. После того, как целителю пришлось увидеть поступки гораздо более низменные и презренные, греховные отношения между учителем и учеником перестали казаться чем-то существенным. Шан Цинхуа, конечно, ничего не сказал по этому поводу и не собирался комментировать. В тот момент, когда Мобэй-цзюнь с гордостью поставил всех перед фактом их помолвки, он уже не видел смысла сопротивляться. Если говорить начистоту, он с радостью бы поздравил Шэнь Цинцю с пополнением братства «супругов демонов». Шан Цинхуа сомневался, что его рассудок выдержит, если бы ему пришлось в одиночку нести столь непосильное бремя, учитывая благородную родословную Мобэй-цзюня и их влияние в обоих Царствах. Несмотря на обуревающую его ярость, бесстрастный рассудок Шэнь Цинцю с холодной ясностью принимал всю абсурдность сложившейся ситуации. Его репутация оказалась запятнана возмутительными образами второсортной баллады, но закрыть глаза на преимущества и полученную выгоду не получится. Общественные настроения теперь играли им на руку, миру бессмертных уже не так-то просто будет обвинить в чём-то Ло Бинхэ, чтобы избавиться от полудемона. Пусть его репутации снова был нанесён непоправимый урон, лопасти мельницы людской молвы, казалось, крутились в нужном им направлении. Нахмурившиеся брови едва заметно разгладились, горный лорд мог только догадываться о том, что острые сплетни распространяются гораздо быстрее, а запоминаются легче, чем холодные, безжалостные факты. Конечно, это помогло мало, и всё же факт налицо — Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю собирались стать партнёрами по самосовершенствованию. Никто не упоминал о том, была ли предстоящая свадьба продиктована политическими мотивами, или же за этим стояло нечто гораздо более личное. Некоторые вопросы лучше оставить на личное усмотрение каждого. Да и к тому же, излишняя настойчивость неминуемо вызовет подозрение. Поэтому-то нелепые последствия закулисной манипуляции общественным сознанием получили неожиданное одобрение в виде абсолютного молчания Шэнь Цинцю. Теперь винить бессмертному было некого, разве что себя самого. В конце концов, невозмутимый бессмертный оставил в стороне гнев, неохотно принимая услугу, оказанную своей названной сестрицей. Встреча завершилась вполне мирно, оставив на челе Шэнь Цинцю тень суровой задумчивости. Стоило горному лорду вернуться на свой пик, и он окунулся в привычный шум и суету снующих вокруг учеников, занятых подготовкой к предстоящему торжеству. Он подозревал о нездоровом энтузиазме, с которым ученики его вершины отнеслись к будущей свадьбе, и как сильно они стремились его порадовать, но для него по-прежнему оставалось загадкой, отчего им так хотелось увидеть его в браке с Ло Бинхэ. Стыдно признаться, но он боялся, что ученики будут испытывать отвращение, разочаруются в своём наставнике и примутся презрительно шептаться за его спиной. Подобное уже случалось когда-то давно, в его прошлой жизни. Тогда, несмотря на то, что Шэнь Цинцю ни разу не коснулся своих учениц неподобающим образом, он приобрёл славу мрачного извращенца, причиняющего своим ученикам лишь страдания. Возможно, причина крылась в том, что он собирался связать свою жизнь с мужчиной? Взгляд бесстрастных серых глаз стал задумчивым. Пусть лучше один подонок объединится с другим таким же подонком, прежде чем пострадают женщины. Шэнь Цинцю усмехнулся своим мыслям. Бессмертный всех мужчин считал отъявленными мерзавцами, и даже в этой жизни привык придерживаться того же мнения, пока не доказано обратное. Ло Бинхэ и сам он не были исключением; Шэнь Цинцю упорно придерживался позиции, что лишь представительницы слабого пола заслуживают бережного и трепетного отношения. Он мстительно подумал, что идея свести на нет всю мужскую половину населения уже не кажется такой уж абсурдной. — Учитель, ты вернулся. Стоит ли донести какие-то важные сведения до Царства Демонов? Поначалу Шэнь Цинцю собирался мысленно начислить Ло Бинхэ десять баллов из возможных десяти за должное отношение к обязанностям, но тут же поспешил вычесть четыре, взглянув на умильно-сладкое выражение лица собственного ученика. С того момента, как Шэнь Цинцю ответил согласием на его предложение, Ло Бинхэ, казалось, враз поглупел, начисто позабыв про другие эмоции, поскольку на его лице, словно приклеенная, постоянно играла эта ласковая улыбка, а чётко очерченные брови изгибались дугой над пронзительным распахнутым взглядом. Он пребывал в столь благостном расположении духа, что даже согласился обсудить с отцом предстоящую свадебную церемонию. Несмотря на то, что на данный момент старый демон был самым старшим в школе, он не приходился родственником Юэ Цинъюаню, а потому не смог испить ароматного чая, причитающегося старейшине во время свадебной церемонии. Однако теперь всё иначе. Его собственный сын собирался взять в мужья своего возлюбленного, и Святой Правитель, увлечённый человеческой культурой и обычаями, с нетерпением ждал момента, когда на правах тестя получит из рук Шэнь Цинцю чашу с душистым напитком. Горный лорд ощутил надвигающиеся неприятности, стоило краем уха услышать, как Святой Правитель с энтузиазмом читает сыну лекцию о подобающем выкупе за невесту. Шэнь Цинцю счёл за благо притвориться, что ничего не слышал, ради собственного же здравомыслия. Он попытался раз и навсегда стереть услышанное из памяти и отвлечься, в очередной раз бросив вызов Лю Цингэ. К слову, бессмертный снова потерпел неудачу, и от досады даже пнул своего новоявленного шурина. — Ничего важного. Что за переполох на вершине Цинцзин? — Ах, это... Шисюн и остальные ученики разбирают и сортируют приданое, которое я доставил из Царства Демонов. Старейшины тем временем обсуждают приём гостей и как им организовать досуг гостей-демонов на пике Цинцзин. Воспоминания, которые Шэнь Цинцю столь старательно пытался стереть из памяти, нахлынули с новой силой, и он сразу же пожалел о том, что вообще спросил. Словно одного этого было недостаточно, издалека Нин Инъин энергично махала ему рукой, взволнованно восклицая: — Учитель, с одеждой закончили! Быстрее, посмотрите, всё ли мы правильно разложили! Внутренне сдавшись, совершенствующийся мог лишь сдержать слова негодования и подчиниться, следуя за своей ученицей во внутренний дворик, возведённый для горного лорда, пока бамбуковая хижина стараниями учениц оказалась превращена в свадебные покои. Юные ученицы в одночасье превратились в армию швей и портних, которые молча кроили, стригли и вышивали. Их сосредоточенные взгляды ни на секунду не отрывались от рукоделия, пока острые иглы невесомыми стрекозами порхали над тканью. Когда весть о готовящейся свадьбе разнеслась по вершине, Нин Инъин возглавила всю подготовку, настояв на том, чтобы ученики собственноручно подготовили свадебные одеяния и постельное бельё для пары в качестве свадебного подарка. Шэнь Цинцю переступил порог временной обители, где трудились его ученицы. Девушки с благоговением развернули свадебные одежды, с нетерпением ожидая, пока их Учитель закончит переодеваться за ширмой. Бессмертный с удивлением понял, что руки не слушаются его, пока он медленно развязывал пояс привычного ханьфу. Ощущение нереальности происходящего вдруг заставило его почувствовать, что всё это происходит не с ним, а с кем-то другим. Восторженный голос Нин Инъин вырвал его из раздумий, и взволнованная стая цыплят, умело принимающих вид юных учениц, обступила его, на разный лад нахваливая безупречную красоту своего Учителя, которому, как оказалось, невероятно шёл непривычный яркий цвет. Свадебные одежды сидели безупречно, струящиеся складки изящными волнами спадали к ногам, очерчивая высокую грациозную фигуру. Вышитый сверкающими камнями пояс обрамлял узкую талию, а тонкая материя выгодно подчёркивала широкие плечи. Девушки очень гордились результатом собственных трудов, к тому же они удостоились чести первыми взглянуть на Шэнь Цинцю в свадебных одеждах. Его младшая ученица тоскливо вздохнула: — Хотелось бы и мне так выглядеть в красном... Если бы не его любимая ученица Нин Инъин, которая когда-то нанесла ему удар милосердия, кто знает, сколько бы ещё Шэнь Цинцю пришлось томиться в подземельях тюрьмы, медленно умирая от гноящихся ран и теряя рассудок от мучений? Всего лишь маленький камешек, оставивший круги на воде ровной озёрной глади, но эта мелкая рябь затронула все их жизни. Шэнь Цинцю никогда не сумеет отблагодарить эту маленькую девочку за подаренное освобождение. Шэнь Цинцю непривычно ласковым жестом погладил Нин Инъин по голове и торжественно пообещал: — В таком случае этот Учитель пошьёт свадебный наряд для Ин–эр, как только ученик Сяо попросит твоей руки. Нин Инъин залилась густым румянцем, заставив остальных девушек вздыхать от зависти. В конце концов, Шэнь Цинцю пришлось всех успокоить, не преминув заметить, что никаких свадеб не будет, если ему не понравятся юноши, пожелавшие заполучить в свои сети его прелестных учениц. Сам того не осознавая, он невольно подтвердил оказавшиеся пророческими слова Ци Цинци о том, что он медленно, но верно превращается в безумного папашу. Чтобы скрыться от неловкости, вызванной внезапным поддразниванием Учителя, Нин Инъин подхватила со скамьи сложенный отрез ткани. — Ин–эр уверена, что Учитель будет вдвойне прекрасней под этой вуалью! Шэнь Цинцю твёрдо вознамерился отказаться — в конце концов, он не женщина, чтобы скрывать своё лицо перед алтарём. Но прежде чем слова протеста успели сорваться с губ, бессмертный заставил себя проглотить недовольство. Стоило подумать об этом хорошенько и в душу Шэнь Цинцю закрались сомнения — а настолько ли он толстокожий, чтобы встать перед тысячами гостей и во всеуслышание заявить, что Ло Бинхэ теперь принадлежит ему? Сможет ли он это вынести, если даже сейчас сомневается, что ему будет под силу удержать бесстрастную маску на лице? Идея надеть вуаль показалась вдруг вполне здравой. Шэнь Цинцю коротко кивнул в ответ, пальцы неуверенно погладили прохладный атлас в руках. И вдруг в сознании вспыхнула ясная мысль. До свадьбы осталось всего три дня. Ло Бинхэ, казалось, вообще ничего не заботило. С тех самых пор, как Шэнь Цинцю кивнул в ответ на его предложение руки и сердца, он пребывал на седьмом небе от счастья. Уже давно повелитель демонов не испытывал столь чистой незамутнённой радости. Порой ему даже начинало казаться, что он вернулся в дни своей юности, а его боевые товарищи стали настоящей опорой и поддержкой во время подготовки к свадьбе. В своей прошлой жизни даже во время самой первой свадебной церемонии ему не приходилось испытывать столь головокружительного счастья. Пока шла подготовка к свадьбе, менялось и его отношение к отцу. Праздничное нетерпение стало связующим звеном между ними, хотя, надо признать, природа их энтузиазма несколько различалась. Ему удалось собрать почти все самые ценные и лучшие сокровища, которыми были знамениты земли Царства Демонов для своего приданого, но, к счастью, Тяньлан-цзюнь вовремя остановил его. — Сынок, хотя я понимаю твоё стремление утопить своего жениха в богатстве, боюсь, ты забыл о знаменитой гордости горного лорда Шэня. Если ты одаришь его самыми ценными и редкими артефактами, какие только сможешь найти, что останется ему? Как быть, если семья невесты не может ответить равноценными подарками? Не думаю, что глава школы Юэ поскупится на приданое, но всё же не стоит полностью затмевать чужие дары. Кроме того, учитывая, что вам обоим предстоит жить под одной крышей, любые твои сокровища, так или иначе, станут принадлежать ему. Совет казался разумным. Ло Бинхэ одарил Тяньлан-цзюня понимающим взглядом и внёс соответствующие поправки в список подарков. Особенно забавно было наблюдать за тем, с каким воодушевлением одна из его бывших жён, Нин Инъин, восприняла идею их свадьбы. Пришлось долго ждать этого дня, и Шан Цинхуа взял на себя труд пояснить, что в их мире старшие братья сочетаются брачными узами в первую очередь. После того, как глава школы связал себя узами с Лю Цингэ, настала очередь Шэнь Цинцю, второго по старшинству в школе Цанцюн. И вот Ло Бинхэ, который сделал своё предложение последним, полностью облачённый в багряно-красный цвет стоял в этот день в церемониальном зале рядом с человеком, о котором, казалось, мечтал не одну свою жизнь. Обитатели школы Цанцюн трепетали от волнения, в то время как остальные гости испытывали смешанные чувства. В конце концов, в отличие от церемонии Юэ Цинъюаня, место старейшины перед парой не пустовало, и его занимал самый могущественный демон из ныне существующих. Тяньлан-цзюнь выглядел ослепительно и пребывал в отличной форме, благодаря тщательным усилиям Му Цинфана. Глубокий взгляд тёмных глаз и мягкая доброжелательная улыбка притягивали чужие взоры. Внимание же тех, чьи взгляды не похитил отец жениха, оказались прикованы к самому новобрачному, со всех сторон раздавались многочисленные мечтательные вздохи. Получеловек-полудемон, обладающий непревзойдённой красотой, способной покорить сердце любой женщины, и острым взглядом, похожим на взгляд своего отца — Ло Бинхэ оставался олицетворением настоящей мечты в умах многих девиц. То, что сегодня он станет навсегда принадлежать кому-то другому, могло стать настоящей трагедией для прелестниц, если бы не один немаловажный факт — похитит завидного жениха не кто-нибудь, а прославленный бессмертный, сейчас занимающий место по левую руку от демона. Никто не видел выражения лица Шэнь Цинцю, скрытого под яркой алой вуалью, украшенной серебристым витым обручем. Помимо элегантного свадебного ханьфу и тщательно подобранного головного убора бессмертный в этот день позволил себе украшения. Кроме ставшей уже привычной серьги, его запястья украшали браслеты схожего стиля, а на шее сверкало витиеватое ожерелье. Только в этот день Шэнь Цинцю надел полный набор украшений, которые Ло Бинхэ вручил ему в качестве символа своих серьёзных намерений. Сияющий блеск серебра удивительным образом сочетался с карминово-красным цветом свадебных одеяний. Первоначально бессмертный не собирался всё это надевать, но Ло Бинхэ настоял, чтобы Шэнь Цинцю примерил весь ансамбль в этот особенный для них день. — Первый поклон — Небесам и Земле. Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю встали лицом к главному входу и опустились на колени перед бесконечным куполом лазурного неба и малахитовыми лесами хребта Цанцюн, склоняясь лбом к земле, безмолвно признавая над собой власть природы. И пусть всему виной стало его собственное упрямство в стремлении удержать этого мужчину рядом с собой, не остановившее его даже от того, чтобы повернуть время вспять, Ло Бинхэ всё же со всей искренностью мысленно поблагодарил все божественные силы, которые помогли ему встретить Шэнь Цинцю на своём пути. — Второй поклон — родителям. Молодожёны поднялись с земли, повернулись лицом к сияющему от радости Тяньлан-цзюню и снова опустились на колени, чтобы выразить свою благодарность родителю и роду. Хотя Тяньлан-цзюнь и Су Сиянь, с чьим прахом Святой Правитель теперь не расставался, не имели возможности наблюдать за взрослением своего сына, по крайней мере, они смогли побывать на его свадебной церемонии. Глядя на склонившую перед ним головы пару, Тяньлан-цзюнь нежно погладил небольшой мешочек, который всегда носил у груди, как будто Су Сиянь плакала от счастья, и он утешал её, осушая хрустальные слёзы. — Третий поклон супругов — друг другу. Наконец, Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю повернулись лицом к лицу. С того момента, как Шэнь Цинцю спустился из своего паланкина, он не издал ни единого звука, и Ло Бинхэ продолжал бороться с детским предвкушением, мысленно продумывая слова, которые скажет своему супругу наедине. Вуаль оказалась поистине незаменимой, скрывая Учителя от пытливых посторонних взглядов, но сейчас Ло Бинхэ искренне жалел о том, что не может видеть выражения его лица. Вот только, даже не имея возможности взглянуть в глаза своего супруга, увидеть, как Шэнь Цинцю по собственному желанию становится на колени, чтобы обменяться с ним поклонами, оказалось более чем достаточно, чтобы у Ло Бинхэ перехватило дыхание. Будь его наречённый женщиной, после церемонии невесту сразу же проводили бы обратно в свадебные покои, в то время как супруг остался бы развлекать гостей до поздней ночи. Но Шэнь Цинцю был мужчиной, и поэтому он присоединился к своему мужу, обходя гостей и принимая поздравления. Он по-прежнему не произнёс ни слова, просто время от времени подносил чашу ко рту, скрытому вуалью, чтобы сделать глоток терпкого вина, и Ло Бинхэ пребывал в сладостном умиротворении. Он желал остаться единственным, кто мог видеть и слышать Шэнь Цинцю в день их свадьбы, и они смогут сполна насладиться друг другом в безопасной тишине собственных покоев. Только теперь Шэнь Цинцю сумел в полной мере ощутить преимущества вуали. Он чувствовал нервные подёргивания лицевых мышц, хотя его выражение лица ни капли не изменилось. Каким бы красноречием не отличался горный лорд, сейчас он мало доверял словам. Он ни за что не признался бы в этом вслух, но Шэнь Цинцю был растерян. Да и что он мог сказать? Спасибо, что пришли? Поблагодарить за благословения? Ни то, ни другое его не волновало, но всё же хотелось, по крайней мере, сохранить лицо. В подобной ситуации казалось благоразумным спрятаться за плотной завесой, чтобы избежать смущения и неловкости. Несмотря на то, что Шэнь Цинцю вполне мог передвигаться без посторонней помощи, он покорно позволил Ло Бинхэ взять себя за руку и провести сквозь толпу. Столь гармоничной сцены оказалось вполне достаточно, чтобы гости тактично удержались от неприятных вопросов. Однако осторожность была излишней — ещё свежи были воспоминания гостей о случившемся на свадебной церемонии Юэ Цинъюаня. Больше глупцов, желающих выставить себя на посмешище, не нашлось. Молодожёнам пришлось развлекать гостей до глубокой ночи, и к тому времени, как над хребтом Цанцюн повис тонкий серп луны, Ло Бинхэ начало казаться, что они потратили слишком много драгоценного времени на бессмысленные разговоры. Он с облегчением перевёл дух, когда ему наконец удалось похитить своего супруга из праздничного зала. К счастью, у него всё ещё был Синьмо, и Ло Бинхэ перенёс их прямиком в свадебные покои. К этому моменту проклятый клинок утратил свою печально известную способность поглощения жизненных сил владельца. Шэнь Цинцю не мог видеть своего супруга, но чувствовал, как мелко подрагивают пальцы юноши, крепко сжимающие его ладонь, пока Ло Бинхэ осторожно вёл его за собой в спальню. Горный лорд двигался скованно, словно деревянная кукла. После оглушающей кутерьмы оживлённого праздника его с головой окутал кокон непроницаемой тишины бамбуковой хижины. Ло Бинхэ осторожно ухватил пальцами край вуали, медленно приподнимая. Как только супруг отвёл плотную ткань от его лица, Шэнь Цинцю поднял взгляд, встречаясь с тёплыми блестящими глазами Ло Бинхэ, полными неподдельного обожания и самой ласковой улыбкой. Не совсем мужчина, но уже не ребёнок — кажется, Шэнь Цинцю впервые видел Ло Бинхэ таким взрослым и величественным в ярких свадебных одеждах, пестрящих золотой вышивкой. На мгновение бессмертному стало интересно, каким его видит сам юноша. Он очнулся от своих мыслей, когда ученик втянул его в нежные объятия и потянулся за поцелуем, и быстро приложил палец к чужим губам. — Мы ещё не испили вина, — напомнил он. Ло Бинхэ, по-прежнему расслабленный и вальяжный, неторопливо подвёл Шэнь Цинцю к столу и наполнил две чаши терпким вином. Сладковатый фруктовый аромат алкоголя взбудоражил кровь и обострил чувства. Шэнь Цинцю думал, что за вечер уже достаточно выпил, но свадебный напиток обладал поистине неповторимым, особенным букетом, разительно отличаясь от вина, которое подавали на свадебном торжестве. Мужчины переплели руки и осушили чаши с пряным вином до последней капли. Ло Бинхэ смущённо признался: — Тебе нравится это вино, Цинцю? Я сам изготовил его и больше пяти лет хранил только для тебя. Юноша осторожно прощупывал границы терпения своего супруга, пытаясь угадать, разрешит ли Учитель, по крайней мере, в этот день обращаться к нему по имени. Он изготовил это вино в первый год смерти Шэнь Цинцю; само собой, тогда ему и в голову не могло прийти, что они разделят напиток в свадебную ночь, полудемон всего лишь намеревался приберечь его для поздравительного тоста, когда вернёт Шэнь Цинцю к жизни. Вот только в тот раз Тяньлан-цзюнь спутал все его карты. Стоило имени сорваться с чужих губ, Шэнь Цинцю вынырнул из приятной истомы, тёплыми объятиями укутывающей в блаженную тишину спальни. — Ты знаешь, а ведь я ненавидел это имя. Это был даже не риторический вопрос, простое утверждение. От внимания Ло Бинхэ не ускользнул угрюмый тон супруга, и он знал, в чём кроется причина. Он видел воспоминания бессмертного, но всё же спросил, чтобы удостовериться: — Это из-за слога «Цю»? Имя человека, который когда-то сломал его судьбу и растоптал его самого — Шэнь Цинцю навсегда запомнит имя своего мучителя. Горный лорд рассеянно кивнул. Пусть всё это случилось в прошлой жизни, бремя тяжёлых воспоминаний по-прежнему окольцовывало его шею тяжёлым ошейником, и при малейшем неосторожном движении зазубренные края впивались прямиком в незащищённое горло. Праздничные свадебные цвета почти пробудили полузабытые воспоминания об осени. [1] — Какая ирония... Мастер как-то сказал, что по темпераменту я холоден, словно лютая стужа, но внешностью напоминаю бамбуковую рощу во время весенних морозов... Он говорил, что красный мне к лицу. Вот почему он нарёк меня этим именем. Ярко-красный осенний костёр как символ молчаливого упрямства, которое пылает в груди Шэнь Цинцю несмотря ни на что. — Этот ученик думает, что предыдущий горный лорд был не лишён проницательности. Учитель поистине великолепен в красном. Но тебе больше нет нужды беспокоиться о его значении. С этого дня красный цвет будет ассоциироваться у тебя со мной. Ты отмечен мной, Шэнь Цинцю. Серьга, малиновый знак моей любви, красные свадебные одежды и даже алый румянец на щеках... Это всё моё. Так что, не забывай, Учитель... Осень в твоём имени окрашена в мои цвета. Он вытеснит эту тёмную, безжизненную тень из памяти любимого, сотрёт и заменит её своим собственным существованием. Блеск ярко-красных драгоценных камней, которые он так тщательно подбирал, походил на сложную головоломку, лабиринт, навеки заточивший Шэнь Цинцю в паутине Ло Бинхэ. Сияние алых одежд оттеняло бледную кожу его Учителя тёплым малиновым оттенком, отчего тот выглядел по-настоящему очаровательно. Учитель наградил Ло Бинхэ тёплым взглядом, беззлобно бросив: — Высокомерный наглец. Ло Бинхэ ухмыльнулся, довольный, что Шэнь Цинцю снова стал собой. — Ты задел мои чувства, мой дорогой супруг. Поскольку ты столь жесток, этому мужу не остаётся ничего, кроме как самым постыдным образом добиться твоего внимания. Послушного и несчастного Шэнь Цинцю не составило бы труда побаловать, но юноша хотел видеть его счастливым, именно поэтому Ло Бинхэ когда-то подарил ему своё сердце. — Не только высокомерный, но и бесстыдный, хуже не придумаешь, — усмехнулся Шэнь Цинцю, снимая тяжёлый головной убор и украшения. Нелегко было таскать всё это на себе. Ло Бинхэ, любезный супруг, послушно помог сложить все драгоценности обратно в сундук, оставив лишь серёжку, которую горный лорд носил всегда, и браслеты на лодыжках, которые Шэнь Цинцю поленился наклониться и снять. Их маленький словесный поединок ещё не завершился, несмотря на царящую вокруг гармонию. — Но ты меня любишь. Смелое заявление, и немало раздражающее. Будто Ло Бинхэ всё ещё хотел быть уверенным, даже после того, как они выполнили свадебные поклоны. — Разве иначе этот мастер позволил бы облачить себя в подобные цвета? Он так и не произнёс заветных слов, но Ло Бинхэ был доволен и этим. Шэнь Цинцю никогда не требовались слова, чтобы донести свою мысль. Юноше было нелегко научиться его слышать, но отныне он больше никогда не оставит Учителя в этой болезненной темноте. Ловкие пальцы обхватили подбородок бессмертного, полудемон слегка наклонился и наконец поймал чужие губы в трепетный поцелуй. Довольный отсутствием сопротивления Ло Бинхэ даже позволил себе тихо рассмеяться: — Учитель сегодня так уступчив, этот ученик тронут до глубины души. — Хммм, этот учитель просто решил пощадить тебя, ведь сегодня твоя брачная ночь. Исполненный гордости ответ был встречен мягким смехом и шелковистым шёпотом: — Как и твоя, Цинцю. — В моём случае ещё и первая, чего нельзя сказать о тебе. Сладкая истома момента рассеялась в мгновение ока, словно от порыва осеннего пронзительного ветра. Спина Ло Бинхэ взмокла от холодного липкого пота. — Уч–читель... ты сомневаешься во мне? — Вовсе нет, просто напомнил о твоём богатом послужном списке. Правда резала не хуже заострённого клинка. Ло Бинхэ действительно мог похвастаться внушительным списком, количество записей в котором тянуло по меньшей мере на трёхзначное число. Его что, подозревали в измене в первую брачную ночь? — Иного не появится, этот ученик клянётся! Шэнь Цинцю никогда не казался ему ревнивым человеком, но любые сомнения лучше искоренять на корню. В других обстоятельствах Ло Бинхэ с удовольствием поддразнил бы своего супруга, но собственная дурная слава свела все шансы на нет. Наличие списка из более чем шести сотен бывших жён, в числе которых, по крайней мере, от трёх до восьми оказались знакомы его нынешнему супругу — всё это, очевидно, доставляло мало радости Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ не сомневался, что с него шкуру живьём спустят, если он только осмелится шутить по этому поводу. В особенности, учитывая особое отношение его Учителя к прекрасному полу. Он скорее осудит Ло Бинхэ за невоздержанность плотских желаний, чем заподозрит в чём-то подобном хоть одну женщину. — Жизнь долгая, кто знает, что произойдёт в будущем. По правде сказать, ревность это последнее, что могло бы прийти в голову Шэнь Цинцю. Он вытянул на свет эту стародавнюю историю лишь затем, чтобы понаблюдать, как Ло Бинхэ собирается выкручиваться. Ошеломлённое выражение лица супруга того стоило. Похоже, дерзость его ученика оказалась заразительной. Когда-то ему нравилось дразнить Ло Бинхэ в память об испытанной горечи и бессильной злости, но теперь он задирал его лишь потому, что мог себе это позволить. — Тогда... Тогда я просто докажу Учителю, что буду верен лишь ему всю свою жизнь! Ло Бинхэ выпалил эти слова, как на духу, но даже ему они показались столь неубедительны и наивны, что юноша сосредоточенно нахмурился, размышляя о более надёжном способе успокоить своего супруга. В груди Шэнь Цинцю потеплело от странной смеси самодовольства и удовлетворения. — Не надейся, что тебе удастся расслабиться под моим присмотром. Это было уже не просто косвенное обещание оставаться вместе до самого конца, а от выражения лица бессмертного у Ло Бинхэ захватило дух. Изгиб красиво очерченных бровей горного лорда смягчился, серые глаза затопил мягкий тёплый свет, но самой поразительной оказалась ласковая улыбка на губах Шэнь Цинцю. Учитель источал ауру неподдельного блаженства. Кажется, Ло Бинхэ молчал слишком долго, мимолётная улыбка Шэнь Цинцю сменилась вопросительным хмурым взглядом. — У меня что-то на лице? Ло Бинхэ наконец понял. Его возлюбленный когда-то сказал, что не знает, как выглядит счастье, Шэнь Цинцю не стыдился жизни, далёкой от этого знания, он был доволен хотя бы тем, что на этом жизненном пути ему не пришлось столкнуться с невыразимой мукой и страданиями. Но эта улыбка была, без сомнения, счастливой. Моменты, когда Шэнь Цинцю улыбался искренне, можно было пересчитать по пальцам одной руки, но все они были величайшей драгоценностью для Ло Бинхэ. Юноше удалось добиться того, что доселе никому не было подвластно — Шэнь Цинцю чувствовал себя с ним счастливым. Бессмертному ещё предстояло узнать, как распознать истинное счастье, но всё же редкие, захватывающие дух улыбки скользили по губам бессмертного лишь в присутствии Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю уже познал своё счастье; всё, что требовалось от Ло Бинхэ, это научить видеть его, и, возможно, уговорить своего любимого Учителя улыбаться почаще. Грудь Ло Бинхэ сдавили невидимые тиски, уголки глаз отчего-то нестерпимо жгло. Невольно юноша прижал ладонь к груди, словно опасаясь, что бешено колотящееся сердце выскочит. Борясь с желанием немедленно утопить Шэнь Цинцю в горячих поцелуях, Ло Бинхэ с обвинением бросил: — Шэнь Цинцю, ну в самом деле! Только не говори, что я не предупреждал тебя о том, чтобы ты был поосторожнее со словами! Когда-нибудь он скажет своему супругу: «Ты всегда умел быть счастливым, просто не сразу смог это заметить». Семя уже упало на благодатную почву, Ло Бинхэ с трепетной заботой взрастит свою драгоценную маленькую рассаду. Шэнь Цинцю не заметил задумчивого молчания Ло Бинхэ и предупредил: — Если снова потеряешь контроль, этот учитель проткнёт тебя Сюя. До сих пор я лишь нарочно промахивался. — Разве ты не обещал пощадить меня в брачную ночь? Ло Бинхэ не мог отказать себе в удовольствии поддразнить Шэнь Цинцю. Бессмертный с трудом удержался от того, чтобы не отвесить ученику подзатыльник. — Ну что ты за животное? К чему такая спешка? У нас впереди полно времени. Нет нужды выпивать меня досуха, маленький зверёк, — Шэнь Цинцю мысленно усмехнулся, теперь Ло Бинхэ действительно полностью соответствовал своему прозвищу. Совершенствующиеся придерживались принципа сдержанности во всех мирских желаниях, поэтому он не без оснований подозревал, что именно демоны создали сексуальное влечение. — Учитель, разве ты не понимаешь, что делаешь только хуже? Слова о том, что у них впереди полно времени, из уст Шэнь Цинцю звучали обещанием оставаться рядом до тех пор, пока их свадебная клятва в силе. Разве можно обвинять Ло Бинхэ в несдержанности всякий раз, когда Учитель нашёптывает ему столь сладостный ядовитый мёд? По-видимому, Шэнь Цинцю надеялся подразнить своего супруга и думал, что это сойдёт ему с рук. — А что если и так? Озвереешь? Губы Ло Бинхэ растянулись в жутковатой улыбке. — Что ж, принимая во внимание хрупкость тела моего супруга, полагаю, этому ученику следует пойти на компромисс и ввести некоторые... ограничения. Но и не надейся на спокойные ночи. Сегодня его первая брачная ночь, и если ему не дозволяется всласть заниматься любовью со своим супругом — будь проклят его комендантский час! — тогда придётся отныне тащить Шэнь Цинцю в постель каждую ночь, чтобы компенсировать понесённые потери. Бессмертный нерешительно кивнул, предоставляя своему ученику полную свободу действий. Наконец, все вопросы были улажены, а одежда аккуратно сложена. Ло Бинхэ успел насмотреться на обнажённое тело Шэнь Цинцю, но всё равно не смог удержаться от восхищённого взгляда на великолепного возлюбленного. Ло Бинхэ с лёгкостью подхватил супруга на руки и направился в сторону кровати, но в последний момент бессмертный вывернулся из крепких объятий и толкнул Ло Бинхэ спиной на подушки, склоняясь над чужим пахом. Вплоть до сегодняшней ночи любая инициатива в постели принадлежала юноше, совершенствующийся никогда не делал первый шаг, разве что щипал или толкал Ло Бинхэ, когда чужая страсть выходила за рамки. Ло Бинхэ не осмеливался поверить картине перед своими глазами, но ещё больше боялся спугнуть Шэнь Цинцю любым неосторожным движением или звуком. Его Учитель, всегда гордый и высокомерный, опускающийся перед ним на колени и заглатывающий член — слишком редкое зрелище, чтобы от него отказаться. Лишь от одного невыразимо развратного вида возлюбленного пенис Ло Бинхэ дёрнулся и налился кровью. Если в этом Шэнь Цинцю видел способ побаловать своего супруга в первую брачную ночь, Ло Бинхэ был более чем готов откинуться на подушки и получить свою награду. Бессмертный мало представлял, что нужно делать, и всё потому, что Ло Бинхэ отличался раздражающей привычкой стараться угодить ему всеми возможными способами. Пытаясь воспроизвести в памяти, что с ним вытворял Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю приготовился этой ночью доставить своему супругу удовольствие. Мужчина несмелыми движениями огладил языком член, помогая себе рукой. Должно быть, он делал всё правильно, потому что пенис демона после неумелых мокрых ласк заметно напрягся. Шэнь Цинцю обильно смочил налитый кровью ствол слюной, после чего облизал губы и мягко погрузил головку в рот. На языке чувствовался мускусный солоноватый привкус, но в этом ощущении не было ничего невыносимого. Бессмертный огладил языком головку члена, чередуя быстрые движения с медленными и томными. На мгновение он замедлился и скользнул кончиком языка в щель уретры, и сверху раздался прерывистый вздох. Довольный, что добился реакции, Шэнь Цинцю осмелел и постарался принять глубже. Мысленно осыпав проклятиями матушку–природу, что так щедро одарила его супруга, мужчина указал рукой на прикроватную тумбу. Ло Бинхэ, всё ещё ошеломлённый зрелищем, на ощупь нашёл кувшинчик с маслом и передал Учителю. Шэнь Цинцю вылил немного вязкой жидкости на ладонь и сжал скользкие пальцы вокруг основания массивного члена. Он двинул головой вверх и вниз, крепко сжимая губы, пока кончик языка старательно ласкал крепкий член. Взять пенис целиком в рот оказалось ему не под силу, поэтому Шэнь Цинцю использовал смазанные маслом руки, поглаживая ствол и лаская яички в тёплых ладонях. Ло Бинхэ тяжело сглотнул, сопротивляясь постыдному желанию положить ладонь на затылок Шэнь Цинцю и направить вниз, чтобы тот принял член целиком, до самого горла. Возможно, в будущем его супруг обучится и этому, но сегодня ночью Ло Бинхэ был благодарен и малому, поэтому позволил любимому действовать в своём собственном ритме. Теснота и жар чужого рта уже почти заставили его потерять рассудок от удовольствия, несмотря на несмелые и аккуратные движения Шэнь Цинцю, когда тот старался не задеть нежную плоть зубами. Из груди демона раздавалось приглушённое рычание всякий раз, когда супруг кончиком языка дразнил набухшую головку, слизывая выступившие капли предэякулята. Шэнь Цинцю впервые ласкал кого-то так откровенно, его челюсть онемела от усилий. На мгновение бессмертный отстранился, чтобы перевести дух, и вместо этого обхватил чужой член смазанными пальцами и продолжил ласкать мощными рывками. Пока Шэнь Цинцю наблюдал за тем, как налитый кровью ствол обильно истекает смазкой, его переполняло чувство, сродни ощущению выполненного долга — ему удалось сделать с Ло Бинхэ то, что этот паршивец обычно вытворял с ним. — Подожди... Цинцю, передвинься немного. Позволь мне тоже прикоснуться к тебе. В комнате раздавалось тяжёлое прерывистое дыхание. Кожа Ло Бинхэ взмокла, а щёки окрасил горячий румянец; что бы ни делал с ним Шэнь Цинцю, он неплохо с этим справлялся. Бессмертный нахмурился, пытаясь справиться с невиданным смущением — он и без того был раскрыт и обнажён перед своим супругом, а теперь тот почти уложил его на себя, и его вздёрнутый зад почти упирался полудемону в лицо. — Ч-что ты делаешь?.. Шэнь Цинцю беспокойно завозился, но Ло Бинхэ лишь успокаивающе погладил его по ягодице. — Ты можешь продолжать то, чем занимался... Я тоже попробую кое-что новое. Нехорошее предчувствие не отпустило Шэнь Цинцю, но он всё же вернулся к прерванному занятию, продолжая размеренно двигать рукой по скользкому от смазки члену, оцепенело размышляя, как этот чудовищный монстр, которого ему едва удавалось обхватить рукой, ещё не разорвал его пополам. Он почувствовал, как большие ладони Ло Бинхэ немного раздвинули его ягодицы, и вздрогнул, ощутив прикосновение чего-то влажного и горячего. Шэнь Цинцю обдало жаром, и он в изумлении отшатнулся, но Ло Бинхэ держал крепко. Юноша активно работал языком, оглаживая складки кожи вокруг сморщенной дырочки. Он не пробовал подобного раньше, опасаясь смутить своего любовника, ныне супруга. Но сейчас, когда Шэнь Цинцю почувствовал, что готов уделить его члену особое внимание, полудемон обрёл уверенность, что тоже может позволить себе кое-что бóльшее. Несколько раз широко мазнув языком, он скользнул кончиком языка внутрь скользкого колечка мышц, дразняще обводя ободок. Шэнь Цинцю в его руках била крупная дрожь, и юноша чувствовал, как Учитель пытается вырваться из крепкой хватки. Ло Бинхэ провёл рукой по чужому подтянутому животу и большим пальцем погладил слабое местечко Шэнь Цинцю. Он скользил подушечкой пальца по краешку пупка, чувствуя, как сопротивление супруга заметно слабеет. Пусть и неохотно, но бессмертный расслабился в его руках, и Ло Бинхэ с радостью продолжил облизывать подрагивающую дырочку. Движения языка отвлекали, и Шэнь Цинцю сбился с ритма, его пальцы ослабли от неспособности сосредоточиться. Бёдра подрагивали от смелых прикосновений Ло Бинхэ, с губ сорвалось мучительное шипение, когда бесстыдный демон скользнул языком в тесное колечко мышц. Шэнь Цинцю даже не нашёл в себе сил возмутиться, чувствуя, как язык Ло Бинхэ проникает в него всё глубже. Он хотел было остановить несносного ученика, но колени мелко дрожали, и пришлось приложить все силы, чтобы и вовсе не рухнуть на постель. Ло Бинхэ довольно усмехнулся и поцеловал покрасневший анус, прежде чем снова продолжить вторгаться языком. Шэнь Цинцю выпустил член из рук, но Ло Бинхэ не стал бы его винить, понимая, что бессмертный полностью утонул в ощущениях, которые дарил его умелый язык, и весьма гордился этим. Завершая своё небольшое исследование, он нежно толкнулся внутрь напоследок, а после продолжил бесстыдно рисовать мокрые узоры на мошонке, вырывая у Шэнь Цинцю прерывистые вздохи и стоны. Возбуждение достигло высшей точки, и бессмертный хлопнул ладонью по чужим бёдрам, взмолившись: — Пусти... Отпусти..! Я хочу... по-другому. Наконец, пришла пора приступать к основному блюду, Ло Бинхэ решил всё же пощадить своего супруга и позволил Шэнь Цинцю сменить позицию. Его приподнятое настроение после поддразнивания горного лорда на мгновение дрогнуло — Шэнь Цинцю не позволил ему подняться. Бессмертный упёрся ладонями в живот Ло Бинхэ, кажется, намереваясь снова что-то попробовать. Юноша под ним шумно сглотнул, этот вечер оказался богат на сюрпризы. Шэнь Цинцю вдруг оседлал его, и если во время прежних забав член Ло Бинхэ был уже достаточно крепким, то теперь стал твёрже скалы лишь от мысли, как его Учитель скачет на нём верхом. Бессмертный приподнялся, аккуратно направляя возбуждённый член в себя. Его тело уже начинало привыкать к исполинским размерам, но первое проникновение по-прежнему оставалось болезненным. Шэнь Цинцю чуть качнулся, помогая себе рукой, брови сосредоточенно сошлись на переносице, а эластичные стенки медленно растягивались навстречу чудовищному пенису. Шэнь Цинцю глубоко и тяжело дышал, пока горячие ладони Ло Бинхэ ласкали его бёдра. Бессмертный с облегчением выдохнул, как только набухшая головка проникла в тело, и медленно качнулся вниз, полностью принимая член. — Почему ты такой огромный? Всё же Шэнь Цинцю не удержался от недовольного ворчания, чувствуя себя чучелом, распятым на жерди. Его супруг, напротив, наслаждался каждым моментом, в его голосе не было ни капли раскаяния, когда он улыбнулся в ответ: — Всё лишь ради твоего удовольствия, Учитель. Бессмертный шлёпнул ладонью по чужому напряжённому животу в наказание за нахальные слова, но всё же эта шутливая перепалка дала ему достаточно времени, чтобы привыкнуть к ощущениям. Шэнь Цинцю попробовал приподнять бёдра и медленно опуститься. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы найти подходящий темп, и он энергичнее задвигал бёдрами. Горный лорд ни за что не признался бы в этом вслух, но его тело научилось подстраиваться под чудовищные размеры Ло Бинхэ; ощущая лёгкость и приятную наполненность, он скользнул ниже, принимая в себя так глубоко, как только мог. Тишина спальни наполнилась короткими вздохами и протяжными стонами. Ло Бинхэ устроил руки на бёдрах Шэнь Цинцю, глядя на него жадным голодным взглядом, пока супруг плавно двигался на нём. Ло Бинхэ видел, что бессмертный пытается найти это приятное местечко внутри, и решил, что позволит ему ещё немного попытаться, прежде чем возьмёт дело в свои руки и заставит Учителя рыдать от головокружительного удовольствия. Невероятное зрелище того, как любимый ублажает его, породило в голове Ло Бинхэ целый кладезь идей, как бы половчее извлечь выгоду из спонтанного желания супруга побаловать его. Кому как не ему знать, что Шэнь Цинцю скуп на слова привязанности. Ло Бинхэ был доволен и тем, что есть, но это вовсе не значит, что он перестанет испытывать судьбу. Он ведь всего лишь капризный ребёнок, который никогда не устанет пытаться. Как говорится, попытка не пытка. — Этот ученик знает, что Учитель не привык говорить прямо, особенно, когда это касается его собственных желаний. Но сегодня наша свадьба. Позволь этому ученику узнать, как сильно его хотят, насколько сильно мой супруг нуждается во мне. Игра слов не укрылась от Шэнь Цинцю. Он никогда не признавался ученику в любви. Никогда не произносил этих простых слов. И всё же, сегодня их первая брачная ночь, и если не сегодня, то когда? Шэнь Цинцю на мгновение замедлился, на лице мелькнуло смущение. Потребовалось время, но он нашёл верные слова. Слова, которые способен был понять только его муж. — Ло Бинхэ... Он резко опустился, упираясь головой в плечо мужа, водопад чёрных волос невесомой вуалью накрыл их обоих. Потемневшие от желания глаза Шэнь Цинцю встретились с пылающим взглядом малиновых глаз, их носы почти соприкасались, а губы пили дыхание друг друга. — Люби меня... Любить Шэнь Цзю было не так-то просто. А всё дело в том, что после тернистого, запутанного пути, который ему пришлось пройти, он так и не научился любить себя. Лишь от одной этой простой фразы в груди Ло Бинхэ стало тесно, словно переполняющие его эмоции хлынули через край, грозя затопить с головой. Это было гораздо больше, чем банальное признание в любви. Шэнь Цинцю обнажил перед ним самую уязвимую часть себя и позволил прикоснуться к самому сокровенному. Только Ло Бинхэ будет позволено исполнить его волю. Этот мужчина, которого он взял сегодня в супруги, разрешил ему взглянуть на своё глубоко скрытое желание. То самое, в котором гордость Шэнь Цинцю и его неспособность поверить в то, что он заслуживает счастья, никогда и никому не позволили бы признаться. Несмотря на обуревающие его сомнения, Шэнь Цинцю попросил Ло Бинхэ любить его. И эти два коротких слова стали величайшим признанием, о котором он когда-либо мог мечтать. Только Ло Бинхэ мог понять истинный смысл этих слов, потому что именно об этом он попросил Шэнь Цинцю, когда тот вернулся к жизни. Он приподнялся, поймал чужие искусанные губы своими, медленно раздвигая языком и скользя внутрь. Поцелуй был нежным и неторопливым, Ло Бинхэ медленно изучал горячий рот, скользил кончиком языка по кромке зубов, тягуче сплетаясь с чужим влажным языком. Шэнь Цинцю полностью растворился в поцелуе, подчиняясь и следуя за Ло Бинхэ, одновременно возобновив размеренное покачивание бёдер. Он не сдержал разочарованного стона, когда Ло Бинхэ разорвал поцелуй, между влажными губами повисла тонкая ниточка слюны. В глазах Ло Бинхэ плясали сполохи золотого неповторимого сияния, так хорошо знакомого Шэнь Цинцю. — Шэнь Цинцю... я люблю тебя. Он еле слышно выдохнул эти слова в чужие губы, но признание на этом не закончилось. — Я буду беречь тебя. За каждой фразой следовал короткий целомудренный поцелуй. — Останься рядом. Ло Бинхэ убрал руки с гладких бёдер Шэнь Цинцю и обхватил горячими ладонями чужие порозовевшие щёки. — Хочу тебя... Подушечками больших пальцев он медленно погладил нежную кожу щёк, оглаживая черты любимого лица. — Мне потребовалось две жизни, чтобы отыскать дорогу к тебе. Губы Ло Бинхэ тронула нежная улыбка, прекраснее которой Шэнь Цинцю не видел до этого дня. Глаза его супруга светились неподдельным умиротворённым счастьем. Бессмертный на мгновение задумался, возможно ли, что спокойствие его мужа сродни тому, что царило в его душе в этот момент. — Я не отпущу тебя, больше никогда. Поэтому, мой дорогой супруг... ты никогда не будешь один. Шэнь Цинцю. Его Учитель, заклятый враг и мучитель, его жертва, пленник и любовник, и, наконец, супруг и партнёр на всю жизнь. У этого человека бесчисленное число граней и все они принадлежали ему. Сердце Ло Бинхэ обожгло нестерпимое желание, и он нетерпеливо потянул супруга вниз, чтобы ещё раз поцеловать, на этот раз с горячим несдержанным пылом. Шэнь Цинцю беспомощно заскулил, бёдра мелко подрагивали от мощных толчков Ло Бинхэ, отзывающихся в сознании ослепительными вспышками удовольствия. Бессмертный чуть отстранился, выпрямляясь, чтобы принять чужой член ещё глубже. Из горла Ло Бинхэ раздалось утробное рычание, в паху словно разгорелся яростный огонь от бесконтрольного желания подмять под себя, покорить этого гордого мужчину. Он вновь устроил ладони на бёдрах Шэнь Цинцю, направляя немного неумелые движения своего супруга. Юноша глубже вколачивал изнывающий от страсти член в мягкую податливую плоть, бессмертный хрипло беспомощно всхлипнул. Шэнь Цинцю, предчувствуя надвигающуюся волну удовольствия, стиснул чужие бёдра. Истекающий смазкой член Шэнь Цинцю подпрыгивал в такт резким толчкам, щедро пачкая живот Ло Бинхэ предэякулятом, но этого всё ещё было недостаточно, чтобы обеспечить долгожданную разрядку. От демона не укрылось нестерпимое желание его супруга кончить, и юноша решил проявить милосердие. Ло Бинхэ взял в ладонь руку Шэнь Цинцю, заставляя обхватить собственный член, голодным взглядом наблюдая за тем, как его учитель ласкает себя. Шэнь Цинцю проглотил слова возмущения, позволив ученику направлять его руку. Пока он пытался довести себя до разрядки, Ло Бинхэ под ним чуть замедлил темп, раз за разом попадая по маленькому пучку нервов внутри него. Шэнь Цинцю зажмурился, почти теряя рассудок от болезненных волн удовольствия, пронизывающих его тело. Мышцы бёдер сокращались под обжигающими ладонями, но демон лишь сильнее вскидывал бёдра, чтобы ещё крепче прижаться к Шэнь Цинцю. Не в силах сдерживаться, бессмертный откинул голову назад, обильно кончая. Струйка мутной белёсой жидкости брызнула на живот Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю проследил ошеломлённым взглядом за сотворённым беспорядком. — Бинхэ... Закончить фразу ему не позволили, когда Ло Бинхэ резко поменял их местами, продолжая яростно вбиваться в разгорячённое тело своего супруга, каждым толчком выбивая воздух у того из лёгких. Шэнь Цинцю, не успев прийти в себя после оглушительного оргазма, беспомощно схватился за руки своего мужа, содрогаясь всем телом от очередной волны удовольствия. Казалось, рассудок окончательно оставил его, тело непроизвольно качнулось вверх, навстречу резким движениям Ло Бинхэ в бездумной погоне за сладострастной негой. Демон с наслаждением наблюдал за тем, как его супруг двигается с ним в унисон, он подхватил ноги бессмертного под коленями, чтобы пульсирующий член проникал ещё глубже, пронзая податливые мышцы. Шэнь Цинцю выгнулся дугой после очередного мощного толчка, обнажая беззащитное горло на глазах безжалостного хищника. Ло Бинхэ не преминул воспользоваться открывшейся возможностью и жадно впился зубами в изгиб изящной шеи, пальцы до синяков ухватились за истерзанное сладострастной мукой тело, удерживая на месте, пока член, повинуясь мощным движениям бёдер, продолжал с силой пронзать тугую влажную плоть. — Цинцю... Это всё твоё..! Каждое движение, стоило их плоти соприкоснуться, отзывалось болезненным жжением, когда Ло Бинхэ наконец прижался вплотную, из горла раздалось утробное рычание, и Шэнь Цинцю почувствовал, как его нутро заполнил влажный липкий жар. Ло Бинхэ не позволил пролиться ни единой капле, оставшись глубоко внутри. Прийти в себя им удалось не сразу, один пытался восстановить сбившееся дыхание, в то время как другой грелся в блаженном удовольствии от того, что его Учитель так искренне потворствует его самым потаённым желаниям. Но постепенно ощущение неземной радости сменилось необъяснимой печалью. — В моём сердце есть место лишь для одного человека. И этот человек — ты, Цинцю. Наконец-то, ты целиком и полностью мой. А я целиком и полностью принадлежу тебе, Цинцю, поэтому... не отказывайся от меня. Он не сразу понял, что его щёки мокрые от слёз. Шэнь Цинцю растерянно смотрел на плачущего Ло Бинхэ, он очнулся, лишь когда обжигающие капли упали ему на грудь. — В самом деле... так уж необходимо рыдать в наших свадебных покоях? Заметь, это не тебя только что чуть ли не напополам разорвали. И что значит отказаться от тебя? — проворчал Шэнь Цинцю, но нежность, с которой он промокнул слёзы Ло Бинхэ, разительно отличалась от недовольства его слов. Его ученик и супруг ласково перехватил чужую ладонь, выцеловывая каждую косточку. — Я всегда хотел, чтобы рядом был кто-то особенный. В прошлой жизни меня окружало множество людей, но... всё это не принесло мне счастья. Возможно, это прозвучит самодовольно, но мне казалось, что никто не видел меня настоящего. Всё, что мне требовалось, это сказать лишь слово, и все подчинятся. Лишь один человек, глубоко поселившийся у меня в сердце, наотрез отказывался покориться, и это раздражало меня. Шэнь Цинцю усмехнулся и крепче сжал руку Ло Бинхэ. — Этот учитель уже предупреждал, во что ты ввязываешься, оставаясь со мной. Разве я не стал причиной твоих бесконечных страданий и унижения? Всё же, ты слишком легкомысленный. Ло Бинхэ покачал головой. — Я не хочу ворошить прошлое. Мы совершили ошибки, но мы за них сполна заплатили. В этой жизни ты на многое открыл мне глаза. Я хотел, чтобы меня любили, чтобы меня принимали таким, какой я есть... И больше всего я хотел, чтобы это был ты. Цинцю, ты всё это подарил мне сегодня, и в то же время, ты никогда не станешь мне подчиняться. Хотя я всё ещё твой ученик, ты относишься ко мне как к равному. Ты принял меня, но сделал это осознанно. А потом... Ты взял меня за руку, не думая о том, что я могу предложить тебе взамен, кроме своего сердца. И помимо этого... Ты ничего не хочешь от меня, в отличие от всех остальных. Вот почему мне страшно. У меня ничего нет, кроме этого глупого сердца, что если однажды этого не хватит? Слёзы Ло Бинхэ были вызваны затаённой тоской и страхом. На смену бурной и страстной ночи пришла неизбывная неуверенность. Что, если это когда-нибудь закончится? Всё было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой, и неконтролируемый ужас пролился жгучими слезами. Шэнь Цинцю уставился на юношу нечитаемым взглядом. Он нахмурился, брови сосредоточенно сошлись на переносице. Он сжал подбородок Ло Бинхэ, пальцами стирая влажные дорожки. — Это должно быть какая-то шутка? Разве не я должен задавать тебе этот вопрос? Ты много ждёшь от этого учителя, но я вовсе не добрый самаритянин. Этому мастеру нечего предложить, кроме своего насквозь прогнившего нутра. Кто поручится, что в один прекрасный день тебе это не наскучит? Ло Бинхэ, ты сам только что сказал, я могу не бояться остаться один. В таком случае, разве ты забыл, что этот учитель когда-то сказал тебе? Даже если ты отправишься прямиком в ад, этот мастер последует за тобой. Не заставляй меня повторяться. Юноша заметно успокоился, хотя покрасневшие глаза выдавали недавние слёзы. — Прости, этот супруг опозорился в нашу первую брачную ночь. — Этот мастер однажды сказал, что ты можешь плакать сколько хочешь. Но ради всего святого, хотя бы не каждый день. Горный лорд провёл руками по груди Ло Бинхэ, задевая тёмно-розовые горошины сосков. Демон вздрогнул, ощущение тоски испарилось из глубины обсидиановых глаз. Шэнь Цинцю игриво приподнял брови: — Что-то не так? Значит тебе можно, а мне нет? Словно в подтверждение своих слов, бессмертный ущипнул затвердевшие соски, потирая пальцами. Похоже, этой ночью Шэнь Цинцю решил отпустить все потаённые желания и вдоволь наиграться с телом Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю был не из тех, кто ложился в постель, словно покорный ягнёнок; словами не передать, как его раздражали восхитительные навыки Ло Бинхэ в постели. Он больше не желал оставаться в неведении и был серьёзно настроен улучшить своё мастерство хотя бы для того, чтобы стереть самодовольную ухмылку с лица мальчишки. Возможно, всё дело было в том, что сегодня состоялась их брачная церемония, и Шэнь Цинцю набрался достаточной уверенности, чтобы попробовать что-то новое, отринув всякий стыд и смущение. Какая может быть неловкость между супругами? По крайней мере, так убеждал себя Шэнь Цинцю. Он и без того оказался достаточно скромен, используя своего законного супруга в качестве подопытного кролика, тогда как Ло Бинхэ затащил в постель такое количество женщин, что вполне хватило бы, чтобы заполонить весь хребет Цанцюн. Взглянув на потрясённое лицо своего ученика и весьма довольный произведённым эффектом, Шэнь Цинцю приподнялся, обнимая демона за спину, и припал губами к одному из сосков. Всему этому он научился от Ло Бинхэ, приправив свои знания изрядной долей кокетства, которое подметил, посещая квартал красных фонарей в прошлой жизни. На пробу он обвёл кончиком языка твёрдую горошину, прежде чем зажать сосок зубами и слегка потянуть. Шэнь Цинцю не знал, сколько силы можно приложить, но, судя по участившемуся дыханию юноши, для новичка он неплохо справлялся. Несмелые движения языка раздразнили Ло Бинхэ гораздо сильнее, чем он мог предположить. Влажный язык выписывал витиеватые узоры вокруг истерзанного соска, зубы оставляли заметные отметины на нежной коже в отместку за всё время, когда его непослушный питомец пробовал его на вкус. Руки бессмысленно ласкали взмокшую от пота спину юноши, пальцы оставляли небрежные штрихи вдоль жёстких изгибов мышц под горячей кожей. Ло Бинхэ стиснул кулаки так, что простыни затрещали, опасаясь, что если схватится за Шэнь Цинцю, неминуемо оставит тёмно-фиолетовые синяки. Он и без того побывал на вершине блаженства, когда всегда гордый Учитель порадовал его своим горячим ртом, но бессмертный пытался доставить ему удовольствие даже в этой неудобной позиции, и это вызывало по-настоящему необузданное вожделение. Член Ло Бинхэ снова окреп и пульсировал глубоко внутри Шэнь Цинцю, сейчас демона сдерживало лишь желание подольше насладиться ласками своего супруга. Будто этой сладкой пытки было недостаточно, Шэнь Цинцю неловко дёрнулся, и член немного выскользнул, но вскоре полностью погрузился в соблазнительную глубину, когда демон вновь вплотную прижался бёдрами, наслаждаясь мучительным ощущением нестерпимого соблазна, но не позволяя себе бóльшего. — Я и в самом деле выбрал верного человека. Мой Учитель самый лучший... — Разве ты не хотел бы кого-то, вроде Юань–эра?.. Хриплый голос звучал ровно, несмотря на то, что Шэнь Цинцю остро чувствовал, как твёрдый член его супруга нетерпеливо подёргивался глубоко внутри него. Ло Бинхэ по-прежнему не знал, что когда-то он видел его воспоминания и слышал слова, которые он прошептал на ухо Шэнь Цинцю из другого мира. Бессмертный всё ещё хотел убедиться, что ученику нужен именно он. Скорее привычка, чем настоящее подозрение. К его лёгкому удивлению, Ло Бинхэ ответил, не задумываясь, презрительно хмыкнув: — Ха, это не сработает. Он может и Шэнь Цинцю, но совсем не похож на тебя... Когда он увидел меня, его глаза переполняло отвращение, словно он увидел чудовище. Во взгляде Шэнь Цзю когда-то давно он читал негодование и издёвку. Он смотрел на Ло Бинхэ сверху вниз. Не сказать, что это сильно его волновало, какое ему было дело до никчёмного подонка. Но когда демон впервые попал в другой мир, он встретил тёплого и нежного Шэнь Цинцю. И, пожалуй, всего лишь на мгновение, он позволил себе робкую надежду. Тем не менее, когда правда раскрылась, ласковый взгляд сменился испуганным, осторожным и отчуждённым. Как будто он осуждал Ло Бинхэ за то, кем он был. — Так значит... Ты думал, лишь чудовище способно полюбить другое чудовище? Возможно, слова Шэнь Цинцю могли прозвучать резко, если бы не искренность, с которой он признавался в собственных пороках, и ясный взгляд, направленный на Ло Бинхэ. Полудемон так и не определился, стоит ли ему переубедить бессмертного или же согласиться с ним, в конце концов он наклонился и с нежностью оставил на лице Шэнь Цинцю россыпь невесомых поцелуев-бабочек: — Ты меня создал, теперь неси ответственность. На губах бессмертного мелькнула ироничная улыбка, он склонил голову к плечу, удивлённый чужим коварством. — Знал бы, создал что-то более оригинальное, чем существо по моему образу и подобию... Я бы выбрал... Конец фразы потонул в сердитом поцелуе. Ло Бинхэ не мог стерпеть, что его супруг даже в шутку размышлял о выборе кого-то вместо него. Их путь оказался слишком извилистым и тернистым. Возможно, когда-то Ло Бинхэ представлял себе жизнь без Шэнь Цзю наивысшим благословением, но сейчас весь смысл его мира сузился до существования одного единственного человека, и он уже не мог представить себе жизни без него. Но в чём Шэнь Цинцю не ошибся, так это в опытности Ло Бинхэ по части семейной жизни. Его первую, вторую и третью свадебные церемонии можно было даже назвать особенными. Тогда Ло Бинхэ казалось, что наконец-то он нашёл кого-то, с кем можно разделить жизнь. Но так или иначе, со временем свадьбы стали не более, чем привычной церемонией вступления в многочисленный гарем. Порой он даже думал, что всё это неимоверно утомительно. Если и без свадьбы любая будет готова войти в его дворец, то в чём вообще смысл? Он и соглашался-то лишь потому, что жёны продолжали настаивать на пышных церемониях. Ло Бинхэ сбился со счёта, сколько раз успел примерить свадебные красные одежды, прежде чем наконец понял истину. Стоило взять за руку этого человека, который раз за разом ускользал из его ладоней, словно талая вода, и осознать, что отныне он будет связан с Шэнь Цинцю до конца своих дней, и это перевернуло его жизнь с ног на голову. Не сразу ему удалось понять, что Шэнь Цинцю всегда был его человеком и останется таким навсегда. Неудивительно, что брак потерял всякий смысл для Ло Бинхэ. Истинную ценность свадьбы он познал, глядя на бессмертного, который стоял перед ним в таких же ярких свадебных одеждах. Ценность самой жизни, боль и унижение, десятикратная агония и страдания — и в конце этого неистового вихря осталась лишь пара безумцев, впервые узревших одиночество друг друга. Загрубевший панцирь приоткрылся, явив по-настоящему живое человеческое сердце, и они, наконец, отыскали шанс на искупление. Бессмертный окружил теплом каждую его частичку после того, как жестоко отверг когда-то давно, целую жизнь назад; конечно, ни Ло Бинхэ, ни Шэнь Цзю никогда и подумать не могли, чем всё закончится. Затевая всю эту авантюру игры со временем, Ло Бинхэ и не надеялся на подобную сказку со счастливым концом. — Цинцю, ты всё ещё смеешь думать о ком-то другом, даже если и в шутку? Этот супруг, должно быть, не сумел доставить тебе удовольствие, если ты всё ещё в состоянии мыслить... Позволь мне исправить эту досадную ошибку. Хищная улыбка, осветившая чужое лицо, пока крепкие руки жадно сминали ягодицы, не предвещала ничего хорошего. Эта ночь принадлежала им двоим, и Ло Бинхэ намеревался взять от неё всё. — Бинхэ, ты..!! А-аах..! Возмущённый вскрик Шэнь Цинцю потонул в чувственном стоне, когда супруг прижался вплотную, окутывая своим теплом и неповторимым запахом. Горячее дыхание демона опалило нежное ушко, когда тот хрипло прошептал: — Ты – мой человек. Тебе запрещено оставлять меня и подыскивать кого-то другого. Тебе не разрешается даже думать об этом. Я убью любого, кто попытается украсть тебя у меня. Уровень собственничества граничил с идиотизмом. Но, как ни крути, собачий поводок работает в обе стороны. Правда, бессмертный свой ошейник предпочёл бы спрятать от посторонних глаз под меховым воротником. Позволить Ло Бинхэ догадаться, что Шэнь Цинцю думает о своём ученике гораздо чаще, чем показывает, означало ещё больше его разбаловать. Вот только горный лорд ещё не понял, что изрядно опоздал с предосторожностями. — Тц... сколько же от тебя хлопот... Где уж мне сравниться с таким бабником! А кроме того, кому понадобится подонок, вроде меня? Разве что такому законченному мазохисту, как ты. В глубине души Ло Бинхэ знал, что это не правда. Даже когда Шэнь Цзю действительно вёл себя как подонок без малейшей надежды на спасение, всё ещё оставался человек, готовый рисковать своей жизнью ради него. Но стоило подуть ветрам перемен, и Шэнь Цзю обрёл судьбу, соответствующую его душе. Это больше был не комочек грязи, не застрявшая в болотной трясине прогнившая устрица. Это была любовно взлелеянная драгоценная жемчужина, притягивающая восхищённые взгляды. Струны, которые он затронул, не ограничились лишь сердцем Ло Бинхэ. Но на этот раз юноша не стал исправлять крамольные слова своего неотразимого сокровища, лишь медленно кивнул. Уродливый зеленоглазый монстр ревности в глубине души Ло Бинхэ приподнял голову, впиваясь взглядом в человека, который крепко держал его за поводок. — Верно... Только я буду обладать тобой. Цинцю, моё сердце бьётся только у тебя в руках. Спасибо... за то, что выбрал меня. Ни один мускул не дрогнул на лице Шэнь Цинцю, когда тот услышал чувственное признание, но руки медленно обвили чужую шею, притягивая ближе. Юноша только сейчас начинал замечать, что его супруг предпочитал проявлять ласку незначительными жестами, хотя и продолжал утверждать, будто чужд любым проявлениям нежности. Глаза Шэнь Цинцю поймали взгляд глубоких обсидиановых глаз, и с его губ сорвались слова, сладким мёдом согревшие чужую душу. — Спасибо? За что ты меня благодаришь?.. Ведь это ты выбрал меня первым. Лишь под лучами непрестанного, бесконечного обожания Шэнь Цзю и сам научился любить. Две измученные и уставшие души слились в одно целое в новой жизни. =========================== [1] Цю — «осень» (кит.)