Зависимость

— Его надо убить, — это первое, что слышит Никлаус, когда его брат берет трубку. Ник раздраженно выдыхает — пару минут назад буквально у него из-под носа Стефан и Тайлер увели Елену, так еще и выяснилось, что Аларик связан с двойником — умрет один и другой не задержится на этом свете, поэтому ничего удивительного в том, что Никлаус сразу начинает злиться. — Нельзя, — коротко отвечает Клаус. — Аларик умрет — и Елена тоже. Никлаус коротко излагает всю суть ситуации, но если бы сейчас он видел лицо старшего брата, понял бы — все бесполезно. В Элайджу надо воткнуть кинжал и спрятать в гробу лет на девяносто, пока Елена не умрет вместе с Алариком — вот тогда Элайджа не пойдет за ним. Только собственная нейтрализация будет достаточно веским поводом, чтобы не оплатить жизнь Кайли. Элайджа равнодушно смотрит в одну точку, и весь его вид говорит о том, что сказанное Клаусом мужчина не воспринимает. Никлаус пытался давить на человечность Элайджи, говоря о Елене и ее достоинствах, но вдруг его прервал громкий, надрывный хохот Сальваторе. Он бережно опустил пса на пол, и воскликнул: — А плевать! Пускай отмучается «старушка». — Деймон-Деймон, — протянул Клаус, кажется, сильно обескураженный такой реакцией Сальваторе. — Неужели ревность настолько сильно одолела тебя. — Он убил ее, Никлаус. Аларик убил Кайли, — выдавил из себя Элайджа раньше, чем Никлаус продолжил бы петь дифирамбы Елене. Где-то в уголке его сознания закралась шальная мысль, что Елена тоже виновата в том, что случилось… Ведь она была жива. Пару минут гибрид молчал, а потом выдавил из себя: — Что? — Аларик Зальцман свернул Кайли шею, — повторил Майклсон. — Мне плевать, кто умрет. Он получит свое. Он будет страдать. Деймон взял новый стакан, но, так и не наполнив его, со всей силы запустил в стену. Тот оглушительно разбился, и Элайдже показалось, что звук получился чересчур громким, но Древний откинул эту мысль. Намного важнее ему казалось то, как Сальваторе хотел разгромить все, что попадалось под руку. Что же, по крайней мере Элайджа будет не один в своем стремлении избавиться от Аларика Зальцмана. Никлаус какое-то время молчал, и Элайджа уже подумывал скинуть звонок, как вдруг Клаус зарычал: — Вы, двое…. Слушайте сюда. Когда на Кайли напали…. Я попросил никому не говорить, знал, что вы разозлитесь. Но в нее воткнули нож, и мне пришлось дать ей своей крови. Очень много крови. Поэтому, она, сейчас, вероятно превращается. Или превратилась уже. Элайджа окоченел. Снова. Деймон замер, и его зрачки расширились, под тонкой коркой самообладания его лицо исказила мучительная гримаса. Он покачал головой; вампир чувствовал себя так… как не понятно что. Словно все вокруг ненастоящее. Словно Деймон попал в плохую версию дурного молодежного сериала. Элайджа едва слышно застонал, но почему-то подумал о другом. Он мысленно отмотал время немного назад, думая о том, что же его смущает сейчас, если предположить, что Кайли… Бокал. Бокал разбился слишком громко. На ходу сбрасывая звонок, Майклсон взметнулся обратно наверх; Сальваторе поспешил за ним. В комнате Аддерли они оказались практически одновременно, но все так же идеально заправленная кровать была пуста, а через разбитое окно в комнату попадал холодный ночной ветер. Все тело так болело, что Кайли даже не могла понять, как вообще осталась жива, не рассыпалась и не сгорела, после того, как очнулась в комнате. Внизу кто-то ругался, Аддерли уловила слова «мне плевать, кто умрет», и внезапно испугалась. Она встала и бросилась в окно, а потом обнаружила себя на перекрёстке улиц в Мистик Фоллс. Запнувшись каблуком о небольшую неровность асфальта, Кайли пошатнулась, но удержалась на ногах. Выпрямилась, и через секунду двинулась дальше по освещённой тускло-оранжевым светом фонарей улицы. Ее шатало, со стороны могло показаться, что девушка находится в нетрезвом состоянии. Под глазами — темные круги, выделяющиеся на изможденном лице. Кожа туго натянута на скулы, еще чуть-чуть — и порвется. Темные волосы небрежно свисают на плечах, а несколько прядей налипло на взмокший лоб и шею. Пальцы и запястья такие хрупкие, что смотреть страшно. Со стороны — алкоголичка, наркоманка, проститутка или жертва насилия. Кто угодно, только не та светящаяся жизнью Кайли Фрэнсис Аддерли, с ее мягкой персиковой кожей и глазами шоколадного цвета. Обращение в вампира — отвратительный процесс. Светобоязнь, боль во всем теле, усталость, жажда крови — все это преследовало на протяжении часа. Но не это сломило. Есть вещи намного хуже, чем желание наброситься на человека и полностью осушить его. Кожа словно горит, в голове ужасный шум, от резких запахов жжёт лёгкие, а челюсти буквально ломит от боли. Одно единственное желание, чтобы это прекратилось. — Это обращение, — раздался голос Деймона. Кайли остановилась и посмотрела на друга, который сидел на крыше какой-то машины. — Боль прекратится, когда ты выпьешь кровь. — Или умру, — она сжала руки и зажмурилась. — Побудь немного со мной, пока я уйду. — Я не настоящий, — заметил Сальваторе, спрыгивая вниз. — Меня здесь нет, Кайли. Я всего лишь плод твоего воспалённого мозга, воображения. Как в сериале «Шерлок». — Даже если ты копия, то очень хорошая, — слабо улыбнулась Кайли. — Выпей кровь, Кайли, — тонкие пальцы перебирали волосы, изредка касаясь распаленной кожи. — Я позабочусь о тебе, научу быть вампиром. Кайли отвела взгляд от Деймона, который исчез в ту же секунду. Теперь перед ней стоял Элайджа. Неизменно прекрасный, в своем черном костюме и с идеальной прической. Величественной и очаровательный. Пальцы видения ласкали девичье горящее лицо. — Не нужно, Элайджа, — качнула головой Кайли. — Выпить кровь придется. Либо самой, либо силой. Ты не оставляешь мне выбора, — Кайли непонимающе нахмурилась, глядя на вампира. Если бы перед ней был настоящий Элайджа, его наверняка бы пробрали ее глаза — полные отчаяния и боли, налитые слезами. — Я всегда прихожу, когда ты в беде. Даже когда ты переходишь дорогу самому злому существу на свете. Ты сделала свой выбор. Я хочу спасти тебя. Мне ужасно больно смотреть на тебя, свою возлюбленную, на твои мучения. И я не желаю наблюдать за твоим уходом. Человек чести решил впервые дать эгоизму шанс. — Элайджа… Первородный пропал, и Кайли осталась совершенно одна на темной улице. Рядом не было никого и ничего. — Возьми ее, — приказал вновь появившийся за спиной Деймон, и внезапно галлюцинация сильно крутанул(а) ее вокруг собственной оси. Кайли еле смогла удержаться на ногах, ее терзала единственная мысль: кого преподнесла ей судьба в качестве первой жертвы? Аддерли все еще соображала заторможено, вероятно, сказалась недавняя смерть, но Деймону она доверяла безгранично. Кайли проследила взглядом всю улицу и… как только увидела ее, тут же учуяла запах. Теплый чистый человеческий запах. Тощая девчушка с большими, карими глазами, которые смотрели робко и испуганно, как у лани, с темными прямыми волосами. Новый аромат, такой манящий, что выбора не оставалось. Елена Гилберт. Кайли только подняла ногу, как внезапно оказалась прямо перед Гилберт. Кайли озадачили собственные движения: она не успела подумать о том, чтобы шагнуть, как уже перенеслась на другую часть улицы. Действие не заняло и доли секунды; перемена была мгновенной, как будто она и вовсе не двигалась. Елена испуганно вздрогнула, подавив вскрик. Судя по взгляду, она не сразу поняла, кто именно оказался перед ней, но присмотревшись, испуганно выдала: — Кайли? — Елена… Голос Кайли дрогнул. Она прикрыла глаза, отчаянно хрипя, и старалась справиться с собой. — Но ты же… Аларик же… — начала Гилберт, и Кайли поморщилась. — Сломал мне шею? Да... Меня убили, — сказала, подведя неутешительный итог перед самой собой. Произнести это оказалось легче, чем осознать. — Ты… — Вампир. Да, — она стала новорожденным вампиром. Сухое жжение в горле это подтверждало. Кайли глубоко вздохнула. — Там, в школе, ты же чувствовала себя виноватой? За то, что это происходит со мной? За то, что это произошло со мной. В голове Елены бьется одна настойчивая мысль: у вампиров чувства обострены в несколько раз, а молодые вампиры еще и не умеют этим управлять. Получается, что сейчас перед ней не просто девушка, которая превращается в вампира, а та, которая ненавидела ее в человеческой жизни. И сейчас Кайли хватит одного движения, чтобы забрать жизнь Елены. — Послушай… — мягко начала Гилберт, будто уговаривала дикую собаку, стараясь не показывать своего страха. Кайли не дала ей договорить: — Позвони Деймону, Елена. — Что? За пылающее горло отвечала какая-то отдельная часть мозга, так что думать об этом не приходилось — ведь не думала она раньше о том, как дышать или моргать. Однако близость Елены, ее излишняя медлительность вывели жажду на первый план. Сухая боль вдруг заняла все мысли. Рука невольно дернулась к горлу, будто Кайли могла потушить пламя снаружи. Кожа на ощупь была очень странная: одновременно мягкая и твердая, как камень. — Позвони. Деймону, — четко, выделяя каждое слово, произнесла Аддерли. — Звони. Сейчас. Немедленно. Руки плохо слушались двойника, она сильно дрожала, но сумела достать телефон из кармана куртки и набрать номер Деймона. Прошла мучительная минута, прежде чем вампир наконец-то снял трубку. — Деймон! — Кайли поморщилась от громкого крика. — Елена? Слушай, ты сейчас не вовремя, я практически на другом конце города… Кайли протянула руку и отняла телефон от уха Гилберт, забирая его. Ее руки коснулись кожи Елены, и двойник ощутила, что кожа Аддерли была ледяная. — Деймон. На несколько секунд в трубке расслабленно выдохнули: — Кайли? Святой Боже, Кай… — Мы с Еленой будем на старой заброшенной площадке. Та, которая в лесу на въезде в Мистик Фоллс, — девушка скинула звонок, и протянула аппарат обратно Гилберт. Едва он исчез в кармане куртки, Кайли глубоко вздохнула. — Прости, Елена. Но я очень голодна. Ею полностью завладел запах. Выслеживая его источник, ни о чем другом Аддерли не думала: лишь о своей жажде и способе ее утолить. Жажда усилилась и причиняла теперь столько боли, что девушка не могла ясно мыслить. Кайли посмотрела на Елену. Гилберт уже видела, как страдали люди, как им было больно, но Аддерли… нет, то была не просто боль. В глазах Кайли читалось безумие, и лицо у нее было такое, словно она горела живьем; руки деревянными клешнями застыли по бокам. Больше она не могла сопротивляться, запах дурманил, сводил с ума. Теряя контроль, она впервые в жизни попробовала вкус крови. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Скриип. Настойчивый звук протиснулся в сознание Елены, вытесняя обрывки сонной темноты. Скриип. Скриип. Скриип. Елена застонала от жжения в шее, открыв глаза. Все плыло, будто зрение резко упало, но кто-то перед Еленой раскачивался туда-сюда, туда-сюда. Гилберт зажмурилась, потом медленно открыла глаза. Зрение постепенно фокусировалось. Скрипели старые детские качели, Кайли на них очевидно не помещалась; она качалась, сгибая и разгибая колени. Ее движения, несмотря на то, что Елена видела, как быстро могут перемещаться вампиры, как быстро двигается Кайли, были заторможенными, или, вернее сказать, ленивыми. Аддерли заметила, что Гилберт очнулась. Скриип. Скриип. — Не беги, — сказала Кайли. Голос ее уже не был таким надтреснутым и грубым, напротив — она все лучилась здоровьем, силой и, как бы не иронично это звучало — жизнью. Елена вспомнила, что голоса вампиров звучат чище и мелодичнее, и даже голос Кэролайн, который при жизни можно было назвать немного визгливым, стал звучать лучше. — Не думаю, что тогда я смогу сдержаться и не убить тебя. Хищнические инстинкты. Головокружение не проходило, но Гилберт нашла в себе силы сесть, облокотившись спиной на жесткий железный прут старой карусели. — Так ты теперь вампир? — слегка хрипло спросила она. — Не знаю, — Кайли передернула плечами; жест получился весьма изящным. Вампиризм будто подчеркивал те качества, которыми художница обладала при жизни. — Клаус дал мне своей крови, может быть, я гибрид. Хотя вряд ли. Кайли тихо рассмеялась, но в ее голосе не было тех «колокольчиков», которые описывала Стефани Майер в своей саге. Голос девушки звучал обыкновенно, но немного чище и мелодичнее, будто Кайли долгое время занималась вокалом. Но Елену волновало совершенно другое — И что ты теперь будешь делать? — С тобой? С тобой ничего. Я просто была голодна, а потом посчитала все равно плохим тоном бросать тебя без сознания. Да и с тобой у меня был повод сдержаться. Сейчас приедет Деймон, заберет тебя домой, а потом мы с ним подумаем над решением проблемы. — Мне казалось, ты ненавидишь меня достаточно сильно, чтобы бросить. Или убить. — Елена, я искренне ненавижу твое отношение к Деймону. Ты недостойна его, — самообладание вот-вот бы ее подвело. Елена почти увидел в ней того сгорающего живьем человека, каким она была на улице. — Деймон — хороший человек, с которым произошло много плохого, и в итоге он сам решил стать плохим, чтобы больше никто и ничего не сделал ему больно. Когда мы только познакомились, я видела в нем мальчика, который отчаянно хотел любви, который боялся, что не достоин ее. Мы прошли больший путь, прежде чем я доказала ему, что его можно любить, что я люблю его. А ты, Елена, это большой шаг назад. Выбери уже кого-нибудь одного, и перестань терзать другого. — Если я выберу кого-то, то потеряю второго. А я потеряла так много людей, что не выдержу еще одной потери. — Опять ты все сводишь к себе и своему удобству, — поморщилась художница. — Не лучше ли сделать счастливым одного и отпустить другого, чтобы он мог жить счастливо? Они — вампиры, их возможности в этой жизни безграничны, а ты лишаешь их. Это эгоистично, Елена. — А если бы я выбрала Деймона…? — Я была бы счастлива. Он мой лучший друг, я желаю ему счастья. Даже если оно имеет твое лицо. Аларик был прав: Кайли изводит себя за то, не может спасти Деймона от того, что Елена ранит его чувства. Художница самая настоящая мученица, только веком ошиблась. Ей следовало родиться в те времена, когда ради правого дела можно было скормить себя львам. — Кайли! — Элайджа? Она явно была удивлена тем, что он появился раньше Деймона, но все эти мысли Аддерли воспринимала побочно; ее чувства и мысли были сосредоточены на лице Элайджи. Майклсон подлетел к ней, порываясь сжать в объятьях, но Кайли удержала его на вытянутых руках, сжимая сильные мужские плечи. На несколько секунд Древний растерялся, но заметив жадность и восхищение, с которым Кайли рассматривала его, Элайджа успокоился; до сих пор Кайли никогда не видела его по-настоящему. Сколько раз она любовалась его красотой? Сколько часов — дней — своей жизни она мечтала об этом совершенстве? Кайли думала, что знает лицо Элайджи лучше, чем свое собственное, и полагала, что безупречность этих черт — единственное, в чем нельзя усомниться. На самом деле Кайли была слепой. Впервые в жизни девушка увидела это лицо во всей красоте — ей больше не мешали тени и ограниченность человеческого зрения. Аддерли охнула и попыталась подобрать нужные слова — безуспешно. Таких слов не существовало. Где-то на периферии сознания Кайли уловила, как Деймон поднимает Елену и велит ей идти куда-то, где ее ждет Стефан, но Аддерли была слишком занята Элайджей, чтобы обратить внимание на друга. Может, спустя минуту или две. — Ты прекрасен, — выдохнула девушку банальную фразу. Элайджа улыбнулся, осторожно протянул руку и погладил Кайли по щеке. Прикосновение будто проникло под кожу, сквозь кости черепа. По позвоночнику в живот пробежал электрический разряд. Ладонь Элайджи легла на ее лицо, точно сталь, покрытая шелком, по иссушенным венам вампирши пробежало желание, опалившее ее с головы до ног. Кайли обняла его. Опять она будто и не двигалась: только что стояла прямо и неподвижно, точно статуя, как вдруг Майклсон очутился в ее объятьях. — Извините, что прерываю… — начал было Сальваторе, но тут Кайли отступила от возлюбленного и посмотрела на друга. — Деймон… — беззвучно, одними губами сказала Аддерли. Вампир не выдержал и улыбнулся — если бы сердце Кайли продолжало биться, оно бы замерло от этой улыбки. — Хомячок мой, — засмеялся Деймон, и стиснул подругу в объятьях. Теплый — по крайней мере, таким он теперь казался. Ароматный — прежде притуплённое человеческое обоняние не могло воспринять этот чудесный запах во всей его многогранности. Теперь перед Кайли был стопроцентный Деймон. Она прижалась лицом к его гладкой груди. — Нам надо вернуться в дом, — заметил Элайджа. Его рука ободряюще сжимала локоть девушки. — Ты еще голодна? Конечно, голодна, если напоминать об этом каждую минуту! Кайли отрицательно мотнула головой. Элайджа обнял ее за талию, Деймона девушка взяла под руку. В этот раз Аддерли не торопилась; контролируемая двумя вампирами, она сосредоточилась на том, как делает шаги медленно, так, как она ходила, будучи человеком. Было сложно: ее захватывали новые эмоции, и один раз, невольно отвлекаясь, она едва не снесла фонарный столб. — Полегче, Кай, — сказал Деймон, придерживая ее за плечи. — Попробуй не концентрироваться на движениях, — подсказал Элайджа. — Ты пытаешься не двигаться быстро, но не уделяй этому вниманию. Ведь раньше ты не разделяла бег и простую ходьбу. Видимо, после случившегося, Майклсон все еще не пришел в себя. Его объяснения выходили путанными, а Деймон и вовсе молчал, но Кайли примерно поняла, что ей сказали, и это получилось. До дома дошли быстро, но у самого порога она замялась. Вампиры, уставшие, посмотрели на нее удивленно, и она смущенно пояснила: — Разве, меня не должны пригласить? — Дом принадлежал тебе, а ты теперь вампир, — объяснил Деймона, толкая дверь. — В дом может войти любой. Едва троица появилась в коридоре, как из гостиной, поскуливая, появилась Росмэн. Кайли глубоко вдохнула и шагнула к нему, оказываясь рядом. — Ты мой хороший, — проворковала она, поглаживая песика и обнимая его. Бульдог подозрительно зарычал, ощущая новый, непонятный запах, но вскоре расслабился все-таки признав хозяйку. Росмэн начал скулить, тыкаясь холодным носом в шею девушки, облизывая ее лицо. Кайли тихо рассмеялась. Они сидели в гостиной, Кайли — на диване, вампиры — в креслах напротив. До этого ее подвергли тщательному, насколько это было возможно, осмотру, допытываясь: болит что-то или нет, может, она хочет еще крови. На последнее Аддерли все-таки смущенно согласилась, и Деймон весьма быстро отправился в больницу, и так же быстро вернулся обратно. Никто из них — ни Сальваторе, ни Майклсон — не произносили лишних слов, лишь отвечали на вопросы. Аддерли это уже начинало подбешивать. Парни молча смотрели на то, как она медленно, стараясь контролировать жажду, пьет глоток за глотком, потом односложно отвечали на вопросы, и смотрели так, будто она в любой момент… что? Исчезнет? Кинется на них? Убежит? Когда от принесенной крови осталась половина, Кайли поняла, что была сыта. Кажется, она выпила даже чересчур много. Вряд ли в нее еще что-нибудь влезло бы. Но жжение в горле лишь слегка ослабло. Жажда немного утихла, но о том, чтобы ее утолить, не было и речи. — Я гибрид? — раздраженно поинтересовалась Аддерли. — Нет, ты вампир, — удивленный резкостью, ответил Элайджа. — Гибрида можно создать только из оборотня. Кайли понимающе кивнула, а потом встала, и, стараясь контролировать каждое свое движение, медленно прошлась по комнате. Элайджа и Деймон следили за ней, почти не моргая, как ей казалось. Поэтому она громко застонала и раздраженно сказала: — Да бросьте, я в порядке, — и тут же исправилась, при этом не потеряв запал. — Ну, не в порядке кончено, мне жутко хочется вцепиться кому-то в горло, и… все чувства в новинку. — Они обострены, — кивнул Деймон, понимая, о чем идет речь, и вместе с тем — продолжая наблюдать за подругой с каким-то непонятным чувством. Кайли понимающе кивнула. Чувство было настолько мощнее всех привычных, что она едва смогла уцепиться за какую-нибудь мысль, хотя в голове и освободилось много пространства. Каждое новое ощущение заполняло до краев. — Я знаю, — Аддерли смогла сосредоточиться на раздражение, и теперь выплескивала его, хотя понимала, что они его не заслужили. — Но это же не конец света? Я думала, что такое может произойти. Ты давал мне свою кровь, и я думала о том, что меня просто может сбить машина в какой-то момент. И я бы превратилась, — она остановилась и посмотрела в зеркало. На первый взгляд, в ней ничего не изменилось, но Кайли знала, что это было не так. Она обернулась на Майклсона и Деймона, и, сжав зубы, спросила. — Вы злитесь? Элайджа коротко, как-то истерично хохотнул. Невозмутимую маску девушки разбило потрясение, и в тот же миг Кайли ощутила боль. Деймон подался вперед, и крепко обвил руками оцепеневший стан, приникнув губами к щеке. — Нет. Кай, мы думаем, что делать. Твоя смерть… — Деймон запнулся, отстранился и покачал головой. В его глазах отразилась скорбь, боль, испуг, которые до сих пор были где-то в глубине его глаз. Кайли охнула и поняла: они оба пережили за эти часы громадное потрясение, и вместе с тем — огромное облегчение. Она умерла, но и она же была сейчас жива. Элайдже и Деймону понадобилось намного больше времени на это, чем ей самой. Деймон усмехнулся. — В общем, здорово что ты теперь вампир, но тебе надо многому научиться. И мы решали, кто из нас поведет тебя по этому пути. — Что значит «кто из нас»? — нахмурилась девушка. Она еще не до конца поняла, что происходит вокруг нее, и сказанное Деймоном выбило ее из колеи. Она быстро отвлекалась. Бесшумно рядом с ней появился Элайджа, коснувшись ее локтя, он привлек внимание и мягко улыбнулся: — Кайли, рано или поздно мы покинем Мистик Фоллс. То есть — я и моя семья. И я просил разрешения Деймона забрать тебя с собой.