Лагерь

Жизнь конечно та еще шутница, что не способна играть ни по чьим правилам кроме своих собственных, но на данный момент Бакуго проклинал ее как только можно. Он точно не так представлял знакомство с матерью Изуко, однозначно не в таком свете он планировал себя выставлять перед ней. Что может быть хуже разъярённой матери пострадавшего омеги? Мать твоего пострадавшего омеги. Злые болотные глаза изучали юношу: его загорелое тело, его потрёпанные волосы ото сна, а так же замешательство в красных глазах. Не было подходящих слов, чтобы описать всю абсурдность ситуации, но Кацуки прекрасно понимал, что ему стоит поведать их историю. Глубоко вздохнув и выдохнув парень отвёл взгляд ото всех, кто мог ему помешать сформулировать мысль чётко и чтобы в будущем без вопросов. — Мы с Изу, встречались какое-то время — все как-будто и ждали начала рассказа, — и я надеюсь, что мы продолжаем встречаться. Я не планировал так рано его отпускать, но эта течка просто обескуражила меня. — Мицуки с пониманием взглянула на своего сына, положив руку ему на плечо, — Я знаю, что для вас я лишь неотёсанный странноватый парень, которого вы впервые видите, но... — Ты принуждал его не пить таблетки? — Я был в не себя от злости, когда он перестал это делать. Тогда сыграл мой эгоизм, ни как не мог принять тот факт, что кто-то может почувствовать его запах кроме меня. — Инко всё ещё продолжала смотреть на парня пустым взглядом, но теперь не пыталась перебить его, — Можете считать меня глупым подростком-альфой, но мне необходим ваш сын... — Странно прозвучало, — влезла Мицуки. — Я знаю, ста... — Бакуго сглотнул, — В общем, я правда люблю Изуку, как своего омегу. Не знаю как это работает, но каком-то уровне подсознания я его выбрал. Не знаю что решил для себя он, но... я вообще ничего не знаю. Бакуго сидел и смотрел, как от его кофе поднимался пар. Совершенно невесомый и лёгкий, что позволял сосредоточиться только на нём, как бы не было странно, но смотря на Изуку у Кацуки появлялось именно такое чувство. — Ты просто слишком молод. Это последнее, что было сказано Инко-сан, в эту же минуту она поблагодарила семью Бакуго за приём и ушла в сторону двери. Она не проронила ни слова, лишь грустно и непонятливо вздыхала во время того, как надевала свои балетки. Больше разбирательств не было. Никто так и не позвонил Мицуки ни в течение недели ни через две, три... Была страшно неизвестность. У Кацуки оставался лишь месяц на полноценный отдых, но давалось это с трудом. Блондин сидел и вспоминал, что перед тем как забросить учебники и репетиторов у него были грандиозные планы на это время. Была запланирована недельная поездка в горы, для посещения одного и самых красивых озёр, что видел парень и вот, билеты куплены, вещи все еще в сумке, той самой. Но желание ехать туда нет. Есть желание поехать неизвестно куда, к тому самому, чей аромат уже почти выветрился с футболки. Ткань не запоминает человека, она не может помнить тепло тела или аромат феромонов вечно, но рецепторы навостряются каждый раз ночью в мокрых снах. Внутренний зверь требует его, требует схватить, украсть ото всех и никуда не отпускать. Но он полный дурак. Последней его надежда была мама Мидории, но что он сделал?! А если быть точнее не сделал. Не попросил контактный телефон. Бакуго знает только город, примерно знает где он учиться, но не может же он завалиться в школу и спросить личные данные, да и сезон не тот, чтобы там кто-то был. *** Бакуго устал выкуривать одну сигарету за другой, устал нервничать и переживать. Синяки под глазами от отсутствия нормального сна показывались во всей красе каждый раз, когда их хозяин выходил в более или менее освещённую комнату. За три недели блондин знатно поднабрал в весе, рельеф мышц конечно остался, но животик стал выпирать знатно так, что однажды его майка просто застряла на месте между грудью и животом, отказываясь надеваться. Тут то Кацуки и посмотрел на себя нормально в зеркало, после этого-то и выкинул все сигареты, убрался в комнате, вынося два мусорных мешка и обещая себе, что начнёт бегать по утрам. Бакуго не пиздабол, он и вправду проснулся раньше восхода солнца, натянул штаны, гетры и кофту, побежал. Было тяжело, но под конец первой недели он уже спокойно подтягивался и выглядел почти точно так же, только гораздо массивнее и крупнее. Мысли не переставали постоянно возвращаться в то время, когда он мог поглумиться, посмеяться, прижаться в объятьях в конце концов к своему омеге, который сейчас находился непонятно где и с кем. Было достаточно проблематично найти его. Парня не было в списках на поступление ни в один из близлежащих вузов вокруг его города, ни на одном факультете. Бакуго мониторил все, а потому и сам тянул с подачей документов, хотя знал, что его могут принять в любой из них. И вот, обычный вечер среды. Просто восемь часов вечера, просто на экране телефона очередной фитнес тренер рассказывает, как прокачать ноги не убив свои колени. Стук в дверь. Гостей никто не ждал. Сквозь наушники он слышит громкий крик матери о приказе открыть дверь. Нехотя он встаёт и демонстративно топая спускается на первый этаж. Даже не глядя в глазок открывает дверь на распашку и чувствует... — Ты долго, — глаза расширились, чуть-ли не вылетая из орбит, — знаешь, я думал, что в нашей культуре альфы бегают за... Парень не успел договорить, как его тут же подхватывают на руки занося в дом и закрывая двери. — Ой, Каччан, меня мама в машине ждёт, мы переезжаем в этом месяце из-за моей учёбы. Так много тебе нужно рассказать, так много нужно спросить... А куда это мы? — очнулся Мидория, когда его несли вверх по лестнице. — Будешь отрабатывать все те недели, которые отсутствовал и не писал не приходил. — Мицуки уже стояла напротив двери своего сына с руками сложенными на груди и хмурым видом. — Ты чего это удумал? Поставь его на место, — но в ответ лишь тишина и глубокое частое дыхание, — Кацуки Бакуго, я не позволю тебе навредить этому мальчику только потому что у тебя член в руку не помещается! Ну-ка спусти его вниз, на кухню, чтобы мы поговорили. — Конечно спущу, когда придёт время, но это точно не сегодня. — Мидория на плече пискнул. Будучи повёрнутым к матери Бакуго задом, было не комфортно смотреть за ситуацией, наблюдая, что там происходит, но вот чувствовать он мог прекрасно. Пахучая железа у Бакуго была прямо под животом омеге, она нагрелась и выпирала в подтверждении того, что её хозяин испытывал неимоверные чувства. Вот только какие? Омега успел написать матери о том, что скорее всего останется у Кацуки на ночь, поэтому она может поезжать домой одна, он и сам распакует свои коробки. Инко отправила лишь на это мило улыбающийся смайлик. Мидория помнил то, как проснулся в больнице, абсолютно голым, без одеяла с раздвинутыми ногами и настежь открытыми окнами. Сделано это было для того, чтобы его феромоны побыстрее пришли в норму путём выветривания феромонов альфы. Было стыдно, но надо. В больнице он пролежал около недели, омега быстро пришёл в норму, даже несмотря на нехилую феромонную атаку в его сторону. Участковый приходил три раза и все три раза Изуку рассказывал историю о том, как ему снесло башню, а Кацуки молодец, что сдержался... ну, попытался держать себя в узде. Попытался. Дальше пошла рутина: дом, дом, дом, дом. Инко запрещала Мидории выходить на улицу, так как после многолетнего приёма блокаторов его течка была очень не стабильна. И вправду, за месяц тёк омега два раза. Было опасно его не только на улицу выпускать, но и на балкон, вдруг если только кто-то проёдет с сильным феромоном, Изуку уже краснел, было даже на омег грешком. И вот, только после долгих мучений и питья таблеток, Мидорию стало возможно подпускать к людям, хотя в общественное места он всё еще побаивался ходить. А ещё больше он боялся того, что однажды придёт Бакуго. Он придёт и омега внутри не сможет сдержаться, опять наброситься на альфу и быть беде. Хотя, в глубине души было неприятно то, что блондин его оставил. Он не появлялся неделю и тогда омега запаниковал, он расспрашивал у матери, но та лишь отнекивалась зло смотря в стенку, при имени «Каччан». Только врач смог объяснить Изуку, что не сам Кацуки виновен в своём бездействии, а полиция с больницей. Так же врач объяснил, что если такое повторить и Бакуго не сдержится, тогда его точно посадят, даже если омега придёт на суд защищать его, ему грозило от двадцати лет и это пугало. Так же врач добавил, что веснушчатому лучше всего начать побыстрее поправляться, ведь если он будет здоров и спокоен с альфой на расстоянии от одно метра, то всё будет совершенно прекрасно. И вот, здоровый и полный сил сейчас он опять ощущает этот усиливающийся запах, точнее их было два, но запах костра все затмевал. Омега поежился от густого аромата, оседающего на кончике языка, но как только он стал шевелиться, чтобы поправить своё положение на плече, Кацуки резко сжал поясницу, рыкну и прижал ещё сильнее. — Карга, я последний раз тебя прошу, — шипит Кацук, сжимая и разжимая кулаки, облизываясь и облокачиваясь головой на мягкую попу Изуку, — ты сейчас мешаешь. Блондинка только усмехнулась на это и посмотрела с гордо поднятой головой сверху вниз. — Я надеюсь, воспитала приличного альфу? — Более чем. — Тогда будь добор своди его на свидание и используйте презерватив. — Мицуки отошла от двери, поправляя свой халат и заглядывая за спину своему сыну, — надеюсь у вас и вправду любовь. Мидория в шоке, ничего не сказать. Только что, мать бешенного альфы, который тащит его на свою «территорию» дала добро на то, чтобы его отымели? Это точно абсурд, но Кацуки по видимому это ни капли не смущает, это точно не его проблема на данный момент. Его кинули жестоко к изголовью кровать, от чего омега стал ползти в сторону подушек. — Так ты хочешь сказать, что решил прийти только сейчас, спустя целый месяц, только чтобы... для чего? Бакуго ушёл вглубь комнаты и полуслепой Изуку его практически не видел во тьме, только слышал какое-то шуршание. — Каччан, ты же понимаешь, что у меня были на это свои причины, — шуршание остановилось, — я пришёл поздороваться, так как я... — Хочешь сказать, что в твоей жизни произошло что-то супер важное, но ты не поделился со мной? Приехал просто поздороваться? — всего три шага и Кацуки уже на кровати нависает над Мидорией, — Ты по-моему не понимаешь. — Мне кажется, или за месяц ты стал чуть больше? — испуганно говорит Изуку, осматривая ширину плеч и глупо улыбаясь. — У меня было достаточно свободного времени. Бакуго резко свалился на омегу, засовывая руки под лопатки и утыкаясь в шею. Запах... родной, тот который перебивает даже костёр, он почувствует и отличит его из тысячи подобных. Лучший парфюм. — Я переезжаю в твой город, чтобы начать всё с чистого листа, сегодня я приехал и вправду поздороваться, не рассчитывал на настолько быстрое развитие событий, не хотел тебя огорчать или злить, но моя реабилитация после блокаторов была мучительно долгой. Если бы я ее не прошёл, все бы повторилось, тебя бы судили. Кацуки слушал, слушал все, запоминал и наслаждался лёгкой хрипотцой из-за давления на грудь. Так и должно быть. Так правильно. — Я тебя люблю. — И я тебя.