Всего одна неделя

      Первым, что услышал Дазай, не успев проснуться, была не привычная мелодия будильника, а громкий голос Федора. Кажется, он сказал что-то про время... но у Осаму не было ни желания, ни возможности вставать. Парень обвинил в этом одеялко: оно связало его и не соглашалось отпускать! Только получив пинок под ребра от возмущенного сожителя, Дазай понял, что отмазка с одеялком не прокатит.       — За что ты так со мной? — прохныкал он, вжавшись головой в подушку.       — За игнор, — коротко ответил Достоевский. — Вставай уже.       Промямлив себе под нос что-то про желание поспать, Осаму сел на полу и накинул одеяло на плечи. Одеяло? Он же под простынкой засыпал, разве нет?..       — Федор-кун, откуда у нас второе одеяло?       Ответа не последовало. Дазай, оторвавшись наконец от импровизированной кровати, заглянул в спальню. Увидев картину, что представилась ему, Осаму подумал, что еще не совсем проснулся и все это — часть его сна.       Федор стоял около стола с пустой клеткой. В одной руке он держал белую крысу Дазая и какие-то зернышки, другой аккуратно поглаживал питомца, при этом тихо разговаривая с ним на родном языке.       — Хэй, он японец, он не понимает русский, — пошутил Осаму, начиная собирать портфель.       — ...тебя, похоже, уже несколько дней не кормили, бедненький. Какой же безответственный у тебя хозяин, — с издевкой закончил Достоевский. — А тебе, неразумное существо, давно пора знать, что грызуны в основном реагируют на интонацию, с которой произнесена фраза, а не на язык.       — А я вот не знаю, кто из нас более неразумен, — парировал Дазай. — И кому в голову пришло стащить одеяло на пол, — он кивнул на незаправленную кровать и взял рюкзак. Он прекрасно знал, что одеяло тут только одно.       Федор впустил крысу в клетку и заботливо насыпал семечек в кормушку. Осаму даже на секунду успел позавидовать животному. Вот бы он с такой же заботой что-нибудь для Дазая сделал!       — Оно мне не понадобилось, а ты в эту простынку так вжался, что мне тебя даже жалко стало, — ухмыльнулся второкурсник.       — Ты что имеешь в виду? — до Осаму дошло не сразу. — И как ты спал без одеяла? Неужто тебе жарко стало?       — Да нет, меня грел чай, — Федор посмотрел на настенные часы. — Я не ложился.       — Ты с ума сошел, — простонал Дазай. — Я сплю по семь-восемь часов, по выходным и больше, но я не высыпаюсь! — Осаму резко стал более серьезным. — Тебе стоит хоть немного подумать о здоровье. Недосып — это не круто, это плохо. Я правильно понимаю, за эту неделю ты не спал ночи три? И сегодня четверг.       — Медик, детектив, мамка — кто угодно, только не математик, — проворчал Федор. — И без тебя знаю. Пойдем уже.       Дазай не стал спорить. Еще немного, и они опоздают на автобус, а такая перспектива не радовала никого. То есть, Осаму, конечно, с удовольствием остался бы дома. Но пришлось бы остаться в одиночестве, такие дни не проходят без мыслей о самоубийстве. Поэтому парень предпочел отсидеть лекции и вернуться со спокойной душой. К тому же, это прекрасная возможность провести больше времени с Федором.       Дорога до остановки сегодня казалась Дазаю адом. Лужи, ветер, прохлада... та самая погода, которую он ненавидел больше всего. Осаму медленно переставлял ноги, едва двигаясь с места. Он бы добрался до остановки к концу учебного дня, если бы не постоянно подгоняющий его Федор.       — Не хочу учиться, — пробубнил Дазай на половине пути.       — Не хочу учиться, хочу жениться? — усмехнулся Достоевский.       — А ты зовешь меня замуж? — с такой же усмешкой ответил Осаму. Он плавно подхватил руку Федора и несильно сжал.       — А ты согласишься быть моей женушкой?       Парни и сами не заметили, как остановились. Их взгляды встретились. В тот момент Дазай готов был поклясться, что под усмешкой русского кроется совсем другое чувство.       — Посмотрим еще, кто чьей женушкой будет, — хихикнул Осаму.       — Что ж, у тебя достаточно времени, чтобы принять очевидное и согласиться, что женушкой будешь ты, — в тон Дазаю ответил Федор. — Шевелись быстрее, мы сейчас точно на автобус опоздаем.       Осаму и не собирался ускоряться. Ему просто нравилось идти за руку с русским и обсуждать всякий бред.       — Кажется, кто-то забыл про свою ненависть к прикосновением, — улыбнулся Дазай.       "Интересно, что будет, если я начну его щекотать?"       — Я же в перчатках, — Федор пожал плечами. — Так что ладно, я милосердно прощу тебя.       — Обалдеть, — прощебетал Осаму, хитро прищурившись. — Боюсь, тебе теперь придется прощать меня несколько раз на день. Ах, да, Достоевский-сан ведь простил меня за то, что он пнул меня с утра?       — Я подумаю, прощать тебя за это или нет, — в шутку сказал Федор.       За разговорами время пролетело довольно быстро. Заметив, что нужный им автобус только что проехал мимо, а до остановки идти еще пару минут, даже Дазай зашагал быстрее.       — А давай наперегонки? — предложил он, немного обогнав Достоевского.       — Я же говорил, что надо поторопиться. Не побегу, как хочешь, — отказался Федор, с упреком глядя на Осаму.       — Окей, моя принцесса, тогда я задержу его! — с энтузиазмом воскликнул Дазай и побежал к остановке.       — Не строй из себя идиота! — тут же услышал он. Но что вообще может остановить Осаму?       Хоть Федор и не любил бегать, он быстро ходил. Поэтому процесс захвата автобуса Дазаем он увидел практически полностью.       Автобус задержался на остановке явно больше положенного времени, водитель не раз пожалел о том, что остановился здесь. На входе стоял Осаму, одной ногой оставаясь на асфальте, другой — на входе, не давая закрыть дверь.       — Ну что, принцесса, будешь моей женушкой? — смеясь, тихо спросил Дазай, когда Федор зашел в автобус.       — Еще раз назовешь меня так — убью, — тут он вставил какое-то русское словцо, которое Осаму, прямо как его же питомец, понял по интонации — его "приласкали" нецензурщиной.       Несмотря на перепалки, дорогу до института парни восприняли примерно одинаково: скучали оба. Но через какое-то время Осаму решил продолжить разговор. Ничего не мешало ему сделать это... кроме осознания того, что собеседник уснул.       "Похоже, в автобусе удобнее, чем на кровати."       Дазай осторожно приобнял Федора и прижал к себе. Голова второкурсника снова оказалась на его плече. Осаму улыбнулся; сейчас желание сидеть так и перебирать черные пряди русского было больше, чем желание умереть когда-либо за всю его жизнь.       — Скажешь, как доедем, — не открывая глаза, пробормотал Достоевский.       Осаму замер. Федор просто подыгрывает, как и обещал Чуе? Или русский правда не против таких действий с его стороны?       Дазай хотел верить, что все по-настоящему.       — Федор-кун, чем тебя не устраивает кровать? — Осаму выпалил это прежде, чем успел подумать. Из всех вопросов, которые беспокоили его сейчас, он задал именно этот.       — Не имею ничего против кровати, но на тебе удобней.       Дазай не знал, что ответить. Еще никто из его знакомых не вводил его в ступор. Осаму не совсем понимал, почему, но на душе стало чуточку теплее.       — Спи, спи. Как будет наша остановка, разбужу, — пообещал он, продолжая перебирать волосы Федора.