Всего одна неделя

      — Эй, скумбрия!       Первая пара, которую Дазай без зазрения совести проспал прямо на парте, подошла к концу. Дрыхнуть на деревянном столе, правда, было не в его стиле, но на этот раз размеренный голос преподавателя и тихий шум заканчивающегося дождя подействовали на него аки колыбельная.       — Когда вообще успел пойти дождь? — чуть слышно прошептал Осаму, как бы разговаривая с самим собой. Парень и не заметил, что один "полутораметровый кусок ржавчины" сейчас пристально за ним наблюдает.       — Чего?! Я с тобой разговариваю, — Чуя раздраженно постучал по парте, ожидая, когда, наконец, он сможет привлечь внимание Дазая.       — Хм? Кто-то что-то сказал? — похлопав глазами и нагло проигнорировав рыжего, Осаму начал собирать вещи. — Показалось, наверное.       Не став терпеть такого отношения к себе, Накахара с размаху ударил его в плечо. Точнее, попытался.       — Ой, Чу-уя, привет, — Дазай с легкостью перехватил удар однокурсника, но бить в ответ не стал. — Если ты решил сделать мне массаж, то тебе надо обладать хотя бы начальными навыками массажиста.       — Да иди ты… — но Накахаре не дали договорить.       — Давай ближе к делу, — "рыжий засранец, что посмел отнять 3 секунды моего драгоценного времени" — хотелось добавить Осаму, но он только зевнул, прикрыв рот рукой, и тут же, подхватывая рюкзак, не торопясь, зашагал к двери.       — Тогда слушай меня! Мы сейчас идем на крышу, разговариваем пару минут наедине, а потом ты валишь куда угодно, договорились? — с интонацией "можешь не отвечать, мне все равно плевать на твое мнение" протороторил Чуя и, схватив Дазая за край рукава, потащил на названное место. Поморщившись, Осаму отцепил от себя Накахару и поплелся за ним, без интереса рассматривая проходящих мимо студентов.       Через пару минут парни поднимались по лестнице, которая вела на крышу. Раздумывая всю дорогу, как было бы хорошо упасть и разбиться, когда они придут, Дазай только сейчас уловил странное и непривычное, но едва заметное чувство беспокойства. Остановившись прямо перед открытым выходом на крышу, Осаму нарушил молчание:       — Может, скажешь уже нормально, зачем ты притащил меня сюда? На крыше же сейчас так холодно и мокро, — он поежился, ощущая легкий ветерок и с неприязнью думая о том, что придется ходить по мокрому. Хорошо еще, что дождь кончился.       — Сюрприз, — ехидно усмехнулся Чуя. Дазай вышел на крышу и сразу понял, что находится у самого края. — Удачно тут все построили, да?       — К чему ты клонишь? — брюнет, чуть пошатнувшись, немного отошел ближе к середине крыши. Желание умереть почему-то отошло на последний план. Осаму чувствовал, что в данный момент он не хочет умирать. Совсем. Ведь его ждут... ждут же?       — Да к тому, что ты наконец-то сможешь сдохнуть, — Накахара говорил так, будто объяснял маленькому ребенку, сколько будет два плюс два. — Внизу никого нет. Здесь мы тоже одни. Прыгай.       С секунду Дазай, не шевелясь, смотрел на рыжего, а затем рассмеялся.       — Нет уж, — не переставая хохотать, проговорил Осаму. — Пока я не получу свою тысячу, не умру.       — Уже присвоил ее себе? — в своей обычной манере ответил Чуя. — Не проще ли отдать мне деньги, чем становиться местным геем, шляющимся от одного парня к другому? Согласен, я немного... промазал. Но если ты начнешь прилипать к этому Ходору, или как там его, ты же понимаешь, ни одна девушка уж точно не согласится на двойное самоубийство с тобой.       — Я тебе не проиграю, — сделав вид, что не слышит Накахару, Дазай начал спускаться на лестницу.       — Отлично, — оскалился тот, достав телефон и щелкнув куда-то. — Ты должен был понимать, что я не дам тебе выиграть так просто.       — Ты же не... — Осаму резко повернулся обратно. — Только не говори, что записал наш разговор на диктофон.       Теперь Дазай понимал, почему забеспокоился, пока шел на крышу. А ведь предчувствия его обычно не обманывают.       Хоть он и знал, что просто так дать Федору послушать эту запись Чуя не сможет, брюнет помнил о существовании мобильной связи. Все это стало бы бесполезным, если бы у Накахары не было номера русского.       — Какие мы догадливые, — ухмыльнулся рыжий. — Что ты вообще на математическом забыл, недодетектив?       Чуя повернул телефон так, чтобы Осаму хорошо видел отправляющееся аудио и сообщение контакту "хрен мороженый". Текст сообщения был коротким, но простым и ясным: "Отвали от моего Дазая, шавка. Мы поссорились и поспорили на косарь, ты появился не в то время и не в том месте."       — Откуда у тебя номер Федора? — нахмурился Осаму.       — Узнал у его однокурсника, — хмыкнул Накахара. — У тебя есть еще несколько минут, пока твой бойфренд не прочитал то сообщение, — хитро прищурившись, он посмотрел Дазаю в глаза. — Ты отдаешь мне, допустим... — парень задумался. — Половину того, на что мы с тобой поспорили. Пятьсот йен — и не было ни спора, ни твоих подкатов к парню.       — Завались, — прошипел Осаму. — Неужели тебе настолько сильно нужны деньги?       — Эй-эй, ты сейчас не в том положении, чтобы язвить, — сказал Чуя, специально растягивая гласные. — Так что будешь делать?       "Недодетектив" презрительно взглянул на рыжего и продолжил свой путь в аудиторию.       — Спор остается в силе, — кинул он, почти скрывшись с поля зрения Накахары.       Стараясь выглядеть непринужденно гуляющим по этажам студентом, Дазай спустился к самому выходу. По-настоящему расслабиться он смог только тогда, когда миновал двери здания. Холодный ветер подул прямо в лицо, и парень понял, что все это время "рожа" у него была, как он сам подумал, "крайне озабоченная".       В мыслях он покрывал "рыжую мразоту" всеми известными и не очень ругательствами, припоминая, что богатый нецензурщиной родной язык Достоевского сейчас был бы очень кстати.       Очередной порыв уж слишком холодного ветра заставил Дазая вернуться в университет. С двух последующих пар он не запомнил ничего абсолютно, кроме того, как его вызвали к доске решать какое-то там уравнение. К счастью, Осаму чудом решил его... не зная ни одной формулы, нужной для этого... и даже не удивился, услышав от недовольного преподавателя гребанное "неправильно".       Тяжелее всего было встать и уйти с последней пары. Дазай знал, что Федору некуда идти, и... Осаму было стыдно. Ведь теперь создавалось такое впечатление, будто он настоял на том, чтобы Достоевский остался у него только для своих целей. После того, что сделал Чуя, русский наверняка ненавидит их обоих. Дазаю хотелось объяснить ему все и попросить прощения. Впервые в жизни ему было действительно не по себе из-за кого-то. Парень был уверен, в глазах Федора он предатель.       В душе Осаму рыдал. Как назло, сейчас брюнету захотелось просто ехать с Федором куда-нибудь далеко-далеко, перебирать его волосы, нежно обнимать...       Размышлениями о несправедливости жизни ("Почему от этой рыжей дрели страдаю именно я?") и любви делу мало чем поможешь. Дазай направился в библиотеку, которая оставалась местом их встреч после пар последние два дня. Осаму быстро, расталкивая иногда подлезших под руку студентов, дошел до нее и замедлил шаг только у входа. Парень нерешительно взялся за ручку двери и глубоко вдохнул.       "Да почему я волнуюсь, как опаздавший на свидание подросток?!"       — И долго ты собрался так стоять?       Дазай невольно повернул голову к единственному источнику шума. В конце коридора одиноко стоял Федор, облокотившись на стену. Русский, не долго думая, подошел к Осаму и щелкнул пальцами перед его лицом.       — Я хочу чай и теплый плед. Если бы не пришлось ждать тебя, я бы уже ушел домой. Пойдем, у меня нет ключей, — будничным тоном проговорил он и спрятал руки в карманы брюк, исподлобья глядя на Дазая.       Немного опешивший Осаму не сразу сообразил, что происходит. Федор серьезно просто подошел к нему и огласил все свои желания? Даже не намекнув на переписку с Чуей? Неужели он еще не читал его сообщения? В таком случае Дазай сможет рассказать ему все по дороге домой... нет, лучше дома.       — Конечно, идем.       Ветер на улице стих, но все равно было прохладно. Так считал Осаму. А вот Федору, похоже, казалось, что уже наступили заморозки. Он кутался в плащ так, будто мимо пролетал снег. Как только к остановке подъехал нужный автобус, Дазай поторопился завести второкурсника внутрь.       Они молча сели на последние сидения. Первые десять минут поездки для Осаму тянулись слишком долго. Пока Федор не достал телефон. Дазай не постеснялся посмотреть прямо в экран, когда тот набирал пароль.       — Чего пялишься? — в голосе Достоевского не было ни раздражения, ни интереса. Но не заметить он тоже не мог.       — Хотел время посмотреть, — улыбнулся Осаму.       "Хотел, чтобы ты решил не показывать мне пароль и выключил телефон. Не читай его сообщение, если еще не сделал этого."       — Посмотрел? — очередной риторический вопрос. — Доволен?       — А ты не хочешь спать? — Дазай сменил тему и показал взглядом на свое плечо.       — Даже не пытайся намекать на утреннее. Я хочу спать, но займусь этим дома, — Федор все-таки выключил телефон и, убрав его в рюкзак, стал разглядывать мелькавшие за окном пейзажи.       Осаму почувствовал, что спать на простынке в прихожей будет он. А предчувствия его, как известно, редко обманывают.       Теперь время стало слишком быстрым. Дазай еще не решился, а они уже добрались до его квартиры. Осаму специально медленно повернул ключ в замочной скважине. Он действительно волновался о том, как отреагирует Федор.       — Ну наконец-то, — пробубнил тот себе под нос и прошел в спальню.       Дазай последовал за ним. Он представил, как спокойно сядет на кровать, чтобы рассказать все Федору... и тут же по привычке завалился на нее.       — Думаю, ты не будешь против, если я заварю себе чай, — Достоевский, скинув с плеча рюкзак и пнув его к шкафу, вышел из комнаты. На кухне раздался щелчок чайника.       В голове Осаму в это время родился новый план. Если Федор до сих пор не прочитал сообщение Чуи, что мешает Дазаю удалить его? Вообще заблокировать номер Накахары и удалить чат, не читая. Ведь у Осаму отличная память на пароли.       Он достал телефон из портфеля Федора и без труда разблокировал его. Но, зайдя в WhatsApp, он обнаружил, что был неправ — Достоевский не только прочитал сообщение Чуи, а даже ответил на него: "Да? Тогда я ему подыграю."       Дазай не знал, что и думать. Федор не бросит его — и это для парня уже очень многое значило. Он, наверное, так и остался бы стоять, с глупой улыбкой пялясь на экран, если бы телефон в его руке не завибрировал.       — Фе-едор-кун, тебе звонят, — оповестил Осаму, влетев на кухню и чуть не столкнувшись с русским лоб в лоб. Достоевский отреагировал довольно необычно: он кивнул в знак благодарности (или в знак того, что он и сам услышал звонок... Дазаю хотелось верить, что это было вместо "спасибо") и ответил.       — Ну привет, Коля, — по его голосу было понятно, кем бы Коля ни был, он чем-то насолил Федору. — И сколько этот Накаркара, или как там его, тебе заплатил за мой номер? — пусть Чуя и никогда не узнает, но русский ему отомстил.       Можно было различить быстрые извинения и обещание перезвонить, когда "Дос-кун не будет в настроении убить бедного клоуна", прежде чем раздались гудки.       — Чего ты сегодня весь день какой-то... — выключив телефон и положив его на стол, Федор взглянул на Дазая. — Никакой. Случилось что?       — Я думал, ты меня возненавидишь из-за того, что тебе Чуя написал, — честно признался Осаму, уставившись на пол под ногами.       — Давай потом поговорим об этом, ладно? — голос Достоевского был на удивление спокойным. — Мне сегодня задали больше, чем обычно, так что попрошу не отвлекать.       С домашкой Федор сидел до самой ночи. Осаму, так и не дождавшись, когда он закончит, уснул на простынке в прихожей.