Паучья Королева, Крысиный Король

      В переулке стояли пятеро. Все — дети, от восьми до двенадцати лет на вид. И все они увлеченно пинали ногами малыша, лет пяти на вид, со взглядом затравленного зверя. И для этого городка, для этого района — это было привычной картиной. У приютских ребят, а это были именно они, была своя иерархия и свои понятия, которым все приютские следовали неукоснительно. Наверное, они были наилучшим наглядным пособием по дарвиновской теории эволюции. В приютах выживал сильнейший, так было всегда, и так будет впредь. Но вдруг один из обидчиков схватился за ногу и забаюкал её, как будто вместо маленького тельца ударил, по меньшей мере, булыжник. Остальные затихли, а, между тем, с маленьким мальчиком, ещё недавно бывшим жертвой, происходили странные метаморфозы. Его кожа посерела и стала больше походить на пергамент, серый и отсыревший; глаза налились чернотой не только в радужке, но и вокруг зрачка в общем, оставляя тонкую кромку белка у самой границы век. Алые губы жуткой карикатурной кляксой выделялись на бледном, осунувшемся лице с выступающими скулами. На пальцах отрасли когти, заменив тонкие, искусанные и грязные мальчишеские ногти. В ровном ряду белых зубов мелькнули клыки.  — А ведь я предупреждал, — со всхлипом произнёс мальчик, с трудом пытаясь подняться. Кожа посерела ещё больше, а сломанные рёбра с хрустом вставали на место. — Я же крыса, я же предупреждал, что со мной нельзя так, — и размытое движение отправило одного из обидчиков в полёт, оставив того сломанной куклой лежать на выходе из переулка. Не прошло и минуты, как пять мёртвых тел валялись в переулке искромсанными кусками мяса, а маленький мальчик, хрустя встающими на места и срастающимися костями, шёл в сторону приюта. Он жил там почти всю свою жизнь, и краткие мгновения «семейной жизни» успели почти вымыться из его памяти — но только почти. Он ненавидел тех, кто лишил его семьи и тепла домашнего очага, не переносил на дух тех, кто отыгрывался на слабых и обездоленных, и во всех повадках напоминал теперь крысу. Вот только эта крыса могла огрызаться, и зачастую — с летальным исходом….       На утро полиция задумчиво чесала головы, пряча в чёрные мешки пять изодранных тел приютских разбойников. Несмотря на маленький возраст, у каждого из них имелось весьма богатое досье в полицейском участке. О смерти этих малолетних преступников никто не жалел, вот только кто мог сотворить такое… Вырванный с мясом и трахеями кадык одного из нападавших валялся в паре метров от изувеченного тела. Разбрызганные по стенам мозги второго вызвали острый приступ рвоты у сержанта, на которого повесили это дело. Кишки третьего малолетнего уголовника были намотаны ему же на шею, и распоротое, вздувшееся брюхо, над которым успели изрядно поработать дикие собаки, не внушало оптимизма. Это было уже пятое подобное убийство в маленьком городке к западу от Лондона*, и все они до сих пор оставались нераскрытыми. Да, убийства были жесткими, но в каждом из них до этого криминалисты находили кровь, не принадлежащую ни одному из погибших, и определить владельца почему-то не представлялось возможным — кровь принадлежала как будто ребёнку, животному и взрослому одновременно. И этот странный факт сводил убойный отдел с ума: мэрия требовала результатов, капитан шипел на подчинённых злобной гидрой, а результатов не было. Ни отпечатков, ни иных частиц, кроме крови непонятного происхождения, — ни-че-го, что могло бы дать зацепку.       Проблевавшись, сержант велел упаковывать тела и передавать вверенную территорию преступления криминалистам. Вдруг найдут что-то?.. ***       В приюте «Грэйхаус» на северной окраине Литтл Уингинга происходила странная сцена. Девочка лет восьми сосредоточенно бинтовала свежие порезы на мальчике, ещё более маленьком на вид. Тощий и нескладный, он стоически терпел обработку ран шипучей, жгущейся перекисью, наложение бинтов — и пропускал мимо ушей причитания «медсестры». Угольно-чёрные, длинные и вьющиеся волосы мальчика были забраны в низкий хвост, а тускло-зелёные глаза то и дело наполнялись чернотой.  — Гарри, — снова обратилась девочка к своему пациенту. — Так нельзя, полиция носом роет землю, и если о тебе узнают, то беды не миновать… К тому же, всех ты так не защитишь.  — Против лома нет приёма, если нет другого лома, — упрямо возразил мальчик. — Если их не урезонить сейчас, то дальше будет только хуже. Мы с трудом свели ожоги с лица Роуз, а что будет дальше? Они изнасилуют тебя или Дези? Или, может, забьют насмерть не сопротивляющегося Данъила? Так нельзя!  — Придумай что-то другое! — возразила девочка, тряхнув смольно-чёрными мелкими кудряшками. Её смуглая кожа резко контрастировала со светло-голубыми, почти прозрачными глазами. — С нами и так происходит слишком много странностей и немногие решаются напасть на нас, а кто решается, тот в скором времени жалеет.  — Я этого так не оставлю, — мальчик сжал кулаки до побелевших костяшек, — мне удалось подслушать, что всех «ненормальных» в день их одиннадцатилетия забирают в какую-то школу и возвращают на каникулы сюда. До этого момента мне просто жизненно необходимо что-то придумать, мы все почти одногодки, и держаться нам надо вместе…. Я обязательно вытащу нас из этой дыры.  — Как скажешь, Гарри, как скажешь. Только не загони нас всех в угол.  — Загнанная в угол крыса становится тигром, — возразил мальчик, и, отпихнув руку девочки с очередной порцией бинтов и осточертевшей перекиси, вышел из скудно обставленной комнаты. Долго так продолжаться не могло, и мальчик уже знал, что он будет делать. Оставалось только убедить остальных в правильности своих действий.

***

Пять лет спустя

      Мальчик с длинной чёрной косой сидел в полицейском участке, закованный в наручники, и неспешно выстукивал железными браслетами незамысловатый ритм гимна Британии. Его лицо было перечёркнуто несколькими горизонтальными шрамами, делавшими его похожим на тигрёнка, ещё молодого, но уже опасного. Зелёные глаза с чёрными прожилками переходили от стола к отражению в зеркале, скользили по панелям в допросной и снова возвращались к столу. Мальчик легко мог выпутаться из браслетов, он уже не единожды это проделывал, но сейчас желания вырываться не было. Всё равно, сколько бы его ни приводил в участок сержант Питерсон, — у них всё равно ничего на него не было. И спокойствие мальчика, как ледяная глыба айсберга, порой пугало много повидавшего следователя…  — Здравствуй, Гарри, — дверь отворилась, и в неё вошёл ещё молодой, но уже седой сержант Питерсон, расследовавший то самое дело пятилетней давности. Именно тогда каштановая шевелюра приобрела седые пряди…* Впрочем, сам сержант, идущий на повышение, вызывал у юного посетителя допросной только положительные, пусть и щедро приправленные иронией, чувства.  — Приветствую, сержант Питерсон.  — Ты снова оказался у нас, и снова — как выяснили криминалисты, безосновательно. Не находишь, что это странно?..  — Не нахожу, — коротко и лаконично отозвался мальчик. Впрочем, ему было не впервой отвечать на такие вопросы, за пять лет следователи привыкли к этому ребёнку настолько, что ему впору было приносит в участок свою зубную щётку и полотенце, а заодно бронировать за собой камеру и допросную.  — Гарри Поттер, десять лет. День рождения — 31 июля 1980 года, по словам родственников. В приюте числишься с 15 августа 1981 года, множество приводов, ни одного доказанного обвинения. Главарь банды малолетних преступников, к их счастью, ещё ни разу не пойманных на горячем. Стоишь во главе банды сверстников, все — приютские. На этот раз тебя подозревают в ограблении аптеки, вместе с Данилом Долоховым и Роуз Лестрейндж. Что скажешь на это?  — Что это очередной навет, — пожал плечами мальчик, звякая «браслетами» о жестяную столешницу.  — Гарри, — тяжело вздохнул следователь. — Я работаю в убойном отделе, но тебя и твою шайку повесили на меня, потому что ни с кем другим ты работать не можешь, язвишь, огрызаешься и всячески препятствуешь адекватному общению! Думаешь, мне в радость торчать тут с тобой, когда на улице Магнолий давеча забили насмерть пьяницу Джо, при том, неизвестно, чем и кто? У меня и без тебя хватает дел!  — А я просто не люблю, когда мне угрожают. Нельзя загонять крысу в угол, сержант, — она становится тигром. А меня планомерно загоняли в угол, угрожали и обвиняли даже в том, о чём я и понятия не имел. С предвзятыми уродами я не собираюсь иметь дел, — мальчик снова пожал плечами и откинулся на жёстком стуле, играя цепочкой на браслетах.  — Ты и Долохов уложили троих полисменов на лопатки, но при моём появлении дали надеть на себя наручники и привести сюда. Это первый ваш привод, занесённый в базу, объяснишь мне это?  — Это была самозащита, — пожал плечами мальчик. Казалось, этот жест прочно въелся в его рефлексы.  — Самозащита? — удивился сержант, тяжко вздыхая.  — Они набросились на нас с дубинками и шарахнули Трейси шокером. Дэвис унесли с собой в приют ДеВера и Трэверс, а мы с Данилом остались. Что-то ещё?  — Нет, — тяжело вздохнул следователь убойного отдела. — Разве что, — доставая ключи из кармана на разгрузке, сержант на мгновение задумался, — ты знаешь что-то об убийстве Джо.  — Я постараюсь узнать, — потёр руки мальчик и встал. — Удачи, сержант Питерсон, — и с лёгким поклоном исчез за дверью. Сержант ещё немного постоял, опираясь на стол, после чего с тяжёлым вздохом вышел. Как и ожидалось, ни Долохова, ни Поттера в участке уже не было.       «Из мелкой крысы ты вырос в крысиного короля, Гарри. Кем же ты станешь дальше?..»

***

      Тем временем в приюте «Грэйхаус», на самом чердаке, разворачивалась интересная сцена. Восемь сов, сидящих на балках, ожидали ответа на странные пергаментные письма, а восемь детей, сидящих тут же, задумчиво рассматривали каждый — свой экземпляр письма.  — «Мистеру Гарри Поттеру, графство Беркшир, город Литтл-Уингинг, приют «Грэйхаус», четвёртый этаж, комната номер 8, кровать у окна». За нами что, следят?..  — Скорее всего, да, — пожал плечами рослый мальчик с пшеничного цвета короткими волосами ёжиком и такими же горизонтальными шрамами на лице, как и у Гарри. — «Мистеру Данилу Долохову, графство Беркшир, город Литтл Уингинг, приют «Грэйхаус», четвёртый этаж, комната номер 8, кровать у левой стены»… Это странно.  — «Мисс Роуз Лестрейндж, графство Беркшир, город Литтл-Уингинг, приют «Грэйхаус», четвёртый этаж, комната номер 7, кровать у платяного шкафа». — девочка с кудряшками, бледной кожей и аристократическими чертами лица повертела письмо в руках. — Это очень странно, но, похоже, что всем нам пришло одно и то же. Но почему?  — Со всеми нами происходят странности, а таких как мы в 11 лет забирают куда-то в закрытую школу. Это очень необычно, если честно, получить подтверждение собранной нами информации.  — Итого: они знают о нас, мы о них только подозреваем. Возможно им известно и о том, что мы делаем, и о Логове… Надо придумать убедительную ложь. Адаез, нам позарез нужно, чтобы ты выгребла всё из Логова и упаковала, как тогда, перед поездкой в лес. Данил, я и Дез пойдём добывать баблишко. Фунты нам сейчас нужны позарез, судя по списку в этом эпистолярном шедевре, — Гарри потряс рукой с зажатым в ней письмом, — они нам ещё как пригодятся. Роуз, Лав, идите попрошайничать на вокзал, из нас всех вы самые мелкие и вёрткие. Подвернётся случай — соприте что-то, отнесём Доку из южного квартала, или сестрицам Гараджани. Но смотрите не попадитесь, у нас и так есть первый привод, не хочу создавать вам ещё больше проблем. Керро, Трейси… Прошвырнитесь по должникам и приютам. Кое-кто зарвался. Стрясите всё, что можете, и попробуйте узнать что-то о смерти пьяницы Джо. И о том, где он держал своих ворон. Полагаю, они нам пригодятся…  — Хорошо, Кинг. Но ведь мы хотели, в ознаменование прощения долга, зайти к Дроверу…*  — Зайдём. Занятия в этом умалишённом месте начинаются первого сентября, так что есть высокая вероятность, что мы тут останемся ещё хоть на сколько-то. Татухи набить успеем, — и мальчик тряхнул длинными кудрями. — Хватит расслабляться, погнали.       Восемь тоненьких, гибких фигур поочерёдно скользнули в окна чердака. Кто-то спускался по раскидистой высокой ольхе*, кто-то — по сточной трубе, укреплённой несколько лет назад украденным из строительного металлическими скобами и строительным клеем. Кто-то спускался, цепляясь за обвивший торец приюта дикий виноград и плющ. Вскоре восемь гибких маленьких фигурок растворились в вечерних сумерках, и никто даже не подозревал, что в скором времени жизнь маленького городка круто изменится, а крысиный король со своей свитой надолго пропадёт из поля зрения жителей маленького скучного городка. *** *т.к. Литтл Уиннинг — город вымышленный., а его прообраз — городок Мартинс Херон в графстве Беркшир, действительно находящийся к западу от Лондона, то я решила что пусть будет к западу. (материал взят из Гарри Пготтер Вики, ссылка: https://harrypotter.fandom.com/ru/wiki/%D0%9B%D0%B8%D1%82%D1%82%D0%BB_%D0%A3%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D0%B3) * у британцев, американцев и прочих стран первого мира (я имею в виду всё, что к западу от стран СНГ), нет такого понятия, как «шатен». «русый», «платиновый блонлдин», и так далее. У них есть только три типа окраса волос — брюнет (dark-haired man, иногда и brunet), блондин (blond) и рыжий (ginger или redhead). Так же и в других языках нет определений нашему «шатен», «русый». *Данъил — это НЕ ошибка. Слышали когда-нибудь, как говорят англичане на русском? А имя — русское! С непривычки многие слова коверкаются. В том числе, и столь милое нам имя. *Дровер — анг. «drawer», «рисовальщик», если не использовать этот жаргонизм — имеется в виду художник. *ольха — одно из самых распространённых в британии деревьев. наряду с ней там так же распространены дубы, берёзы, и семейство хвойных вечнозелёных.