Искушение

      — Святой отец, простите меня, ибо я грешен.       Его обычный день в церкви всегда начинался с этой фразы, услышанной сквозь тяжелую драпировку деревянного конфессионала.       Мэтт рутинно вздохнул, придвигаясь чуть ближе к резному окошку.       — Прощаю, сын мой. Что тебя тревожит?       Сейчас последует очередная пресная история, от которой под конец начнут слипаться глаза. Ничего нового.       — Вчера ночью я переспал с тремя мужчинами, — пылко заявил голос, в котором не слышалось ни капли сожаления.       Мэтт кашлянул, лихорадочно соображая, что на это ответить. К такому он был явно не готов. На исповедь приходили разные экземпляры, но в большинстве своем их истории были скучные и однообразные. Кто-то по пьяни изменил жене, кто-то спустил все деньги на азартные игры, а кто-то и вовсе вспоминал о своем тяжелом детстве и больше жаловался на других, чем раскаивался в собственных согрешениях.       Но таких развратников в его приходе не было.       — То есть… над тобой надругались трое мужчин? — осторожно уточнил Мэтт и задумчиво провел пальцем по образовавшейся на колене складке одежды.       — М-м-м, — томно протянул парень по ту сторону конфессионала, словно перебирая в памяти все события прошлой ночи. — Скорее, это было взаимовыгодное сотрудничество.       — И… тебе понравилось? — больше утверждение, чем вопрос.       В голосе за стенкой отчетливо зазвучали теплые нотки, как если бы его обладатель широко улыбнулся.       — В этом и проблема, отец. Я… люблю жесткий секс.       Мэтт почувствовал, как его ладони медленно покрываются потом. Слова всех известных ему молитв растаяли как воск в глубине сознания, и он вдруг ощутил себя маленьким беззащитным мальчиком, потерявшимся в церковном зале.       — И… т-ты всегда грешишь с мужчинами?       — Я пробовал и с девушками, но, если честно, меня это не заводит, — все так же непринужденно продолжил парень, будто в их разговоре не было ничего интимного. — Они просят нежности, романтики. Женщину нужно ублажать, а это не для меня. Как я и сказал… Я люблю, когда властные сильные руки сжимают мои бедра и чей-то упругий член беспощадно вколачивается мне в задницу.       Мэтт вздохнул с присвистом — и тут же прикрыл рот кулаком, стараясь не издавать слишком уж компрометирующие звуки, но парень, казалось, был слишком увлечен рассказом.       — В этот раз их было трое, и… черт, — ругнулся он и продолжил с нескрываемым возбуждением, — это была новая, неизведанная грань ощущений. У каждого из них свой темп, свой уровень гибкости и пластичности движений… — в его голосе появилось жаркое придыхание. — Мы делали это до утра, представляете? Черт возьми, да я до сих пор не могу нормально сидеть…       Он пропустил смешок, и сердце Мэтта почти выпрыгнуло из груди. За секунду в тесном конфессионале стало душно, и молодой священник потянулся к воротнику дрожащими пальцами, слегка оттянул его от вспотевшей шеи и впустил под сутану немного воздуха.       — Не забывай, что ты в церкви, — прошептал он, так как на большее сил не хватило.       — Да-да. Простите, отец. Я постараюсь следить за языком, — обольстительный тон заметно поутих, и в парне будто проснулась совесть, но впечатление было обманчивым. Он сделал паузу и почти промурлыкал. — Хотя вы и понятия не имеете, какие безумные вещи я им вытворяю. Особенно стоя на коленях.       Мэтт едва ли не взвыл и прикусил губу. Никогда еще такого не было, чтобы он не мог совладать с собой на исповеди. Но жаркий голос за стенкой словно принадлежал самому дьяволу, он пьянил, обволакивал, заставляя воображение рисовать все описанные картины в красках, и Мэтт уже не знал, кто из них согрешил больше. Он столько лет старался держать свои мысли в чистоте, а инстинкты под замком, но сейчас в его нижнем белье становилось непозволительно тесно. Он нервно заерзал на деревянной лавке, и это не осталось незамеченным.       — Отец, вы так часто дышите, — дьявольский голос вновь прорвался сквозь его мысли. — С вами все в порядке?       Мэтт покраснел до кончиков ушей. Слава богу, от чужого пытливого взгляда спасала перегородка.       — Д-да, конечно, — сипло выдавил он, затем прочистил горло и твердо решил взять себя в руки. — Отчего же мне быть не в порядке?       За стенкой иронично хмыкнули.       — У меня есть дурная привычка быть чересчур откровенным, — еще один ироничный смешок. — Любой бы на вашем месте смутился. Да и не только смутился, а… ну… вы же взрослый мужчина, сами знаете, как это бывает, — он замолчал на мгновение, а затем добавил. — Или у духовных лиц не бывает?       Мэтту казалось, он сейчас зажует свою губу до состояния гармошки. Горячая капля стекла вниз по его спине, и он потер пальцами ложбинку между позвонками, пытаясь как-то впитать влагу.       — Давай лучше вернемся к тебе, — в его голосе вновь возникли предательские нотки смущения. — Ты ведь пришел, чтобы раскаяться в своих грехах?       — Отец, я раскаиваюсь. Но я боюсь, ничто не удержит меня от новых злодеяний, — парень словно специально сделал акцент на последних словах. — Как мне быть?       Молодой священник сглотнул и поджал пальцы на ногах.       — Твои опасения не беспочвенны. Люди слабы, а соблазн… соблазн всегда сильнее нас, — это звучало как оправдание его мыслям, и от осознания своей собственной беспомощности его чуть не скрутило. — Спасти нас может только искренняя вера. Впусти Бога в свою душу.       В ответ зазвучал легкий хрипловатый смех.       — Ему там не понравится. Надеюсь, он не видит, чем я занимаюсь по ночам, — он с причмокиванием облизнул пересохшие губы.       — Бог все видит, — счел своим долгом напомнить Мэтт.       Парень скучающе вздохнул.       — Может быть, можно как-то без Бога пообщаться? У меня дома, например, — он прислонился щекой к решетчатому окошку.       Мэтт в бессилии провел влажной ладонью по лицу. Чем больше он слушал, тем больше жалел, что для разговоров с Богом нужен посредник, и что кроме него на эту роль больше никого не нашлось. С каждым новым словом он все больше убеждался в том, что парень просто ошибся дверью или забавы ради зашел сюда по дороге в бордель.       — Послушай… — начал он и запнулся.       — Брайан, — выдохнул тот сквозь решетку, прижимаясь к ней губами.       Брайан. Даже имя какое-то… порочное.       — Послушай, Брайан. Я ценю твою откровенность и желание исправиться, но… Мне кажется, ты относишься к этому несерьезно и в действительности этого не хочешь… — Мэтт старался игнорировать шумное дыхание парня, который словно специально дразнил его и без того расшатанные нервы.       Брайан слегка приоткрыл рот и медленно провел языком по деревянной перекладине.       — Если бы вы знали… как сильно я этого хочу.       От знойного тона желудок Мэтта свернулся узлом. Руки медленно легли на колени, крепко сжимая их; слова Брайана все еще эхом звучали в его ушах, как если бы раздавались совсем рядом и шепот его губ нежно щекотал шею. На мгновение молодому священнику привиделось, как вместо своих коленей пальцы сжимают круглые податливые бедра, заставляя чужой шепот плавно перетекать в стон…       Черт возьми.       Мэтт стиснул зубы и почти процедил, чувствуя, как под сутаной вздымается бугорок.       — Брайан.       — М?       — Не обольщайся.       Брайан покинул церковь с довольной улыбкой на лице. Похоже, тот святой отец не на шутку взволновался и теперь долго будет приходить в себя после их встречи.       Его самолюбие было обласкано со всех сторон, но Брайан не особо придавал этому значения. Вместо этого он думал, с кем провести следующую ночь.       Чтобы завтра снова прийти на исповедь и заставить этого невинного агнца краснеть и заикаться как в первый раз.