Километры

      Чувство контроля позволяет нам чувствовать себя комфортно и в безопасности. Что может пойти не так, если ты всё регулируешь и контролируешь? Конечно, ничего, разве что за редким случаем может случиться какой-то пустяк, но и он не испортит картины. Когда всё в твоих руках, ты становишься уверенным в себе, не испытываешь чувства страха и расслабляешься. Но стоит человека лишить контроля над ситуацией, своими эмоциями или телом, как его одолевает паника. Она подобно яду расходится по всему телу, рушит всю систему, выстроенную годами ранее на опыте. Появляется страх, животный и необузданный, ведь в любой момент может всё пойти наперекосяк. И ты уже ничего не можешь сделать, кто-то будто бы обрезал красные нити у марионеток, теперь в руках пусто, театр закрывается. Выхода больше нет.       Марк чувствовал страх. Но это не был панический страх, когда тебя бьёт озноб и хочется кидаться на стены, подобно раненому зверю, загнанному в угол. Нет, Маркул чувствовал от легкого страха неуверенность и стыд. Стыд особенно, ведь он сейчас не контролировал ни ситуацию, ни свое тело. Свободно, распутно и совсем неприлично. И зачем он вообще столько пил? Ах да, он чувствовал весь вечер себя неловко от присутствия Кати рядом. Марк уже влюблялся в своей жизни и не раз, но чтобы так — никогда. Это было немного странно, иногда раздражало, ведь максимум его поведение и сознание при встречах с одногруппницей Вани были на уровне первоклассника, которому нравится девочка с первой парты. А он всё никак не может решиться что-нибудь ей сказать о своих чувствах, признаться в том, что она для него особенная. Он не влюбился в её красоту, это было не так банально. Странно, но в нем что-то щелкнуло еще год назад, летом, когда они вчетвером гуляли рядом с железнодорожными путями и вели съёмки. Марк просто ходил за Ваней и Катей, пока Мирон о чем-то много и эмоционально болтал. Ходил, никому не мешал, дышал относительно свежим воздухом, пиная носком кроссовок камни на пути. А потом внезапно они остановились, Марк поднял взгляд и ему тут же прилетела пощечина. Катя смотрела на парня удивленно-испуганным взглядом, держа руку на весу после удара. Никто не понял, что произошло, Фёдоров даже успел подумать, что сейчас начнется какая-нибудь драма, но Екатерина тут же развеяла все теории о происходящем. — Там… комар… На щеке. — а потом она подошла поближе, лизнула большой палец и принялась оттирать от щеки Марка следы преступления. Маркул опешил и просто моргал, глядя на девушку удивленно. Стоит себе и спокойно трет ему щеку, вся такая красивая в платье и с темной помадой на губах. Почему он раньше не замечал всего этого? Того, как она улыбается, как её темные глаза наполняются бесовской смешинкой, как она легка в своих решениях и уверена в них? Почему он этого не видел? Казалось, что это убийство комара пощечиной наконец-то скинуло с него тёмные очки, и теперь Марк всё видел в ярких цветах. — С-спасибо… — неуверенно и всё еще в шоке пробубнил светловолосый, когда Катя ему улыбнулась и пошла дальше. А он стоял на месте еще полминуты, смотрел ей вслед и много думал. Надо же было влюбиться в то, какая она есть на самом деле, ведь в этом поступке не было ничего сверхвычурного. Она не была как те девушки, что скидывали ему свои фотографии в Инстаграме. Марк был очень популярен у девушек, вот только они для него не были популярны. Учился себе, куражил с друзьями, не думая о проблемах в отношениях. А потом она, без тупых полуоголенных фото себя самой, комар на щеке и точный удар. Как тут вообще можно устоять?       А потом Марк начал влюбляться в её красоту: в её глаза, наполненные теплом и загадочной тьмой, в её губы, на которых частенько играла надменная ухмылка, в её странно окрашенные волосы, к которым всякий раз хотелось прикоснуться. В конце концов, к сладкому запаху парфюма, который девушка оставляла везде за собой, где бы она не была. Была в этом какая-то особенная прелесть наивной влюбленности, хранившейся Марком глубоко в сердце.       А сейчас он был в ужасном состоянии, не контролировал свое тело и просто ненавидел себя за всё. Сидят они в такси, а его на поворотах так мотыляет, что он то об стекло головой стукнется, то упадет на колени Кати, не в силах подняться. А она заботливо его поднимает, усаживает, о чем-то серьезно говорит, но Марк не слышит. Он смутно помнил дорогу, урывками видел то, как они заходят в подъезд и поднимаются на лифте. А потом маленькая квартирка в две комнаты, запах парфюма вперемешку с запахом какой-то выпечки, шум воды, прохлада на лице и шее, а затем что-то мягкое под ним. — Марк, ты ведь тяжелый. Ты можешь хоть немного прийти в себя?! — возмущалась девушка, опустив тело юноши на кровать. Он рухнул точно мешок картошки и тихо застонал в подушку, не имея возможности что-то сказать связно. Катя нахмурилась и шлепнула пьяницу по бедру, будто это могло его отрезвить. — Завтра я тебе всё выскажу, придурок. — Ам-м… — протянул тот, почувствовав, как кеды снимаются, затем шорты и футболка. Думать о чем-то рациональном Маркул не мог, да и не особо хотел. Остатки сознания и так заставляли его чувствовать стыд в проблесках какой-никакой, но трезвости. Да и для того, чтобы думать, приходилось сильно напрягаться, а это было ой как тяжело. — Свинота… — ругалась Катя, складывая одежду на краю кровати. Ей не приносило никакого удовольствия то, что она делала с Марком за последний час, но оставить его одного в таком состоянии просто не могла. Это Фёдоров мог в любой стадии опьянения добраться до квартиры хотя бы из такси, а Марк, если напивался, то падал, стоило ему встать со своего места. Если так подумать, ну не умеешь ты пить — не пей, но кто Маркулу запретит? Действительно, никто, тем более с его упертым характером.

× × ×

      Летнее утро особо приятно, если это прохладное утро, когда окно открыто и ночной воздух осторожно заходит в комнату, еще не нагретый небесным светилом. Ветерок ласково перебирался по складкам простыни, гуляя по теплой коже и доходя до макушки, на которой тревожил светлые локоны. Свежо и хорошо, вот только лучики раннего солнца лезут в глаза, мешая спать. Марк поморщился, оторвав голову от подушки, и прежняя свежесть утра сменилась чувством тошноты и головокружения. Вот тебе и последствия вчерашней попойки — похмелье. Теперь уже даже свежесть утра не радовала, во рту будто была пустыня Сахара: еще бы чуть-чуть и его язык мог покрыться трещинками. С тяжестью во всем теле Марк всё-таки сел на кровати, схватившись руками за голову. Наверное, у него в черепе поселился пчелиный рой, настолько сильно всё внутри гудело. Но никаких пчел или других аномалий не было, только старое и всем знакомое похмелье. С трудом встав с кровати и не до конца понимая, где он и что происходит, Марк зашел на кухню. Светлая комната заставила юношу зажмуриться, хотя тот силился смотреть на маленькую фигурку за столом. Конечно, это была Катя, сидящая за ноутбуком и попивающая деловито что-то из кружки. На голове небрежный пучок, на плечах растянутая футболка, которая, скорее всего, когда-то принадлежала очередному ухажеру, и тапочки. Такая спокойная, настоящая, без макияжа, с остатками сна на лице, но всё же Катя. — Доброе утро. — проговорил севшим голосом Марк и тут же кашлянул. Он пытался вспомнить, что вчера было, но толком так ничего и не смог вытянуть из закоулков памяти. Помнил только такси, Катины маленькие коленки и сладкий запах. Но даже несмотря на алкогольную амнезию юноша понял, что он у Екатерины дома, ведь, скорее всего, накидался так, что был не в состоянии стоять. Обычно в таких случаях Ваня тащил его к себе домой, но у Евстигнеева сейчас были совсем другие хлопоты. — Доброе. Как голова? — девушка встала со стула, оставив кружку на столе. Подойдя к раковине, она тут же набрала в стакан холодной воды из крана и всучила его с заранее приготовленной таблеткой Марку. Всё предусмотрела, позаботилась о нем, а он, такой придурок, жизнь ей портит. Как вообще после такого можно себя уважать? Никак. — Ты читаешь мои мысли. — парень закинул в рот таблетку и запил её, выпивая всё содержимое стакана. Теперь во рту не так сильно сушило, хотя общее состояние было всё еще так себе. — У тебя все на лице написано. Ты бы видел себя. — Всё настолько плохо? — отчаявшимся голосом спросил Марк. Катя кивнула, возвращаясь на свое место к ноутбуку и кружке. — Если не веришь, зайди в ванную и посмотри на себя. Заодно умоешься. — Ладно… — от неловкости светловолосый потер шею, украдкой глянув на свою спасительницу. — Кать? — Чего? — не отрываясь от ноутбука спросила та. — Полотенце на крючке. — Да нет, дело не в полотенце… — Маркул тяжело вздохнул, делая несколько шагов в сторону ванной комнаты. — Спасибо тебе. За заботу.       Наконец-то Екатерина подняла взгляд, глядя на Маркула темными радужками спокойно, но серьезно. Полностью лица он не видел из-за крышки ноутбука, но уже представлял, как губы слегка трогает ухмылка. — Не могла же я оставить тебя в таком виде. Иди уже, мойся, а то стоять рядом с тобой невозможно.

× × ×

      Порой видение, посланное нашим сознанием во время сна, настолько реально, что ты не способен понять — так ли это на самом деле? Или почудилось. Если снится кошмар, ты всегда понимаешь, что это не наяву, но если снится что-то действительно хорошее, не сразу можно различить разницу между реальностью. Но бывает и такое, что открыв глаза поутру, ты ничего не помнишь. Вот хоть убей, а всё, что было перед глазами — проклятый квадрат Малевича.       Варе казалось, что ей виделся именно квадрат Малевича, когда она в полудреме почувствовала что-то теплое сзади. Тепло, тесно и уютно. Зачем же тогда открывать глаза и вообще просыпаться, если так хорошо? Глаза сами по себе распахнулись. Рядом лежал Есенин, развалившись огромным пузом кверху, стена со светлыми обоями, а сзади тепло и непонятный тихий звук. Черных проморгалась, прежде чем увидела чужие руки у себя на талии. Ванины руки обвивали её, держа в крепких объятиях, а странные звуки были его мирным сопением где-то в районе уха. Спит и видит десятый сон, не чувствуя того, что Варя проснулась. И что ей делать? Эта ситуация была крайне неловкой и смущающей, а выбраться как-то надо было, но так, чтобы не разбудить хозяина квартиры. Вопрос в том, каким образом это сделать, если с каждым движением в попытке повернуться и вылезти из объятий увенчались тем, что Евстигнеев еще сильнее обнимал бедняжку Черных. Еська рядом широко зевнул, глядя на девушку сонным взглядом. Мяукнув и заурчав, кот встал и потянулся, а затем запрыгнул на лежащих в обнимку друзей. От тяжести Варя тихо зашипела, всё-таки Есенин был тем еще колобком. Откормил же его Ваня на свою голову, теперь толстяк может во сне раздавить любого. Помявшись на груди у девушки, Еська по плечу добрался до лица Вани, старательно утыкающегося в чужую спину. Кот мяукнул, глядя на хозяина, будто спрашивая его: «Ваня, ты спишь?», а тот не отвечал. Тогда кот, поняв всю сложность ситуации, наклонился и стал облизывать лицо Евстигнеева, тихо урча, как трактор. Сначала Ваня никак не реагировал, а потом поморщился, освободил одну руку, чтобы избавить свое лицо от издевательств. Вот только не помогло ни черта. Откинувшись на спину, голубоглазый поморщился, вытирая лицо ладонью. — Еська, блин… — ворчал он, стряхивая остатки сна. — И чего не спится…       Варвара, почувствовав свободу, тут же села на кровати, обняв себя за колени. Неловкость чувствовалась, но она старалась об этом не думать. Ну подумаешь, обнял он её во сне, что тут такого? Как будто они в бодрствовании не обнимались. Однако смущение все равно не покидало, и Варя надеялась, что её друг после пробуждения ничего не понял. — Доброе утро, Ваня. — улыбнулась она, взяв кота на руки. — Добрейшее утро, если бы оно было чуть позже. — хмыкнул парнишка, сев на кровати. Потерев лицо, он зевнул и потянулся, а затем посмотрел на подругу более-менее ясными глазами, всё еще не понимая, что произошло. К счастью. — Ты давно не спишь? — Я проснулась буквально перед тобой. — Из-за Еськи? — вздернул бровь Ваня, а затем сурово посмотрел на кота. — Спать будешь на балконе, понял?       Кот молча смотрел на хозяина, лежа на руках у Черных. Его мордочка была невозмутимой, но хвост, дергающийся от нервов, выдавал с потрохами. — И не смотри так на меня. Лето, ты с ума сошел так рано будить? — продолжал возмущаться Ваня. — Никакой премии в виде рыбы, усек?       Есенин посмотрел на хозяина в последний раз, а затем спрыгнул с Вариных рук и, деловито показав пятую точку, махнул хвостом, спрыгнул с дивана и куда-то убежал. — Ну вот, ты его обидел. — грустно проговорила зеленоглазая, проводив взглядом кота. Конечно, голос был наигранно грустным, ведь ситуация на самом деле была забавная. — Пусть знает, что он накосячил. — Ваня снова зевнул, потерев глаза. — У тебя голова не болит? — Нет. А у тебя? — Слава богу, но я не так много выпил, как Марик. Он, наверное, помирает там… — Ваня представил себе страдающего Маркула и не менее страдающую Катю, которая выхаживает горе-алкоголика. — Кстати, надо спросить, как они там. — Мирону, наверное, тоже плохо. — предположила Варя, наблюдая за тем, как Евстигнеев тянется за телефоном на тумбочке. — Он тоже много выпил. — Миру уже привычно такое дело. А вот Марик постоянно в таком состоянии, когда переберет. — пальцы быстро печатали сообщение. На удивление ответ пришел моментально, но в виде голосового сообщения. — Этот идиот жив, но страдает. — говорила Екатерина, чем-то прогремев на фоне. — А вы там как? — Нам повезло больше, чем Марку. Ты хоть сама себя нормально чувствуешь? — Я же не настолько долбанутая, как Марк или Миро. Я себя чувствую прекрасно. Еще бы кое-кто не страдал от похмелья у меня в ванной, было бы еще лучше. — тяжело вздохнула девушка, что-то во что-то переливая. — А может ему нужна особая скорая помощь? — Ваня не скрывал намека в своих словах, глядя хитрым взглядом на Варю. Та прекрасно его поняла, тихо засмеялась, представляя себе реакцию девушки. — Евстигнеев, заткнись, ради всего святого. Или я найду способ тебе отомстить. — Только давай без порчи на картах таро, ладно? — Все зависит от моего настроения и твоего поведения. Ладно, воркуйте там дальше, а я пойду посмотрю, как там Марк. Кажется, его свидание с белым другом затянулось слишком надолго.       Варя тихо засмеялась, посмотрев на Ваню. Она понимала, что их теперь будут подкалывать на тему отношений. Но она в этом не видела никакого смысла, ведь что для Вани, что для нее самой они оба были просто лучшими друзьями. Странно было представить друг друга в отношениях, да и тяжело это. Да, сейчас они рядом, но уже через две недели Варя уедет и что тогда? Какие отношения на расстоянии? Это крайне тяжело во всех смыслах. Поэтому главной задачей было то, чтобы не влюбиться. Ваня только друг, и никаких отношений между ними быть не может. — Предлагаю пойти умыться и позавтракать. Хочешь, сходим куда-нибудь? В некоторых кафе завтрак до одиннадцати. — Кто последний, тот лысый евнух! — тут же воскликнула девушка и, сорвавшись с дивана, побежала в ванную. — Я не евнух! У меня всё на месте! — Ничего не знаю, лысый евнух. Я тебе не верю! — послышалось из-за закрытой двери ванной комнаты.