Километры

      Пожалуй юность — самое беззаботное время. Нет, не детство, а именно юность.       Когда ты маленький, всё, что ты знаешь об этом мире, так это то, что тебя нашли в капусте, а твоего друга из детского сада, с которым вы сидите на соседних горшках, аист принес. Тебе повторяют раз за разом: «ты маленький», включают мультики и дарят ненужные игрушки. И ты ни о чем не думаешь, потому что тебе и не нужно, ведь ты просто глупый ребенок, чистый холст, новая чашка, на которой еще нет ни одного скола.       А юность — это свобода. Ты на пороге новой жизни, вступаешь во что-то неизведанное и таинственное. Вокруг тебя мир возможностей, стоит только руку протянуть и приложить какие-то усилия, чтобы получить желаемое. Ты сам начинаешь отвечать за свои поступки, становишься самостоятельным и ответственным, но где-то там, в отголосках души, всё еще живет маленький ребенок, такой наивный и глупый, совсем не готовый ко взрослой жизни. Однако юность всё равно беззаботная, несмотря на то, что тебе приходится сделать выбор: кем стать, с кем дружить, с кем лечь в постель, что делать в эту пятницу после пар. А главное — ты свободен. И хочется делать всё, что душе угодно. Пьешь, веселишься с друзьями и совсем не думаешь о том, что завтра тебя будет мучить похмелье. Это всё суета, негатив, о которых беспокоиться нет необходимости. В этом мире и так много всякой плохой всячины, так зачем растрачивать себя на пустяки и глупости?       Варвара думала, что это её лучшие годы. Несмотря на то, что она за всю свою жизнь слышала от сестры фразы унижения, а от матери терпела постоянные лекции о том, что надо быть лучше, менять себя, выглядеть так и не делать то, за последние два года студенчества она стала счастливее. Да, её психика исчерпала себя, став явно не нормой для общества, а постоянные мысли о суициде и вовсе не назовешь радужными. Друзей со школы она растеряла, жизнь отсеяла их, подкинув девчонке немало предательств и испытаний, оставив из друзей подругу детства и нового друга в лице Вани. И это было большой радостью, которую хотелось сберечь до конца своих дней вне зависимости, будет это в двадцать или девяносто пять. Студенчество дало некоторую свободу от семьи — одинокое существование в холодной однокомнатной квартире было намного радостнее, чем в кругу семьи с кучей комнат. Уж лучше замерзать в одиночестве, чем терпеть неуважение и унижение. И это были её лучшие годы, потому что люди, что были рядом, делали жизнь лучше.       Наверное, будь её воля, Варя бы осталась в Питере навсегда. Она бы хотела остаться с Ваней и жить вместе, даже не претендуя на какие-то отношения. Разве два друга не могут жить всю жизнь вместе? Кажется, она о чем-то таком однажды читала, вот только совсем забыла, как такая позиция в обществе называется. Да и это не было на самом деле так важно, кого это вообще волнует? Какие-то глупые ярлыки, мнение общества и его стандарты — это всё чушь собачья. И всё, о чем стоит помнить, так это о том, что ты — личность, со своей индивидуальностью, какая ни с кем другим не повторится. И жизнь твоя, и только тебе решать, как её прожить.       Нужно жить в этот момент, не цепляясь за прошлое. Что хорошего в прошлом? Это всего лишь опыт, на который стоит опираться, но не делать центральным звеном всего своего существования. Есть только будущее, а настоящее всего лишь иллюзия.       Варя хотела остаться в этом моменте навсегда. Остаться в этом городе, срастись с ним, как Прихлоп с кораблем в Пиратах карибского моря, и жить здесь, без возможности куда-то переехать. Здесь душа отдыхала, с лица не сходила улыбка, а смеяться приходилось всё чаще и чаще. Ваня был сам на позитиве, поэтому без умолку шутил и постоянно говорил, везде таская за собой Черных. Он сводил её в Эрмитаж, в другой из дней они посетили Кунсткамеру, которая Варваре понравилась больше всего, а потом всякие музеи, дворец Меншикова, собор, спустились по каналам и много чего еще. Неделя пролетела незаметно для обоих, жизнь замедлялась только по вечерам, когда они вместе садились смотреть старые мультики от Дисней. То Белоснежку посмотрят, то Геркулеса, то обе части Мулан и Тарзана, попутно поедая попкорн с чипсами. И это была прекрасная неделя за все девятнадцать лет существования на Земле. В какой-то момент и Ваня, и Варя почувствовали стойкое ощущение, что знают друг друга целую вечность. А может, это переселение родственных душ? Кто знает.       В один из вечеров, когда алое солнце садилось за крыши домов, окрашивая небо в персиковые и оранжевые тона, Варя сидела и рисовала, уместившись удобно в позе лотоса на диване. Она рисовала маленькие портреты людей по памяти, которых видела за последние дни в общественных местах: будь то метро или торговый центр. А Ваня тихо сидел на балконе и курил, незаметно для сосредоточенной Варвары снимая её на фотоаппарат и телефон. Внимательная и погруженная в процесс, на лице то и дело меняются эмоции, подражающие непроизвольно тому, что изображала девушка на бумаге. И это вдохновляло, поражая тем, как человек может быть погружен в творчество. Евстигнеев смотрел на девушку через объектив и не мог сдержать улыбки, не понимая, почему ему так хорошо. Почему он улыбается каждый раз, глядя на нее? Почему каждый раз, перед тем как заснуть, он смотрит ей в затылок и думает, думает, думает? Почему иногда по утру просыпается раньше и смотрит, как она мирно спит, пуская нелепо слюну на подушку? Ваня не мог сам себя понять, своих чувств и всего того, что в принципе происходило за эту неделю. Она как молния — сверкнула, оставив после себя одну лишь вспышку в глазах. И если оставшийся срок, предначертанный им, пройдет также быстро, Ваня будет долго жалеть о том, что больше времени у них не будет. — Давай я тебя нарисую. — внезапно проговорила Черных, встав с дивана. К счастью, Ваня успел к этому моменту убрать фотоаппарат, а телефон мигом заблокировал. Было бы неловко спалиться, как неумелый папарацци. — Не думаю, что это хорошая идея… — хмыкнул парнишка, выдыхая дым сигареты в открытое окно. Сизый дым поднимался тонким облачком вверх, постепенно становясь прозрачным и исчезая вовсе. Варя отмахнулась от неприятного запаха, встав перед Ваней в ожидающей стойке. Отобрав сигарету, зеленоглазая затушила её, бросив окурок в некогда банку из-под какао «Несквик». — Бросай курить, вставай на лыжи. — Фу, какая правильная. — фыркнул шутливо Ваня, раскинув ноги. — Фу, какой противный. — показала ему в ответ язык Варя, а затем слегка толкнула ногой в бедро. — Или предлагаю кое-что другое. — Что? — парнишка вздернул бровь, ощутив прилив детского любопытства. — Идем. Мне надо, чтобы ты лег. — и девушка тут же выбежала с балкона, принявшись рыться в своей сумке. Ваня глянул на нее вопросительно, но всё равно выполнил просьбу девушки, упав на диван. — Мне уже становится немного страшно. — усмехнулся Рудбой, скрестив руки за головой. Варя о чем-то тихо заворчала, но затем повернулась, держа в руках небольшую коробочку с надписью «Гуашь» и набор кистей. — Ой, да ла-адно… — Будешь моим подопытным мышонком. Хорошо, что ты без футболки. — Или нет… — неуверенно проговорил светловолосый. На нем еще никогда никто не рисовал, поэтому мысль о том, что это сейчас случится, немного пугала.       Варя села рядом на край дивана, поставив на пол коробочку с красками. В кружке, в которой остался недопитый зеленый чай с лимоном, было решено мыть кисти. Ну, подумаешь, чай был когда-то, а теперь вода для кисточек. Обмакнув все, Варя открыла краски. Характерный запах пахнул тут же в нос, заставив слегка поморщиться. Девушка оглядела живот Вани, будто оценивая масштабы условного «холста», а затем на краски. Выглядела она при этом такой серьёзной, будто собиралась сделать нечто такое, что люди бы потом спустя века смотрели в музее и восхищались. Ваня лишь наблюдал, отмечая то, как быстро эмоции на лице девушки сменяются друг другом. То она закусит губу, то высунет язык от стараний, то улыбнется уголком губ. Краска на ощупь оказалась прохладной, а от движений кисточки становилось щекотно. Светлая кожа Евстигнеева тут же покрывалась табуном мурашек, отчего тот едва дергался при каждом прикосновении, как от укола булавкой. — Не дергайся, пейзаж размажешь. — скомандовала Варя, аккуратно проведя кистью по ложбинке на солнечном сплетении парня. Тот в недовольной гримасе поджал губы, смерив серьезным взглядом художницу. — Я не виноват, что это так щекотно. — фыркнул парнишка, следя за кисточкой. — Цыц. — девушка весьма нагло позволила себе закрыть рот Евстигнееву ладонью, давая понять, что своими разговорами он мешает процессу созидания красоты.       Рисовала она не так уж и долго, делая то легкие мазки синим, а затем размашистые линии оранжевым. Это был закат, виднеющийся из окна, переданный пусть и не точно, но весьма красиво. Черных приносило это большое удовольствие, создавалось впечатление, будто она этим наполняла свою жизнь смыслом. Да и учитывая, насколько Ваня знал свою подругу, он мог вполне сделать вывод, что так всё и было. — Готово. — с улыбкой на лице сказала Варвара. — Погоди, не двигайся. — и она резко встала со своего места, дернувшись в сторону своего телефона, лежащего на полочке рядом с Ваниным ноутбуком. — Ты хочешь сфотографировать? — проследил голубоглазый взглядом. — Да. Улыбнись. — и Черных тут же ловко, будто канатоходец, встала над Ваней, фотографируя его лежащего в недоумении. Уголки его губ слегка дернулись, растягиваясь в неуверенной и смущенной улыбке. Странно было фотографироваться именно в таком положении, пока над тобой стоит девушка, но раз уж Варя попросила и приложила усилия к этому, то пусть будет так, как она хочет. — Всё? Ты долго снимаешь… — произнес неуверенно Евстигнеев. — Я еще видео записываю, как ты улыбаешься, ха-ха. — шатенка коварно улыбнулась и засмеялась на манер злодеев из мультиков. Ваня нахмурился, согнул ногу и толкнул девушку в спину, решив тем самым ей отомстить за съемку. Та, не удержавшись на мягком диване от неожиданного толчка в спину, рухнула сверху на хозяина квартиры, издав короткий вскрик от испуга. Евстигнеев поймал подругу, обняв крепко, но объятия продолжались до той поры, пока Ване не прилетело по лбу локтем. — Ау… Больно. — жаловался он, потерев ушибленное место. — А чего ты так меня пугаешь? — сердито нахмурилась Черных, отползая в сторону. Теперь её футболка была в разводах краски, до этого покоящиеся на Ване красивыми мазками. Тот засмеялся, закрыв лицо ладонями, не в силах сдерживаться от вида девушки. — Чего ты ржешь? — Твоя футболка и лицо… — хохотал юноша, получив толчок в бедро. — Видела б ты себя. — Да иди ты… — Варя мигом встала с дивана и убежала в ванную. Наверное, она была немного расстроена, что её старания теперь были испорчены именно таким способом. Но с другой стороны, пейзаж всё равно пришлось бы смывать, как бы ей не хотелось, чтобы всё осталось так, как было. Однако для виду ею было решено демонстративно пообижаться, пока она переодевалась в ванной и замачивала футболку в тазике. — Варь, ну ты чего, обиделась? — постучал в дверь фотограф. — Ну прости. Я не хотел тебя обидеть. — Не обиделась я. — Ага, конечно. Вы все девушки так говорите, а потом подругам строчите «он такой мудак»! — Так пишут, когда парень с девушкой в отношениях. А мы с тобой просто друзья. Хотя ты идиот.       Ваня усмехнулся, совсем не обижаясь на обзывательство. Представить себя в отношениях с Варей было затруднительно. Вообразить себе, как он её целует… Ну нет, вообще невозможно. Да, иногда они заботятся друг о друге и обращаются милыми словечками, но не до такой же степени! К тому же, тут и почвы ведь нет для отношений. Ведь так?..       Телефон зазвонил, и Ване пришлось побежать на балкон, где он, собственно до этого, оставил мобильный. На экране виднелось короткое «Миро» с эмодзи улыбающейся какашки. Обычно Мирон вечером не звонит, в крайнем случае просто пишет сообщение, из-за чего Евстигнеев почувствовал слабую волну волнения в районе желудка. Смахнув пальцем кнопку вызова, он приложил телефон к уху, ожидая услышать что-то срочное и явно плохое. Но, как оказалось, всё было крайне хорошо. — Ру-у-уд, васап, бро? — хохотнул в динамике Фёдоров. — Бери подмышку свою леди и приезжайте ко мне. Мы тут с Мариком и девами без вас скучаем. — При… Мирон, какие девы? Ты уже выпил что ли? — нахмурился Ваня, иногда убирая телефон от уха из-за визгов на фоне. — Всего четыре рюмки. Бля, Руд, не задавай ненужные вопросы. Просто приезжайте, все равно ничем не заняты. Варю Катя ждет, говорит, что скучает по ней. — отдаленно Ваня слышал, как Екатерина говорит, что ждет новую подругу с нетерпением. Он, может быть, и согласен, но вот Варвара… — Миро? — послышалось за спиной. Евстигнеев обернулся, застав Черных уже в чистой футболке. Внешне она не выглядела обиженной или расстроенной, лишь удивленной. Это как-то, хоть и не до конца, но успокоило Ваню, пусть он всё еще думал, что задел подругу своим поведением. — Ага. С Мариком и Катей ждут нас. — кивнул он, продолжая держать телефон около уха. — Варвара-а-а, — заорал в динамике Фёдоров. — Натягивай труселя и тащи свою жопку к нам. Для тебя есть белое винище. — Хорошо, жид. — ухмыльнулась девушка, наклонившись к смартфону Вани. Снова послышался какой-то визг и смех, а затем непонятная возня и отборный женский мат. — Так, ладно, мы скоро будем. — и Ваня сбросил звонок, понимая, что дальше конструктивного разговора не получится.

× × ×

      Доехали они до квартиры Фёдорова минут за сорок, успев на вечерний рейс автобуса. Оба, что Евстигнеев, что Черных, задавались вопросом, почему Мирон не позвонил раньше, но понять Фёдорова было почти невозможно. Иногда логика парня с его невероятными суждениями заставляли на лицах появляться вопрос и недоумение, а в простом решении тем более было трудно понять, о чем думал кудрявый и тем более, чем он руководствовался. Было решено не заниматься бесполезными дедукцией и индукцией, не анализировать бессмыслицу, а просто списать всё на пьяное сознание, выдающее невероятные решения как из пулемета.       Ещё в парадной было слышно, как за дверью квартиры семьи Фёдоровых раздавались смех и музыка, вперемешку с какими-то возгласами и ругательствами. Ваня открыл дверь, пропуская внутрь сначала подругу, а после заходя следом за ней. Судя по тому, что творилось у Мирона дома, можно было точно сказать, что родители уехали на дачу. Возможно, решили они это уже ближе к вечеру, потому Мирон и позвонил так поздно. В коридоре было на удивление слишком много обуви, одни кроссовки Евстигнеев сразу узнал, принадлежащие Маркулу. Туфли, стоящие рядом, скорее всего принадлежали Кате, вполне в её стиле. А вот кто остальные были, Ваня не знал, да и не ставил себе цель, узнать владельцев. Пока он и Варя развязывали шнурки на кедах, в коридор вышел хозяин квартиры, держа в руке бутерброд с колбасой. Он не выглядел слишком пьяным, лишь порозовевшие щеки и довольная улыбка выдавали Мирона с поличным. — Ну неужели. Мы думали, что вы уже не явитесь. — усмехнулся парень, обняв Варвару. — Привет, проходи на кухню.       А на кухне было больше человек, чем ожидалось, в лице трёх незнакомых Варе людей. Рядом с пустым стулом сидела миниатюрная девушка с аккуратным каре цвета воронова крыла. Её тонкая фигурка в купе с маленьким ростом делали её похожей на куколку: аккуратную и красивую, будто сделанную из фарфора. Выглядела она добродушно, но Варя почему-то почувствовала холодок, пробежавшийся по спине. Недалеко от брюнетки сидели ещё какой-то парень и девушка, что-то активно обсуждая. На них Черных внимание обратить не успела, на зеленоглазую с объятиями напала Катя. — Наконец-то вы приехали, мы только вас ждем. — с улыбкой проговорила она, потянув за руку Варю следом за собой. Варвара не успела и слова сказать, как оказалась за столом. Перед ней сразу же выстроились тарелки со скромной закуской, пару бутылок с соком, а все остальное — банальная водка и разные виды вина. По какому поводу было сборище — так и непонятно было, но что-то подсказывало, что все собрались просто так.       Потом Варя чувствовала себя как в стиральной машинке: все друг друга приветствовали и представлялись. Миниатюрная брюнетка гордо представилась Таисией и была одногруппницей Марка, а парень с девушкой были однокурсниками Мирона и, судя по всему, встречались, потому как не стеснялись в промежутках между выпивкой и разговорами целоваться. Но это, судя по реакции окружающих, никого не смущало, кроме Вари, которая предпочитала отводить взгляд, внезапно начиная с кем-то говорить, лишь бы не смотреть. Если уж и говорить на чистоту о том, что она чувствовала себя неудобно, так это была только верхушка айсберга. Других ребят она пусть и знала, но не стесняющиеся парень с девушкой создавали напряжение. Наверное, в какой-то степени Варя завидовала: она в глубине души мечтала найти себе парня, которого могла бы свободно целовать и обнимать в любой момент, когда бы ей только захотелось. Была эта глупая девочка внутри нее, которая ждала своего принца пусть и не на белом коне, но хотя бы на велосипеде. Её всегда вгоняло в грусть поведение парочек на публике: поцелуи, тесные зажимания, милые словечки, брошенные в нелепом сопливом разговоре. А она что? Она ведь никогда не целовалась, всё, что было — школьная безответная любовь с вечным страданием и слезами в подушку. И сейчас вид парочки угнетал Варвару не меньше, отчего девушка опрокидывала бокал за бокалом. Порой она даже не закусывала, что приближало чувство опьянения быстрее и сильнее. Ваня, что сидел неподалёку рядом с Марком, молча в шоке наблюдал, чувствуя легкое беспокойство. Он ощущал, что что-то не так с его подругой, но лезть с вопросами посчитал неуместным. А она глушила накатывающие чувства, сдерживаясь, чтобы не заплакать от тупой тоски. Глупая девочка…       Спустя какое-то время все в какой-то степени были уже пьяными: кто-то слишком сильно, а кто-то вполне прилично. Разговоры уже никто не фильтровал и говорили всё, что на трезвую голову раньше стеснялись или боялись говорить. Парочка уже не сдерживали себя, и казалось, что еще чуть-чуть и они полезут друг другу в трусы. Фёдоров, глядя на это в очередной раз, не выдержал, застав эту картину в самом разгаре, и пихнул однокурсника в ногу. — Эй, алё. Вы тут не одни.       Парочка одновременно засмеялись, глядя друг на друга с улыбкой. Девушка, осмотрев всех присутствующих вокруг, наклонилась к своему молодому человеку и стала усердно что-то ему шептать на ухо. Тот расплылся в широкой улыбке и закусил губу, смерив каждого хитрым взглядом. Что они оба задумали, никто не мог и представить, поэтому недоумевали, глядя на странное поведение влюбленных. Может, алкоголь и явное желание друг друга отключали им мозг? Одному Богу была известна эта порочная истина. Наконец, незнакомец, чьё имя Варя так и не запомнила, опрокинул очередную рюмку водки и ухмыльнулся. — Предлагаю сыграть в игру. Надо разбиться на пары.       Все переглянулись, всё еще не понимая, что их ждёт, но раз уж их попросили, то было решено выполнить условие. Ваня, как и всегда в своей любимое форме, подмигнул Варе, и та пересела к нему рядом на стул. Катя, не слишком будто бы радостная, села с Марком по соседству, а Тая досталась Мирону, что никого не удивило в принципе. Между ними тоже что-то было, Варвара заметила это в их взглядах, которые они друг другу кидали весь вечер. К счастью, они хотя бы не пытались друг друга страстно съесть, как делали это однокурсники Фёдорова. — Отлично. Мы эту игру узнали на одном вписоне, и Лизе она показалась забавной. — Очень забавной. Если кто-то сольётся, мы сразу поймем, что вы слабак. — Так в чем суть игры? — Катю, кажется, уже начинала бесить душная болтовня сосущихся ноунеймов. Лиза недовольно смерила её взглядом, а затем, деловито откинув волосы за спину, объяснила идею игры. — У кого встал — тот проиграл. Задача девушек — соблазнить своего напарника в позе наездницы. А цель парней — сдержать своего дружка в штанах. Мы примерно покажем. — улыбнулась Лиза, а затем села на колени к своему благоверному. Сначала она медленно проводила руками по его груди, а затем, выгибая спину не хуже кошки, потерлась ягодицами почти невесомо о пах. Парнишка закусил губу, придерживая девушку за бедра, и, казалось, что он вот-вот набросится на неё с жадными поцелуями, но Лиза продолжала танец бедрами так виртуозно, будто у них эта программа была уже отработана в миллионный раз.       Мирон в конце перед тем, как Лиза заняла свое место, воскликнул весьма громко «Юху-у!», явно радуясь происходящему. А вот Варя не могла себе вообразить, как она сейчас выглядела. Наверняка её лицо побледнело, а глаза выражали удивление, граничащее со сковывающим шоком. В какой-то момент она хотела отказаться от этой тупой игры, ведь совершенно не имела представления о том, как соблазнять, а уж тем более своего друга. Черных боялась посмотреть на Ваню, боялась увидеть в его глазах что-то, что заставило бы её чувствовать себя еще более неудобно и стыдливо, чем раньше. Может, еще не поздно отказаться? Варя посмотрела на Лизу, которая сидела напротив. Взгляд русоволосой был провокационным — она будто всем своим видом говорила: «Ну, давай, посмотрим, на что ты способна». И Варвару это подстегивало к действиям, наполняя точным желанием уделать противную Лизу одной левой. Но пока Черных решалась под действием алкоголя на решительный шаг, её опередила Катя.       Марк вообще не ожидал, что объект его любви так резко окажется рядом. Екатерина, правда, не спешила занять место на коленях у Маркула, она стояла рядом, проводя медленно ладонью от плеча к груди, задевая пальцами ткань футболки и будто бы случайно её задирая наверх. Марк нервно сглотнул, но постарался сосредоточиться на том, чтобы не проиграть. Если он сейчас даст волю чувствам, то в дальнейшем между ним и Катей может быть недопонимание, которое могло бы испортить их дружбу. А меньше всего Марк хотел именно этого, ведь общество Екатерины для него было важным. Он силился представить себе что-нибудь до ужаса противное и неприятное, стараясь смотреть будто бы сквозь Катю, оказавшуюся в скором времени у него на коленях. Совсем не думать о том, как её бедра покачиваются из стороны в сторону, а затем вверх и вниз. Совсем не думать о том, как упругие ягодицы касаются его бедер, скользя по ним. И совсем не думать о том, как Катя сбивчиво дышала в самом конце. — Часовой не на посту, нас можно поздравить. — усмехнулась Катя, сев на свое место. Для неё сделать это было не проблемно, но Елизавета, казалось, вызывала у девушки огромную неприязнь. И победный вид Кати говорил за неё вполне красноречиво, хотя стоило благодарить Маркула, думающего о пельменях в волосах, сваренных в вонючих носках старого деда. — Кто следующий? — с ехидной улыбкой на губах оглядела оставшиеся пары Лиза. Ваня было открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но не успел. Его не радовала эта идея игры, ставя в неловкое положение. Он только сегодня себе говорил, что между ним и Варей ничего не может быть. Да и она, он уверен, не хотела бы того же. И зачем тогда ставить друг друга в неловкое положение и что-то кому-то доказывать? Но Варвара опередила Ваню, оказавшись у него на коленях. Сжав бедрами чужие ноги, она заставила Евстигнеева чуть сползти по спинке стула, чем очень его удивила. — Варя… — тихо проговорил Рудбой, но та, кажется, его и не слушала.       Она осторожно взяла его за руки, погладив запястья подушечками пальцев, будто бы стараясь расслабить напряженного юношу. Но это совсем его не расслабляло, заставляя напрягаться только еще больше. Ваня даже не сразу понял, как его ладони не по его воле оказались на бедрах зеленоглазой, повторяя их каждое движение. Евстигнеев вообще отказывался что-либо понимать, находясь будто бы в каком-то трансе, пока он неотрывно смотрел в глаза Варе. Что вообще сейчас происходит? Он не мог понять и найти на этот назойливый вопрос ответ. И всё, что ему оставалось делать, это сдерживать себя в руках, а точнее в штанах. Черных двигалась немного неумело, но хуже от этого не выглядела; в какой-то мере это добавляло шарма её пьяному виду. Розовые щеки и влажные губы, блестящие в свете люстры на потолке, казались такими недосягаемыми, но почему-то желанными. За это желание Ваня мысленно себя распял, подумав об этом, как о грехе. Скорее бы это просто закончилось, ведь в голову начинали закрадываться сомнения. Сейчас, находясь в такой обстановке, он будто посмотрел на свою подругу под другим углом, через призму возможных отношений. Он почему-то вырисовывал в голове картинку, как Варя также утром сидит на нем сверху, но только не в таком распутном виде, а по-домашнему уютная, заспанная. Сидит сверху и улыбается своей привычной теплой улыбкой, озаряя комнату светом. А потом наклоняется и кротко целует в уголок губ, смеется и тихо шепчет «доброе утро». Ваня закрыл глаза, невольно проведя рукой по бедру к талии. Он всё еще держался, но ощущал себя уже совсем иначе. Можно ли было расценивать такое поведение Варвары как нечто… большее? Трудно было сказать, да и думать получалось с трудом. Черных провела нежно рукой по шее светловолосого, скидывая излюбленную кепку с затылка, в который тут же запуталась пальцами. И Ваня бы возмутился, если бы любимую бейсболку скинул кто-нибудь другой. Оттянув чуть за волосы голову Евстигнеева назад, девушка улыбнулась, оставив легкий поцелуй на кончике носа. По ней было видно, что она смущена, но самоуверенный взгляд говорил о многом. Ваня глубоко вздохнул, сев на стуле ровно. К счастью, он смог продержаться и не проиграть, но где-то в глубине души он признавал свой проигрыш совсем по другому поводу. Он неотрывно смотрел на Варю, пока настала очередь Мирона и Таисии, вот только это совсем было неинтересно Евстигнееву. Она сидела немного сгорбившись над столом, глядя на всех вокруг ошалелым взглядом непонимания того, что происходит вокруг. Её тело немного подрагивало от нервного озноба, но Черных всё равно старалась себя не выдать. А потом она и вовсе встала с места, неловко кашлянула и ушла из кухни. Ваня стоял перед выбором: оставить наедине подругу или пойти и проведать её состояние. Что-то в нем перевернулось, будто бы толкнуло, заставив встать со стула и пойти на балкон.       Окно было распахнуто полностью, впуская в квартиру прохладный ночной воздух. Где-то там, внизу, были слышны чьи-то разговоры, шорох от колес машин и быстрая езда где-то вдалеке. Видимо, не у одной их компании проходил весело вечер, но на это было глубоко плевать. Варя стояла и смотрела вниз, облокотившись на перила. Легкое дуновение ветра трепало её по коротким волосам, приглаживая локоны в незамысловатой укладке. Она была спокойной и умиротворенной, поэтому Ваня решил не тревожить подругу. Но ему случилось вполне удачно наткнуться на кресло, издав шорох. Варя обернулась, слегка вздрогнув от испуга. — Ваня? — Прости, хотел покурить. — Евстигнеев виновато улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу. Врал он, конечно, на восьмидесятом уровне мастера, но как-то отмазаться надо было. Глупо конечно, его будто поймали на воровстве конфет из бабушкиного буфета, а он усиленно пытается спрятать карамельки во рту. Профессионально, ничего не скажешь. — Я не против, если ты подымишь. — улыбнулась зеленоглазая, уступая место у окна. А покурить действительно хотелось, учитывая то, что теперь творилось в голове.       Зайдя на балкон, Ваня достал сигареты, сжав одну губами. Зажигалка тихо чиркнула, освещая лицо теплым светом и обдавая слабым теплом. Запах газа немного неприятно щекотал в носу, но вскоре сменился едким дымом убивающего никотина, наполняя собой все вокруг. Варя приблизилась в окошку, вдыхая свежий запах ночи, чтобы не дышать табачным дымом. У неё в семье курил отец, поэтому с детства Черных не переносила запах от сигарет, уж больно противный и от него першит в горле. Ваня наблюдал, отмечая то, как она старается как можно больше отдалиться от дыма, поэтому парнишка старался выдыхать прямо в окно, чтобы дым уносило куда-нибудь вдаль. Сейчас Варя была чуть более спокойна, чем за столом, но Ваня прекрасно понимал, что чувствует она себя крайне неловко. Он в принципе понимал, почему Варя это сделала, глядя убийственным взглядом на Лизу: она, если честно, его тоже крайне раздражала. Но последствия после этого были… очень неловкими. Варвара предстала перед Ваней совсем другой, будто сняла маску или скинула вуаль, являя свое истинное лицо юноше. Теперь её мальчишеские черты лица и фигуры казались ему не такими грубыми, как раньше, а наоборот, более привлекательными. Крепкие в меру для девушки руки с длинными пальцами, широкие плечи и бедра, не слишком изящная, но всё-таки талия и маленькая грудь. Черных не выглядела, как многие любят говорить в народе, «доской», но грудь у неё действительно была маленькая, легко могла бы поместиться в ладошку. За эту мысль Ваня себя снова распял, прибив себя уже десятком гвоздей, но отделаться от того, что подкидывало сознание было уже невозможно. Сильно затянувшись, Ваня тихо кашлянул, выпуская дым через нос. Как он теперь будет смотреть на неё спокойно? Теперь было стойкое ощущение, что симпатия к ней была всегда, но признавать он её все это время отказывался. А гребаная игра лишь послужила порохом для точного выстрела, чтобы наконец-то понять всё сокрытое где-то на подкорке. Но если он для себя почти решил, что ему симпатизирует подруга, то как насчет Вари? Ваня был не уверен в том, что она чувствует тоже самое. — Думаю, что мы сегодня останемся здесь. Поздно ехать домой. — внезапно проговорила Варя, глянув на голубоглазого. Она стыдилась, но всё еще была слишком пьяной, для того, чтобы всё осознать до конца. — Согласен. — кивнул Рудбой, скинув пепел в большую пепельницу. — Ты не против, если я лягу спать рядом с Катей на диване? — помялась на месте девушка. — Не пойми меня неправильно… — Конечно. — Что? — Зачем ты вообще спрашиваешь? Я же не твой хозяин, а ты не моя слуга. — пожал Евстигнеев плечами. Варвара смотрела на него с недоумением во взгляде, но зато спокойно. — Спасибо. — и её губы снова растянулись в тёплой улыбке, прежде чем Черных обняла друга. Она прижалась к нему, но не слишком, будто держа дистанцию. И он прекрасно понимал, не настаивая на чем-то большем. Вот только странные мысли и активная работа воображения подкидывали весьма неуместные картинки. — Не стоит благодарности. — Пожалуй, я уже прилягу поспать. Устала… — проговорила в плечо девушка, а затем отстранилась. — Без проблем. Я прикрою дверь. — и Ваня ушел обратно на кухню, закрыв за собой двери в гостиную. Его немного всё еще беспокоило эмоциональное состояние подруги, но та дала четко понять, что видеть кого-то сейчас не готова.