Песня без слов

Сны у Саши всегда были какие-то пугающе психоделичные - хоть фильмы ужасов по ним снимай. А в эту ночь они стали ещё страннее. Сначала Саша летала над Дворцовой площадью на гитаре с плакатом "ДАЕШЬ СВОБОДУ!", потом она ела падающие звёзды(по вкусу они напоминали морковку), а закончилась вся эта вакханалия танцем с Витей на водной глади. Когда она проснулась, было только шесть утра. Ей почему-то захотелось посидеть в темноте, поэтому золотистые лучи солнца оказались отделёнными от Сашиного окна темными шторами. Задвигать их было тяжело из-за их размера - пять раз она могла в них завернуться! Прячась под пледом от свойственной ленинградскому воздуху прохлады, Саша подумала, что действительно неплохо было бы вот так с песней и плакатом пролететь над площадью и взять Зимний дворец. Людям нужна свобода - не её иллюзия а настоящая. Свобода слова, свобода мыслей, свобода движений. Но кому это важно? Иллюзией свободы они дышат с колыбели, иллюзия заменяет им всё... Примерно с такими мыслями Саша заварила себе чай. Посмотрела в зеркало. Вроде бы не тень отца Гамлета, но глаза стеклянные и кожа бледная. Саша достала с полки первую попавшуюся книгу и замерла. Из-под обложки выпал Витин портрет. Девушка взяла его в руки. - Это я рисовала? Интересно, сколько мне на это понадобилось времени?... Она открыла книгу на странице с закладкой. "...Она затаила дыхание и замерла в ожидании. Приближается… Вот-вот это произойдет. Бывают такие дни, когда слышишь приближение грозы, а кругом напряженная тишина, и вдруг едва ощутимо меняется давление — это дыхание непогоды, летящей над планетой, ее тень, порыв, марево. Воздух давит на уши, и ты натянут как струна в ожидании надвигающейся бури. Тебя охватывает дрожь. Небо в пятнах, небо цветное, тучи сгущаются, горы отливают металлом. Цветы в клетках тихонько вздыхают, предупреждая. Волосы чуть шевелятся на голове. Где-то в доме поют часы: «Время, время, время, время…» Тихо так, нежно, будто капающая на бархат вода. И вдруг — гроза! Электрическая вспышка, и сверху непроницаемым заслоном рушатся всепоглощающие волны черного прибоя и громовой черноты. Так было и теперь. Близилась буря, хотя небо было ясным." Какой же у Брэдбери красивый язык...И ощущения реалистично переданы. Эта гнетущая атмосфера книги будто перетекла в мир, где сидела с книгой Саша, из марсианского воздуха в простую ленинградскую квартирку. Внезапно раздался стук в дверь. Кому придёт в голову в полседьмого идти к ней? Это явно не кровный братец. Но когда Саша открыла, она вскрикнула и уронила книгу. - Витя? Ты так рано...зачем? - Прости. Я тебя не разбудил? - Нет, я с шести на ногах. Что случилось, что ты ни свет ни заря пришёл? - Саш...не одолжишь восемьдесят копеек? Это правда важно! - Сейчас поищу. А зачем тебе? - На билет на поезд в Москву. Отходит в полвосьмого, а мне денег не хватает. Саша протянула ему монетки на руке. - Держи. Витя взял их и хотел пересчитать, но она сказала сразу: - Рубль десять. Вся заначка. - Я просил восемьдесят, а не рубль десять. - Бери всё. Только сейчас она заметила рюкзак за его спиной. - Ты надолго? - Максимум на две недели. - Давай, что ли, вместе до вокзала дойдём? - Не откажусь. - Вить, а ты что так срочно в Москву собрался? - Буквально вчера в ночи мне наконец пришло письмо от отца. Мамину операцию назначили на сегодня, а я просто обязан быть в это время рядом с ней. - Операцию?! - Да. Мама страдает пороком сердца, и отец увёз её в Москву на лечение. Сегодня будет операция, а делать её будет один из лучших кардиохирургов страны! И понимаешь, я просто обязан в это время поддержать её - не письмами, а быть рядом. Саша вытерла слёзы. - Ты прав. Ты молодец. Я буду за вас держать пальцы крестиком. Витя улыбнулся. - Спасибо. Ты не очень скучай тут без меня, ладно? - Договорились. Московский вокзал чем-то напоминал Саше сказочный замок. Да и слова созвучны - вокзал-замок-замок-вокзал... На огромных часах было семь часов. До отъезда полчаса. Витя отвёл Сашу к столбу возле кассы. - Подожди пару минут, я билет куплю, ладно? Кивок. Неожиданно из-за столба выглянула Женька. Саша вздрогнула. - Ты следила за нами! Женя сделала картинно-обиженное лицо. - Да ты что! Я тут случайно мимо проходила и наткнулась на вас с Цоем. Провожать пришла? - А что, статья запрещающая появилась? - Да нет. Просто наталкивает на определённые мысли. Ты же даже недели его не знаешь! - А какая разница? Тут она услышала Витин голос: - Саша, с кем это ты там разговариваешь? Девушка хотела накричать на Женьку, но той и след простыл. - Ни с кем. Тебе показалось. Саша во всём слышала музыку. Даже в гудках поездов. - Удачи тебе и твоей маме. Я буду держать за вас кулачки. - И пальцы крестиком? - И пальцы крестиком. Улыбка. Опять эта улыбка. Он неожиданно сдёрнул резинку с её хвостика и надел себе на руку. От сквозняка Сашины волосы растрепались ещё больше. - Тебе так больше идёт. Ты не обидишься, если я в Москве буду её на руке носить? Саша покачала головой. - Будешь смотреть и вспоминать? Кивок. И непонятные золотые искорки в глазах. Возможно, это просто фары поездов. Гудок. Витя напоследок крепко обхватил Сашу и исчез в двери вагона. Девушка долго махала ему рукой вслед. Распущенные волосы постоянно лезли в глаза. По дороге домой был магазин зеркал. В одном из них Саша увидела новую себя. Витя вместе с резинкой увёз это раздражающее сходство со школьницей. Длинные тёмные волосы, серьёзные глаза и очки - но теперь это взрослая девушка, а не милая восьмиклассница. И ей шли распущенные волосы. Дома Саша больше часа лежала на кровати и шептала:"Только бы у них было всё хорошо, пожалуйста, пусть операция пройдёт удачно..." Через два серых дня Саше пришло письмо. "Саша, Операция прошла хорошо(я не удивлюсь, если узнаю, что твои пальцы крестиком или кулачки сыграли в этом определённую роль). Сейчас идёт 'отходняк', как это в шутку называет мама. Она очень удивилась, когда увидела, что я приехал - никак не могла поверить, что у меня есть деньги на билет на поезд. Когда она узнала правду, долго спрашивала меня про тебя. Я всё время отшучивался. Мне бы очень хотелось вас когда-нибудь познакомить. Как у тебя дела с музыкой и эскимо? Всё такая же идиллия? Не скучай. Приеду где-то через недельку. Пиши. Витя" Тетрадка. Чистый лист. Новые строчки и аккорды. Приходится часто зачёркивать из-за капающих на бумагу слёз. Потом криво оторванный листок и ответ. Саша пишет. В голове первые строки новой песни. Уходит бумага в московские дали, И много конверты мои повидали. Не знали лишь письма, что было в начале... Только после того, как на обложку закрытой тетрадки легло ответное письмо, Саша почувствовала, как же сильно у неё болит рука.