Но всё-таки та ненавидит больше всего счастливую Королину, проходящую мимо её камеры.
-Ты видишь что-то смешное?
- Was? (Что?)
- Я говорю, что улыбаешься?
- Ich verstehe nicht... (Я не понимаю...)
- Ой да пошла ты!
Ягер с неловкостью и удивлением смотрела на Ивушкину, которая обиженно обратно укутывается в какую-то грязную тряпку и отворачивается от странного взгляда на себе. Немка решает хоть как-то наладить свои плохие отношения с русской, снимая с своих женских плеч пиджак высшего качества, робко укрывая им чужие сломанные от плети плечи. Екатерина вздрогнула и с презрительным лицом посмотрела сначала на дружелюбную танкистку, а потом на поданную вещь. Всё тело окинул холод, а сердце покрывалось ненавистью от одной мысли, что на своих плечах весит пропитанная кровью и смертью нацистская форма. Пиджак сразу полетел на бетонный пол с маленькими осколками стекла, куда не любила вставать Ивушкина босиком. Она просто не верит, что на её плечах было то, что разрушило её мечты и надежды с раннего детства. Катя не всегда была настолько грубой и настырной. Все одноклассники на выпускном запомнили её как яркую мечтательную пушинку, которая придерживая бокал коньяка, с весёлой улыбкой рассуждая об карьере певицы или балерины, поправляя теплое пальто от осенней непредсказуемой погоды и, конечно же, холодной ночи в каком-то сарае, звонко смеясь на все слова ребят об её слишком позитивном взгляде на жизнь. Вздёрнутый нос веснушками покрывался солёными слезами об громком объявление войны. Очень больно знать, что из всего класса, выжившей осталась только ты.- Уйди
- Was? Ich verstehe nicht. Wenn du willst, kann ich Anton anrufen und helfen- (Что? Я не понимаю. Хочешь, я могу позвать Антона и помочь-)
- Я сказала пошла вон из этой ебучей камеры, пока я не задушила тебя рукавами этой ссаной тряпки!
Ягер по интонации голоса поняла, что стоит уходить, чтобы не мешать Ивушкиной гнить в этом сыром помещение. Катя рада, что скоро никогда не увидит эту проклятую немецкую рожу перед собой. Так будет лучше для их обеих.