Быть наказанным — отстой.
Быть наказанным супергероем и по совместительству вашим образцом для подражания — вдвойне (теперь он чувствовал себя серийным убийцей со всеми оттуда вытекающими). Барри ненавидел свою жизнь.
— Господи, ненавижу свою жизнь, — Барри вновь утыкается взглядом в стену. Не помогало, и даже напротив — он чувствовал понижение своей самооценки (Барри смотрел на неё в течение последних двух часов, он просто не мог не почувствовать её снижения). Слышится вздох.
Отлично. Будучи под домашним арестом он разговаривал сам с собой. Возможно, если бы его отправили в психушку, у него бы не было назойливых друзей и не менее назойливых мешающих его личной жизни суперзлодеев (опять же, он мог ошибаться).
После инцидента с бассейном и очень своевременного предложения выстрелить кое-кому в спину, Барри наконец принял свою судьбу. По крайней мере, Оливер расщедрился и предоставил ему без сомнений лучшую комнату на втором этаже особняка — она была огромной и обставленной, как пятизвёздочный отель, впрочем хорошему настроению это нисколько не способствовало.
Как-то к нему заглянула Фелисити, разложила на диване коробки шоколадных конфет, любимые фильмы Барри на DVD-дисках с ноутбуком и крепко его обняла — последнее Барри оценил больше всего. Дала ему свой пароль от Netflix, так что теперь он бездумно листал бесконечные списки новых драм и фильмов, лёжа на кровати и наполовину зарывшись лицом в подушку. Он знал, что выглядит жалко, но ему было плевать.
Ещё шесть дней, и он должен будет вернуться в Централ-Сити, снова стать Барри Алленом, Флэшем. Никто по нему не заскучает, разве что, может, только некие суперзлодеи, которым, видно, нечего было делать, кроме как возиться с его (несуществующей) личной жизнью. Барри с этим местом ничего не связывало, но будь он проклят, если вместо ничегонеделанья в этом супер роскошном особняке он выберет своих мучителей.
Часы на стене болезненно отбивали свой ритм. И он словно снова оказался в спидфорсе. Время точно замедлилось и умерло. Барри же садистски этим наслаждается.
[Звяк]
Барри раздумывает над тем, чтобы щёлкнуть мышью. «Убивая Еву»… Циско столь фанатично о нём отзывался и даже заставил его поклясться, что очень и очень скоро Барри должен будет его посмотреть — может оно и к лучшему, ему действительно нравилась актриса из «Анатомии страсти».
[Звяк.]
С другой стороны, Кейтлин советовала посмотреть «Хорошее место», вполне неплохой такой выбор, хотя что уж — сейчас ему было не до выбора; главное — продержаться последующие сто сорок четыре часа (он не собирался покидать эту комнату).
[Звяк!]
— Да что такое?
Нервы Барри наконец сдают, и он, вытягивая шею, оглядывается в поисках источника шума. Первым, на что он смотрит, — дверь, однако за нею, кажется, ни звука не слышно. Он на втором этаже, с единственной дверью напротив, и нет, он не боялся, не укрывался под одеялом, стараясь сбросить испуг. Он был Флэшем, у него не было страхов…
— ЗВЯК!
Потом Барри видит, как что-то маленькое ударяется об окно, и резко подпрыгивает. Какого чёрта? — думает, вскакивая с кровати и медленно подходя к окну. Когда он его открывает и выглядывает наружу, то чисто на рефлексах ловит ещё один брошенный в его сторону камешек.
— Снарт? — Барри смотрит вниз на бросающего камешки в окно Барри (и, если уж на то пошло, ему в лицо) человека. Сам Леонард Снарт стоит сейчас на заднем дворе, с рукой, полной камешков, и извечной своей ухмылкой.
— Скарлет.
У Барри отвисает челюсть.
— Что… как… Какого чёрта ты здесь делаешь?
Потом он что-то бормочет, и бывший суперзлодей-герой, точно зная, как выбесить его ещё больше, пожимает плечами.
— Слышал, ты был наказан Стрелой. Вот и подумал, может, тебе будет грустно и мне стоит навестить тебя, — Лен улыбается. А в Барри разжигается ненависть. И то что на его лице в ответ той расплывается такая же широкая улыбка ничего не значит.
— Что, пришёл позлорадствовать? Просто невероятно. Ты и твоя ненормальная группа мошенников во всём виновны, а ты ещё и позлорадствовать пришёл.
Барри фыркает, подавленный гнев вспыхивает снова, и у Лена, по крайней мере, хватает совести вздрогнуть и отобразить на лице сочувствие.
Лен бросает взгляд на особняк, где где-то там должен находиться Оливер (дом был столь огромным, что Барри на сто двадцать процентов был уверен: произойди в его стенах убийство и никто бы не услышал ни крика) и, когда, казалось, уверяется, что ни один вооруженный стрелами и жаждой убийства супергерой не собирается выпрыгивать из идеально ухоженных цветочных клумб, разворачивается и снова смотрит на Барри.
— До сегодняшнего дня я правда ни о чём не знал. Только сегодня Лиза решила вдруг мне признаться, да и то, только после того, как твоя сестра сообщила ей о твоём домашнем аресте в доме Куинов; в общем, я убедился, что ничего подобного они устраивать больше не будут и пришёл к тебе с извинениями.
Слова заставляют Барри замереть. Что Снарт только что сказал?
— Ты… ты здесь для чего?
Барри кажется, что его голос его подводит, но Лена, видно, это ничуть не беспокоит, и он лишь пожимает плечами.
— Я сказал, что пришёл извиниться, не убивать щенков, не воровать, и ты не должен возмущаться тем, что я, как и все, могу быть нормальным.
Лен фыркает, но отчего-то не смотрит Барри в глаза. А тот лишь ещё больше удивляется. Неужели Снарт покраснел?
— Я имею в виду… Я не… ты… Ладно.
Барри думает, что разговоры сейчас уж точно не помогут, а потому решает заткнуться. Хорошая идея.
Капитан Холод действительно извиняется, вот только потом снова начинает краснеть. Может у него глюки? Лен поднимает глаза.
— Что?
— Я хочу сказать, что принимаю твои извинения.
Барри высоко поднимает подбородок. Это была одна из самых трудных вещей, которые он сделал за этот год, но то, как Снарт краснел и мялся перед его окном, вселяло в него уверенности.
Лен моргает и улыбается. Он похож на семилетнего влюбившегося в соседского мальчика ребёнка, и это зрелище заставляет сердце Барри таять.
— Может хочешь подняться?
С этими словами Лен усмехается и его обычная ухмылка возвращается на место, но Барри и не зол, и, может быть, даже совсем ей не против.
— Как я могу устоять?
В общем, для парня, держащего чересчур большую корзину, ему удаётся довольно грациозно подняться на второй этаж и добраться до окна Барри (если Барри и ненавидит его за это, эта ненависть ничего не значит).
Корзина полна свежеиспечённого печенья с кексами, всевозможными домашними джемами и любимым пивом Барри.
— Мик сказал, что ему очень жаль, — говорит Лен, и Барри пробует первое печенье. Божественно.
— Ну, считай, что он прощён, — отвечает Барри, когда Лен пристраивается рядом с ним на диване и включает «Убивая Еву». Всю ночь они смотрят сериал, едят запатентованное (и чертовски вкусное) печенье Мика и пьют пиво. Возможно, в какой-то момент Барри начинает дремать на плече Лена, возможно, в какой-то момент, засыпая, он чувствует у себя на плече чужую тёплую руку.
***
На следующий день Лен приходит снова. Только в этот раз с красным вязаным кардиганом и новой большой корзиной кексов.
— Лиза просит прощения.
— Это она связала? — спрашивает Барри, когда Лен включает второй сезон «Убивая Еву» и садится рядом. Кардиган красивый, красно-малиновый с оттенком золота в переплетении.
— Господи, теперь я должен и её простить.
Барри дуется и, тем не менее поудобнее устраиваясь, прислоняется к чужому плечу.
— Я слышу в твоём голосе раскаяние.
Лен смеётся и позволяет спидстеру прижаться ближе, а Барри, замечая на его рукавах крохотную снежинку, лишь про себя улыбается.
В конце концов кардиган приходится ему по вкусу и Лиза оказывается полностью прощена.
***
Лен приходит на третий день. И на четвёртый. Они даже входят в удобный ритм.
В последний день перед тем, как закончился бы отпуск Барри, их вдвоём замечают Оливер и Фелисити. Бесполезно оправдываться, бесполезны и их действия: да, спидстер оттолкнул Лена на почти сверхзвуковой скорости, но скрыть распухшие губы, спутанные волосы и чуть подсползшую рубашку невозможно.
Не помогает им и то, что образы Лена, прижимающего Барри к стене или, напротив, нога Барри, обвивающая талию Лена, навсегда запечатлелись в сознании Оливера и Фелисити.
Оливер мог бы компенсировать вечный ментальный ущерб, проделав в теле Снарта несколько дырок, но, для кого к счастью, для кого нет, в комнате есть и Фелисити, кто безусловно спасла нового…
— Парень? — спрашивает Фелисити с жуткой улыбкой и хрипящим от восторга голосом. Барри пытается закатить глаза, но увы и ах, из-за не менее широкой улыбки ему не удаётся. Барри смотрит на Лена, и тот, чья рука уже нашла поясницу Барри, улыбается ему в ответ. Он выглядит нелепо, он выглядит красивым, с той же самой улыбкой, которая определённо сейчас и на лице у Барри. Лен пожимает плечами.
— Парень.
