Один раз в год сады цветут

– Саш, – вступается за меня Вика, – давай заедем на ближайшую заправку, возьмём водички Мелкой. Она же для тебя так старалась. Сашка садится за руль и заводит машину, медленно выезжает с грунтовки на основную трассу. – Ну-ну, не плачь Мелкая. – Вика смотрит мне прямо в глаза и беспрерывно целует в губы. Она обожает мой ротик и готова зализать и зацеловать там каждый миллиметр. Поднимает мою головку за подбородок и смотрит мне прямо в глаза. – Ты же знаешь Сашку. Он не такой сумасшедший, как мы с тобой. А я смотрю на неё, и мне прямо хочется, чтобы меня пожалели, поэтому я начинаю плакать. – Любимая моя! – прижимает меня к себе Викулечка. – Спасибо тебе, люблю тебя! – целую её за ушком и в шейку, куда достаю. – Как же я тебя люблю! Вика поворачивается к Сашке и так хитро-хитро на него смотрит: – А может, нам ему бойкот объявить, сексуальный? «А это идея! Как я сама не додумалась?» – Так! А ну что там начинается, что за «бунт на корабле»? – наигранно возмущается Сашка. Мы подъезжаем к заправке, и Сашка сворачивает в её сторону. Мы с Викулей сидим в обнимку, а она ещё сильнее ко мне прижимается. Нежно касается губами моего плеча, а я улыбаюсь ей. Но не решаюсь поцеловать в ответ: во рту всё ещё привкус Сашкиной спермы. Хотя я бы не сказала, что он неприятный. По большому счёту, я люблю Сашку, я люблю вкус его спермы. Просто все эти разговоры, вся это брезгливость как-то меня унижают, не привыкла я, чтобы мною брезговали. Я слишком красивая для этого. Ноги об меня вытирать – это можно, я же мазохистка, но брезговать… В реале я не позволю вытирать об себя ноги, это в постели со мной можно делать всё что угодно. В постели меня так штырят гормоны, что я на всё готова... или это чистая любовь? Я готова сосать лизать и унижаться. Хочу, чтобы мне трахали, чтобы мною пользовались. – Любимая моя, Викулечка, – шепчу я. Сашка выходит из машины и идёт заправляться, а мы с Викулей выбираемся на холодный асфальт. В небе ещё темно, и я безуспешно кутаюсь в свою коротенькую курточку, дрожа от холода. – Идём, – зовёт меня за собой Викуля. «С тобой куда угодно, хоть за край света». Я не оговорилась: хоть на край, хоть за край, мне земля не нужна, и небо, и воздух, лишь бы она была рядом. Я не преувеличиваю, готова превратиться в светящуюся точку, в атом, лишь бы она мне светила. Меня даже трясёт от любви. Такое со мной иногда бывает. – Юлечка, ты дрожишь. – Викуля заботливо проводит рукой по моему животику, нажимает на пресс, проверяет его. – Напряги. – Ага, – говорю я и изо всех сил напрягаю пресс; там, конечно, ни намёка на кубики, как у Толика. И почему это я вспоминаю Толика, я же только что Сашке сосала? Или для меня уже все парни на одно лицо? – Такой он у тебя мягонький, ты вся такая мягонькая, такая девочка, прям, девочка. – Она щипает меня за животик и вновь лезет целоваться. Я отворачиваюсь, и она целует меня в щёку. – Эй, Юлька, ты чего? – улыбается мне Вика. – Я же ещё не прополоскала рот, – говорю я. – Ха-ха! – смеётся Вика. – Я же тебе не Сашка, чтобы брезговать. А ну иди сюда! Она обнимает мою голову руками за щёчки и целует в губки, глубоко и с языком. Наши уста сливаются, и мы изо всех сил пытаемся втянуть в себя слюну друг друга вместе с остатками Сашкиной спермы. Хотя он её парень и она его любит, правда, вряд ли сильнее, чем меня. – Люблю тебя, обожаю! – шепчу я между поцелуями, а саму аж трясёт от чувств. – Давай зайдём в магазинчик, пока ты не простудилась. – Викуля буквально затягивает меня в придорожный маркет. Сашка как раз рассчитался за бензин и сейчас сидит, попивает кофе за столиком. – Ты не многовато кофе пьёшь? – улыбаюсь я ему. – Я же за рулём, мне сейчас нельзя спать, – отвечает Сашка, показывая стаканчик. Вика подходит к кассе и выбирает. – Что-то я проголодалась, – говорит она. Конечно, она может есть ночью, она же спортсменка, у неё все калории сжигаются на тренировках. – Тебе чего-то взять? – смотрит она на меня. – Да, – киваю я и присаживаюсь к Сашке. На меня внезапно набегает такая волна нежности к нему, сама не понимаю. Подсаживаюсь, беру его за руку и кладу ему голову на плечо. – Как в старые добрые времена, – улыбается Сашка и прижимает меня к себе. Вика на нас сверху вниз смотрит и осуждающе качает головой, но молчит, ничего не говорит. – А ты ещё помнишь? – мурлычу я на его плече. – Я тебя никогда не забуду. – Скучаешь по тем временам? – спрашиваю. – Что ты, нет! – отвечает он. – Сама посуди: тогда у меня была только ты, а сейчас вас двое. – И у меня вас двое, – шепчу я ему на ушко; слишком сексуально я это делаю, Вика может напрячься. Но смотрю я только на неё. – Сашенька, а кого из нас ты любишь больше, ну, по секретику скажи, честно-честно, – шепчу я и в глаза ему смотрю. Не хочу, чтоб он мне врал, поэтому не хочу чтобы Вика услышала. Он боязливо оглядывается – Вика, вроде, далеко стоит, – сглатывает и говорит: – Тебя, конечно. – И смотрит мне прямо в глаза. – Только тч-ч-ч-ч. – Он прикладывает палец к моим губам. «Я так и знала». Это приятно, когда тебя любят. – Так, что это за шепталки там пошли? – К нам подходит Вика, у неё в руках два хот-дога, и один она протягивает мне. – Спасибо, – говорю я и смотрю на сосиску. – И чего это у всех сегодня такое желание засунуть что-то продолговатое мне в ротик? – Ешь, давай, – улыбается Вика. – Как скажешь. – Откусываю кусочек и долго-долго пережёвываю. А ведь я же не прополоснула рот. Да пофиг, зубы потом почищу... где там, в моей сумочке, зубная щётка? – Девчонки, вам кофе, воду… что-то взять? – встаёт с диванчика Сашка, а Вика сразу садится на его тепленькое местечко. – Воду без газа… – Вика называет этот бренд, а я даже всех не упомню – столько их развелось. – «Ред булл», – говорю я. Вика на меня смотрит, пережёвывая свой хот-дог. – Ты пьёшь эту гадость? – удивляется она. – Мы на отдыхе, почему бы и нет? – Мило пожимаю плечами, смотрю на неё. Надеюсь, мы сейчас не будем целоваться с полными ртами? – Дай попробовать твой, у тебя французский, – говорит она, кивая в сторону моего хот-дога. Даю её откусить кусочек прямо их своих рук. К нам возвращается Сашка: – Девчонки, вы такие миленькие, прям, вылитые лесбияночки! – говорит он, глядя на нас. – Вика, ты что, больше не скрываешь? – От кого? От продавца ночного маркета? – кивает она в сторону уставшего парня за стойкой. – Раньше ты скрывала, – шепчу я и целую её в ушко. – Ай, Юлька, щекотно! – смеётся она. Мы доедаем хот-доги и идём в туалет. Пока Вика писает, я чищу зубки. Я могу часами чистить зубки, каждый уголок вычищаю; как ни странно, мне нравится эта процедура, мне вообще доставляет удовольствие забота о себе, я же говорила о том, как обожаю своё тело, обожаю держать его в чистоте, ухаживать за ним. Потом мы меняемся местами: Вика чистит зубки по моему примеру, она даже в машину идёт за щёткой, а я захожу в туалет, чтобы потом не проситься: дорога-то ещё не близкая. Выхожу из туалета и открываю свой «Ред булл». Слава Богу, Сашка не догадался купить самый большой, а то мне его на двое суток, а маленький я попробую быстро в себя залить. Мы выходим с Сашкой на улицу. Я кутаюсь в свою коротенькую курточку и попиваю леденющий энергетик, а он делает последний глоток уже холодного кофе. На улице светает, небо потихоньку сереет, просыпаются луговые птички и заводятся трелями на фоне тишины ночной трассы. – Иди сюда, не мёрзни, – прижимает меня к себе Сашка. Мне так приятно и тепло в его объятиях! – Всё, можем ехать. – Вика выходит из маркета и потягивается, как ото сна. – Так, голубки, а ну, в разные стороны, чтобы мне не пришлось сейчас вас рассаживать! – говорит она, как школьная учительница. – Юлька просто мёрзла, – оправдывается Сашка. – Ты же знаешь, какая я мерзлячка, – поддакиваю я ему. – В том-то и дело, что знаю. – Викуля целует Сашку в губы, вырывая его из моих объятий. Потом поворачивается ко мне и целует в губы меня. Мы с ней целуемся в два раза дольше, чем она только что целовалась с ним. А после мы втроём идём к машине. На этот раз Викуля садится ко мне на заднее сиденье, Сашка делает ещё пару глотков кофе и забирает у меня недопитую банку «Ред булла». – Угостишь? – спрашивает он. – Это же ты меня угостил, – улыбаюсь я ему. – Так, что это за сюси-пуси? – подаёт голос Викуля, она на заднем сиденье положила голову мне на коленки, и я глажу её по волосам. – Мы уже закончили, – говорит Сашка. – Мы закончили, Викуль? – зачем-то повторяю я за ним. – Вы закончите, когда я скажу. – Вот что мне в ней нравится, так это её самонадеянность. Обожаю её характер! – Как скажешь, – улыбаюсь я и провожу пальцами по её вискам. А мне так хочется спать, глаза так и слипаются, но я не о себе сейчас думаю. – Сашка, – вдруг говорю я, – ты там как, за рулём? – Да всё нормально, – отнекивается он, пытаясь привести себя в порядок. – Викуля, вон, уже почти храпит, – говорю я. – У меня глаза слипаются, ты сейчас за рулём уснёшь. – Не засну. – И откуда эта дурацкая самоуверенность? Откуда? – Ты хочешь в аварию попасть? Себя не жалко, так о нас подумай, ты же двух девочек везёшь. «Красивых девочек, любимых девочек», – добавляю про себя, типа, это повышает нам цену. Сашка зевает и протирает глаза. – Сейчас, – говорит. – Пара минут – и я буду как огурчик. Он сбрасывает скорость и переходит в крайне правую полосу. – Ты что, с ума сошёл?! – поднимаю я кипишь. – Угробить нас всех решил?! Сашка тормозит и волочится уже почти по обочине, цепляя насыпной гравий за пределами асфальтового полотна. – Правильно надо отдохнуть, – устало качает он головой. А после поворачивается к нам и спрашивает: – Так что делать будем, Викуль? Типа, это она всё решает. Хотя, может, и она. Меня опять никто не слушает. Ну что ж подождём что скажет Вика. – Мелкая говорит дело, – зевает Викуля и на меня смотрит. – Да, Мелкая? – Да, Викулчека. Нам нужно поспать, Сашке нужно поспать хотя бы сорок минут. Откуда эти точные цифры, я не знаю, просто человек, который говорит точные цифры, всегда вызывает больше доверия. – Может, в посадке поспим? Кресла разложим и поспим? – предлагает Сашка. – В машине? Не-е-е, – качает головой Викуля. – Мы же на отдыхе. Давай до ближайшего мотеля. – Она возбуждённо смотрит на меня, и глазки у неё сверкают. – Кла-а-ас! Никогда не спала в мотелях.