Один раз в год сады цветут

– Не знаю, – пожимает плечами Сашка. А я предусмотрительно беру трубочку в рот и делаю несколько глотков «Пинаколады», чтобы не отвечать на вопросы, на которые я не знаю ответа. – Тогда может похаваем? – предлагает Вика. – Я с дороги проголодалась. – Я тоже. – Не успеваю договорить, как Сашка подходит к ближайшему микробару и бахает горящий шот с абсентом. – На, можешь мою «Пинаколаду» допить. – Викуля протягивает ему свой стакан. – Что-то я чувствую себя неважно. – Ты не приболела? – Заботливо прикладываю свою тёплую ладонь к её лбу, а после прижимаюсь к нему губами. Чёрт, какая же она сладенькая, не могу, вот так бы и облизала! – Да нет, меня с дороги укачало. – Часто тебя в последнее время укачивать стало, – недоверчиво качает головой Сашка. Не знаю, о чём он думает, но вижу, что он волнуется. Хотя виду не подаёт. Мы спускаемся на ночной пляж. Там темно-темно, после ярко освещённой всеми огнями набережной. Прямо на пляже стоят мангалы, на которых жарятся шашлыки, картошечка с салом и какая-то рыбка. – А пиццы или роллов здесь нет? – жалобно спрашиваю я, утопая во влажном морском песке. – Какая пицца, какие ролы, мы на море! – радостно бежит к воде Викуля. Я на каблуках бежать так быстро не могу, кроме того, у меня в руках ещё не допитая «Пинаколада». Вокруг много людей, но Вика спокойно скидывает платьишко, оставаясь в одном купальнике, и трогает ножкой воду. – Холодная? – неуверенно спрашиваю я. – Мы ж похавать хотели! – возмущается Сашка и садится в позе лотоса прямо на мокрый песок. «Я не знаю, чего я хочу». – Гляжу на изящный силуэт Викули, заходящей в воду. – М-м-м, как тут морем пахнет! – Я зажмуриваюсь, немного ёжась от ночной прохлады брызг. – Может, всё-таки возьмём шашлык или рыбку? – Сашка всё о своём. – Я бы рыбку взял, девчонки, а что вы будете? – Он смотрит на меня и говорит со мной; между тем Викуля полностью погружается в шипящую морскую воду. – Запрыгивайте, водичка тёплая, – кричит она нам. Дежурная фраза, реально дежурная фраза, после которой мне совсем не хочется в воду. Хотя за ней я готова куда угодно. – Мы полотенца не взяли! – нахожу я отмазку. – Я прихватил. – Сашка достаёт и своего ранца полотенечко, оно небольшое, но чтобы вытереться, нам хватит. – Я без купальника, – тише говорю я. Понимаю, вокруг люди, если кто услышит. Не хочу лишнего ажиотажа. – Залазь так! – кричит Викуля. Я испуганно оглядываюсь по сторонам и начинаю раздеваться. Похоже, я выпила как раз достаточно для купания голышом. – Отвернись. – Я смотрю на Сашку. – Чего я там не видел? – И когда это он таким ворчливым стал? Я скидываю платьишко и остаюсь в одних трусиках. Их-то снимать не обязательно. Стыдливо прикрываю грудь руками. – Саш, а ты? – зовёт его Викуля. – Я на берегу посижу. – Юлька! – кричит она мне. – Иду, уже иду. – Я точно так же, как Викуля, трогаю ножкой водичку – вроде, тёплая, не знаю. – Ну, иди же сюда! – заманивает она меня, знает, что ей я отказать не могу. – Сейчас. – Ступаю по песчаному берегу, ножки утопают в ракушняковом песке, а по ним пробегают морские блёстяшки. Не знаю, как они называются, светлячки такие. Я всё время прикрываю грудь руками, хотя что там прикрывать, да, похоже, никто на меня и не смотрит. Ну, кто поверит, что девушка решится купаться топлес, без бюстгальтера, тем более – на людном пляже. Оглядываюсь, вижу Сашку, он сидит, допивая мою и Викулину «Пинаколаду», смотрит мне вслед. За его спиной – костры от мангалов и гудящая набережная, а впереди – лунная дорожка, глубокое звёздное небо и голенькая Викула. Иду в её объятия. – Только я плавать не умею, – зачем-то вру я. Умею я плавать, по-собачьи. «На лыжах она катается по-коровьи, а плавает по-собачьи». – Дурацкий внутренний голос сейчас совсем не хочет меня утешать. Мне холодно, от каждого шага меня знобит, хотя водичка, вроде как, действительно тёплая. Я захожу в воду по пояс и стою, прикрыв руками грудь. Ко мне подплывает Викуля, как нимфа, выныривает из воды, обнимает меня за затылок и целует, а после утаскивает за собой под воду. Всего через мгновение я оказываюсь на глубине. Я выныриваю и, хватая воздух, по-собачьи плыву к берегу. – Ха-ха-ха! – Какой же миленький у неё смех! Она заключает меня в свои объятия и кладёт руку мне на грудь, другой поглаживает меня по волосам. Я смыкаю руки в замок на её талии. – Как же я мечтала об этом! – произносит она. – И я мечтала. – Мы целуемся. Это так миленько – целоваться при свете луны! Мы заходим поглубже, так, что мои сосочки скрывает набегающая волна, и продолжаем сосаться. Вкус её поцелуев слился со вкусом морской воды, а вокруг нас сияют ночные морские светлячки и медузы. – Здесь так красиво! – шепчу я. – Секунду. – Викуля опускается под воду и уже через мгновение я ощущаю её губы и язык на своей «кисульке». Она стягивает с меня трусики и целует мою мокрую «киску», потом выныривает и, как трофей, показывает мне мои трусики. – Снимешь с меня мои? – говорит она, и добавляет: – Ртом. – Ага. – Я завороженно смотрю на неё. Нет ничего красивее её улыбки, её скул и глаз при лунном свете. Я закрываю нос рукой и медленно опускаюсь под воду. Я немного боюсь воды. «Нашла чем удивить, а чего ты не боишься?» – ёрничает мой внутренний голос. Я опускаюсь ниже, держусь за её попочку и талию. Медленно стягиваю с неё трусики, Викуля специально расставила ножки шире, чтобы мне было проще добраться до её «кисульки». Прижимаюсь губами к её половым губам и выдыхаю воздух, проникая язычком прямо в её «щёлку». «М-м-м, какой же это кайф!» Я выныриваю и пытаюсь отдышаться; сердце колотится быстро-быстро, как у крохотной птички. – Моя ласточка! – целует меня Викуля. – Хочешь свои трусики назад – догони. Она брызгает мне в глаза и, оттолкнувшись ножками, отплывает, поднимая за собой целый ворох брызг. – Вик, отдай, – спешу я за ней, но не с моим стилем плавания. В результате мы выплываем на мелкую косу посреди пляжа и брызгаемся, я уже вся мокрая, у меня вся косметика потекла. А после мы целуемся и валяемся на песке. Я чувствую мурашки на её теле. – Тебе холодно? – шепчу я. – Нет, – качает она головой и смотрит мне в глаза. – Просто я счастлива, – шепчет она. – Я тоже. И мы опять целуемся. – Девчонки, мы сюда целоваться пришли, или, может, чего-то похаваем? – доносится с берега крик Сашки. Вика встаёт и идёт к нему: – Дурак, ты чего орёшь на весь пляж? – О-о-о, опять эти перепалки! Мы только приехали, а они уже кучу раз поссорились, правда, я бы не назвала это ссорой. Вот действительно правду говорят: «Милые бранятся – только тешатся». Вот только со мной Викуля никогда не ссорится, как и я с ней. Все проблемы у неё с Сашкой. Хотя я и с Сашкой не ссорилась никогда. Это не они такие, это я такая. – Вик, Вик! – зову я её. – Да! – нервно поворачивается она ко мне. Она такая вспыльчивая стала. – Мои трусики, – как можно тише говорю я. Вика берёт у Сашки полотенечко. – Иди сюда, моё солнышко, – сюсюкает она со мной. Я стыдливо прикрываю свою «киску» и грудь, выбегаю из воды, и Викуля закутывает меня в полотенце. Помогает вытереть волосы и вообще она вся такая заботливая, такая заботливая. Как же приятно чувствовать её нежные и сильные руки на своём теле! Пока я надеваю платьице, она сама вытирается тем же полотенцем (а что, оно у нас одно). Счастливый Сашка, наконец, встаёт с песка. – Ну что, пошли? – говорит он, выбрасывая в ближайшую урну стаканчики из-под наших коктейлей. – Мои трусики отдашь? – смотрю на Вику. – Они мокрые. – Она шустро переодевается в темноте. – Не хочу, чтобы ты себе что-нибудь там застудила. – Ты такая заботливая! – А ты такая классная! – Викуля вновь заключает меня в свои объятия, задирает мою юбочку и шлёпает по голенькой попке. – Такая аппетитная! – добавляет она. – А может, уже похаваем? – продолжает канючить Сашка. – Давай похаваем. – Викуля бросается ему на шею и целует его щетинистую щёку. Я подхожу к нему с другой стороны и нежно прижимаюсь к нему своей щёчкой, которую он целует. Как же Сашке повезло: две девочки, и такие разные! Если одна надоест, всегда есть другая. «А если обе опостылят?» – Дурацкий внутренний голос. «Тогда Сашка пойдёт на фиг, а мы с Викулей будем счастливы вдвоём». – Нахожусь, что ему ответить. – А чего это ты её целуешь, а не меня? – Так я и знала, что она заметит! Так и знала! – Могу и тебя поцеловать. – Сашка целует её в губы, но Вика отворачивается. – А вот одолжений мне делать не надо. – Похоже, она реально обиделась. – Вик, ну ты чего? – говорю я. – Каждый раз, как вы ссоритесь, у меня сердце вздрагивает. – Я думал, ты уже привыкла к нашим ссорам, – смотрит на меня Сашка. – И я так думала, – почто одновременно с ним говорит Вика. Она смотрит на Сашку и добавляет: – Одновременно сказали. – И они смеются. Главное – что не надо мной. Хотя они такие – им и надо мной поржать ничего не стоит. – Так что, мы закажем суши? – Я меняю тему. У меня, наконец, проснулось что-то типа аппетита. – Ой, ну какие суши, какие суши, мы же на море! – перечит мне Сашка. Мы садимся у крохотного плетеного столика прямо на песке в кресла- мешки. Викуля вообще развалилась, а мне же теперь надо держать ножки вместе, я же без трусиков. Да ещё и Викуля то и дело норовит задрать мне юбочку. Такое чувство, что она всему миру хочет показать: «Глядите все, какая у меня девочка!» Как она собирается скрывать, что она лесбиянка? – Что заказывать будете? – спрашивает официант в белом фраке, галстуке-«бабочке» и с полотенце на руке. Ну, прямо как в настоящем ресторане! – Салат из морепродуктов и креветочный коктейль, – сразу заряжает Вика. Она привыкла тратить Сашкины деньги, да, кроме того, у неё же богатые родители, и она может себе это позволить, это же не моя мамка. Хотя отношение к деньгам – это, наверное, у нас генетическое. «У нас» – это у евреев. Я иногда бываю такой жлобихой. – А что есть? – спрашиваю я и беру из его рук меню. Второе меню берёт Сашка. – Травяной чай с кусочками фруктов и кальян с вишней. Я, конечно, не курю, но после Викули мундштук в рот возьму с удовольствием. Вздыхаю, как бы случайно прикасаюсь к своим сосочкам, тяну ножки. Я бы сейчас с удовольствием отсосала. Вик, прикажи мне отсосать Сашке! Ну, прикажи! С надеждой смотрю на неё. – Вам кальян на две трубки? – спрашивает официант. – На одну, – говорит Вика и косится на меня и на Сашку. – Что решили заказывать?