Один раз в год сады цветут

– Креститься надо, когда кажется, – отвечает Викуля пословицей и жадно целует меня в губы. Обсасываю её язычок, сосу её губки, а пальчиком нежно проникаю в её «пещерку» и подрачиваю ей. – М-м-м! – Викуля вынимает из себя мой пальчик и обсасывает его. И я начинаю сосать вместе с ней, как будто мы наперегонки не её пальчик сосём, а Сашкин член. – А я смотрю, ты сосать научилась, подруга. – Она опять целует меня. Мы лежим на мокром песке; как бы чего не простудить, но я счастливая-счастливая. Ни о чём больше думать не могу, только о ней. Мне даже песок в волосах не помеха. Громкий стук в стенку кабинки пугает нас обеих. – Занято! – громко отвечает Вика. – Это я. – Сашка заглядывает через верх и улыбается. – Там уже наш заказ принесли. – Чего лыбишься? – фыркает на него Викуля. – Ожидал вас здесь увидеть… Что, до дома не дотерпите? – Ещё и подхихикивает так мерзко! Сашка, ф-у-у таким быть! – А тебе что, завидно? – строит глазки Викуля. – Не хочешь присоединиться? – подключаюсь я. В свете звёзд мы в объятиях друг дружки так сказочно сексуальны, особенно капли пота на наших телах. – Валяться с вами на песке? Нет уж, спасибо! – крутит носом Сашка. – Дать нам пососать. – И кто меня за язык тянул. Я уже совсем берега попутала. Жаль, что понимаю я это слишком поздно, когда меня буквально насквозь до самого сердца прожигает испепеляющий взгляд Викули. Опускаю перед ней глаза. – Прости, я, наверное, сказала лишнее. А она молча поднимается и начинает нервно отряхиваться от песка. – Я же извинилась, – лепечу я. Внезапно невинный разговор перерос в скандал, и главное – я сама во всём виновата. Хватаю её за ножку, целую в коленку и плачу без слёз: – Прости меня, Викулечка, прости, любимая, я дура, что такое сказала, прости, если можешь, не бросай меня, не уходи, я сейчас разрыдаюсь! – слезинка скатывается из моих глаз. Викуля поворачивается в мою сторону и не спешит забирать у меня свою ножку. А я жадно её целую: сначала в коленку, потом в щиколотку, в пяточку, каждый пальчик, сплёвываю песок, по которому та ходила. – Прости, прости. – Я закрываю лицо руками. – Юль, ты чего? – улыбается мне Вика. – Девчонки, я с вас в шоке, – хмыкает Сашка. – Всё, я устал от «Санта-Барбары», иду шашлыки хавать. Викуля нежно поднимает меня за подбородок и заботливо отряхивает от песка мою одежду. – Что ты, Юлечка, любимая, я же тебя никогда не брошу и никогда не обижу. – Я вижу слёзы на её глазах. – Честно-честно? – не до конца верю я. – Честно-честно, – отвечает мне она. – Клянёшься? – Клянусь! – И я тебя люблю. – Мы держимся за руки, когда покидаем кабинку. Перед самым выходом Вика ещё раз отряхивает от песочка мою задницу. – Ух ты, моя попочка! – нежно приговаривает она. – Обвисшая, не подкачанная, – расстраиваюсь я. – Юль, ну ты на себя наговариваешь, у тебя идеальная попочка, идеальная как для девочки, которая не занимается фитнессом. – А ты хотела бы, чтобы я занималась? – Ну-у-у, спорт – это всегда хорошо… – задумывается она. – Но ты стройняшка, тебе не надо ничего менять в своём теле. И попочка у тебя кругленькая, такая и должна быть у девочки. – Спасибо, – шепчу ей на ушко, тянусь к ней, чтобы поцеловать. Она хватает меня за скулы, поворачивает к себе лицом и властно целует. А я такая беззащитная, такая нежная, такая слабая рядом с ней! И мне это нравится, обожаю быть слабой. Люблю, когда обо мне заботятся, когда меня защищают. Визжать готова от восторга! «Странно, что Сашка не ревнует. Мы с Викулей столько времени проводим вместе, ему явно недостаёт женской нежности. Хотя посмотрим, что он скажет потом». Мы подходим к нашему столику. Всё уже расставлено и сервировано, как положено. Коньячок, лимончик, поломанная шоколадка. Креветочный коктейль с трубочкой, пара салатиков и моя рыбина с зелёными глазами. Сашка разливает коньяк по рюмкам. – Я воздержусь. – Вика закрывает рюмочку рукой. – Ну и ладно, – пожимает плечами Сашка и смотрит на меня. – А где моя кола? – спрашиваю. Как раз приходит официант и приносит бокал вишнёвой колы со льдом и с громадной трубочкой. – Спасибо, – говорю ему и смотрю на Вику и на Сашку. – Это мне, чтобы коньяк запивать. – Лучше лимончиком закусывай и шоколадкой, – подсказывает Сашка. – Я разберусь. – Немного грубый ответ, но тут важно как он сказан: без напора, мягко и с улыбкой. Я вообще вся такая мягкая, даже представить сложно, как я могу кому-то грубить. Достаю свой телефончик и фоткаю наш столик со вспышкой. Там эсэмэс от мамки. «Всё нормально, добрались, сидим на пляже и празднуем». – Отсылаю ей картинку. «Супер!» – И куча смайликов. Короткий и ясный ответ от мамочки. – За приезд! – поднимает Вика свой креветочный коктейль – За море! – отвечает ей Сашка, залпом выпивает коньячок, закусывает лимончиком и целует Вику. – За вас ребята! – И про себя добавляю: «За нас». Слегка пригубляю. Ух, какой алкогольный! Зажимаю носик двумя пальчиками и вливаю в себя рюмочку коньячка, а после, как посоленная, начинаю зыркать по столу. Хватаю лимончик и шоколадку. Запахиваюсь ими. А коньяк печёт, реально сильно печёт! И чего это я решила бухать, я же никогда не бухаю. Чего опять повелась? Хватит быть такой удобной, хватит быть такой управляемой, у тебя же есть свой характер! Ага, мягкий, удобный и управляемый. Беру крохотный кусочек рыбки и заедаю, а после надпиваю колу через трубочку, выплёвываю трубочку и пью прямо из стакана. А мне всё печёт. Такое пойло, явно не для девочек! – Ха-ха! – смеётся Вика, – Юлька ты совсем, что ли, пить не умеешь? А я сижу, высунув язык, и машу на него руками. – Жжёт, – жалуюсь я. – Иди сюда. – Викуля обнимает меня за затылок, прижимает к себе и нежно целует с языком. И только от её языка, мне становится легче. Наконец, я нашла, чем закусывать. Как же мне нравятся наши «обмены жидкостями». Хотя я догадываюсь, откуда у меня это: дурацкие рефлексы, дурацкая генетическая память. Значит, я уже созрела для того, чтобы завести ребёнка? Понимаю что от Вики это невозможно, но есть же Сашка. Кошусь на него и не понимаю, какая дурь мне в голову стукнула. Или это коньяк. – Между первой и второй, – говорит Сашка и опят наливает мне, на сей раз он кладёт рядом с моей рюмкой лимончик и пару долек шоколада, чтобы я долго не искала закусь. А у меня перед глазами уже всё плывёт. – Постой-постой, не спаивай Юлечку, – останавливает его Вика, но поздно: я уже почти на автопилоте вливая в себя очередную рюмку коньячиллы, и закусываю всем, что под руку попадётся. Я не помню, что было дальше, помню только, как Вика легонько шлёпает меня по щекам. – Ты как, нормально, Мелкая? – Норм, – лениво отвечаю я, пытаюсь на чём-то сфокусироваться, огоньки так и разбегаются перед глазами. – О-о-о, тогда не сиди, идём, прогуляемся, потанцуем. – Она поднимает меня с кресла-мешка, и мы босиком идём в направлении светомузыки. Дискотека на пляже – что может быть круче! Я иду по азимуту, туда, куда меня тащит Викуля. Сама уже почти ничего не вижу и не слышу. Только бит стучит в моих висках. Я хочу танцевать. Меня даже холод не останавливает. – У-у-у! – радостно кричу я, услыхав знакомый трек, и поднимаю руки вверх. – У-у-у! – поддерживает меня Викуля с не меньшим энтузиазмом. Я уже не понимаю, как танцую, тело делает всё за меня, глазки почти ничего не видят, ушки почти ничего не слышат. И я двигаю телом в такт очередному треку. – Привет, девчонки, – здоровается какой-то парень без футболки, я прямо в лучах светомузыки вижу его подкачанный торс. – Приве-е-ет, – улыбаюсь я ему, и мы начинаем двигаться вместе. Чёрт, как же это классно, обожаю движение, обожаю эту музыку, обожаю это море! Я даже забываю, что на мне нет трусиков. – Не хочешь познакомиться? – улыбается мне он, я даже вижу блеск его зубов в свете ультрафиолета. Не знаю, что ответить. Ответить «нет» – слишком грубо для меня. А ответишь «да» – придётся знакомиться. М-м-м, не знаю, как поступить. – Я – Юля. – И кто меня за язык тянул? – А я – Игорь. – Свободен, Игорь. – Викуля выдёргивает меня из толпы. – Не понял. – Он продолжает двигаться в темпе светомузыки. – Девчонки, вы что, лесби? – Да-а-а! – радостно улыбаюсь я. – Не обращай внимания, она бухая, и у неё есть парень, он сейчас подойдёт, – говорит Вика, пытаясь хоть немного привести меня в чувства. – Понятно, – немного расстраивается он. – А что насчёт тебя? – сразу переключается на Вику. Шустрый какой. – И у меня есть, – отвечает она. А меня колбасит под музыку, я не могу стоять спокойно. Улыбаюсь и смотрю на неё, кладу ей руки на шею, пританцовывая. – У нас с тобой один парень на двоих, любимая. – Я сейчас её поцелую, но надо держаться, а не то все реально решат, что мы лесби. – Зато эта отмазка всегда работает, – улыбается мне она. – Не всегда, не всегда. – Я качаю головой и подпеваю в такт музыке. А бас колбасит так, что мне окончательно рвёт крышу. Музыка гремит в ушах, когда мы заваливаемся домой. Я сама идти не могу, меня уже ножки не держат, тем более – в этих ботильонах. Всё время вишу на Вике, а она, в свою очередь, на Сашке. Мы заваливаемся в квартиру, и Вика сразу направляется в душ. А я, едва добравшись до кровати обрушиваюсь в холодное накрахмаленное одеяло и мгновенно засыпаю. Сквозь сон слышу, как они возятся с приставным диванчиком и расстилают постель. Разговаривают шепотом, чтобы меня не будить – такие заботливые, такие милые. Люблю их обоих!