Один раз в год сады цветут

Я сижу и виновато смотрю в пол, всхлипываю. Сашка садится на диван смотрит на меня, как на предателя. Ещё и головой качает, типа «Не ждал от тебя такого». А я что могу поделать? Я же не виновата, что я дура. Прости, Сашенька, я тебя подставила! Прости, Викусенька, я тебе изменила! Простите меня, оба, я опять всё испортила! – В глаза мне смотри! – Она сурово смотрит на Сашку. А за окном уже светло, уже утро. Раннее утро. – Ну, смотрю. – Сашка строит из себя крутого. Но каким бы он крутым ни казался, перед ним же Вика, и она его запросто «расколет». – Что вчера было? – Она глубоко вздыхает, чувствую, как волнуется, чувствую, как внутри там у неё всё дрожит. Прости, Викулечка, что сделала тебе больно! – Да ничего не было. – Сашка неумолим, его «за пять копеек» не «расколешь». Но очная ставка продолжается. Вика поворачивается ко мне, а я уже чуть не плачу. И зачем я это ляпнула? Ну кто меня за язычок тянул?! – Внимание: правильный ответ! – артистично разводит руками Вика. Нежно приподнимает меня за подбородок и в глаза мне смотрит. – Юль, скажи правду. Я уже вижу, как Сашка вовсю машет головой, едва не орёт на меня. А я не могу соврать, не могу, когда Вика так на меня смотрит. «Будь, что будет». – Я сделала ему минет, пока ты спала, – едва выговариваю я и сразу заливаюсь слезами. Я рыдаю и всхлипываю: – Прости, Сашенька, прости, Викулечка! Не знаю, сможете ли вы меня простить. – Дрожащими руками прижимаю к себе её ладонь и трусь об неё, целую её, заливая слезами. – Понятно, – тяжело вздыхает Вика, встаёт с кровати и молча выходит на кухню. А я плачу навзрыд, я не могу остановиться, заливаюсь и заливаюсь слезами. – Ты что, не могла промолчать? – шипит на меня Сашка. А я даже ответить ему не могу – мне так больно и так горько! Я, наверное, конченая мазохистка, мне нравится сначала шкодить, а потом вымаливать прощение. Нравится, когда об меня вытирают ноги. Пожалуйста, вытри об меня свои ножки, Викуля! Я на что угодно ради тебя готова, только прости! Сашка встаёт с дивана, надевает шорты и молча отправляется в душ, а я сижу и рыдаю, ничего не могу с собой поделать. Наконец, Вика возвращается из кухни. Даже сквозь слёзы я вижу, что у неё красные глаза. Это из-за меня и из-за Сашки. Это из-за нашего предательства. Да, я не строю иллюзий, это было именно предательство (а что же это ещё?). Это не свинг и не секс втроём, это измена, и я виновата, я так виновата перед любимой! И меня никак не извиняет то, что я была пьяна. – Значит, так, – говорит Викуля, глядя мне прямо в глаза. А я даже не дышу, шелохнуться боюсь, чтобы не дай Бог не упустить ни единого звука, который слетает с её прекрасных уст. Сашка тоже уже вернулся из душа и надел свою тенниску, сидит и слушает её. – Чтобы это было в первый и последний раз, ты меня поняла? – Она смотрит мне в глаза. – Да-да, спасибо, спасибо, – киваю я. – Тебя это тоже касается. – Она поворачивается к Сашке. – Это больше никогда не повторится, обещаю, клянусь! – Если я узнаю… – Она замолкает, но там дальше и так всё понятно. – Прости, прости, спасибо, спасибо, – шепчу я и лезу к ней целоваться. – Ну-ну, не плачь Юлечка! – Она одной рукой обнимает меня. – Просто не делай такого больше, окей? – Окей, окей, – киваю я. Сейчас я, наверное, такая заплаканная. – А с тобой мы ещё поговорим! – Она грозно поворачивается к Сашке. – Она сама предложила. Минет – это была её идея, – валит он всё на меня. Джентльмен, называется! – Да мне всё равно, кто предложил, – обрывает его Викуля. – Ты врал мне. – И вновь тишина. – Можете трахаться, сколько хотите, только так, чтобы я об этом знала. У Сашки округляются глаза: чего-чего, а такого расклада он явно не ожидал. – Спасибо, – пожимает плечами он. – И не смей мне больше врать. – У Вики такой тихий и такой суровый голос. – Ещё раз застукаю на вранье… – Дальше она говорит совсем тихо, но у меня от одного тембра её голоса холодеет в груди. – А Юлечка молодец, что всё рассказала, – Вика нежно проводит рукой по моей щеке. Она улыбается и смотрит мне в глаза. – Просто я не могу тебе врать, – всхлипываю я. – Я тоже тебя люблю, – обнимает меня Викуля. Утро проходит как-то тихо. Мы все не выспались, а я ещё и напилась вчера до беспамятства. Сашка тоже хорош! Целый день за рулём, всю ночь бухать и сегодня чуть свет ни заря встать. Одна Викуля держится, она у нас умничка. Она сама сегодня нам завтрак приготовила, заботливая моя. Сама в магазин сходила, купила овощей, сметаны и сделала на завтрак картофельное пюре вместе с салатом из огурцов и помидоров в сметане. Обожаю этот салат, вот ела бы его и ела! Однажды, когда я была ещё мелкой, я так его наелась, что мне было плохо, кружилась голова – то ли от нитратов, то ли это был заворот кишок, я уже не помню. Помню только, что наелась его раз и навсегда, думала, что никогда больше не захочу. Ан нет, в следующем году, как только в магазине появились свежие овощи, опять налегла на салатик. Помню, как целый месяц одним им питалась. Мне вообще ничего не надо кроме этих овощей. А тут ещё и пюрешка – не то чтобы моя любимая, но это же Викуля готовила. Накладываю себе картошечки, а Вика кладёт на мою тарелочку ложечку салата. – Ещё салатик будешь, Юлечка? – спрашивает она. Заботится обо мне, любит меня, моя лапочка! Прости меня, я так виновата перед тобой! – Спасибо, – говорю и улыбаюсь ей. Расцеловать ей ручки готова – так сильно её люблю! Один Сашка недовольный сидит, в своей тарелке колупается. – Ешь, давай, – подгоняет его Викуля. – Нет. – Он отодвигает тарелку. – Ты не голодный? – снова говорит она этим своим тоном. – Принципиально не будешь есть то, что я приготовила? «Если они сейчас разойдутся, я умру. Это для меня всё равно что выбирать, с кем жить – с мамой или с папой. Я бы, конечно, выбрала маму, но зачем меня ставить перед таким ужасным выбором? Зачем заставлять меня выбирать, кого я люблю больше? В детстве я уже это один раз это проходила, зачем же ещё раз? Сжальтесь надо мной, слышите? Пожалейте. – Поговорить надо? – смотрит на неё Сашка. Узнаю этот взгляд, я опять узнаю этот взгляд. Я здесь между молотом и наковальней. Я бы убежала, если бы сама эту кашу не заварила. – Ну так говори, кто мешает? – она снова смотрит на меня. – Ещё салатика ложечку? – улыбается мне Викуля. Они оба обращаются со мной, как с маленькой. – Это так продолжаться не может. – «Сашка, ну что ты делаешь?! Всё же так идеально было, всё так хорошо складывалось! Не смей всё разрушать, не смей, слышишь?!» Смотрю на него, а в глазах застыла мольба и сожаление. – Что ты имеешь в виду? – Ты знаешь, что, – отвечает он. «Я не знаю, скажи мне, что ты имеешь в виду, чтобы я перестала бояться того что вы расстанетесь». – Просвети. – А Викуля просто супер! Не срывается на конфликт, умеет держать удар. – Мы всегда втроём, мы все делаем втроём, мы на отдыхе втроём, мы в постели втроём… – И что тебе не нравится? – резко выпаливаю я. Я сейчас заплачу. Умоляю, не разрушай моё счастье, не смей! Я столько выстрадала ради этого, столько пережила! Умоляю! Кричу и не докричусь до вас до двоих. Умейте ценить счастье, оно же так зыбко! – Мне всё нравится, – произносит Сашка. «Хух, аж от сердца отлегло! Интересно, что скажет Вика?» – Меня всё устраивает, кроме вранья, – говорит она. – Если не будет вранья, всё будет по-старому и даже лучше. – Она улыбается мне и эротично так прищуривается. Интересно, что бы это значило? – Так и не было никакого вранья. Мы всё собирались тебе рассказать, вот Юлька и рассказала, – оправдывается Сашка. – Вы пытались скрыть, а ты же знаешь, как я реагирую, если от меня что-то скрывают! – повышает голос Викуля. Умеет же она это делать эффектно! Кладу ладошку на её руку: – Любимая моя, обещаю, клянусь, что больше ничего от тебя не буду скрывать. – Смотрю ей прямо в глаза. – Юлька, ты же лесби, чего это тебя на минет потянуло? – сдвигает бровки Викусенька. – Не знаю, пьяная была, пососать захотелось, а Сашка… – Что Сашка? – А Сашка был не против. – Мне стыдно. – Вик, ну мы же ещё совсем недавно были вместе. Знаешь, как старые чувства могут нахлынуть, особенно под алкоголем? – Мне что, вам пить запрещать? – Вика сурово сдвигает бровки. – Теперь, если напьётесь, будете спать в разных комнатах и под присмотром. – Вик, это больше не повторится, – улыбаюсь я. – Не знаю, что на меня нашло. – Ну тогда так и скажи: захотела вернуть себе своего парня, влезть «в старые штаны». – Нет, нет, нет! – одновременно говорим мы с Сашкой. – Всё было не так, – продолжает он. – Просто ты спала, а Юлька проснулась, и нам было одиноко… Вик, ну ты же сама разрешала нам трахаться. – Но я была рядом, я видела всё, а теперь… – Она не знает, как подобрать подходящее слово. – Теперь вы сделали это тайком, за спиной. Я со стуком кладу вилку на стол: – Вик, ну хватит из нас верёвки вить, ты же сама видишь, как нам стыдно! – Вижу. – Мы всё поняли, мы покаялись и исправились. – Только теперь я не знаю, можно ли вам верить. Пристально смотрю ей в глаза, смотрю и не отвожу взгляд: – Ты действительно сомневаешься, что можешь мне верить? – спрашиваю я. Она ещё пару секунд смотрит на меня, а потом говорит: – В тебе я не сомневаюсь ни капельки, тебе я верю. – Спасибо, – улыбаюсь я. – Это тебе спасибо. – Она гладит меня по щеке и целует. – Эй, розовые голубки, а про меня забыли! – подаёт голос Сашка. – Если ещё раз решите провернуть что-то подобное... – Вика придумывает что сказать, но так и не находит. – Мы поняли, мы больше не будем, – отвечаю я за двоих. – Ешьте, давайте. – Вика пододвигает Сашке его тарелку с салатом. Утро проходит как в бреду, я вообще не выспалась, и Сашка, судя по всему, тоже. На улицу никто не идёт, там жарко, палит солнце, пыль да колючки. На море идти лень. Так весь день в квартире и просидим. На море они приехали, конечно! Вика отправляется на пробежку. Я врубаю кондиционер и нежусь под прохладным тоненьким одеялком в мягкой постельке. Сашка крутится рядом, на меня даже не смотрит – здорово Вика отбила ему желание изменять! Да и я бы сейчас ни за что не согласилась ему отсосать, и так всё едва улеглось. Всё было на ниточке, прямо на грани. Немного не хватило до скандала. И я не знаю, что было бы тогда. Наверное, я отправилась бы домой своим ходом на автобусе, а Вика с Сашкой остались бы одни в квартире, отношения выяснять (не знаю я, короче, что было бы тогда). Но то, что сейчас, меня вполне устраивает.