***
— Джинни! Слизеринка методично крушила рыцарские доспехи в коридоре недалеко от Больничного крыла, тихо ругая Поттера последними словами. — Эй-эй, ты знаешь, что благородные леди так не… — договорить пятикурсник не успел, ему в горло упёрся кончик волшебной палочки, — выражаются… Джинни, это всего лишь я, опусти палочку. Тяжело дыша, девочка дрожащей рукой опустила палочку. Седрик сглотнул. Не хотел бы он разделить судьбу несчастных древних стражей. — Прости, я просто… — Поттер гад, не обращай внимания, — хватая Джинни за плечи, горячо воскликнул парень. — Как не обращать, Седрик, он же… мой друг. — Мяу. В конце коридора появилась миссис Норрис, сверкая красными глазами и раздраженно размахивая пушистым хвостом. — Скоро появится Филч, бежим! — хватая слизеринку за руку, прошептал пуффиндуец. Бежали быстро и долго, пока не оказались в незнакомой Джинни части замка. Удивительно, но они были в подземельях, хотя именно этот коридор выглядел совсем незнакомо. Напротив них висел огромный натюрморт с весёлыми фруктами, а по правую руку была ещё одна картина в жёлто-коричневой гамме. — Постой, Седрик, неужели мы… — Да, Джинни ты абсолютно права, — мягко улыбнулся пуффиндуец. — Но с твоего позволения, экскурсию по гостиной я тебе проведу как-нибудь в следующий раз. — Ловлю на слове, — склонив голову на бок, хитро ухмыльнулась девочка. — Но могу угостить тебя горячим шоколадом, разумеется, если ты мне это позволишь. — Я боюсь уже поздно… — засомневалась слизеринка, всё-таки она не знала, как отсюда добраться до своей гостиной. — Пожалуйста, не отказывай! — заглядывая ей в глаза, попросил пятикурсник, — Я провожу тебя до вашей гостиной! Я знаю, где она. Джинни замялась. С одной стороны очень не хотелось отказывать Седрику, но с другой что-то упрямо твердило о нежелательности данного предприятия. — Если только не долго, — нежно улыбнулась девочка. — Отлично! — парень удобнее перехватил девичью ладонь, заставляя её приглушённо зашипеть от боли. — Доверься мне! Пуффиндуец повёл слизеринку прямо к натюрморту с фруктами и сделал кое-что очень странное. — А зачем ты щекочешь грушу? Вдруг нарисованный фрукт вполне себе по-человечески захохотал. Джинни удивлённо округлила глаза, а весёлый фрукт тем временем превратился в самую настоящую дверную ручку. — Магия — великая сила, не правда ли? — заметил Седрик. — Дамы вперёд. Зайдя внутрь, Джинни огляделась. Потолок в кухне был очень высоким, а сама кухня очень походила на Большой зал. Вдоль каменных стен башни начищенных до блеска кастрюль и сковородок в дальнем конце каменный очаг исполинских размеров. Всюду витал великолепный аромат свежеиспечённой выпечки и шоколада. Девочка вдруг вспомнила, что к завтраку утром не притронулась от волнения, а потом было не до обеда. Пока Джинни осматривалась, Седрик попросил эльфов принести шоколад и пирожные. — Я знаю, ты не к такому привыкла, но всё же… — разворачивая её к столу начал оправдываться парень. — Всё замечательно, Седрик, — прервала его слизеринка. — Я и дома к эльфам частенько захаживаю. — А я думал, чистокровные благородные леди едят исключительно с серебряных приборов и в великолепных столовых. — Остальные чистокровные леди, может, и едят только так, но я знаю одну взбалмошную девицу, которая любит немного пошалить, — подмигнув удивлённому парню, ответила Джинни. — Из-за чего частенько ей приходится тайком пробираться в кухни тёмными ночами. Горячий шоколад был просто великолепным, густым горьковатым, а в сочетании со сладкими взбитыми сливками становился просто сказочным. Девочка от удовольствия даже глаза прикрыла, но почувствовав лёгкое, почти неощутимое прикосновение к самому кончику носа, сразу распахнула. — Извини, там были сливки и я… — Ничего, — легко ответила девочка, но внутренне напряглась, что-то в его тоне не давало покоя… — На губах тоже… Она и моргнуть не успела, как губы Седрика накрыли её собственные. Жуткая неправильность происходящего перепугала её до смерти. Всё ещё горячий шоколад тут же оказался на брюках пятикурсника. — Ау! — Прости, — ни на минуту не чувствуя себя виноватой, Джинни вскочила со скамьи и бросилась к проёму. — Спасибо за шоколад, я сама найду свою гостиную.***
Уже не чая уснуть, едва дождавшись рассвета, Джинни натянула коричневую кожаную куртку и сапоги и выскользнула прочь из спальни. За ней бесшумной огненной тенью крался великолепный хаус. У самого выхода из школы к ним присоединился кривоногий плоскомордый Живоглот. Коты взволнованно переглянулись, девочка вела себя странно. Была на удивление тиха и постоянно тёрла губы, будто пытаясь с них стереть горький привкус шоколада и нежданный нежеланный первый поцелуй. Но что-то не очень получалась. Хоть стащи у Гермионы один интересный артефакт и перемотай пару десятков часов. Чтобы предотвратить первый матч и первое незапланированное свидание. Со стороны Запретного леса раздался весёлый звонкий лай. Джинни улыбнулась и побежала на встречу радостному волкодаву. Бродяга скакал вокруг, будто пытаясь с земли запрыгнуть ей на руки. — Привет-привет! — наконец поймав скачущего пса, улыбнулась девочка. — Ой, слезай, давай! Ты тяжёлый так-то. Бродяга спрыгнул с рук и сел на землю, нетерпеливо дёргая хвостом, будто ожидая чего-то. Джинни покачала головой и села рядом, обнимая пса за шею. Успокоилась? Снова улыбается, даже шутит, как же это здорово! Всё-таки интересно, что случилось-то? Нет, я, конечно, видел матч, видел, как она великолепно играла, видел, как упал Поттер. Как же мне хотелось бы узнать, прав ли я! Неужели они и вправду дружат? Или не просто дружат? Уж очень она вчера была подавлена. — Слушай, а можно я тебе выговорюсь? — пёс склонил голову на бок и заглянул ей в глаза. — Не, считай меня только, ради Мерлина сумасшедшей! Мне упорно мерещится, что ты меня понимаешь! Всё-таки какая же она умница. Нет, правда. И красотой в маму пошла и светлой головкой. Ну конечно понимаю! Мало того понимаю, так и помогу, чем смогу в этом обличии я, конечно, не всемогущ, но из шкуры вон вылезу ради тебя не сомневайся, солнышко. Джинни устроилась прямо на камне, он всё-таки за ночь высох, а земля ещё влажная. Бродяга недовольно заворчал и на несколько минут скрылся в лесу. Вернулся с какой-то тряпкой, судя по обилию чёрной кудрявой шерсти — этот кусок материи служил ему спальным местом. — Надо будет тебе свою старую мантию принести, — осматривая что-то похожее на арестантскую робу, заметила Джинни. — Ладно, давай я тебе для начала всё расскажу. Рассказ вышел довольно длинный. Начала Джинни аж с того момента, как начала по утрам тренироваться с Седриком пока, наконец не дошла до поцелуя. Тусклое осеннее солнце уже успело подняться очень высоко. На серебряных часах с зелёным ремешком уже был полдень. — И вот что мне теперь делать? — задумчиво перебирая шерсть Живоглота, урчащего на коленях одной рукой и почёсывая за ушком Мерлина второй, поинтересовалась Джинни. — Я даже не знаю как себя с ними вести. Ни с Гарри, ни с Седриком. Это какой-то ужас! Самое странное, что я не могу теперь разобраться в чувствах к Седрику. Если до этого момента я смело могла сказать, что он мне нравится, то сейчас я вообще себя понять не могу. Вроде милый, но как полез целоваться будто отдалился. Почему? Потому что человек не твой. У самого так было. Вот вроде нравится девушка, но как поцелуешь, понимаешь — не она. А тут уже ничего не поделаешь. Пока того не найдёшь не успокоишься, милая. — А Гарри? Ну, вот какое право он имеет так со мной говорить? Неужели ему настолько на меня плевать? Зачем он так? Если он похож на своего отца настолько же, насколько ты похожа на свою мать, то ему на тебя далеко не плевать. Просто Поттеры никогда не умели свои чувства выражать, уж поверь мне. Они всегда сначала дров наломают, потом думают и жалеют. Ох, Сохатый, как же я скучаю, брат…***
— Если ты сейчас же не пойдёшь и не извинишься перед ней, я тебе в челюсть двину, честное слово! — прошипел Рон, хватая друга за грудки. — Я не приемлю насилия, Гарри, — спокойно заметила Гермиона, сложив руки на груди, — но в этот раз я солидарна с Роном. Я вообще не понимаю, почему Джинни обошлась одной пощёчиной. Ты вёл себя как идиот, честное слово. — Да иду я, успокойтесь, — пробурчал Гарри. — Цветы не забудь, — чуть не огрев, Поттера злосчастным букетом ромашек, заметил Рон. — И помни, даже не думай ей про Седрика или игру напоминать! — Да помню я, профессор Грейнджер! Гарри не мог понять, почему он так бесится, но и с эмоциями совладать тоже не получалось. Вроде на Джинни злиться даже не получалось, но если вспомнить этого придурка Седрика, так сразу хочется пол замка разнести. В коридоре, ведущем к выходу из школы он наткнулся на Диггори, смотревшего через окно на лужайку. — Привет. — Привет, Поттер, — как-то не очень дружелюбно отозвался пятикурсник, отрываясь от окна. — Тебя выписали уже? — Ну как видишь, — прошипел Гарри. — Милые цветы. — Спасибо, у тебя тоже, — отозвался парень, — только вот какие-то уж очень жалкие. Ты уверен, что они ей по вкусу придутся? — Я знаю её гораздо лучше, чем ты, Диггори, — Гарри явно начинал злиться, а это плохо… — А почему ты уверен, что ей нравятся розы? Может быть, она предпочитает что-нибудь скромнее. — Благородные цветы для благородной девушки, тебе этого наверно не понять, мальчишка, — усмехнулся Седрик. — Ах, ты… — доставая палочку, отозвался Гарри. — Поттер, Диггори! — час от часу не легче, из подземелья огромной летучей мышью вылетел Снейп. — У вас свидание? — Мы ждём… — И кого вы ждёте вдвоём, причём с цветами, позвольте узнать, — небрежно усмехнулся профессор. — Никого, — быстро ответили мальчики хором, синхронно пряча цветы за спинами. — Хорошо, тогда поспешите на обед, — поторопил их Снейп. Оба, окрылённые возможностью скрыться с глаз грозы подземелий, Седрик и Гарри поспешили в Большой зал. — Стойте! Акцио, — цветы вылетели из рук и зависли в воздухе перед Снейпом. — Мы же не хотим, чтобы про вас толки пошли. Когда парни всё-таки скрылись за дубовыми дверьми, зельевар немного подумав, соединил букеты в один, ещё немного над ним поработал, пока результат его полностью не удовлетворил. — Крёстный? — Добрый день, Джинни, — повернувшись на голос, поздоровался профессор. — Это тебе. — Спасибо, — улыбнулась Джинни, принимая букет. — «С чего такая честь?» «А ты знаешь, что язвить с профессорами, хоть и мысленно не хорошо?» «А увиливать от вопроса тоже не очень хорошо» «Ладно, я хотел извиниться, я вспылил. Я не должен был поднимать на тебя руку, извини» «Я тоже не должна была грубить, крёстный» — Тогда мир? — уже вслух поинтересовался профессор. — Мир! — обнимая мужчину, воскликнула девочка. «Давай без телячьих нежностей?» «Какая же ты всё-таки бука, крёстный» — взмахнув коротким угольно-чёрным хвостиком, Джинни скрылась в подземельях. За нею засеменил донельзя довольный Мерлин. Он наверно единственный мальчик, которому никогда не приходится перед ней извиняться.