Джинни бегом направилась в замок, там, в холле, она встретила МакГонагалл, чуть ли не за шиворот ведущую Драко, Флинта, Креба и Гойла в сторону подземелий. Те что-то возмущённо верещали, но профессор трансфигурации не обращала внимания. Слизеринка широко улыбнулась, так им и надо, может крёстный им и её подставу припомнит. Она была бы ему признательна.
— Они на матче изображали дементоров, — послышался сзади мягкий голос Люпина, — Гарри, кстати, выполнил идеального патронуса.
— Профессор, можно с вами поговорить? — пропуская мимо ушей достижение Гарри, взволнованно спросила Джинни.
— Конечно, — вежливо отозвался профессор, — пойдём в мой кабинет. — Ты же не откажешься от чая?
Слизеринка нетерпеливо кивнула и направилась вслед, не замечая внимательных серых глаз, проводивших её до лестницы. Что ж это крёстному будет интересно, может даже им не так достанется.
В кабинете Джинни сразу брякнулась на стул, Люпин тем временем напрямую направился к чайнику. Девочка стала напряжённо думать, как начать разговор. Издалека? Или спросить прямо в лоб? Перед ней тем временем появился чашка, полная горячим чаем и тарелочка с ломаным на крупные дольки горьким шоколадом.
— Так о чём ты хотела со мной поговорить? — обнимая ладонями свою чашку, поинтересовался Люпин.
Джинни опрокинула в себя чашку обжигающего чая, и хотя язык и горло нещадно жгло, ей удалось прийти в себя. Смаргивая навернувшиеся слёзы боли, девочка подняла глаза на профессора Люпина.
— Я хочу поговорить с вами о Сириусе Блэке, — твёрдым голосом произнесла девочка, — вы ведь тоже не хотите, чтобы его казни, расскажите почему.
Люпин сквозь ароматный пар разглядывал юную собеседницу, так похожую на его друга детства. Всем, даже привычками. Пить огненный крепкий чай без сахара залпом… только один его знакомый так делал, когда волновался. Ну как один, уже двое.
— Давай так, Джинни — ты первая, а потом я?
— Нет, — твёрдо ответила Джинни. — Если мы так договоримся, я вам точно всё расскажу, а вы постараетесь уйти от темы, потому что вам больно это вспоминать. Мои воспоминания светлые, а ваши со временем стали нагонять на вас тоску и грусть. Вы сейчас хотите уйти от ответа, чтобы я выговорилась, а сами опять запрёте боль внутри. Этот разговор нужен вам также как и мне.
Люпин удивлённо приподнял брови, откидываясь на спинку стула. Да, девочка не так проста. Он это и так знал, но сейчас в очередной раз в этом убедился. Умная, но при этом строптивая и упрямая. Совсем как её отец.
— Если твои воспоминания светлые, зачем тебе этот разговор? — скрещивая руки на груди, осведомился мужчина.
— Я хочу быть уверена, что защищаю не эфемерный, придуманный мною образ, а реально существующего человека, — серьёзно ответила слизеринка, — и если он был таким, каким я его видела при наших встречах, я успокоюсь.
— А если нет?
— Я его сама найду и зааважу, — твёрдым как сталь, звенящим решительностью голосом, отчеканила девочка. — Но не позволю дементорам и пальцем его тронуть, не то что поцеловать.
Произнеси это кто угодно другой, Люпин бы засмеялся, но смотря на уверенную и спокойную Джинни, смеяться не хотелось. Она не врала и не преувеличивала. Он отлично знал, что ей единственной в этой школе хватит на это пороха.
— Чтобы вышло тёмное заклинание, нужна ненависть, думаешь, в тебе её достаточно? — поинтересовался мужчина.
— Ненависть к себе и вина перед бесконечно дорогим человеком пойдёт?
— Твоя взяла, — сдался профессор.
Он развёл руки в стороны и сложил их перед собой, сцепив ладони замком. Джинни, наклонив голову в бок, приготовилась слушать. Люпину на мгновение показалось, что перед ним совсем другой человек, благо глаза и причёска были точно такими же. А густой пар от чашки не позволял чётко разглядеть собеседника. Поэтому при желании на месте студентки легко представлялся старый друг.
— Сириус Блэк, Джеймс Поттер и Питер Петтигрю были моими лучшими друзьями со школьной скамьи, — тяжело вздохнув и прикрывая мутные глаза начал профессор. — Мы называли себя мародёрами, были неразлучны, подобно тебе, Гарри, Рону и Гермионе. Для нас не существовало школьных правил, мы придумывали разные розыгрыши и просто весело проводили время, при этом все кроме Питера отлично учились. Ты прекрасно, я уверен, знаешь, что Сириуса выставили из дома, тогда мы стали дружной семьёй и даже свадьба Джеймса и Лили этого не изменила, — Люпин открыл глаза и твёрдым злым голосом продолжил рассказ. — Так продолжалось много лет, пока Сириус не предал Джеймса, Лили и маленького Гарри.
Джинни поставила локти на стол, обе ладони запустила в волосы, глазами упёрлась в столешницу. Последние слова Люпина будто резали по живому.
— Сириус сдал Сама-Знаешь-Кому Поттеров, Джеймса и Лили убили, остальное ты знаешь, — быстро, будто желая скорее закончить, подытожил профессор. — Сириус лично уничтожил Питера. Так в один день я лишился всех, кто был мне дорог.
Услышав убитый голос Люпина, Джинни оторвала взгляд от столешницы. Профессору было ужасно больно, она это видела. Он все силы бросил на то, чтобы держать эмоции в узде, но дрожащие руки и блестящие глаза его выдавали. Девочка неуверенно вытянула руку и положила её на сцепленные ладони мужчины.
— Может и не всех профессор, — тихо заметила девочка.
— Поясни.
— Я не знаю, как объяснить, но почему-то мне кажется, что именно вы меня поймёте, — начала Джинни. — Однажды во время нашей с Блэком прогулки, я что-то сказала о человеческой жестокости и предательстве. Вы бы видели его глаза! Будто вся тоска мира в них потонула. Может ли быть такое, что всё не так просто, как вы рассказали?
Люпин тяжёлым взглядом смотрел на девочку перед ним, даже не зная, кем приходится ей Бродяга, она пытается очистить его имя, хоть и в глазах Люпина. Но что делать, если ему нечего сказать в защиту старого друга. Он ещё когда арестовали Сириуса, пытался его мысленно оправдать, но никак не выходило. Но то, что сказала Джинни, а может Сириус не предатель… Нет! Не нужно себя мучить и внушать ложные надежды! Хватит. Профессор переложил руку студентки на стол.
— Джинни, честно говоря, мне кажется мы оба зря теряем время, — вставая со своего места и собирая чашки, попытался уйти от разговора Люпин.
Не успел он дойти до шкафа с приборами, как его настиг тихий, но уверенный голос.
— Я не могу поверить в то, что он всё это совершил, хоть убейте, хоть круциатусом запытайте до полусмерти, я не могу поверить, что мой мохнатый верный друг это всё сделал, хотя и знаю его меньше вашего.
— Джинни, я тоже не мог в это поверить, но улики…
— Тогда почему вы не пошли к директору?
— Откуда ты…
— Я поняла это сегодня, — начала девочка, когда профессор наконец-то к ней повернулся, — весь месяц мне было не до того, но недавно мне как по голове ударило. Странное ощущение, будто чего-то не хватает было у меня всегда, но только вчера вечером, когда гуляла с Мерлином, я поняла чего. Никто не усилил меры безопасности. Следовательно, у директора вы не были. Так вот я повторяю, если вы так непоколебимо уверены в виновности Блэка, почему вы не рассказали всё директору?
Люпин ухмыльнулся, его припёрла к стенке тринадцатилетняя школьница. Вся в отца, ей-Богу, только он его вот так легко ставил в тупик.
— Я не верю, что Сириус виновен, потому что тот Сириус, которого я знал, никогда бы так с Джеймсом не поступил, он бы умер скорее, — признал профессор, — но скажи мне, откуда у тебя такая уверенность?
Джинни отвернулась и пожала плечами. Никаких фактов у неё не было. Только вера и надежда. Хотя…
— Профессор, помните, вы говорили, что у меня выразительные глаза? — поинтересовалась слизеринка.
Люпин молча кивнул, он понимал, к чему она клонит.
— Так вот, у Бродяги глаза как у человека, которого предали, от которого отказались, — прошептала Джинни. — Именно поэтому я его не испугалась там в лесу. Они не злые, не сумасшедшие, они… как будто мне родные и в них столько отчаяния, что сердце сжимается, не знаю, как это объяснить…
— Как ты его назвала? — на глаза профессора, будто слёзы навернулись.
— Бродяга, — удивилась такому вопросу девочка, — он сам это имя выбрал, когда я его случайно так назвала.
Люпин быстро преодолел разделявшее их расстояние и заглянул девочке в глаза.
Вдруг дверь резко распахнулась, на пороге оказался до нельзя злой крёстный и неуверенно топчущийся Драко. Понятно, брат видел, как она с Люпином поднималась, и решил наябедничать поскорее.
— Джиневра, выйди! — крёстный выглядел таким злым, что даже Джинни при всей её сумасбродной смелости захотелось под землю провалиться.
Как можно более незаметно она выскользнула из кабинета. После этого из-за двери не доносилось ни звука. Наложили заглушки. Что ж, тогда будем брата чихвостить.
— Ты доволен? — прорычала Джинни, поворачиваясь к Драко. — Молодец, сдал, что я с Люпином разговариваю. Получил удовольствие?
— Да, может этого оборванца уволят, — пожал плечами Драко. — Потом казнят это чудовище, которое ранило меня. И в школе будет дышать легче.
Джинни не выдержала, подлетела к брату и, схватив его за грудки, припёрла к стене.
— Какой же ты гад, братец! Почему тебе такое удовольствие доставляет делать гадости другим?
— Может меня твой дружок Поттер вдохновляет? — злобно ответил Драко. — Ходит такой весь из себя положительный, а я его противоположность.
— Что ты…
— Драко! — послышался визгливый голос Панси.
— О, твой верный мопс, — ухмыльнулась Джинни. — Ползи к ней!
Джинни его отпустила и хотела скрыться оттуда, как её остановила железная хватка брата.
— Отпусти меня!
— Прекрати так называть Панси, — прошипел слизеринец, — это может для тебя плохо кончится.
— Ты мне угрожаешь, братец? — дерзко осведомилась девочка.
— Нет, — закатил глаза Драко, — я…
— Остолбеней!
Брат подлетел чуть ли не к потолку, ударился головой о балку, и мешком грохнулся на пол. Сзади к Джинни подошёл Седрик и бережно обнял за плечи.
— Ты бы мог поаккуратней, — укладывая голову ему на плечо, заметила слизеринка, — Драко всё-таки мой брат.
— Никто не смеет так разговаривать с моей девушкой, тем более бесцеремонно хватать её за руки, — поцеловав девочку в макушку, отозвался пятикурсник.
— То есть, ты больше на меня не дуешься? — с надеждой поинтересовалась волшебница.
— Ну, если ты подаришь мне свой сладкий поцелуй, я подумаю, — разворачивая к себе девушку, ответил пуффендуец, в глазах которого плясали чертята.
Джинни через силу улыбнулась слащаво-романтичной фразе, поднялась на носочки и ответила на поцелуй. Она не видела ни Панси, помогавшую Драко подняться, ни того злого завистливого взгляда, которым она одарила пару.
***
— Помни, Люпин, теперь, если ты хоть кому-то скажешь — умрёшь! — прошипел Северус, разворачиваясь к выходу.
— А если она или Бродяга сами догадаются? — спокойно поинтересовался профессор ЗОТи.
— Ты же помнишь, что даже…
— Да, что я ничем не должен ей намекать, это понятно, — терпеливо отозвался Люпин, — но она умна не по годам, Снейп. И, скажу больше, уже почти пришла к отгадке. Что будет, если она сама догадается?
Снейп повернулся к собеседнику и спокойно посмотрел тому в глаза.
— Тогда обет потеряет силу и ты свободен, — пожал плечами зельевар.
— А что будет с ней, ты подумал, Нюниус? — Люпин начинал злиться.
— Это не твоя забота, оборотень. Я с этим разберусь.
— Интересно, какого будет бедной девочке узнать, что ей всё это время бессовестно врали родные люди?
— Поэтому я сделаю всё, чтобы она этого никогда не узнала, Люпин.
На том Снейп вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью. Люпин со злости пнул стул, зарядив им в стенку. Несчастный предмет мебели с жалким треском развалился на отдельные доски. Тем, что они разводят тайны, они делают только хуже. И в первую очередь для Джинни, а эта девочка могла стать для Бродяги ключом к спасению… но у него теперь связаны руки.
***
— Профессор Снейп!
— Да, мисс Паркинсон?
— Скажите, не могли ли вы со мной позаниматься? — догнав своего декана, поинтересовалась студентка. — Я на каникулах попыталась сварить одно зелье, но у меня ничего не вышло.
— Конечно, приходите ко мне вечером, посмотрим, что там не так, — ответил Снейп.
Паркинсон улыбнулась и скрылась из коридора, оставив там профессора. Панси всегда увлекалась зельями, особенно приворотными. Но сейчас она взялась за нетипичный для себя состав. Зелье волшебного щита.
