Парадокс страсти

      Мы с Финном жили в нескольких кварталах от пляжа, в домике не первой молодости, с обшивкой цвета серого кедра. Когда я приехала домой, на подъездной дорожке стояла машина Роуз, а мастерская Финна была заперта на ночь. Я припарковалась и, позвякивая ключами, поднялась на крыльцо — из дома доносился смех, в окнах гостиной горел свет, как обычно у нас по вечерам. Роуз частенько заглядывала к нам после работы.       Они сидели на диване — Роуз с бокалом белого вина, Финн с бутылкой пива. При виде меня муж просиял и поспешил в прихожую, чтобы нежно поцеловать в щеку. Улыбнувшись, я поздоровалась с Роуз, она помахала мне и взяла виноградинку с кофейного столика — под звуки шоу «Мэри Тайлер Мур» из телевизора.       — Новый пациент — сущий кошмар… — посетовала я, с наслаждением сняв туфли на каблуках. — До чего мерзкий тип.       Я разогрела суп, оставленный Финном для меня на плите. Пока мы не могли позволить себе купить микроволновку, которая, надо признать, стоила дорого. Мой муж снова отправился развлекать гостью, а я налила себе тарелку куриной лапши и села ужинать.       Потом, вместе с тарелкой, я присоединилась к веселью в гостиной, усевшись между Роуз и Финном, и муж обнял меня. Он не успел переодеться после работы в мастерской, и от него, как всегда, пахло машинным маслом и бензином. Я продолжала есть, цепляя закуски с кофейного столика, и поглядывала в телевизор. Моя подруга и муж уже оба были слегка навеселе.       — Чем твой пациент так ужасен? — полюбопытствовал Финн.       Я передернула плечами, наблюдая за происходящим в сериале.       — Он говорил отвратительные вещи, пытался запугать меня… К счастью, завтра он вернется к Дэмерону, так что это не имеет значения. Чем занимался сегодня, малыш?       — Пару раз поменял масло, немного повозился с тормозами. В общем, ничего интересного.       Я встретила Финна, когда училась в медицинской школе в Вирджинии. Наши отношения развивались быстро, мы крепко подружились и вскоре решили пожениться и переехать на Север. Порой меня беспокоила мысль, что мы ошибочно приняли платонические чувства за нечто большее, но мы были женаты, и по-своему я искренне любила его.       Оставив его в компании Роуз, я пошла наверх, чтобы принять душ и переодеться перед сном, и уже вскоре лежала в белой ночнушке на простынях с цветочным принтом, глядя в потолок. В гипсокартоне виднелись трещинки, которые предстояло замазать. В прошлом году нам пришлось немало потратиться на проводку, и с деньгами до сих не складывалось. Вздохнув, я повернулась на бок.       Наш дом был старым, в нем умещалось всего две спальни и ванная. Однако оно стоило того — неподалеку находился пляж, да и трудности с ремонтом меня не пугали. Финну пришлось вложить прорву денег, чтобы открыть мастерскую, поэтому более или менее держаться на плаву нам позволяла моя зарплата в лечебнице. Но нам хватало. Я была счастлива.       Муж присоединился ко мне наверху поздней ночью. Зевнув, он забрался под одеяло, обнял меня за талию и пробормотал что-то ласковое в шею. Я сонно улыбнулась, переворачиваясь на спину, чтобы ему было легче устроиться между моих бедер. Финн шумно поцеловал мою шею, а я выскользнула из трусиков и стянула трусы с него. Наш супружеский секс всегда был спокойным и полным искренности, под стать открытой душе Финна.       Когда я проснулась в семь утра, Финн уже ушел в мастерскую. Сладко потянувшись, я начала собираться, надела туфли и зеленое платье. Позавтракав яичницей с беконом, я постучала в дверь гаража, чтобы поцеловать мужа на прощание. Обычно я возвращалась около пяти, но многое зависело от накладок на работе.       Поездка в наш приют милосердия вышла почти безмятежной: на улице похолодало, поэтому машина дребезжала, но Финн сказал, что стук в моторе в такую погоду — это не страшно. Я побрызгалась духами на стоянке и, миновав приемную, в которой царила привычная суета, заглянула к себе в кабинет. Пора было готовиться к обходу моих подопечных.       Мой кабинет нельзя было назвать просторным. Я опустилась на стул и, пролистав четыре медицинских карты, нахмурилась при виде последней, подписанной: «РЕН, КАЙЛО». Эй, он не был моим пациентом!       В раздражении выскочив в коридор, я направилась прямиком к По Дэмерону. Он смеялся и болтал по телефону, но изменился в лице, едва завидев меня. Несколько недель назад он женился на Кайдел Конникс, девушке вдвое младше его, и теперь они постоянно ворковали между собой.       — Забери его! — рявкнула я, швыряя проклятую Ренову карту на стол.       По застонал и, чмокнув в телефон, повесил трубку. А потом взял медицинскую карту и протянул мне обратно.       — Ты вызвала у него симпатию, — коротко пояснил он. — К тому же с тобой будет вооруженная охрана.       — Мне наплевать! Это отвратительный тип, он вторгается в мое личное пространство!       Доктор Дэмерон откинулся на спинку стула и устало потер лоб.       — Нам сейчас только осложнений с Кайло не хватало. Рей, что, если ты просто возьмешь его и… За кем ты там приглядывашь? Джо Пек? Бери их обоих — и все, больше никого. Как тебе такое?       Моя решимость пошатнулась — настолько заманчивым выглядело это предложение. Джо в качестве пациента проблем не создавал, но вот Кайло, по сути, стоил нескольких. Я стиснула зубы, сложив руки на груди.       — Их — и больше никого? — на всякий случай уточнила я.       — Именно, и к Рену тебя, разумеется, будет сопровождать охрана, — По со вздохом закатил глаза. — Он настаивает, чтобы его вела ты, а у меня и так проблем по горло.       — …Ладно.       По махнул рукой, и я, прижимая к груди карту, зашагала обратно к себе. Как бы там ни было, у меня появилось время поработать над своим исследованием о психопатических личностях и их влиянии на общество. Я стучала по клавишам пишущей машинки, стараясь не допускать ошибок, и изучала досье Джо. Мне хотелось, чтобы рано или поздно ему разрешили вернуться домой. Ведь он всего лишь оступился.       Джо с энтузиазмом воспринял идею пойти со мной на прогулку. Он держал меня под руку, и мы беседовали обо всех последних переменах в обществе: от контроля над рождаемостью до межрасовых браков и процесса десегрегации. Джо работал адвокатом — до того, как ему вынесли приговор — и любил сравнивать себя с Аттикусом Финчем из «Убить пересмешника», в честь которого они с женой собирались назвать своего будущего малыша. Мир менялся. Я размышляла об этом, гуляя под голубым безоблачным небом.       Новый график позволил бы мне уделять Джо больше времени. Мы несколько часов говорили о его близких, о пристрастии к алкоголю и о том, что ему необходимо научиться контролировать себя к моменту, когда настанет срок возвращаться к семье. Он надеялся, что его жена Китти привезет новорожденного сына в больницу, чтобы Джо мог посмотреть на него. Я улыбнулась его словам, вновь внутренне поражаясь тому, что такой приятный человек совершил столь ужасный поступок.       Китти чуть не погибла. У Джо случилось обострение — он попытался перерезать ей горло бритвой. К счастью, его жена выкарабкалась и сообщила, что признаки нестабильности наблюдались уже какое-то время. Без алкоголя и с регулярным приемом лекарств ему становилось лучше. Я искренне хотела, чтобы однажды его отпустили домой. Я молилась за него, хотя была не очень религиозна.       Джо лег вздремнуть, а я пошла на перерыв и пообедала с Роуз перед неминуемым визитом к Кайло. На ланч мы взяли пирог с индейкой, и Роуз напросилась к нам с Финном на ужин в пятницу вечером. Откусив кусочек выпечки, я пожала плечами. Я не имела ничего против — мы дружили уже давно.       Время шло, и вскоре стало очевидно, что больше невозможно искать отговорки. Нервно переступив с ноги на ногу у входа в крыло «F», я побрела вперед, надеясь, что та палата растворилась в воздухе. Но тяжелая металлическая дверь никуда не делась, и я подала охранникам знак впустить меня внутрь.       — О… Здравствуйте, доктор Кеноби.       От голоса Кайло у меня начало покалывать в спине. Развалившись на койке, он читал книгу — «20 000 лье под водой» — и чуть заметно улыбнулся мне. Чистые черные волосы были завязаны в хвост, а их обладатель неторопливо оторвал спину от стены, окидывая меня оценивающим взглядом. Я улыбнулась вместо приветствия и заняла место на скамейке у окна.       — Так уж вышло, что мне отвели роль вашего психиатра, — сухо сказала я.       Кайло невинно моргнул.       — Неужто? Что ж, надо сказать, долгожданное облегчение. — Он сел ровно и, прислонившись к стене, похлопал по койке рядом с собой. — Присаживайтесь, доктор. Давайте пообщаемся.       — Предпочитаю остаться на своем месте, там, где я сейчас, — я вздернула бровь.       — Хм… печально, — он сцепил длинные пальцы на коленях. — Чем могу быть полезен?       — Я уверена, что вы достаточно общались с психиатрами, чтобы иметь представление о том, что мне нужно. Расскажите о своем прошлом, о том, что заставляет вас совершать преступления… одним словом, как обычно.       Кайло вздохнул, подняв глаза к потолку.       — Мне это нравится. О чем еще тут разговаривать?       — Почему?       В его позе мне почудилось раздражение. Я понимала, что этот вопрос задавали ему, наверное, уже тысячу раз, но тем не менее хотела получить ответ для себя.       — Не трать мое время на глупые вопросы, — холодно произнес он. — Почему бы нам не обсудить мое первое и мое последнее убийства? По крайней мере, так я получу хоть немного радости от этой бессмыслицы.       Я пролистала его карту.       — Вашей первой жертвой была… Аня Сабосен. Вы изнасиловали ее и перерезали ей горло. Последней была Патриция Рид, — я равнодушно щелкнула ручкой. — Вы изнасиловали ее и перерезали ей горло. Ничего интересного.       — Почему бы нам не применить принцип quid pro quo, ты — мне, я — тебе, Рей? Я поведаю тебе о моих настоящих первых и последних жертвах, а ты немного расскажешь о себе.       — …Но эта информация указана в полицейском отчете, — медленно проговорила я.       Кайло ухмыльнулся, смерив меня изучающим взглядом, и заговорщически прикрыл рот ладонью.       — Аня была моей первой, в моей, скажем так, взрослой ипостаси — но моей настоящей первой, в юности, когда мне было шестнадцать, стала моя ровесница. Девчонка жила в деревне под Волгоградом. Это было мое первое изнасилование, — он неопределенно пошевелил длинными пальцами, как будто эти воспоминания навевали скуку. — Я взял ее на сеновале в амбаре, принадлежавшем ее семье, и потеря девственности для нас обоих не явилась особо приятным опытом. Впрочем, она не кричала. Просто лежала подо мной, не мешая мне трахать ее до беспамятства.       Я спешно конспектировала его показания. Все еще оставался шанс привлечь его за нераскрытые преступления…       — А вашей последней…       — Ах-ах, доктор Кеноби, — Кайло пальцем указал на меня. — Ваш черед.       Я раздраженно фыркнула:       — Что же вы хотите знать?       — Кто твой муж?       — …Я не замужем.       — Не лги мне, — сказал Кайло, улыбаясь.       Тьфу!.. Я пару раз щелкнула ручкой и расплывчато описала ему Финна. Слушая меня с неизменной самодовольной ухмылкой, Кайло сложил могучие руки на груди.       Так продолжалось какое-то время. Он признался, что последней его жертвой стала семнадцатилетняя девушка, но не назвал ни ее имя, ни местонахождение. Я пыталась не проявлять эмоций, когда он подробно расписывал все, что сделал с ней, и смотрела на него с безразличием, вопреки всем его попыткам добиться моей реакции. Наконец, закончив рассказ, он побарабанил пальцами по матрасу, явно взбудораженный, поскольку не получил от меня того, что хотел.       Вдруг Кайло поднялся с койки, одним махом пересек камеру и уселся рядом со мной на скамью. Внезапно и весомо он оказался в моем личном пространстве, облокотившись рукой позади меня и теплым дыханием обдавая мне ухо. Но я невозмутимо заполняла карту. Если я выкажу страх, он узнает, что в его силах напугать меня, а это последнее, что мне надо. Он жаждет власти над женщинами — я заморю его голодом, оставив без поживы.       — Я тут еще немного размышлял, — промурлыкал он, — как бы изнасиловал тебя.       Я черкнула ручкой, добавив обобщение к списку диагнозов.       — Одержимость недостижимым?.. Возможно, стоит увеличить дозу «Г*****».       Кайло тихо засмеялся и придвинулся ближе. Он не касался меня, но был близок к этому.       — Какой острый язычок, — проворковал он, надавив на ручку, чтобы помешать мне писать. Но я снова щелкнула кнопкой, и тогда он просто вытащил ручку из моей руки. — Эти сладкие губки когда-нибудь применялись по назначению или ты выскочила за первого сносного встречного? Такого, которому в голову не пришло попросить тебя отсосать?       Я напряглась, чувствуя, как порозовели щеки.       — Финн не был первым встречным. Я люблю его.       Кайло негромко хмыкнул и начал небрежно рисовать в моем блокноте.       — О, не сомневаюсь, — вздохнул он, и я ощутила, как он дотронулся до края воротника моего халата. — Уверен, он хорошо греет твою постель и развлекает тебя постылыми любовными ласками раз в неделю. Он готовит к твоему приходу сытный ужин, много работает… Через несколько лет вы будете заниматься сексом по расписанию, потом еще через несколько ваш брак закончится разводом по взаимному согласию… Забавно.       — Наш брак идеален! — отрезала я, выдирая ручку из длинных пальцев Кайло. — Вдобавок он межрасовый! Нам обоим пришлось пойти на риск, чтобы быть вместе.       — Едва ли. Вас же не сожгут на костре, — он лениво пролистал свою карту, и я почувствовала, как его плечо коснулось моей спины. — Ты вышла замуж за друга ради чувства безопасности — расовая динамика лишь добавила бонусов, подарив тебе повод изолироваться от общества, в которое ты и так не вписывалась. Ох, какой блестящий диагноз, доктор Кеноби! Доктор-психопатка. Невиданное дело!       — Я не собираюсь с вами спорить, если вы этого добиваетесь.       Кайло находился слишком близко. Я упорно не отводила взгляда от стены, когда он швырнул карту через всю камеру, разбросав бумаги по цементному полу, и провел кончиками пальцев вдоль моей щеки. Мягко надавил пальцами, заставляя меня повернуть голову и заглянуть в пронизывающие зеленые глаза. Мысленно приказав себе крепиться, я посмотрела в его лицо, на котором появилась понимающая ухмылка, и задалась вопросом: а было ли в нем когда-нибудь что-то человеческое?       — Хотелось бы мне вырвать тебя из твоей заурядной жизни, — прошептал он. — Я могу показать тебе, как боль и страдания становятся величайшими удовольствиями, объяснить, что безопасность — наихудшая форма рабства, — он приложил большой палец к моим губам, оттянул нижнюю губу, обнажив десны. И впился взглядом в мой рот. — Да… такой сладкий маленький ротик, но полон яда. Я бы начал отсюда. Научил бы тебя, как подобает сосать мужской член, как опуститься до пускающей слюни, пищащей от восторга шлюхи. Я могу освободить тебя, Рей.       Я стиснула зубы.       — Буду признательна вам, мистер Рен, если вы отодвинетесь.       Как правило, напускное безразличие срабатывало с подобными типами, но его только раззадоривало. Кайло взял меня за подбородок и сжал, подтаскивая ближе, втягивая воздух ртом, норовя узнать, каков на вкус мой страх. Но затем нежно поцеловал меня в лоб — за секунду до того, как я его оттолкнула.       Кайло облизывался, пока я собирала рассыпанные бумаги у двери. Он выглядел весьма довольным собой.       — У тебя сладкая кожа, — тихо произнес он, когда я решительно постучала в металлическую дверь. — Клубничный лосьон? Специально для меня, доктор? Право, не стоило.       Я сохраняла хладнокровие и молчала, пока тяжелая дверь со стоном закрывалась за мной. Но не могла не слышать приглушенных отголосков его смеха.