Парадокс страсти

      — Рей.       По окнам стучал дождь. Я с трудом разлепила глаза — похоже, так и заснула на диване, завернувшись в одеяло. Зевнув, я повернулась и увидела Кайло — он нависал надо мной с окровавленным ножом в руке и…       Мои глаза распахнулись, когда он, демонстрируя, поднял отрубленную голову Сноука. Даже на беглый взгляд было понятно, что ее отделяли в спешке: грубо распоротые ткани, сухожилия, часть позвоночника, свисающая вниз… Я глядела на это зрелище сквозь полумрак, слыша звуки начинающегося ливня, а Кайло смотрел на меня.       Я схватила его за ворот и притянула к себе, впиваясь в губы самым неизящным образом, до скрипа зубов о зубы. Нож зазвенел, покатившись по полу — Кайло отшвырнул отрубленную голову, порывисто обнимая меня, не замечая, что размазывает кровь по моей спине. Мы вцепились друг в друга, срывая одежду, в жажде этой отчаянной близости, и, в конце концов, Кайло просто разодрал на мне футболку.       Он не тратил времени на прелюдию. Спустив с меня штаны, Кайло расстегнул свой ремень и резко, не предупредив ни словом, ворвался в меня. От боли я зашипела сквозь зубы, но никак не попыталась ему помешать. Застонав мне в ухо, он снова вбился со всей дури, погружаясь в меня по самые яйца и заставляя беспомощно виться под ним.       Время на раздумье кончилось. Будь иначе — меня уже не волновало. Мы целовались с животной страстью, оставляя влажные следы на коже, пока Кайло не прижался лбом к моему лбу. Я вонзила ногти в его вздымающиеся лопатки, чувствуя, как он медленно, почти сдержанно набирает темп, и, не проронив ни слова, встретила его взгляд.       Диван оказался не слишком удобным местом для таких утех. После нескольких минут возни Кайло раздраженно оттолкнул кофейный столик, сбросил одеяло и расстелил его на полу. Пока шла заминка, я мертвой хваткой держалась за его плечи. Уложив меня, он откинулся назад, избавляясь от рубашки и следом от штанов, а я стянула трусики и остатки порванной футболки. Кайло забрался на меня, и спустя пару лихорадочных вздохов я вновь ощутила его внутри.       Мы набросились друг на друга: пробовали зубами, расцарапывали ногтями кожу; я оставила парочку засосов на бледной шее Кайло — он же прикусил мою нижнюю губу до крови, но я ответила той же любезностью. В темноте разносились наши стоны и тяжелое дыхание; по крыше моросил дождь, поэтому запах сырой земли проникал в дом, прохладный и освежающий. Возможно, стоило просто перестать думать.       Время пролетало незаметно. Дождь то прекращался, то накрапывал вновь. Кайло не сбавлял пыл, пока не бросил игры в сдержанность, и я, распластавшись на одеяле удовлетворенной массой плоти и крови, слушала, как он кончает с гортаным рыком. Вот, к чему мы пришли в конце. Два тела, бесцельно вращающихся на орбите, волей биологии или импульсов сошедшиеся воедино.       Угомонившись, Кайло улегся на меня, хрипло дыша и прижимаясь к моей шее. Тяжесть давила, но казалась приятной. Я запустила пальцы в спутанные черные волосы, чувствуя, как он переводит дыхание, легонько касаясь губами моей шеи. Нормальная посткоитальная истома… первая в нашем совместном опыте.       — Я люблю тебя, — пробормотал Кайло.       — …Я знаю.       Вся следующая неделя пролетела без забот. Я вязала красный шарф, а Кайло рисовал. Он стал молчалив. Я предположила, что ему нужно время осмыслить свои чувства, поскольку такова его природа, и не мешала ему. Мы занимались сексом по нескольку раз в день, забыв о такой вещи, как презервативы, и оба прекрасно осознавали возможные последствия.       В одну из ночей, когда я разлеглась на его вспотевшей груди, прислушиваясь к шуму дождя, он заговорил:       — Я знаю тебя очень давно, Рей.       Нахмурившись, я подняла взгляд, рассматривая его длинное меланхоличное лицо. В последние дни его окутало угрюмое настроение.       — Вот как? — эхом прошептала я.       Кайло кивнул — взгляд его зеленых глаз казался отстраненным.       — Я вспоминал о тебе, иногда, во время боев. Никогда не думал, что увижу тебя снова, пока мы не встретились в госпитале. — Он пожал плечами. — Возможно, рука судьбы.       Хм-м. Я задумчиво моргнула и потянулась к нему, чтобы поцеловать в щеку. Кайло взглянул на меня и улыбнулся.       — Может быть, — с заговорщическим видом согласилась я.       Ноги постепенно окрепли. Вскоре я начала ходить, как и Кайло понимая, что наше времяпровождение в хижине подошло к завершению. Он наблюдал за мной из-за стопок со своими рисунками, без всякого выражения любуясь моей шаткой походкой. Меня охватывало странное желание — я почти мечтала, чтобы все осталось как есть, чтобы мы навсегда поселились в нашем маленьком мирке.       Я прочистила горло.       — Наверное, понадобится еще неделя…       — Нет, — холодно отрезал Кайло. Он встал из-за стола, голый по пояс и напряженный как струна. — Здесь больше нечего делать.       Во мне проснулась паника.       Размашистым шагом он направился в спальню, где мы нежились каждое утро в объятиях друг друга, и вернулся с ключами от машины. Я чудом их поймала, когда он швырнул их в меня и выпрямился, скрестив руки на груди. За окном пели птицы.       — Выметайся, — процедил Кайло.       Я сжала ключи и безмолвно взглянула на него. Заскрежетав зубами, он сделал шаг вперед.       — Выметайся, — повторил тем же тоном.       И да, я продолжала молчать. Сердце гулко застучало, когда Кайло с разъяренным видом двинулся ко мне. И когда поднял нож со стола.       — Выметайся! — крикнул он, крепче перехватывая рукоять.       Я упрямо закачала головой. Лицо Кайло заволокла тень ярости — он вмиг преодолел расстояние между нами, прижал лезвие к моему горлу, надавливая почти до крови. Я смотрела на него, а он — на меня. Костяшки пальцев, стискивающие нож, побелели.       — Если ты не уйдешь сейчас же, — Кайло щелкнул зубами, — я не отпущу тебя никогда.       Я кивнула — всего раз, глядя в его загнанные зеленые глаза. Я все понимала. Видела, как дрожат его губы.       — …Ничего не будет просто, Рей. Я все равно могу причинить тебе боль. — Острие ножа укололо кожу. — Даже убить тебя. Я даю тебе шанс уйти.       — Я не хочу уходить, — сглотнув, я прижала дрожащую ладонь к его обнаженной груди. — Я хочу тебя.       Кайло двинул челюстью и открыл было рот, явно собираясь окатить меня новой порцией сарказма, но вдруг отшвырнул нож и просто обнял меня. Мои ступни оторвались от пола — я тоже попыталась обхватить его в меру сил, чувствуя слезы на щеках, и в этот самый момент услышала, как он сам всхлипнул. Я прижалась к Кайло, больше не таясь. Мы оба безумно устали.       И мы ушли вместе. Кайло находился в розыске, поэтому появляться на публике было неразумно. Мы отправились в Аризону — там я продала дом, и на вырученные деньги мы купили участок в лесной глуши штата Мэн. В нашей новой хижине было тихо, ее окружали только деревья и покой.       Мы мало разговаривали — в этом не было необходимости. По вечерам я часто сидела на крыльце, Кайло рядом со мной, и вдвоем мы слушали стрекот сверчков и шелест листвы. Жизнь казалась удивительно простой.       Но потом мы узнали, что я беременна.       Кайло чесал в затылке, а я в панике металась по ванной. Новость, впрочем, ничуть его не обеспокоила — он, как и все остальное, воспринял ее скорее равнодушно. Мне же предстояло решать, где рожать, как ребенок получит образование, и… черт подери, что его ждет в долгосрочной перспективе?! В отчаянии я уповала только на Господа.       Я сползла на белый кафельный пол.       — Что же нам делать, Кайло?       — Можем оставить его, — выбросив тест, он погладил меня по голове. — У тебя будет чем развлечься, пока я в отъезде. Акушерку я найду.       — Нельзя же растить ребенка посреди леса… Что он будет делать, когда мы умрем?       Кайло рассмеялся.       — Кого это волнует?       К счастью, ему хватило здравомыслия заботиться обо мне во время беременности. Большую часть времени меня тошнило, или я сидела перед телевизором, поедая соленые огурцы и пересматривая повторы «Зачарованных». Он обеспечивал еду и лекарства, сам измерял мне давление. Мой живот рос. Я даже пристрастилась к йоге на заднем дворе.       Меж тем Кайло приходил и уходил, когда ему заблагорассудится, но чаще всего был дома, присматривая за мной. Его интерес мало проявлялся до ночи, когда ребенок впервые зашевелился. В то мгновение мы оба сидели на диване.       Я ахнула от неожиданности.       — Боже мой! — Взволнованная и потрясенная, я схватила Кайло за руку и прижала ее к своему животу. — Ты чувствуешь? Он шевелится!       Не замечая, что на телевизоре замерцал белый экран, Кайло замер, несомненно ощущая то, как ребенок ворочается в утробе. Он поднял брови.       — Надо же, оно живое, — хмыкнул он. — Прелестно.       Но я-то знала, что с этой самой секунды Кайло буквально помешался на нем. Теперь, когда ему приходилось трахать меня со спины (частенько во дворе, где я занималась йогой в своей обтягивающей форме), его пальцы без конца блуждали по моему округлившемуся животу. По ночам он прижимался ко мне, водил ладонью, пока ребенок не просыпался, начиная толкаться. Их причудливое общение длилось несколько минут, пока ребенок не терял интерес, а Кайло ворчал, будто оскорбившись.       Ну и конечно же, вскоре он вошел во вкус. С каждым проходящим днем он становился ненасытней, пока участившиеся занятия любовью не начали раздражать меня. Благо, насилие над беременной матерью его ребенка не входило в список его наклонностей. Кайло дулся и дрочил рядом со мной в постели, время от времени пробуя запустить руку в мои трусики.       Мягкость давалась Кайло нелегко, но постепенно дела шли на лад. Во время близости я лежала на боку, а он в степенном ритме двигался во мне, покрывая поцелуями мою шею и лаская клитор, пока я не кончала, сладко постанывая. Ощущения казались такими странными, когда ребенок переворачивался внутри.       — Он не может слышать, — прошептал Кайло мне на ухо как-то ночью. — Но вдруг ему нравятся спазмы, когда ты кончаешь.       — …Ну и гадости.       Кайло хохотнул и, придерживая мое бедро, вошел в меня плавным движением.       — Природа не всегда бывает потребной, Рей. Кстати, ты знала, что эмбрионам свойственно мастурбировать внутриутробно?       Я возмущенно сдвинула брови.       — Помилуй боже, Кайло!       — Природа неприглядна и похотлива, совсем как мы. — Он поцеловал меня в щеку и засмеялся. — Кроме того, он все равно писает и срет в тебя. Разве это не хуже?       Не знаю почему, но я позволила ему кончить, хотя стоило просто врезать.       Наконец, после стольких недель безмятежности Бен решил с криком появиться на свет, в свидетели чему были назначены только я и его отец.       Боль была немыслимой. Я скулила, когда все кончилось, обессиленно размякнув в ванне, полной крови и слизи от последа, слушая, как Кайло с сюсюканьем обтирает нашего ребенка. Я сделала это. Я, мать вашу, справилась! Безо всяких обезболивающих, с одним лишь Кайло Реном в советчиках, раздающим указания, что делать. И вот Бен плакал, живой, как и я.       Я облегченно выдохнула, больше не сдерживая слез. Кайло опустил Бена мне на грудь, и я увидела копну черных волос. У него были голубые глаза, как у большинства новорожденных. Маленький, он сперва корчился и икал, пока я пыталась направить его рот к соску, но затем без колебаний решительно впился в грудь. Я разглядывала его круглыми от потрясения глазами, а Кайло, тем временем, сливал воду и невозмутимо убирал постродовой кавардак.       — Это… Это нормально, что мне приятно? — шепотом удивилась я.       Кайло покосился в мою сторону.       — Да. У тебя прибывает молоко. Это связующий опыт — не пытайся примерить к нему то дерьмо, которое прочитала в ваших тупых пуританских учебниках. Он жив и уже ест.       От имени Лев я отказалась. Бен подходило ему гораздо лучше. У него был острый нос, уже точно такой, как у отца. Глядя, как он сосет грудь, я разрыдалась. У меня ребенок. Ребенок от Кайло Рена. И это дитя слишком совершенно, чтобы я могла его ненавидеть. Ни за что. Я буду любить его до того дня, когда он, вероятно, убьет меня.       Когда Бен насытился, Кайло забрал его и положил в маленькую колыбельку, завернув в красный шарф, который связала я. Потом вернулся ко мне, чтобы поцеловать мой вспотевший лоб и смыть с меня кровь и грязь. Болело буквально все, но боль меня не заботила. Все мысли занимал спящий ребенок.       — Ты молодец, любовь моя, — промурлыкал Кайло. — Прекрасная работа. Ты была сильной, как всегда.       — Больно, — призналась я. — Я так устала.       — Я знаю. Я разбужу тебя только на кормление. Тебе надо полежать пару дней, отдохнуть и восстановиться.       Закончив с мытьем, Кайло перенес меня в нашу спальню, чтобы я могла заняться именно этим. Отключившись в мгновение ока, я очнулась от младенческих криков. Кайло помог мне принять сидячее положение и поддержал Бена, пока тот жадно пил. Я не заметила, как снова провалилась в сон…       Так продолжалось еще несколько лет. В первые пять Кайло отлучался нечасто, но стал отдаляться вместе с тем, как рос Бен. Отец и сын, они были похожи как две капли воды. Только глаза — Бен унаследовал мои глаза, а не отцовские, и всегда, в любой ситуации, оставался спокоен и сдержан. В общем-то, можно сказать, мне повезло.       Однажды снежным днем мы с Кайло наблюдали, как наш сын играет во дворе. Бену недавно исполнилось восемь, и за эти годы он ни разу не встречался с детьми своего возраста. Я перевела взгляд на Кайло и отхлебнула кофе. Он сделал вазэктомию. Детей у нас больше быть не могло.       — Ему одиноко, — заметила я.       — Нет. — Кайло наклонил голову, оглядывая Бена. — Он размышляет. Ему нравится одиночество.       Я закатила глаза.       — Ему восемь лет! Давай беспокоиться об этом, когда ему стукнет шестнадцать.       — М-м. Беспокоиться стоит всегда на раннем этапе.       Но я не дала этим мыслям ходу. Естественно, я была психиатром, но мой сын никоим образом не подвергался насилию. Я души не чаяла в Бене, проводила все свободное время, рассказывая ему о животных и растениях — заботясь, чтобы он усвоил то, чему бы его научили в обычной школе. Кайло приносил нам книги. Бена он едва удостаивал взглядом.       Годы тянулись за годами, увлекая за собой и меня.       Кайло начал сдавать. Я осознавала, что всему виной травма головного мозга, но ничего не могла поделать. Мы прожили вместе больше десятка лет, и я любила его слишком сильно, чтобы рисковать потерять. Теперь я бесконечно зацикливалась на том, как найти лечение, какое-то лекарство, и от переживаний изводила себя слезами.       Бен наблюдал за нами. Он видел, как я пытаюсь успокоить отца, как кричу и закрываюсь, когда Кайло отвесил мне оплеуху. Я знала — он слышит все, когда глубокой ночью его отец прижал меня к матрасу и изнасиловал сзади. Я была в западне, в западне, в западне…       После содеянного Кайло плакал навзрыд, а после исчез на неделю с лишним. Но и тогда Бен ничего не сказал. Он смотрел, как я бью посуду на кухне и рыдаю. Я так сильно любила Кайло, но больше не могла этого выносить.       Бену исполнилось шестнадцать. Он стал умен не по годам, невозмутимый выдающийся юноша, который предназначен для великих дел.       Когда, в одну из ночей, он вышел прогуляться, его отец вернулся домой, отбывая свой привычный ежемесячный визит.       Я сидела на диване и не сводила взгляда с Кайло. Шестнадцать долгих лет… Шел восемьдесят седьмой. Мне исполнилось сорок четыре, а моему Кайло — пятьдесят. Мы оба были старше своих лет, оба измучились и пребывали в печали, поскольку не могли быть вместе, как того хотели. Я смотрела в его зеленые глаза, и по моим щекам катились слезы.       Он закрыл за собой дверь.       — Я больше не могу, Рей.       — Я тоже, Кайло. — Я медленно выпрямила спину, ослабленная какой-то зарождающейся болезнью, лишающей мышечного тонуса. — Я так устала.       Эти зеленые глаза, в которые я смотрела много лет, приблизились ко мне. Он опустился рядом на диван и, впитавший холод снегопада, прижал свой лоб к моему. Мы погрузились в тишину. В камине потрескивал огонь.       — Есть кое-что получше, — прошептал Кайло. — Я знаю. Место, где это не властно над нами. Там мы сможем быть вместе, как нам суждено. — Его палец скользнул по моему вздрагивающему плечу. — Ни болезней… ни боли. Только мы.       Мои глаза защипало от слез.       — А как же Бен?       — Мы ему не нужны. С ним все будет в порядке. — Лицо Кайло озарила печальная улыбка. — Помнишь, когда он родился? Сразу взял грудь. Он знает, что нужно делать. Всегда знал.       Мы оба были слишком больны, чтобы продолжать. Я вскоре умерла бы. Кайло чересчур часто терял сознание. Наш срок отмерян, пришла пора начать новый этап нашего совместного путешествия. Мы всегда будем вместе.       Он протянул мне раскрытую ладонь — на ней лежала пилюля. Всхлипывая, я приняла ее и зажала между передними зубами. Кайло сделал то же самое — по его лицу бежали слезы. Мы оба попытались удобно откинуться на спинку дивана. На самом деле, у нас никогда не получалось расслабиться.       Мы разгрызли ее одновременно, вместе до самого конца, и последним, что я увидела, была зеленая дымка.