***
Дорога до дома мэра заняла у Зейна целых сорок минут, и он в спешке приближается к особняку, немного запыхавшись от быстрой ходьбы, преодолевая каменные ступени к дому, расположенному на небольшой возвышенности, и молясь про себя, что он не опоздал. Все-таки жизнь в таком огромном городе имела свои минусы, главным из которых Зейн считал пробки, и если бы не его сломанный велосипед, валявшийся уже полгода на балконе квартиры, то ему бы не пришлось ехать так долго на автобусе. Через пять минут он оказывается перед огромными массивными воротами, на которых была установлена цифровая система для входа. Зейн не медлит и приближается к воротам, нажимая кнопку вызова, сильно надеясь, что он все-таки не упустил свой шанс. Пройдя процедуру проверки охранниками, стоящими на входе, он все-таки получает доступ и проходит дальше во двор, ожидая организатора приема. Имея в своем запасе несколько минут, Зейн оглядывает обширные владения мэра, теряясь во всем их великолепии. Площадка перед домом была обложена мрамором, из центра которой по всей территории во все стороны змейками расходились дорожки. Сам особняк был солидных размеров, построенный из белого камня, и весь первый этаж его был по большей части застеклен, и, если приглядеться, можно было увидеть, что происходит внутри. Но самое главное, что поразило Зейна, это огромный сад, простирающийся вокруг жилища. Многочисленные кустарники роз и других растений, названия которых он не знал, создавали потрясающий цветочный аромат, от которого у Зейна закружилась голова. На фоне шума качающихся от ветра деревьев и чириканья птиц, он мог вдалеке различить шум фонтана, и это только усилило общее впечатление от всего того, что ему здесь предстало. Зейн на минуту погружается в мечты, где он живет в похожем великолепном доме, окруженном пышными садами и фонтанами и где у него нет проблем с тем, как бы подзаработать и не остаться без еды. Он с уверенностью может сказать, что отсюда открывается невероятный по красоте вид на весь город, и он отдал бы, наверное, все, что у него есть (кроме его Локи, конечно же), чтобы провести здесь одну ночь, восхищаясь ночной панорамой и подпитываясь новыми идеями для своих скетчей, поэм и музыки. – Мистер Малик? Зейн оборачивается, когда слышит свою фамилию, и видит перед собой представительного мужчину в костюме с папкой в руке. – Да, это я. – Меня зовут Том, и я отвечаю за организацию предстоящего мероприятия. Прошу следовать за мной. Зейн молча следует за ним по направлению к дому, и его тут же накрывает осознание того, насколько серьезным будет прием, когда видит невообразимую суету в холле и, наверное, сотню людей, которые напоминали своей суетливостью, рой муравьев, подготавливая всё для будущего вечера. Пройдя через многочисленные коридоры и комнаты, они оказываются в кабинете Тома, где уже сидели несколько кандидатов на вакантные должности. Зейн спешит занять свободное место, в то время, как Том сразу же начинает проводить отбор людей, задавая множество вопросов и отсматривая собранное досье. Зейн не может с собой ничего поделать и сжимает сильнее кулон от нервозности, захватившей его в свои тиски, отчаянно надеясь, что все пройдет удачно.***
Лиам в десятый раз нажимает на кнопку отклонения вызова, порядком устав от раздражающей назойливости Веро ́ники, той самой девушки, которая всё от него никак не отставала. К счастью, ему удалось отменить то свидание, сославшись на чрезмерную занятость, но в этот раз он с горечью понимает, что отвертеться от её цепких лап ему точно не удастся. Уже сегодня вечером в их доме состоится традиционный ежегодный прием, который устраивал его отец. Абсолютно каждый в этом доме был чем-то занят, и от всей этой кутерьмы у Лиама уже кружилась голова. Он меряет шагами комнату, не в силах совладать со своими нервами, усиленно пытаясь придумать план побега с этого мероприятия, но Лиам вдруг понимает, что после такого отец в нем точно разочаруется, поэтому он примет с гордо поднятой головой уготовленную ему участь быть растерзанным прекрасной половиной этого приема во главе с Веро ́никой. Лиам на минуту погружается в воспоминания о Зейне, и это хоть немного, но придает сил и мотивацию стойко перенести этот вечер. В конце концов, после этого он мог снова с ним увидеться. Лиам решает про себя, что это должно случиться сегодня, и он надеется, что ему удастся незаметно уйти с приема пораньше. Время неумолимо шло к вечеру, и он должен был еще успеть на примерку костюма. К счастью для него, их семейный портной был его лучшим другом, с которым Лиам дружил с детства. Луи в независимости от обстоятельств, всегда выручал, прикрывая от отца, когда Лиаму было необходимо побыть одному, и о лучшем друге он просто не мог мечтать. Луи был для него, словно солнечный свет в его подземном царстве, и ему всегда неизменно становилось легче, когда он оказывался рядом, скрашивая любую печаль и горесть фирменными шутками и своим заразительным смехом. Осознавая, что уже опаздывает, Лиам собирается за рекордное время и выходит из комнаты, направляясь к массивной лестнице, ведущей на первый этаж. Он останавливается на площадке и окидывает взглядом холл дома, превратившегося в гигантский муравейник из-за большого скопления людей и создаваемой ими суеты. По всему залу были расставлены столы и установлена сцена с трибуной, за которой его отец будет произносить приветственную речь. Одетые в строгую форму официанты расставляли стулья и таблички с именами гостей на все столы, действуя профессионально и слаженно. Понимая, что больше медлить нельзя, Лиам быстро предупреждает отца о своем уходе и спускается вниз, идя к выходу, и на секунду ему кажется, что среди всего многообразия лиц он увидел человека, о котором не мог перестать думать все эти дни, но Лиам знал, что встретить здесь Зейна сродни чуду, поэтому он не останавливается и выходит из дома.***
– Вот здесь немного подобрать, и все готово, – Луи протыкает иголкой податливый материал пиджака, отмечая тем самым место, где нужно было его подшить. – Честное слово, ты как-будто уменьшился. – Он с укоризной смотрит в глаза Лиаму, от чего тому становится немного не по себе. Его друг мог отлично вскрывать любые тайны и секреты, которые лежали неподъемным грузом на его душе, одним лишь острым взглядом пронзительно голубых глаз, и эта черта порой устрашала Лиама. Он опускает глаза, не в состоянии справиться с чувством вины, засевшим глубоко и болезненно в груди. Лиам терпеливо отчитывает про себя секунды, стараясь успокоить свое учащенное сердцебиение и привести в норму сбившееся дыхание. Лиам закрывает глаза, но вдруг ощущает тепло рук Луи, накрывших его ладони и бережно их сжимающих, так, словно они были сделаны из хрупкого стекла. – Дыши. – Одно это слово, несущее в себе невероятных масштабов заботу и ласку, приводит Лиама в чувство, и он делает полный вдох грудью, подчиняясь просьбе друга. Не говоря ни слова, Луи оказывается совсем рядом и заключает его в свои фирменные, крепкие объятия, которые Лиам ни больше, ни меньше считал исцеляющими. Луи проводит руками по его спине, вырисовывая круги, и ритм этого движения помогает Лиаму восстановить душевное равновесие, которое после смерти его мамы, оставалось все еще сильно расколотым. – Сколько это уже длится? И Луи не надо уточнять свой вопрос, потому что они оба прекрасно знали, о чем идет речь. Лиам еще раз вздыхает и разжимает объятие, отпуская неохотно друга, но при этом стараясь не смотреть тому в глаза, от чего-то боясь увидеть его реакцию, хотя нового в том, что он собирался сказать, отнюдь не было. – Пару дней, – произносит чуть слышно Лиам, и он не уверен сам в том, произнес ли он это на самом деле или это был плод его фантазии. Луи не подает вида, как он шокирован, но Лиам однозначно может это сказать по тому, как его губы сжались в тонкую полоску, словно он пытался всеми силами сдержать то, что он хотел высказать. – Тебе надо поесть, – единственное, что слышит Лиам. Фраза, которая въелась в него за все эти годы его существования своей настойчивостью. – Лу, я не мо… Но Луи тут же его перебивает, добавляя: – Хотя бы ради меня, – Луи чуть улыбается, делая умоляющий жест руками. – Я испек пирог по фирменному рецепту Гарри и могу сказать, что получилось относительно неплохо. Лиам на минуту забывает о своей проблеме, ходившей за ним по пятам тенью, в который раз дивясь благотворному эффекту бойфренда Луи на его друга. Всего каких-то полгода назад его нельзя было заставить подойти к плите, но теперь в его доме всегда присутствовал запах домашней еды, который был ему совсем не свойственен. – Как я могу сказать нет? – качает головой Лиам в притворном раздражении, закатывая глаза. – Пойдем, пока я не передумал. – Сначала сними костюм, – требует Луи, откладывая в сторону подушечку с иголками. – Второй такой я не сошью. Такое чудо происходит раз в столетие. Лиам смеется в ответ на его слова, расстегивая пуговицы и благодаря про себя судьбу за такого лучшего друга в своей жизни.***
Спустя множество чашек с чаем и небольшой порцией невероятно вкусной выпечки, Лиам чувствует себя намного лучше, снова наполненный энергией и стремлением пережить этот злосчастный вечер, который сулил ему незабываемые, но плохие впечатления. Его мысли снова возвращаются в ставшей уже родную гавань под именем «Зейн», но он совсем не против, ведь именно они стали его надёжной опорой, не позволяя забрести ему в темные глубины сознания. – Я, конечно, предполагал, что мои кулинарные способности способны тебя восхитить, но не настолько. Лиам выходит из оцепенения, пряча явную улыбку с лица. Он вдруг понимает, что теперь от любопытства Луи отделаться будет не так-то просто, и он вдруг решает, что пришла пора поделиться с ним своим самым сокровенным секретом. Он сжимает сильнее ручку фарфоровой чашки и произносит: – Я встретил кое-кого совсем недавно. – Кое-кого? – Его зовут Зейн, и он, пожалуй, лучшее, что со мной когда-либо случалось. – Лиам дивится собственной откровенности, натужно сглатывая образовавшийся от волнения ком в горле, и продолжает. – На самом деле, он мне невероятно помог. И он начинает расписывать обстоятельства их случайной встречи, прерываясь лишь на комментарии Луи, и восхищенное выражение лица друга служит стимулом, чтобы продолжать дальше. – Я теперь не могу перестать о нем думать, – он останавливается, опуская глаза в пол, и думает о своем потрепанном скетчбуке, который теперь сплошь был заполнен Зейном. Рисование стало для него своеобразной отдушиной, в которой он мог претворить с легкостью все свои несбыточные мечты и желания, реализуя их на бумаге. Вдохновение не оставляло его в покое, заставляя его не спать по ночам и грезить днем, наполняя множеством идей. – Ты должен пригласить его на этот прием, – первое, что слышит Лиам от Луи после своего длительного монолога о Зейне. Он вскидывает на него свой напуганный взгляд, отчетливо понимая, что попросту не сможет этого сделать. – Я бы с радостью, но он совсем не имеет представления, кто я такой. А если узнает, боюсь даже представить, какой будет его реакция. В голове Лиама начинают зарождаться различные варианты последствий этого шага, и все они имеют печальный финал. – Я не могу его потерять. – Этого не произойдет, – уверяет его Луи. – Чем раньше ты ему все расскажешь, тем лучше будет для вас обоих. Если ты ему дорог так же, как и он тебе, то он поймет. – Надеюсь. Но Лиам понимает, что пока не готов сделать этот шаг, который устрашал его своей непредсказуемостью последствий. Главным для него сейчас являлось стойко перенести прием отца, и если все сложится, как надо, то тогда он обязательно поговорит с Зейном.