a whole new world

Громкое щебетание птиц вкупе с яркими солнечными бликами, падавшими на лицо, довольно грубым образом вырвали Лиама из сонного забытья, в котором он находился все эти долгие часы. Он с трудом разомкнул глаза (что ему удалось не с первого раза), ощущая себя так, словно все его тело было залито свинцом. Первым, на что наткнулся его взгляд, оказался висевший на стене напротив небольшой портрет женщины, улыбавшейся ему с очаровательным прищуром – та черта, которая досталась от нее Лиаму по наследству. Это была его мама, боль, от потери которой все еще жила в нем. Лиам попытался повернуть голову, но это движение, оказавшись не слишком дальновидным, причинило ему боль. Он тут же дотронулся до шеи и слегка растер ладонью проблемное место, одновременно с этим пытаясь прийти в чувства. Но не успел он свыкнуться с болью в шее и понять, каким же образом он оказался в своей постели, как в его голове тут же один за другим начали восстанавливаться события предыдущего дня. Зейн. Это имя, наряду с образом человека, носившим его, ярким пламенем вспыхнули в его голове, и он тут же вскочил с кровати и подбежал к двери, которая, на удивление, оказалась заперта. Лиам начал дергать ручку и стучать по деревянной поверхности, пытаясь привлечь чье-нибудь внимание, с каждой проходящей минутой теряя всякое терпение. Вдруг в его голову пришла сумасшедшая, но такая необходимая идея, и он, отступив от двери на некоторое расстояние, занес ногу и начал выламывать препятствие, вставшее на его пути. Дверной замок через несколько тщательных попыток оказался достаточно расшатанным, чтобы с легкостью его открыть, и Лиам, не медля и секунды, провернул ручку и вышел из комнаты. Но последнее, что он ожидал, это наткнуться на человека, прямой обязанностью которого всегда было охранять Лиама. – Посвятишь в свои планы? – спросил назидательно Пол и скрестил руки на груди, встав непреодолимой горой между Лиамом и человеком, которого он стремился отыскать. Лиам машинально сделал шаг назад, усиленно стараясь найти правдоподобное оправдание своему поступку, но вдруг он осознал, что все вокруг потеряло свое значение. Все карты уже были выложены на стол, и какой был смысл в том, чтобы скрывать правду? – Где он? – спросил Лиам, смотря в глаза Полу. – Где Зейн? – Ли, послушай, тебе нужно прийти в себя, – с этими словами телохранитель положил руки ему на плечи и попытался развернуть. – Твой отец потом тебе все расскажет. Но Лиам вырвался из его хватки и посмотрел ему прямо в глаза. – Ты меня не понял. Мне нужно знать, где Зейн и что вы с ним сделали. С каждым произносимым им словом в нем все больше закипал гнев от той ситуации, в которой он оказался. Но помимо гнева в нем возобладало еще одно чувство – беспокойство за Зейна. Лиам надеялся всей душой, что с ним хотя бы все в порядке. – Я не обязан отвечать на твои вопросы, – невозмутимо ответил Пол, сверля его взглядом в ответ. – Хорошо, – пожал плечами Лиам. – Узнаю сам. Не успел он и сделать шага, как Пол тут же заблокировал его дальнейшие намерения. – Я так не думаю. Ты под домашним арестом по приказу твоего отца и моего непосредственного начальника. – Я уже не ребенок, и я не стану слушать ни тебя, ни своего отца. С этими словами Лиам снова попытался пройти мимо Пола, но телохранитель, преградив ему дорогу, обхватил его за плечи и затолкал обратно в комнату, невзирая на отчаянное сопротивление со стороны Лиама. Оказавшись снова в комнате, Лиам в раздражении ударил по двери, на что лишь услышал: – Можешь не пытаться, тебе не удастся открыть ее снова. Поспи и дождись отца, ради всего святого. Лиам горько ухмыльнулся на эти слова, но он не дал чувству беспомощности взять над собой верх. Он знал, что выход есть всегда, надо только успокоиться и с холодной головой продумать все возможные варианты. С этой мыслью он повернулся к кровати, как вдруг его внимание привлекла крохотная вещица, лежавшая на столе, солнечные лучи от которой пускали блики по всей комнате. Это был тот самый кулон с медвежонком, который Лиам отдал Зейну. При виде вещи, связывавшей его с любимым человеком, у Лиама защемило в сердце, а на глазах выступили слезы. Он бережно взял его в руки и прижал к груди, ощущая безграничную силу любви, захлестнувшей все его существо. – Я обязательно найду тебя, обещаю. *** С каждой проходящей минутой Зейн все больше переставал понимать, что происходит. Он сидел в одной из комнат дома Лиама, куда его привезли этим утром и не давали с тех пор никуда уйти, а прямо перед ним находился отец Лиама, Джефф, и по совместительству мэр этого города. Но все это было совершенно неважно. Единственной значимой для него вещью было узнать, что произошло с Лиамом после того, как их безжалостно разлучили этим утром. – Я знаю, что ты ничего не крал, Зейн, поэтому приношу свои извинения за преждевременные ложные обвинения. Зейн поднял взгляд на мужчину в попытках определить его намерения. Интуиция, которая никогда его не обманывала, размахивала перед ним красным флагом и звучала тревожной сиреной. Поэтому он, затаив дыхание спросил: – Тогда зачем вы здесь меня держите? Зейн знал, что ни в коем случае нельзя выказывать и толику слабости перед могущественным противником, и он очень надеялся, что его голос не выдал его шаткое состояние. – Знаешь, когда на вчерашнем приеме я обнаружил отсутствие Лиама, то я очень испугался, – Джефф встал с кресла, на котором сидел все это время, и подошел к окну. – Но у меня и в мыслях не было обнаружить его в квартире какого-то уличного проходимца. Зейн сжал от злости кулаки и выпалил: – Я не проходимец. – Я желаю только счастья своему единственному сыну и уж тем более не позволю тебе испортить ему жизнь, – продолжил Джефф, как в ни чем не бывало. – Если бы это было так, то вы бы не устроили этот дурацкий парад невест в попытках насильно женить на одной из них. Если вы его любите и не хотите потерять окончательно, прислушайтесь хотя бы раз к нему и тому, что он действительно хочет. Между ними возникла длительная пауза, и можно было не сомневаться, что каждый думал об одном и том же человеке. – Я знаю, что будет лучше для Лиама. И мне жаль, но ты не входишь в этот список, – произнес Джефф, повернувшись к Зейну и буравя его своим грозным взглядом. – Вдобавок, если все узнают, что сын мэра, его единственный наследник, спутался с безработным парнем, у которого за спиной ничего нет, то моей репутации придет конец. – Я люблю его, и вы не сможете нам помешать, – признался Зейн, совершенно не колеблясь. Он встал со стула и направился к двери, но Джефф остановил его следующими словами: – По всему периметру дома стоит охрана. Одно мое слово, и ты снова окажешься здесь, так что без глупостей, молодой человек. Зейн вздохнул, с сожалением принимая горькую правду, и снова повернулся к мужчине. – Что вы от меня хотите? – Исчезнуть из жизни Лиама раз и навсегда. Услышав чудовищное требование, Зейн в неверии покачал головой. – Вы рехнулись, раз решили, что я соглашусь на это. – Тебе придется, Малик. Иначе окажешься за решеткой по обвинению в краже ценных вещей из дома мэра. Поверь, ты мне не нужен, но ради Лиама я пойду на все. Лицо Джеффа напоминало лицо бездушной, холодной статуи, и Зейн был уверен, что тот с радостью выполнит свою угрозу, лишь бы избавиться от помехи в виде него, вставшей на пути у его сына. Но никакие намерения Джеффа, какими бы злобными они не казались, не могли помешать Зейну добраться до Лиама, снова взглянуть ему в глаза, увидеть его очаровательную улыбку и сказать ему те важные слова, которые он не успел произнести. Смерив мужчину взглядом, полным решимости, он произнес: – Поверьте, я тоже, чего бы мне это ни стоило. На лице Джеффа отразилось сильное удивление, ставшее индикатором того, что он никак не ожидал услышать эти слова. – Ты совсем не прост, Малик, и я тебе верю, как бы странным это не казалось. Увы, в таком случае я вынужден принять крайние меры, которых очень хотел избежать, – с этими словами мужчина подошел к двери, открыл ее и обратился к телохранителям, стоявшим наготове подле нее. – В подвал его. Зейн не успел среагировать должным образом на то, что произошло дальше. Услышав приказ начальника, два рослых охранника незамедлительно схватили Зейна и поволокли в сторону нижнего этажа. И как бы ни старался Зейн вырваться из стальной хватки, которая без сомнения оставила синяки на его теле, все его попытки оказались совершенно бесплодны. Но он не позволял страху одолеть его. Единственно верным оружием против этого чувства, черной дырой, разъедавшей все живое на своем пути, был образ Лиама, ни на минуту не покидавший Зейна и внушавший ему уверенность, что в итоге все обязательно будет хорошо.