Близнецы 3. Сложный выбор

Был самый конец осени, однако зима уже полноправно вступила в свои права. Вероника не спеша прохаживалась с младенцем на руках по своей комнате, куда вместе с Любой переехала после рождения ребенка. Уложив спать своего двухмесячного сына, Ника подошла к окну и стала всматриваться в сторону леса. Ее сестра Люба должна была встретиться с друзьями в старой часовне. Отчего-то с самого утра Нику не покидало какое-то тревожное ощущение. Она до сих пор помнила, как вместе с сестрой и друзьями обнаружила в заброшенном здании ритуальный зал нацистов, и как их нашел там ее отец, тем самым, подтвердив свою связь с преступниками. — Папа?! — хором произнесли Ника и Люба. — Вам нельзя здесь находиться. — спокойно произнес Георгий и убрал пистолет в карман. — Так значит вы тоже один из этих уродов, — зло произнес Андрей. — Может, расскажете мне, наконец, где мои родители и что нужно вашей фашистской шайке от нашей семьи?! — Андрей, я не знаю, где твоя мама, но надеюсь, что в полной безопасности. Вам надо уходить отсюда, пока не пришел еще кто-то. Давайте сделаем так. Вы сейчас уходите и больше никогда здесь не появляетесь. А я никому не скажу, что видел вас. Бегите отсюда быстрее, — произнес Георгий таким тоном, что ребята сразу же бросились бежать. На следующий день он прислал Нике и Любе СМС, где попросил прийти в свою комнату. Там девушки увидели отца с перебинтованной головой. — Пап, что с тобой? — с тревогой в голосе спросила Люба. — Ничего страшного. Просто, чтобы выгородить вас мне пришлось заняться членовредительством. Чтобы избавиться от всех недомолвок между нами, мне придется вам кое-что рассказать. Но дайте мне слово, что наш разговор останется только между нами. Девушки кивнули, а Георгий продолжил рассказывать: — Я оказался втянут в «ИНГРИД» еще до своего рождения. Мой отец узнал, что моя мать не может стареть. С тех пор ее жизнь превратилась в кошмар. На ней стали ставить опыты. А после моего рождения она была вынуждена ассистировать при операциях на детдомовских детях. Отказаться ваша бабушка не могла. Иначе меня ждала такая же ужасная жизнь, как у нее. Только когда детский дом закрыли, она наконец-то зажила нормальной жизнью. Но недолго. Когда мне было семнадцать, меня нашел мой отец. Уже тогда я хотел быть ученым, поэтому согласился помогать ему в лаборатории. Я не сразу узнал, чем там занимаются на самом деле. А когда понял правду, то уйти из «Ингрид» было уже невозможно. Если бы я сбежал оттуда, меня и мою маму сразу же убили. А ведь тогда ваша мама уже была беременна Таней. Страшно представить, чтобы с ней было, если бы не я. Пожалуйста, пообещайте мне, что больше не будете лезть в это дело. Ваша бабушка и ваша мама умерли на моих руках. Вы и Таня — единственное, что держит меня на этой земле. Я не хочу потерять еще и вас. Это признание отца до сих пор звучало в мыслях Вероники. После того разговора сестры еще долго не возвращались к расследованию. Но жажда мести за покалеченные судьбы близких оказалась сильнее. На этот раз Ника и Люба решили разделиться. Вероника осталась в школе с сыном и в случае опасности должна была предупредить друзей. Оставалось надеяться, что их отец не узнает о том, что они нарушили обещание. Не успела Ника подумать об отце, как раздался стук в дверь, и на пороге появился Георгий. — Привет, — тихо поздоровался он. — Тёма спит? — Да, — ответила Вероника и отошла от окна. — Ты чего-то хотел? — Где Люба? Я видел, как она куда-то шла в верхней одежде. — Рома пригласил ее прогуляться по лесу. Ты же разрешил им встречаться, — невозмутимо ответила Вероника. — Вика и Даша тоже отправились вместе с ними? — не отставал от дочери Георгий. — Да. Они что не могут пойти гулять в лес вчетвером? — Могут. Только передай Любе и вашим друзьям, чтобы были осторожнее. Я не могу постоянно прикрывать ваши головы. Вот и сейчас их ждет последнее предупреждение. — Что ты и твои дружки с ними сделали? — бросилась к отцу Вероника. — Не беспокойся. Мне пообещали, что они отделаются только легким испугом. Поверь, это самое большее, что я мог сделать, чтобы они не пострадали, — сказал Георгий и, протянув Нике записку, удалился из комнаты. Вероника быстро развернула листок и прочитала: «Береги Тёму. Им может заинтересоваться «Ингрид». Затем она достала телефон и позвонила Любе. — Ник, извини. Но нам сейчас не очень удобно разговаривать, — раздался в трубке запыхавшийся голос Любови, а уже через секунду послышался выстрел. — Ну ты сама сейчас все слышала. Расскажу все, когда вернемся в школу. Ника быстро положила телефон и стала с беспокойством ждать друзей. *** В это же время из своей комнаты, выталкивая коляску, вышла Татьяна. Двухмесячная Сонечка уже начинала капризничать. — Сейчас уже выйдем. Не плачь. Совсем тебя твоя мамка запарила в четырех стенах, — сказала Таня, пытаясь успокоить дочь. Соня на мгновение успокоилась, услышав голос матери. А Таня в очередной раз залюбовалась дочерью. Только с Сонечкой она забывала о всех проблемах и невзгодах, целиком посвящая себя этому маленькому человечку. Вот и сейчас настроение Тани улучшилось, как только она увидела, как Сонечка дует губки. Впрочем, как только он увидела возникшего в коридоре мужчину, хорошее настроение быстро испарилось. — Привет, Тань, — поприветствовал ее Уваров. — Рад видеть тебя и Сонечку. — Привет, Вадим. Извини, что не могу ответить тебе тем же, — хмуро ответила Татьяна. — Ничего. Я готов ждать сколько угодно, — невозмутимо ответил Вадим. — Давай помогу спустить коляску. Поначалу Татьяна хотела отказаться, как и от любого предложения Вадима, но, поняв, что без посторонней помощи не обойтись, сказала: — Если хочешь — помоги. Но только не думай, что за это я брошусь в твои объятия. Ты же знаешь. Я люблю Виктора. Да даже, если бы я была одна. Ты последний, с кем бы я стала встречаться. Так в полном молчании они спустились вниз. — Спасибо, Вадим. Дальше я сама, — поблагодарила Татьяна, отбирая у него коляску. — Пожалуйста. Если тебе надоест играть в самостоятельность, я в любой момент буду рядом, — с улыбкой сказал Вадим и удалился прочь. — Не переживай, ты последний, к кому я обращусь за помощью, — тихо проговорила Татьяна и отправилась к выходу. *** Спустя час все юные сыщики, не считая Андрея, собрались в комнате Ники и Любы. Максим, который задержался и не успел на встречу с друзьями, тоже получил последнее предупреждение. Кто-то запер его в бойлерной, и когда старшеклассник уже начал терять сознание от горячего воздуха, открыл дверь. Школьники до сих пор были в шоке от того, что в очередной раз оказались в смертельной опасности. — Мы там как на полигоне стояли! — до сих пор не могла прийти в себя Даша. — Вообще не понимаю, как мы оттуда живыми ушли, — вторила ей Вика. — И у меня такая же фигня, — сказал Максим, жмурясь от боли в обожженной руке. — Я уже почти в отключке был. — Это я во всем виновата, — вновь обвинила себя Вероника. — Я же чувствовала перед вашим уходом какую-то тревогу, но так и не остановила вас. — Ник, переставай во всем винить себя, — успокоила ее Даша. — Ребят, лучше скажите, где Андрей? Кто-нибудь его видел? Не успела Старкова задать последний вопрос, как в комнату вошел Андрей. Судя по свежей царапине, красовавшейся на его шее, последнее предупреждение дошло и до него. — Добро пожаловать в клуб недобитых, — хмуро пошутил Максим, вызвав у друзей смех. — Ребят, я должна вам сказать, — заговорила Ника после долгой паузы. — После того, как вы ушли, ко мне зашел отец и предупредил об опасности, которая вас ждет. Он, что вы отделаетесь легким испугом. — Это он называет легким испугом? — спросил Андрей, потирая поцарапанную шею. — Интересно, что эта компашка скинхедов забыла здесь? — спросил Рома. — Странно, мне, почему-то кажется, что приставка «нео» к нашим нацистам подходит с трудом. Что если, это те самые фашисты окопались здесь после войны? — вдруг предположила Люба. Но судя по скептическому выражению лица ее друзей, не все поверили в эту версию. — А что. Люба может быть права. — поддержал Любовь Андрей. — Я рыскал по Сети, искал инфу о немцах, которые после войны работали на нас. Нашел блог одного историка, аспиранта. Его зовут Стас Катаев… — Ребята, смотрите, — перебила его Даша, которая все это время стояла у окна. Вскоре все присутствующие в комнате подошли к ней и увидели, как в школу возвращается Анна. В руках у учительницы была большая сумка. — Почему-то мне кажется, что там та самая винтовка, из которой в нас стреляли, точнее, стреляла, — заговорила Люба после долгого молчания. — Хватит наезжать на Анну, мне надоело! — взорвался Андрей, защищая возлюбленную — Вы все так и думаете, что Анна работает на них? Не дождавшись ответа, Авдеев вышел из комнаты. С тех пор, как появились первые подозрения причастности Анны к преступникам, он так и не смог в это поверить. Как только Андрей успокоился, ребята вновь собрались вместе в комнате мальчиков. — Морозов сказал, что если я не верну ему бумаги, которые взял Толик, он убьет всех вас, — сказал Максим, вернувшись из кабинета директора, куда его вызывал приемный отец. — Стрельба и прочее — это было последнее предупреждение. Ребята серьезно задумались. Их жизни вновь висели на волоске. Юным сыщикам вновь предстоял серьезный выбор: сдаться, но при этом позволить преступникам безнаказанно действовать, или противостоять им, при этом рискуя не выйти из этой битвы живыми. — Нужно собрать на них компромат, — после долгой паузы предложил Андрей. — Снять на камеру этот зал фашистский и подземелье… и отправить это все Стасу Катаеву. Он пишет диссертацию про нацистов, которые работали на СССР. Стас нашел архив своего прадеда, Алексея Катаева, военного переводчика. Тот участвовал в вербовке и переброске в СССР одной группы немецких ученых. В архиве были указаны их имена — семь человек. — Стульев в зале тоже семь, — вдруг вспомнила Вика. — Помните, мы видели на каждом из них инициалы? — спросил Андрей. — Стас просит прислать эти инициалы, он попробует их идентифицировать. — Тогда завтра с утреца в ритуальный зал? — уточнил Максим. — Хорошо, я попробую отвлечь отца, — предложила Ника. Все ребята согласно закивали, и только Вика твердо сказала: — Нет. На меня не рассчитывайте. Никаких подземелий. Никаких немцев. Я просто хочу жить! *** В это время в учительской собрались все учителя, причастные к сегодняшним трем происшествиям. Казалось, что из этой четверки только Анна была в хмуром расположении духа. Георгий же казался абсолютно спокойным, хотя в его душе не переставало происходит противостояние. С каждым днем ему все сложнее было заставлять себя выполнять свою работу, но стоило ему вспомнить о своих детях и внуках, как мужчина с тяжелым вздохом приступал к своим обязанностям. — Зачем вам это надо было? — прервав тишину, спросила Анна. — Эта перестрелка в лесу меня вообще доконала. Я каждый день жду, что Андрей все поймет. А если бы я промахнулась? Дети могли пострадать. — Аня, это не твоего ума дело, — одернул ее Войтевич. — И впредь не смей обсуждать приказы, которые получаешь, — жестко ответил Петр Морозов. — Ты так говоришь, будто эти приказы даешь лично ты, — поддел его Георгий. — Какая разница. Все равно они поступают через меня, — невозмутимо ответил Морозов. — Хватит, — оборвал их Войтевич. — Вы когда-нибудь перестанете собачиться? Все ненадолго замолчали. — Надеюсь, они все поняли, — сквозь зубы произнес Морозов. «Я тоже, — подумал Георгий. — Надеюсь, что больше не придется рисковать собой, чтобы спасти их от опасности». — Я тоже, — подхватил Войтевич. — Нам сейчас меньше всего нужно, чтобы они путались под ногами. Сергей Андреевич так и не появился. Хранилище взломано, все ценности исчезли… — А вдруг он сделал это сам? — ехидно спросила Анна. — И живет теперь припеваючи где-нибудь в Акапулько. -Исключено, — оборвал ее Войтевич. — Крылов не имеет к этому отношения. Георгий, пойдем со мной. Мне надо с тобой кое-что обсудить Как только Войтевич и Зарубин остались одни, биолог спросил у сына: — Ты проверил кровь своего внука? Георгий оказался в замешательстве. Если он скажет правду, то Тёма станет очередным подопытным. А если соврет, то его внук станет средством шантажа своей семьи. — Да, — ответил Георгий после долгого молчания. — Надеюсь, в его крови такие же частицы, как и у его матери? — спросил Войтевич. — Да, — рискнув, ответил Георгий. Так он хотя бы получит гарантию, что его внук будет жить. К сожалению, его дети и внуки могут выжить, только став подопытным материалом. — Это хорошо, — сказал Войтевич. — Скоро нам вновь будет нужна кровь Ники и Любы. Того вещества, которое мы получили десять лет назад осталось совсем мало. Услышанное повергло Георгия в еще большую тревогу. Десять лет назад он пообещал себе, что больше не будет использовать в опытах своих детей. Что же делать. *** Как только юные сыщики отправились в часовню, Вероника с сыном на руках постучалась в комнату отца. Георгий открыл дверь через несколько минут. — Вероника? Что случилось? — спросил он, борясь с зевотой. Вот уже уже целый час он думал, как решить проблему с нехваткой материала для вакцины. — Я хотела поговорить с тобой о Тёме. Вчера ты написал мне, что вы заинтересованы в нем. В чем проявляется эта заинтересованность? — Проходи в комнату. В коридоре много лишних ушей. Вероника послушно прошла в комнату, в которой, несмотря на ранний час, был идеальный порядок. — Дело в том, что у тебя и Любы — необычный организм. Вы устойчивы к любому вирусу. Это передалось вам от матери. А теперь и Тёма унаследовал от тебя эту особенность. Ваша кровь является одним из важных компонентов одной из наших вакцин. Дело в том, что вещество, которое мы из нее получили, заканчивается. Поэтому, в любой момент они могут начать брать кровь у Тёмы. Поэтому, береги его. Не оставляй его с теми людьми, которым не доверяешь. — Даже тебе? — хмуро спросила Вероника. В ответ Георгий лишь с грустью посмотрел на дочь. *** — Люб, ты скоро? — в пятый раз за полчаса спросил Рома. — Сейчас. Уже выхожу, — послышалось из-за двери. Вскоре Люба вышла, и Рома в очередной раз залюбовался девушкой. Павленко до сих пор не верил, что первая красавица класса выбрала его, ничем не примечательного двоечника. В тот самый вечер, когда Люба призналась Роме в своих чувствах, тот понял, что они взаимны. Влюбленные встречались уже пять месяцев, и все это время Павленко старался не разочаровать Зарубину. — Ром, пошли уже. Мы итак уже из-за меня задержались. Обещаю, ты еще успеешь на меня насмотреться, — сказала Люба и протянула парню руку. Но по пути им вновь предстояло задержаться, когда Зарубина увидела сидящего на полу Мишу — восемнадцатилетнего внука дворника Семена Андреевича. Юноша шарил руками по полу и невидящим взглядом осматривал школу. Заподозрив неладное, Люба и Рома сразу же подошли к нему. — Миш, что с тобой? — с беспокойством спросила Люба. — Не вижу ни хрена, — с трудом произнес Миша. — Слышь, чувак, — сказал Рома и, чтобы приободрить его дотронулся до его плеча, — Я сейчас позову медсестру. Рома уже хотел отправиться за Татьяной, а Люба стала придерживать Мишу рукой. Вдруг парень сильно закашлялся. Вдруг Люба и Рома с испугом заметила, что после кашля на руке Миши появилась кровь. — Миш, у тебя кровь, — обеспокоено сказала Зарубина. На мгновение к парню вернулось зрение, и он с испугом посмотрел на свою руку. — Давай помогу дойти до медкабинета, — предложил Рома. Миша хотел согласиться, но его окликнул Семен Андреевич, и юноша вновь приступил к работе, несмотря на странное недомогание. Роме и Любе оставалось только отправиться к друзьям и забыть об этом происшествии. Но почему-то Зарубину по-прежнему не покидало странное предчувствие беды. В тот момент Люба не знала, что ее способности ее не обманули. Они с Ромой видели Мишу в последний раз. *** Таня же решила провести время в компании Галины Васильевны вместе с Сонечкой. Хотя материнство и приносило девушке радость, порой она сильно уставала, и тогда Смирнова и Маша с радостью предлагали свою помощь. К счастью для девушки, по пути на кухню она не встретила Вадима, а эти встречи всегда портили ей настроение. — Здравствуйте, Галина Васильевна. — радостно поздоровалась она. — Здравствуй, Таня, — поприветствовала ее завхоз, а затем обратилась к мило агукающей Сонечке. — А кто это к нам пришел такой маленький? Смирнова забрала Сонечку и стала с ней играть. А Таня присела за стол. Вскоре на кухне неожиданно появился Володя. — Я вижу, за время моего отсутствия в школе появились новые ученики, — сказал Соколов, увидев Сонечку. — Ну и как же зовут эту малышку? — София Александровна Азарова, — ответила Таня, а затем подошла к повару. — Привет, Володь. Я рада тебя видеть. Девушка обняла Соколова, а затем неожиданно ударила его по плечу. — За что? — с удивлением спросил Володя. — Это тебе за Машу. Знаешь, как она переживала из-за тебя, — сердито произнесла Азарова. Не успела Таня договорить, как на кухне появилась героиня их разговора. — Здравствуйте, Галина Васильевна. Привет, Тань — поздоровалась Маша, намеренно избегая повара. — Привет, Маша, — сказал Володя и тут же поспешил ретироваться из кухни. Маша с облегчением вздохнула и принялась за уборку. — Спасибо вам, Галина Васильевна. Теперь он будет постоянно мозолить мне глаза, — сердито проговорила она. — Маш, я же говорила тебе, что сначала не хотела его возвращать. Но Володя так просился в подручные Суй Вэя, что мне стало его жалко. Крепко же ты его зацепила, — усмехнулась Галина Васильевна. Маша в очередной раз смутилась. — Видишь, Тань, какая Санта-Барбара происходит на нашей кухне, — сказала Смирнова, с трудом скрывая улыбку. — Знаете, Галина Васильевна. В моей жизни тоже хватает Санта-Барбары. Вот какого черта сюда принесло Уварова? Ладно, он бы просто вернулся и попросил прощения, так он еще мне прохода не дает, — пожаловалась Таня. — А по мне, Вадим — очень милый парень, — возразила Маша. — Посмотрела бы ты на этого милого парня десять лет назад, когда меня перевели в его класс, — продолжала упрямиться Азарова. — Видимо, на него так подействовал вылитый ему на голову чай, — заметила Галина Васильевна. На это раз смутилась уже Таня. А Галина Васильевна лишь с пониманием посмотрела на нее. Через час Таня и Сонечка, возвращаясь в свою комнату, оказались в холле. Услышав скрип двери, Азарова тут же посмотрела в сторону входа и остолбенела. В школу вернулся Виктор. — Витя! — радостно воскликнула девушка и подошла к Полякову. *** Тем временем, юные сыщики уже были в часовне. Максим, который был здесь впервые, вдруг обратил внимание на надпись у двери. — Это по латыни, — объяснил ему Рома. — Короче, типа «Сдохните все, кто слабее нас». — А если дословно, то «Только слабые должны умирать», — уточнила Люба. — В каком смысле — слабые? — не понял Максим. — Вика говорит, что здесь много смыслов. Слабее остальных и в физическом, и в интеллектуальном плане, — ответила Даша. Еще большее впечатление на Макса произвела обстановка ритуального зала, а когда Рома включил свет и нажал на рычаг, то в изумлении сказал: — Ой, да ни фига ж себе. Вскоре ребята переписали со стульев все инициалы и поспешили в школу, так как Ника уже прислала им СМС-ку. При входе в школу Люба заметила, Анну, стоявшую на верхней галерее. — Черт. Нас, кажется, засекли, — сказала Зарубина, кивнув головой в сторону Ольшанской. — Может, хватит уже на нее наезжать, — снова разозлился Андрей. — В отличие от вашего отца, ее причастность надо еще доказать. — Папа, в отличие от Анны, не стал в нас стрелять, — заступилась за Георгия Любовь. Позже ребята собрались в комнате мальчиков. Они включили компьютер и обнаружили новое сообщение от Стаса Катаева. Он прислал имена и фамилии немцев, которые полностью с переписанными со стульев инициалами. — Стас пишет, что Вульф был большой шишкой в «Аненербе», вел проект по созданию идеального человека. Есть сведения, что они ставити жестокие эксперименты над детьми в концлагере, — прочитал Андрей. — Теперь понятно, зачем им детский дом. Продолжать резать детишек, — хмуро заметил Максим. Затем Андрей прочитал, что эти люди до сих пор в розыске и считаются без вести пропавшими. — А они у нас тут под боком, распевают «Подмосковные вечера», — добавил Рома. — Спасибо гостеприимному советскому правительству, — пошутил Макс. Вскоре раздался сигнал компьютера. Это звонил Стас Катаев. — Андрей, привет! — поздоровался он. — У меня полно новостей! Я нашел фотографии наших немцев, всех семерых! — Это точно они? — решил уточнить Андрей. — Вне всяких сомнений, — уверенно заявил Стас. — Фото из личных дел, качество отличное. Лови письмо. Как только Стас попрощался, Андрей открыл новое письмо. В нем были фотографии всех семи фашистов с подписями. Ребята стали с интересом их прокручивать. — Не могу поверить, что это убийцы. Вполне симпатичные дядечки, тетенька такая милая. Как только они дошли до фотографии Мартина фон Клауса, Ника и Люба попросили задержаться. — Странно, у него такие знакомые черты лица. Кажется, я его где-то видела, — сказала Любовь. Но когда ребята дошли до главного из них — Риттера Вульфа, был поражен уже Андрей. Он долго смотрел на фотографию, словно не веря своим глазам. И только, когда сознание приняло неприятную правду, Андрей смог разгадать некоторые загадки. — Встретишь такого на улице — в жизни не догадаешься, что он фашист, убийца, — заметила Даша, внимательно, рассматривая фотографию. — Не встретишь. Он умер два года назад, — с трудом произнес Андрей, а затем, увидев удивленные лица друзей, пояснил: — Здесь его звали Владлен Колчин. Это мой дед. Не успели ребята переварить полученную информацию, как в комнату ворвался Морозов, выгнал ребят без верхней одежды на улицу и заставил колоть дрова в наказание за самовольную отлучку из школы. К некоторому облегчению, он разрешил Веронике оставить сына у Татьяны. Впрочем, после сегодняшнего разговора с отцом, Ника знала, что Морозов делает это отнюдь не от жалости к младенцу. Вечером на улице разыгрался сильный мороз, поэтому от холода ребят не спасала даже работа. Вскоре к ним присоединился Максим, задержавшийся в кабинете Морозова. Вскоре на территорию школы въехала «Скорая». Вышедшие из нее врачи взяли носилки и зашли в здание школы. Встревоженные ребята тут же последовали за ними. В холле на носилках лежало мертвое тело Миши. Рядом с ним стоял Семен Андреевич, не скрывающий своих слез. Здесь же были печальные Виктор, Галина и Татьяна. — Виктор Николаевич, что случилось? — испуганно спросил Андрей. — Андрей, не сейчас! Идите в свою комнату! — сказал Виктор, с трудом скрывая свои эмоции. Санитары медленно и в полной тишине стали выносить тело Миши. Когда они прошли мимо Любы, она с удивлением заметила на шее умершего след от укола. Любовь быстро повернулась к Роме и увидела, что ее возлюбленный также внимательно проводил взглядом носилки. — Ты видел то же, что и я? — спросила она. В ответ Рома лишь кивнул.