Бисквит №5.
3 июля 2020 г. в 19:02
Стоило только погаснуть пламенным всполохам выстрелов орудий англичан, Лютьенс впервые за весь поход решил проявить инициативу. Флагман Кригсмарине начинал решающий бой, который вполне мог стать последним для него. Не успели прозвучать приказы, как в каких-то двух сотнях метров от носа корабля взмыли почти два десятка водяных столбов. Еще через несколько секунд с левого борта поднялось девять фонтанов побольше. Судя по всему, это были снаряды «Родни», при этом один из них с противным гулом пронёсся под кормой и взорвался далеко в морской глубине, не причинив вреда.
Перспективы вырисовывались не радостные. Англичане с первого же раза почти нащупали дистанцию стрельбы, а идущий в кильватере «Ойген» ограничивал моё маневрирование. Сам крейсер, видимо понимая своё положение, навёл свои орудия на идущий следом за «Королём Георгом пятым» тяжёлый крейсер «Дорсетшир», систершип избитого нами четыре дня назад «Норфолка».
Развернув орудия на левый борт, я сделал первый выстрел в сторону англичан. Командование решило попытаться ликвидировать наиболее грозный из двух линкоров — «Родни». Пусть он и шёл дальше, его шестнадцатидюймовые снаряды были опаснее для моей брони, нежели удары «Короля Георга». Однако, в отличие от команды, меня классическая тактика боя, избранная ею, не устраивала от слова совсем.
Идти параллельными курсами, закидывая друг друга снарядами, разумно до тех пор, пока орудийные расчёты не нащупали дистанцию до цели. Что именно и сделали англичане уже со второго залпа, облив мой корпус водой. Накрытие — ещё не попадание, но всё равно успешный выстрел. Ответный залп восьми детищ металлургов Круппа лёг с сильным недолётом до цели, а мне пришлось немного скорректировать курс, уйдя чуть вправо. Как оказалось, не зря.
Спустя пятнадцать минут после начала боя один из английских снарядов, судя по всему подарок с «Георга», ударил в скос бронеплит башни «Бруно» и, срикошетив ударил в носовую надстройку. Судя по всему, удар о башню привел в действие взрыватель, так как снаряд взорвался, не успев пробить дыру в обшивке надстройки. В итоге «Бруно» была ненадолго выведена из боя, ибо звон в ушах артиллеристов мешал их работе, но это всяко лучше, чем поймать бортом ту груду снарядом, обрушившуюся в то место, где я бы находился, идя прежним курсом.
Тем временем орудийная прислуга «Георга» похоже вошла в состояние берсерков, начав стрелять из всех стволов, что были на борту. Будь я в зоне поражения зениток — уверен, стреляли бы и из них. Но пока что это оказалось мне на руку. Ста тридцати трёх миллиметровые орудия флагмана англичан создали вокруг корабля самую настоящую дымовую завесу, затрудняя наведение главного калибра. Так ещё и дымовые газы пушек «Дорсетшира» ветром несло в сторону головного корабля. В результате пятнадцатидюймовые болванки летели куда угодно, но не в меня.
Однако моя радость была недолгой. Я успел сделать ещё три залпа по «Родни», прежде чем башня «Бруно» вновь начала вести огонь, как прилетел меткий залп от британской «семёрки». Попаданий было три, треть всего бортового залпа.
Один из снарядов пробил навылет носовую оконечность, не нанеся существенных повреждений. Зато второй превратил расположенную в носовой части ста пятидесяти миллиметровую двухорудийную установку в груду вывернутого наизнанку окровавленного металла. Избежать подрыва или возгорания боекомплекта, как на «Худе», удалось лишь чудом. Третий снаряд «Родни» угодил в стык задней и верхней бронеплиты башни «Антон», и рикошетом ушёл вверх, где и взорвался. Вибрации от удара шестнадцатидюймового куска стали весом почти в тонну прошли по всему моему корпусу, заставив всю команду содрогнуться. Ощущения не из приятных.
Только спустя двадцать минут после начала перестрелки удалось сделать результативное попадание по «Родни». До этого, если не считать погнутых лееров, пары вмятин в бронепоясе в районе передней башни главного калибра, да сбитой в голодные воды Атлантики мачты, сколь-нибудь значимых повреждений линкор не получил. Но вот когда на самом верху носовой надстройки, как раз там, где находился командно-дальномерный пост и дальномеры орудий главного калибра, расцвел огненный цветок взрыва, по всему кораблю прокатилась волна радости. Теперь лишённый большей части приборов управления огнём и, возможно, связи, англичанин вполне мог выйти из боя, вся его носовая надстройка, похожая на башенку замка, пылала подобно факелу.
В этот момент «Георг» снова напомнил о себе. Видимо командующий охотой за мной адмирал провел разъяснительную работу с комендорами орудий противоминного калибра, и те прекратили стрельбу. И британцы тут же сравнял счет, лишив носового дальномера уже меня. Благо, броня боевой рубки выдержала, и никто из высших офицеров не пострадал, однако ощущения от этого были… Словно я, будучи человеком, получил кастетом в глаз и ненадолго ослеп.
А когда прозрел — команда переключилась на кормовой дальномер — невольно увидел в каком плачевном состоянии находился «Ойген». Его ангар горел, как и вся кормовая надстройка, остатки мачты валялись на палубном настиле правого борта, сама она видимо была сорвана и упала в море. Носовая оконечность и надстройка была покрыта вмятинами и пробоинами. Сам крейсер отстал, по каким-то причинам снизив скорость. Похоже, «Дорсетшир» в какой-то момент решил перенести огонь по крейсеру Кригсмарине.
Я буквально своими глазами видел взгляд Линдемана, когда в рубке прозвучал доклад о состоянии «Принца Ойгена». Довольно необычно, не имея для этого глаз, но обстановка в рубке была настолько напряжённой, что воображение само рисовало картину суровых офицеров, скрестивших взгляды на адмирале. В такой обстановке слова Лютьенса прозвучали подобно грому:
— Делайте, что хотите, — вздохнув, отмахнулся адмирал.
Линдеман тут же взялся за дело. Все мои орудия сменили цель, наведясь на крейсер англичан. Тот тоже не остался безнаказанным, и на фоне «Ойгена» выглядел чуть лучше, что моряки Кригсмарине горели желанием исправить. Как только по моему бронепоясу в районе котельного отделения беспомощно стукнул снаряд «Георга», все восемь орудий главного калибра громыхнули одновременным залпом.
Потекли секунды, необходимые снарядам чтобы достичь цели, и вскоре перед британским крейсером поднялось вверх несколько водяных столбов, один из которых взметнулся прямо под его форштевнем. Следом огрызнулся и «Ойген», выбив в носовой оконечности град искр, и «Дорсетшир» стал медленно, но верно, опускаться носом в воду. Похоже ниже ватерлинии образовалась пробоина, и набегающий поток воды стал топить корабль.
Ещё один залп, игнорируя оторванный вместе с якорем кусок уже моего форштевня выстрелом английского линкора. Команда скорректировала прицел, я же немного снизил скорость и снова взял чуть правее, в надежде выйти из огневого пятна британцев.
Один из снарядов пробивает барбет башни прямо в момент перегрузки метательного заряда из зарядного погреба в следующее отделение. Взрывная волна уходит вниз, в пороховой погреб, подрыв которого выбрасывает башенную установку из стакана барбета. Одновременно с этим крейсер содрогается ещё одним взрывом, и из его дымовых труб начинает валить пар. В этот раз крейсер выдержал взрыв котлов и последующее превращение котельного отделение в мусор, но он напрочь лишился питания бортовых механизмов. Неспособный вести дальнейшую стрельбу крейсер стал медленно опускаться носом в воду, не имея возможности продолжать борьбу за живучесть.
Сделав ещё один залп по ставшему беспомощным крейсеру, проделав в нём ещё несколько дыр, корабли Кригсмарине взяли на прицел «Короля Георга». Другой линкор, «Родни», с момента взрыва на носовой надстройке так и не сделал ни единого выстрела, поэтому Линдеман решил пойти на сближение с англичанами. И именно в этот момент я понял, что совершенно напрасно не обращал внимание на идущего вдалеке красавца.
Корма «Ойгена» вспыхнула, крейсер дёрнул носом вверх, словно от удара чем-то тяжелым, сравнимым с ним по массе. Он стал резко терять ход, а за ним потянулся черный, маслянистый шлейф. Сквозь всполохи огня и дыма я смог разглядеть изуродованную корму своего боевого товарища. Залп «Родни», а стрелял именно он, так как орудия «Георга Пятого» смотрели в мою сторону, лёг на удивление кучно. Из девяти снарядов в цель попали шесть, если судить по трём фонтанам за кормой «Ойгена». Но тот продолжал вести огонь по британскому линкору, даже лишившись хода и стремительно окружая себя пятном горящей нефти.
Решив заняться спасением крейсера, или его команды, позднее Линдеман приказал дать «полный вперёд». Разрезая тёмно-серые воды, моё огромное тело стало быстрее и быстрее приближаться к «Георгу Пятому» на пересекающихся под острым углом курсах, не прекращая вести огонь, как из главного калибра, так и из прежде молчавшего и понёсшего определённые потери противоминного. Вновь оказавшись под огнём двух линкоров, но теперь можно сказать в одиночестве, мне пришлось внимательнее следить за обстановкой.
И не зря. Приходилось постоянно менять курс и играть скоростью, чтобы уменьшить шанс попадания под удар. Британцы были в бешенстве, и их можно понять. Потерять ещё один корабль имея преимущество во всём, начиная от численности и заканчивая суммарным весом бортового залпа — для подданных империи, не проигравшей ни одного морского сражения, являлось огромным пятном на репутации. Пятном, которое они намерены смыть кровью. Сомневаюсь, что если им удастся меня потопить, англичане будут спасать мою команду. Всегда найдётся оправдание в виде подводных лодок или ещё чего-нибудь.
Англичане добились ещё двух удачных попаданий, одно из которых окончательно вывело башню «Антон» из строя. И если бы я насильно не отвернул её в сторону, то снаряд рикошетом ударил бы по «Бруно», выведя из строя не одну, а две орудийные установки. Что в подобной перестрелке сильно снижало шансы выжить. Но похоже удача вновь улыбнулась мне.
Спустя пять минут после того, как я пошёл на сближение с ныне объятым пламенем «Королём Георгом Пятым», на радаре обнаружения воздушных целей появились отметки. Это заметно снизило боевой дух команды, но понимая сложившиеся обстоятельства каждый матрос и офицер на корабле вознамерились подороже продать свои жизни потомкам Дрейка. Стволы зенитных орудий взметнулись вверх, хищно высматривая цели в воздухе. Вдали тоже самое сделал и «Ойген». Но стоило только первому самолёту вынырнуть из облаков, как настроение команды тут же сменилось на противоположное.
А как иначе, когда на крыльях первого, второго и последующих самолётах, устремившихся вниз в головокружительном пике на «Короля Георга» разглядели черный крест. И в рубке прозвучали позывные третьего воздушного флота Люфтваффе. Куда более радостной картиной для меня стал английский линкор, на который обрушился самый настоящий град из бомб. Новейший корабль превратился в самый настоящий плавучий костёр, заслоняя «Родни» облаком чёрного дыма.
Но объятый пламенем линкор и не думал сдаваться, продолжая стрелять. Даже когда из-за поступающей через пробоины от бомб и снарядов воды стал опасно крениться на правый борт. Люфтваффе тем временем переключила свой гнев на «Родни», но единичные бомбы хоть и были сброшены метко, чему свидетельствовал его дымящий нос и пожар в надстройке, особого вреда не нанесли. Всё же весь боезапас был сброшен на «Георга Пятого», который из-за крена уже не мог вести стрельбу главным калибром.
Мои орудия развернулись в сторону последнего корабля Королевского Флота, сохранившего боеспособность. Но я не успел и выстрела сделать, как с ним стало происходить нечто необычное. Его носовая оконечность странно изогнулась, задрав стволы передней башни выше, чем у остальных. Одновременно с этим она произвела выстрел, и обшивка линкора буквально разошлась по швам, оторвав часть корпуса между первой и второй орудийными установками главного калибра.
Поняв, что что-то пошло не так, команда «Родни» попыталась вывести его из боя. Но и будучи целым корабль класса «Нельсон» был известен не лучшей маневренностью, а с кардинально изменившейся геометрией корпуса он стал вообще неуправляем. Ухудшало и без того печальное положение команды «Родни» то, что почувствовав кровь Линдеман приказал открыть огонь.
Но этот залп оказался последним в утреннем бою. Набегающий поток воды и масса оторвавшейся части предрешили судьбу линкора. Потеряв остойчивость и значительную часть корпуса, «Родни» стал быстро уходить под воду, встав практически вертикально винтами вверх. «Король Георг Пятый» не спеша перевернулся и стал очень медленно уходить под воду, объятый облаком пара и дыма.
Убедившись в отсутствии других кораблей Королевского Флота поблизости, Линдеман отдал приказ сблизиться с «Ойген» и заняться спасением его экипажа. После чего подобрать выживших англичан.
Двадцать восьмого мая в шесть утра я бросил якорь в порту Бреста, будучи нескончаемо рад, что не встретил на оставшемся пути английских боевых кораблей. Причиной тому были десять снарядов на ствол главного калибра, оставшиеся в зарядных погребах. Башня «Антон» уцелела, хоть и выгнувшаяся во внутрь лобовая бронеплита намертво заклинила орудия. Ясно было одно — после пополнения боекомплекта, припасов и дозаправки следовало как можно скорее покинуть Брест. Ну и не забыть сдать на берег лишний балласт в виде пленных моряков. Ни о каком ремонте во французских доках речи быть не могло из-за угрозы авианалёта Королевских ВВС Великобритании. Поэтому спустя три дня я покинул французский берег в компании «Шарнхорста» и взял курс домой, в Готенхафен.