***
До конца операции Патрик оставался в коридоре, вычерчивая своими шагами круги на полу. Альберт пытался увести его оттуда, но парень наотрез отказывался, обосновывая тем что там сейчас его мама, и он не может в это время быть где-то в другом месте. Даже если в стенах больницы он продолжает ощущать тревогу. Поэтому когда эмоционально и физически уставший Стефен вышел к ним, Штейн-младший тут же подлетел к нему с расспросами. Но тот промолчал. Врач был слишком измотан что бы ответить сразу, к тому же был уверен что Патрик попросит подробностей. Он чуть кивнул Альберту, надеясь что уж брат-то поймёт всё без слов. Агент убедил Патрика сбавить немного обороты, и Стефен смог таки перевести дух: — Патрик, успокойся пожалуйста. Всё хорошо. Это была одна из самых напряжённых операций за последнее время. И она ещё под наркозом, но скоро точно сможет встать на ноги… От переизбытка чувств Патрик был готов плакать от счастья. Страх последних нескольких недель наконец свалился с души мёртвым грузом. На его месте много кто пустил бы слезу. Но им овладел иной порыв: он крепко обнял доктора. Парень был крайне благодарен ему за всё. Альберт тихо усмехнулся. Он всё так же старательно изображал спокойствие, словно и не был взволнован в той же мере, что его возлюбленный, но взгляд агента выдавал истину. На Стефена он смотрел с благодарностью, уважением и ещё уловимым фантомом недавних переживаний. Вообще, его всегда восхищала работа брата. Всё-таки, спасать человеческие жизни дано не каждому, и сам бы он едва ли смог сделать нечто подобное. Чуть позже, когда они со Стефеном ненадолго остались одни, он всё же снял с себя эту маску и искренне поблагодарил брата: / — Спасибо тебе. Если честно, то я очень боялся, что ничего не получится. Что с Анной что-то случится. Знаешь… То что ты делаешь для людей… В моих глазах ты всегда был героем. Поэтому теперь я даже не знаю как выразить словами то, что я чувствую/ / — Успокойся, это просто моя работа. К тому же ты не представляешь как приятно видеть улыбки людей, чьих родных и близких я вылечил. И их улыбки-лучшая награда за труды. Но этот случай действительно был сложным и в какой-то момент я даже засомневался. Но она оказалась очень сильной./ Альберт неловко отвёл взгляд и скрестил руки на груди: / — Да спокоен я…/ — прозвучало это утверждение чуть возмущенно. / — Как скажешь. Кстати, можно вопрос? Почему там ты делал вид что равнодушен? Я ни за что не поверю, что при нём ты строишь из себя взрослого и строгого. На тебя это не похоже./ / — Я отыгрывал не равнодушие. А так… Всё очень просто и немного глупо. Иногда я просто не хочу показывать ему свои слабости. Не потому что он может ими воспользоваться. Само собой я не думаю, что такое когда-либо случится… Понимаешь, я ведь стараюсь быть для него поддержкой. И иной раз мне просто страшно дать при нём слабину. С Андре по началу было почти так же… Наверное, звучит это очень нелепо, да? / Вздохнул. На самом деле всё ещё нервничает. Ему нужно время, чтобы успокоиться и избавиться от этого напряжения. / — Отнюдь. Но нет ничего плохого в том, чтобы показать, что тебе это тоже важно. В конце концов ты сам сказал что с Андре было так же… Кстати о нём. Я могу спросить что с ним случилось или лучше позже? / — краем уха Стефен когда-то давно слышал о том, что Андре был призван на фронт, но что с ним стало ему было неизвестно. Альберт изменился в лице, стоило его брату упомянуть Андре. Примерно так же сам Стефен смотрел на тех, кто спрашивал о его травме: / — Мне не хочется говорить об этом. По крайней мере, не прямо сейчас./ / — Я понял. Больше поднимать эту тему не буду./ / — Спасибо. Я могу рассказать тебе, когда немного соберусь с мыслями, но пока что так правда будет лучше./ Агент ненадолго закрыл глаза, постаравшись взять эмоции под контроль и с некоторым трудом унял появившуюся в руках дрожь: / — Ладно. Думаю, что нам пора уходить отсюда. Анна ведь всё ещё не до конца отошла от наркоза и нуждается в отдыхе, правильно? Пожалуй, лучше дать ей возможность спокойно восстановиться и зайти позже. Кстати, а сколько ещё времени ей придётся пробыть в больнице? / / — Да, сейчас вам действительно лучше прогуляться. К тому же тебе лучше успокоить Патрика. Он слишком нервничает, хотя всё пугающее уже позади. А она придёт в сознание только через несколько часов. И потом начнётся восстановление, которое продлится неделю или около того. У каждого оно проходит по разному, поэтому я лучше не буду ничего конкретизировать./ / — Хорошо. Я передам ему твои слова и постараюсь его чем-нибудь отвлечь. В принципе, у меня уже есть пара идей на этот счёт/ Стефен пожелал брату удачи и ушел в ординаторскую. Ему нужно было привести тут всё в порядок и немного отдохнуть. Всё же эта операция забрала у него немало энергии, в обоих смыслах. Патрик всё ещё сидел в коридоре, но его волнение потихоньку отступало, и это не могло не радовать. Медленно, но верно, он приближался к осознанию того, что вся эта ужасная история с травмами его матери наконец-то подходит к своему логическому благополучному завершению. А когда Альберт подошёл к нему и обнял за плечи, остававшиеся намеки на тревожность растворились в воздухе. — Как ты? спросил мужчина, мягко улыбнувшись Патрику и сев рядом с ним. Он спокойно выслушал все его мысли на этот счёт, после чего повел парня в город. Некоторое время Штейн-младший всё же был погружён в мысли о выздоровлении Анны, но в какой-то момент ему пришлось «вернуться к реальность», так как они вышли на главную площадь. Патрик рассматривал всё с неподдельным интересом в глазах. Ведь всё-таки он был тут впервые, а Вальверде заметно отличался от Эстро, что впрочем было понятно ещё из рассказов Альберта. На этой площади стояло высокое здание, где явно проводились какие-то официальные мероприятия. Это становилось понятно, стоило только взглянуть на длинную изящную белую колонаду по периметру здания и строгие, но, вместе с тем, красивые пилястры на его фасаде. Было даже немного жалко, что позолоченная табличка на нём была написана на вальвердском и парень не мог понять что на ней написано. Впрочем, Альберт без проблем объяснил ему, что это бывшее здание парламента. Сейчас оно уже не функционировало, так как старый парламент прекратил своё существование пару десятилетий назад, но всё равно являлось архитектурной достопримечательностью, связанной с историей страны. — Как это: прекратил своё существование? То есть… У вас нет разделения власти на ветви? А как тогда вообще происходит правление? Сомневаюсь что у вас правит «король». Или все друг перед другом равны и прочее? — Патрик искренне удивился, поскольку впервые в жизни столкнулся с системой управления, отличной от той, к которой привык с детства. Конечно, кое-что об этом ему приходилось слышать на уроках в старших классах, но то были ничтожные крупицы информации по сравнению с тем, что можно было сказать по этой теме. — Парламент у нас существовал как раз таки во времена монархии. Просто она была ограничена. Сейчас же у нас выборная власть. А парламент был заменён другой, схожей по структуре организацией. — пояснил Мейнике. Он честно постарался доходчиво объяснить ему местную систему управления, но достаточно скоро стало понятно, что Альберт не разбирается в ней детально. И из-за этого он чувствовал себя немного неловко, так как обычно без проблем отвечал на любые вопросы Патрика. Заметив это, Патрик предложил закрыть эту тему. Если честно, возникни у него необходимость объяснить кому-то устройство власти в Эстро, едва ли он бы справился сильно лучше. Альберт естественно согласился и спросил Патрика, какое вообще мнение у него пока что сложилось о Вальверде. А между тем, за очередным поворотом улицы, по которой они шли, вдруг нарисовалась оптика с довольно неплохим выбором оправ. — Ну… Я не знаю как объяснить. Тут по другому. Даже воздух другой. И тут гораздо спокойнее… Не так много людей куда-то торопятся… — он заметил яркое объявление о скидке на оправы без линз, висевшее на стенке оптики и с усмешкой напомнил Альберту про его слова с утра. Вообще-то, это было в шутку, но мужчина взаправду взял его за руку и повернул в сторону дверей оптики.Рекурсия боевых полей
10 декабря 2019 г. в 04:09
А между тем, пора было уже собираться в больницу. И буквально через час все они уже были там.
Анна, естественно, переживала перед началом операции, так как ей ещё ни разу в жизни не приходилось проходить через подобное. Нет, конечно у неё были теоретические представления обо всём этом, но это отнюдь не значило, что ей не было страшно лечь под нож.
Тем более, что ей дали понять, что во время самой операции Патрика, который был для неё эмоциональной поддержкой, рядом не будет. Ну не могли его допустить до операционной. И если честно, то это правильно, ведь зрелище там будет не из приятных.
Альберт постарался немного успокоить мать Патрика, но вышло у него это не слишком хорошо из-за всё ещё держащегося недоверия к себе. Так что в конце концов, он был вынужден бросить попытки подобрать для неё верные слова и передал её в руки брата. Спросил у него, сколько времени вообще понадобится на эту операцию.
Выслушал небольшой монолог Стефена на эту тему и пожелал ему удачи, после чего тот скрылся за дверями операционной. Сам ушёл к Патрику, так как в операционной ему так или иначе не место, а Штейна-младшего не стоит оставлять одного.
По словам Стефана операция должна была занять пару часов, но могла и затянуться. Патрик, слышавший это, стал волноваться ещё сильнее, но когда Альберт наконец вернулся к нему, то часть волнения отступила. Он хотел о чём-нибудь поговорить, но на ум не приходила ни одна хорошая тема для разговора.
Альберт хорошо понимал его, потому что чувствовал то же самое, пусть и не показывал это явно. Разговор не шёл, но он всё равно старался как-то разрядить обстановку. Всё равно им оствалось только ждать и положиться на Стефена.