Симулятор стукача

      Альберт тихо усмехнулся удивлению, промелькнувшем на секунду на лице Патрика и завел его внутрь.  — Между прочим, я помню, что сказал утром. И я всё ещё считаю, что тебе идут очки. Так что если хочешь, то давай подберём тебе оправу  — Я всё ещё уверен что мой отец будет в полнейшем недоумении от этого. Да и мама тоже. Хотя… Их тут и нет, поэтому почему бы нет. — Патрик решительно направился в сторону продавца, но тут же остановился и повернулся обратно к Альберту:  — Пожалуй всё же есть и негативные черты в моём мнении о Вальверде. Невольно складывается впечатление, что меня тут никто не понимает. Альберт глубоко вздохнул:  — Давай мы потом поработаем над твоим знанием языка. А то если ты приедешь сюда снова, на что я надеюсь, это может стать проблемой. Ну, а пока можешь положиться на меня.       Он объяснил продавцу, что им здесь нужно и Патрика подвели к стенду с оправами, чтобы он выбрал форму и прочее. И пока он её осматривал, к нему подошёл другой парень в тонком белом халате, чтобы помочь ему с выбором. Для начала предложил ему пару с достаточно широкими и округлыми линзами. Этот вариант был лучше, чем идеально круглые очки Стефена, но всё равно — не то.       Альберт смотрел на предлагаемые оправы с заметной критичностью и было видно, что в подборе правильной формы и прочих нюансов он был заинтересован не меньше самого Патрика. Вообще-то, отдельными моментами могло возникнуть впечатление, что он относится у этому даже несколько серьёзнее, чем сам Патрик. Однако, паренек был слишком сосредоточен на всех этих оправах и зеркале, чтобы заметить придирчивость любимого. Быть может, оно и к лучшему.       Наконец, после очередной примерки Альберт остался полностью доволен тем, что предстало его взору. Оставалось только надеяться, что и Патрик оценит изящность темного металла с лёгким цветным отливом, практически идеально подходящим под цвет его глаз. Но не тут то было. Чисто визуально Штейну-младшему всё нравилось, но он беспокоился из-за того, что оправа была достаточно тонкой. Не то чтобы совсем, и всё-таки. — Мне кажется или она правда очень хрупкая? — спросил он немного недоверчиво. — Металлические оправы, на самом деле, напротив, достаточно прочные. Нет необходимости делать их толстыми, так как в отличие от пластиковых они не могут треснуть. Но они всё равно нуждаются в аккуратном обращении, потому что в некоторых местах такую оправу легко погнуть.       Даже после этих слов Патрик продолжил несколько сомневаться, так что Альберту пришлось приложить некоторые усилия, чтобы развеять его опасения. Но в конце концов ему это удалось, и оба остались довольны. После этого они ещё пару часов гуляли по городу, из-за чего домой вернулись только ближе к вечеру.       К этому времени Патрик уже основательно устал, поэтому сразу же ушел в комнату. Ему хотелось переодеться в удобную одежду и поваляться в кровати хотя бы минут пятнадцать. В Хельмере ему почти никогда не приходилось так много ходить, поэтому сейчас его ноги немного ныли. Да, это сполна компенсировалось полученными впечатлениями, но было бы здорово, если бы они не имели подобных последствий.        Стефен в это время готовил ужин. Услышав, как пришли эти двое, он хотел было спросить, где они пропадали весь день, но затем в его поле зрения промелькнула фигура Патрика в очках, и, вместо этого, он чуть ехидно усмехнулся.  — Даже не думай говорить мне что-то на этот счёт. Я уверен, что окажись ты в схожей ситуации, ты бы тоже не отказал себе в подобном искушении. — сказал Альберт прежде, чем за этой усмешкой последовала какая-нибудь шутка в его адрес.       И Стефен действительно замолчал. В конце концов, подшутить над братом он всегда успеет, так что не было не малейшего смысла устраивать из-за этого ссору. Вместо шутки и он таки начал расспрашивать Альберта, как прошёл его день, а тот подключился к готовке.       Когда всё было практически готово, к ним вернулся уже немного отдохнувший Патрик и поинтересовался у Стефена состоянием его матери. У него всё ещё хватало вопросов, но теперь он мог излагать их в спокойной и неторопливой форме. Так что разговор продолжился уже за столом, и он быстро узнал, что Анна успела отойти от наркоза и начинает приходить в себя, а всего через пару дней её уже можно будет начинать ставить на ноги.       Альберт в очередной раз едва заметно улыбнулся мыслям, пришедшим к нему после слов брата. Как он и говорил, он искренне завидовал его таланту спасать людей. Да и тот факт, что в семье Штейнов всё постепенно встаёт на свои места благодаря этому таланту, не мог не радовать.

***

      Позднее, когда Патрик уже спал, Альберт пришёл к брату. Он помнил, что обещал рассказать ему о случившемся с Андре и теперь был более менее морально готов к этому.       Тот охотно оторвался от заполнения каких-то бумаг. Правда, Стефен плохо представлял, что именно ему придётся услышать, и к середине истории энтузиазма у него заметно поубавилось. Он не мог посмотреть на брата без сочувствия.       Закончив говорить о судьбе Андре, Альберт поведал ему о своём желании во что бы то ни стало остановить эту войну и рассказал про внезапно затянувшуюся поездку в Эстро. Настроение агента тут же поднялось, так как он вспомнил знакомство с Патриком и ту ночную историю с камерами. Стефен мысленно отметил для себя, что это хороший знак. Не отвлеки Альберт себя этими мыслями, его бы, вероятно, снова захлестнуло чувство скорби. / — Погоди, что? Вы действительно уже в день знакомства пошли «начинать революцию»? И его отец даже не знает об этом? Даже не знаю, что тебе сказать на это./ — Стефен, только что услышавший историю знакомства Патрика и его брата, не мог успокоиться и перестать тихо смеяться. / — Ну… У меня в этом деле был ещё и личный интерес. Правда, я героически провалил достижение той цели, которую я преследовал./ — Альберт невольно вздохнул: / — Впрочем, не вижу ни малейшего смысла жалеть об этом сейчас. В конце концов, это повлекло за собой немало действительно прекрасных вещей. Хотя я должен признать, что мне несколько неловко от глупости своей ошибки и дальнейших разборок с его отцом. Даже смешно как-то от мысли, что более честное общение с Карлом у нас началось с признания моей ориентации. Конечно это дало свои плоды и отвлекло его от того, о чём я говорить в тот момент не хотел. Но всё же…/ / — А его отец, как я понял, ещё и против ваших отношений. «Это загонит его сына на социальное дно», я угадал? /        И ведь когда-то Карл действительно говорил нечто очень похожее. / — Нда, а ты здорово там устроился. Ещё и для правительства ты там по работе./ Альберт тихо усмехнулся, со вздохом поддерживая диалог: / — Да, не поспоришь. Хотя я на самом деле и работой занимаюсь. И заодно присматриваю за Патриком, который в неё втянулся, пока меня не было./        Вообще, он не хотел бы, чтобы Штейн-младший подвергал себя подобной опасности, но в то же время Альберт понимал, что у него есть надёжные союзники и спорить с ним, так или иначе, бесполезно: / — А отец его в конечном счёте частично смирился с фактом наших отношений… Правда я немного опасаюсь, что это только временно. Сложно сказать, что этот человек может предпринять, если я зайду дальше. Само собой, мне важнее мнение и чувства самого Патрика. Но и воевать с его отцом особого желания нет. По крайней мере всерьёз — точно./ / — Я сомневаюсь что он пойдёт против своего сына. Родная кровь, всё-таки — / Сказал Стефен, хоть и в его голосе можно было различить лёгкое сомнение. Видимо он действительно был не совсем в этом уверен, но всё же предполагал что в Эстро всё не так плохо. / — Я знаю. К тому же, ему очень дорога его семья. Но по меркам Эстро мои чувства к другому парню считают если и не за смертный грех, то за жуткое извращение уж точно. Кто-то, конечно, понимает, что всё далеко не так дико, как рисует им их менталитет. Однако, на Карла это распространяется с большой натяжкой… Если бы Патрик вдруг был против всего этого, от меня бы просто ненавязчиво избавились при первой удобной возможности./        Слова брата заставили Стефена не слабо возмутиться. Всё же он там не был, из-за чего подобное обращение было для него дикостью. Что и было выражено в его словах: / — Это же дикость! Кхм, действительно хорошо что я уехал в Борею… Нет, я конечно слышал что там сейчас такое себе состояние, но что бы настолько. Скажи ещё, что там ещё и какие-то банальности запрещают… /         Альберта же эта бурная реакция даже несколько позабавила, хоть и где-то в середине разговора он тяжело вздохнул: / — Если честно, тоталитарность этой страны доходит до абсурда. А про изощренность местных директив последних лет даже говорить тошно. Чего только стоит вся идиотия запрета на резиновых уточек… Мне конечно известно, что уточек какой-то раз использовали в какой-то демонстрации. Но тем не менее…/ / — Резиновые.уточки? Они серьёзно?! / — Стефен изо всех сил старался недоумевать максимально тихо, хоть и несколько слов на борейском всё же проскользнули, и, судя по тону, были они далеко не цензурного значения: / — Я даже понимаю почему ты хочешь это остановить. Это же немыслимо! / / — Я бы пытался остановить войну даже если бы там не существовало подобных директив. Но я не могу с тобой не согласиться — это и правда заставляет усомниться во многом… В частности, в психической уравновешенности так называемого «Мудрого вождя». У меня такое впечатление, будто этот человек и понятия не имеет об управлении государством./ / — Вполне возможно что так и есть. В истории бывало такое, что правитель, будь то король или кто-то ещё на самом деле был лишь прикрытием. А управление страной осуществлялось никому не известным кругом личностей… Но, думаю, ты помнишь подобное и без меня. / / — Да, ты прав. И кстати очень может быть, что так всё и есть. Но у меня всё равно слишком мало фактов, чтобы я был в состоянии подтвердить или опровергнуть эту теорию./ / — Ну, как видишь в этом ты разбираешься лучше меня, поэтому спорить просто нет смысла. Иностранный агент, как никак… Кстати о иностранном: надеюсь твоё увлечение качественным алкоголем не пропало? Просто если так, то можно выпить за встречу. В конце концов несколько лет не виделись./ — Стефен перевёл тему, с ухмылкой кивнув в сторону уже обжитого собой шкафа. / — Пристрастие никуда не делось. Но если честно, то я пообещал не притрагиваться к алкоголю во время этой поездки. Кое-кто не очень то горел желанием отпускать Патрика со мной… Хотя с другой стороны, я на тот момент совершенно не ожидал встретить здесь тебя. И если речь идёт о паре бокалов, то это не окажет на меня сильного влияния./ — Альберт задумался. Ему не очень хотелось отказывать брату, но и обещания он нарушать не привык. Стефен же в это время никак его не уговаривал, хоть и это сделать хотелось: / — В любом случае это будет твой выбор и я не буду на тебя влиять, даже не смотря на то, что мне в самом деле очень хочется отметить нашу встречу. И тем более встречу с такими забавными обстоятельствами. Но если ты всё же не откажешь мне, то я заверю тебя, что сам больше пары бокалов не буду, а ты, скорее всего, до сих пор не фанат пить в одиночестве. Всё же я должен так же следить за периодом восстановления Анны. И появление на работе с запахом алкоголя, или, не дай боже, с похмельем недопустимо. / Приняв решение, мужчина чуть кивнул в знак согласия и таки подошёл к уже обжитому шкафу. / — Ладно. Никого из нас это не убьёт, уж точно. Какие-нибудь особые пожелания? / / — Да, такое есть. Я хотел распить её с одним моим знакомым, но этому, видимо, не суждено сбыться. Не знаю пробовал ли ты что-то подобное, но мне нравится. / — В шкафу стояла бутылка Борийского коньяка, которой раньше здесь точно не было. Видимо про неё и говорил сейчас Стефен. Небольшая, но красивая бутылка из тёмного стекла с наклеенной на ней этикеткой с печатями, но при этом с простым узором создавали впечатление действительно хорошего напитка, и скорее всего так и было. / — Коньяк? Чтож… Раз ты берёг его для какого-нибудь особого повода, то ладно. Хотя я, как прежде, больше люблю мягкие напитки./ Он взял бутылку из шкафа и поставил на стол вместе с парой снифтеров. / — Просто я всегда боюсь переборщить и выпить больше чем нужно. А после стакана коньяка… ну, уже понимаю, что выпил. И давай без усмешек, потому что я действительно до сих пор почти не умею пить / — Стефен чуть нахмурился, видя что его брат действительно усмехнулся. Да, ему самому не особо нравилось это, но даже в таком, довольно зрелом возрасте, его было не так уж и трудно напоить. И сделать с этим уже мало что можно было. / — Главное чтобы не было как после твоего выпускного. Я знаю, что ты не намеревался доводить себя до такого состояния, но чувство меры у тебя тогда ещё хромало. Я не забуду, как я пытался привести тебя в норму следующим утром и при этом, не сдать тебя случайно матери./ Стефен сильно смутился этому упоминанию. Ему, на самом деле, нередко было стыдно за это, хоть и с годами количество ситуаций, заставляющих его испытывать стыд в этом плане почти полностью сошло на нет. Именно поэтому слова брата несколько задели его. / — Чёрт, а я так надеялся что ты не вспомнишь… А вообще — сам как будто никогда не был в таком же состоянии. Да, ты умел, и скорее всего сейчас умеешь делать так, что тебя почти не отличишь от трезвого, но я помню каким ты однажды пришел от Андре. / — он чуть улыбнулся, тут же отомстив Альберту.       На самом деле наблюдать в тот день, как его брат старался держаться ровно, не шататься и при этом не выдать той глупой, но довольной улыбки, стоя прямо перед родителями было феерично. Вот только, как на зло, он смог пройти эту сложную проверку на трезвость. В то время как самому Стефену давалось это лишь в случае… Когда он вообще не пил.       Альберт же подозрительно сильно смутился упоминанию той истории. Тогда ему было лет семнадцать и, по правде говоря, он боялся не столько того, что родители заметят его пьяное состояние, сколько их внимания в другим, более мелким, но одновременно с этим важных нюансов. А стоит отметить, что в то время Андре ещё представлялся им другом Альберта, хотя уже года полтора являлся ему кем-то большим. И да, тогда он действительно ещё не знал точной меры, после которой контролировать свои пьяные порывы будет проблематично. Да и сейчас, как показывала практика, знал это с некоторой натяжкой.        Видя реакцию брата на свои слова, Стефен тихо засмеялся. / — Расслабься, можешь так не напрягаться. Я знаю что ты тогда не из-за алкоголя улыбался. Хм, а я тогда даже поверил этому. Но сейчас это не пройдёт, как ни старайся/ / — Н… Не смешно! Вот вообще не разу. Да и… О чём ты думаешь? Не было там ничего такого./ — голос Альберта на мгновение стал возмущенным и даже чуточку дрогнул, но быстро вернулся в норму. Несмотря на сказанное, сам он прекрасно знал, что, на самом деле, там много чего было. Сохраняя всё ту же немного пошловатую ухмылку, Стефен повернулся лицом к брату: / — Альберт… Это можешь заливать кому угодно. Но не своему брату, вместе с которым ты прятал порнушные журналы. И если тогда я действительно мог обмануться, то сейчас хорошо понимаю, что ты лжешь./ Альберт выпил немного, после чего продолжил уже немного спокойнее: / — Ладно, ладно. Тогда действительно кое-что случилось. Но! Я не хочу рассказывать об этом кому бы то ни было. Не обижайся, но это личное/ / — Я бы и не попросил. Зачем мне это, собственно, знать? Просто я тебе немного отомстил. Ты ведь сам завёл эту тему… Ладно, давай действительно отойдём от этого. Хм, можно спросить? Я понимаю что о работе за столом не говорят, но мне интересно: что такого там случилось, что пришлось оперировать человека в таком состоянии? / / — Народные волнения. Дело в том, что к местной революционной организации перед очередным пропагандийским мероприятием был послан правительственный агент. Он воспользовался ситуацией, чтобы поднять панику среди людей и тем самым настроить граждан против действий организации. Предателя само собой вычислили, но на то, чтобы успокоить людей, понадобилось время. В итоге, было много пострадавших с разной тяжестью состояния, и среди них оказалась Анна, которая, по словам местных врачей, полностью выздороветь уже не могла. Само собой я знал, что у нас эту проблему смогут решить и потому вывез мать Патрика в Вальверде/       Брат Альберта невольно поежился, представив сколько ещё людей «не могут полностью выздороветь»: / — Это очень благородно с твоей стороны. Хотя кто бы из нас так не сделал… / / — На самом деле, мой мотив довольно эгоистичен. Потому что я спасал Анну только чтобы не обрекать на страдания дорогого мне человека. Если кто-то другой оказался в схожем положении, то ему повезло куда меньше. А даже если бы я решился проверять, сколько ещё таких пострадавших, всех сюда всё равно не привезёшь. Слишком рискованно./ / — Это не просто было бы рискованно, а почти нереально. Хотя бы потому, что зачастую медицина Эстро делает только хуже. Мне сложно представить как вы-то смогли выехать без проблем. Ну, ладно Анна — её вполне можно оформить почти что без искажения правды… Какие-нибудь процедуры в другой больнице, к примеру. Но как ты со своим возлюбленным смог проехать, я даже представить себе не могу. И да, мне сообщили очень мало подробностей. Я знал только, что есть женщина которой нужно провести операцию и проследить за восстановлением. И то, что это не должно распространяться./ / — По моей задумке, врача и не должны были информировать о всех деталях плана. Кто ж знал, что им окажешься ты. До нашей встречи я пребывал в абсолютной уверенности, что ты всё ещё в Южной Борее./ / —  Я иногда возвращаюсь сюда. И в это время как раз находился в Вальверде, поэтому и был одним из первых кто откликнулся./ / — И я несказанно этому рад. Если честно, то я чертовски по тебе соскучился. Всё ждал возможности приехать к вам с мамой./ / —  Она тоже очень скучает по тебе. Думаю она обрадуется, узнав что мы здесь встретились и с тобой всё в порядке. Просто после того, как ты уехал из Эстро прошло уже достаточно времени, и я понимаю её появляющиеся волнения. Оттуда ты ведь не звонишь./ / — Это довольно сложно. Борейские линии в Эстро просто напросто блокируется. Так что даже если связь доходила, то она была очень плохой. У меня не было возможности связаться с вами/ / —  Я понимаю. И изначально не хотел упрекать тебя в этом. Всё таки если у вас там стоят камеры в сигнализациях, то и прослушивающие устройства вполне могли поставить. К тому же работа, а особенно такая серьёзная, требует концентрации./       Альберт невольно усмехнулся. / — Так-то оно так. Но если честно, то зачастую моя концентрация хромает и мне приходится выпутываться из уймы мной же созданных проблем./       Стефен тихо усмехнулся в ответ / — Как сильно я окажусь прав, если предположу, что к созданию хотя бы части проблем причастна не сложность работы, а конкретный человек по имени Патрик и его важность для тебя? / / — Чёрт, похоже ты слишком хорошо меня знаешь… / — Ну, для этого тебе и нужен брат — что бы знать тебя так, как порою не знаешь себя ты сам. И подростки — они такие — часто ищут себе приключений. А за Патриком хотя бы присматривает такой человек, как ты. А это, знаешь ли, почти гарант сохранения здоровья./ — Доктор чуть улыбнулся, вспоминая все моменты, когда Альберт, так или иначе защищал его. А подобных было отнюдь не мало.       Альберт тоже улыбнулся, подхватив его ностальгическое настроение: / — Не то чтобы он не мог влезть в какую-нибудь историю со мной за компанию. Тебе ли не знать, Стефен? /       В итоге просидели они немало времени за такими разговорами и ушли спать только глубокой ночью. Потому с утра Патрик впервые проснулся раньше Альберта.