Цветок Спящего Дракона

- Где Анна? - слова были выплюнуты прямо в лицо, и у Тсуны даже не было возможности ничего возразить на это грубое обращение. Из горла вырывались лишь хрипы, ведь руки восставшего из мертвых с плеч переместились на шею, давя все сильнее. Перед глазами уже стоял не четкий образ, а сгусток черноты и синего сияния. Кроме того, на демоне висели обрывки каких-то амулетов и бинтов, словно Тсуна опять смотрит мультик об археологах, что вторглись в пирамиду, принадлежащую одной проклятой мумии. Видимо, и сейчас это было недалеко от истины. Глаза безбожно слезились, зрение меркло периодически, нос щекотало предчувствие смерти - полный набор, чтобы страх достиг критической точки. - Не знаю, - с трудом сквозь набитый слюной рот пробивались заветные слова, которые могли его спасти. - Но почему тогда я пробудился? Именно она, как я думал, первая придет спасти меня! Кто ты, черт возьми!? Я не так слаб, меня переполняет энергия! Гребаные чернокнижники не смогут вновь запечатать меня в этот кошмар, - чудовище кричало и рычало, брызжа слюной в лицо, охваченное жаром асфиксии. Тем не менее недаром Тсуна был боссом в их золотом трио. Сквозь агонию и влагу слез он уловил эти панические нотки. Сталь трескалась в голосе пробужденного, а точнее: она трещала по швам, как старая ткань, пролежавшая на чердаке с добрую сотню лет. Поэтому Савада собрал последние силы и, устремив решительный взгляд на существо, произнес надрывисто: - Я - тот, кто нашел твое кольцо и пробудил, - существо перестало давить на горло шатена и, застыв на долю секунды, опустило голову, рыская вокруг паренька. Голубое свечение пробивалось даже сквозь пальцы Савады, поэтому демону и не составило труда найти перстень. Мертвец сжал ледяными пальцами худое запястье, вскинул схваченную руку и, разжав чужой кулак, потянулся к перстню, будто завороженный его чудными бликами. Но их воссоединению не суждено было свершиться. Как только оживший дотронулся до камня, его как будто пронзило электричеством. Демон отскочил, приземлившись, как кошка, на четвереньки, и пристально впился взглядом в перстень, лежащий на ладони этого самозванца. - А теперь ты ответишь на мои вопросы. Учти, лучше тебе быть честным, иначе я могу тебя убить за долю секунды даже без своего верного клинка: голыми руками. Тсуна сглотнул и неуверенно кивнул. Его страх вернулся вместе с тем как улетучилась решительность; опасность отступила на шаг, так что адреналин схлынул, оголяя натянутые до предела нервы. Тсуна промочил сухую полость рта вязкой слюной, которая скорее походила на противную инородную субстанцию. После шатен вернул зрительный контакт, даже если это заставляло его мысленно звать маму. Былая сталь прослеживалась на дне этих бездонных глаз напротив, взывая отбросить любые шутки и ложь. Даже в такой ситуации юноша опять соревновался сам с собой. Это было его любимым хобби, наравне с исследовательской деятельностью. - Хорошо. Я ничего о тебе не знаю. Меня зовут Савада Тсунаеши, мне двадцать один год, я -обычный человек, занятый своей работой. Сегодня мне, к несчастью, предстояло скрываться от преследователей, поэтому я не нашел ничего умнее, чем взломать замок и проникнуть в этот склеп, - эти глаза топили его сознание, рот открывался сам собой. Даже если бы Тсуна и хотел соврать, он бы не смог этого сделать под надзором этого живого сканера - ока существа, чье существование любой человек сочтет вымыслом или частью красивой или пугающей легенды. Тсуна монотонно продолжил, еще раз размазав горячую слюну по небу. Попытка не сбиться и не дать повода в себе усомниться: - Я, признаться, исследователь древностей. Чаша в моем рюкзаке тому доказательство. Я услышал какой-то скрежет за стеной, потом осветил ее, прочитал письмена на стене и решил головоломку. Поняв, что в твоем гробу лежит сокровище, я сдвинул крышку и развернул перстень. Далее стена раскололась и появился ты. Вновь повисла тишина. Тсуна был бы рад ей при любых других обстоятельствах, но лишь если бы над его головой не висела та самая опасность смерти, аки валун на подожженной нитке. С каждой секундой пламя сжирало волокно за волокном этой несчастной, отделяющей его от кончины в молодые годы. Только сейчас шатен заметил, что у человека-демона напротив вертикальные зрачки, рассекающие роговицу пополам. Проклятие Савады, которое преследовало его на протяжении всей жизни, зашевелилось и как некстати подало свой писклявый голос, переступая через тонкую черту, начертанную инстинктом самосохранения: - Да что ты такое? - вопрос показался тихим, но на деле он ворвался в тишину резким порывистым ветром. Тсуна сморгнул и только через пару секунд смог осознать, что он натворил. Реакция чудища была непредсказуема. Человеческое закончилось там, где осталось беспокойство и растерянный взгляд после пробуждения. Сознание кричало: бежать, пока не поздно, однако на деле его сильнее пригвоздило к месту, а любопытный взор сильнее вперился в лицо с поразительными глазами. Как всегда бывает, разрядка пришла неожиданно. Мертвец переместился на корточки и изучающе склонил голову. Сперва рука пригладила черные волосы, а потом заливистый громкий смех обрушился всей мощью с пыльных сводов безмолвного склепа. Это пугало еще сильнее и настораживало. Непредсказуемость - опаснейшая из опасностей для человека. Это продолжалось мучительную минуту. Диапазон звука скакал, безумие пронизывало каждый атом разряженного воздуха в помещении. Все это походило на рассказ Эдгара По, окрашенный в краски сарказма, самого черного, что мог откопать писатель. Вселенная скакунала в сюжетную линию "больше, больше треша". Все стихло так же быстро, как проливной дождь в середине летнего погожего дня. - Я должен был догадаться. Слишком часто я видел маски ужаса на лице, но ты, пацан, оказался храбрее. Ты действительно не знаешь, кто я. Было бы невежливо не представиться, а просить от тебя ответов. Моя дисциплина дает слабину. Я - Хибари Кея, ныне глава самурайского клана Хибари, претендующего на северные территории Японии. Наш клан состоит в союзе с кланом Минамото, одним из сильнейших кланов, борющихся за власть. В народе же я больше известен как Безмолвный Демон или Черный Клинок. Перед забвением меня проклял один самурайский клан, по слухам в их жилах текла драконья кровь, а покровительствовал им сам Древний. Я не воспринял эти байки всерьез и вырезал всех до единого. Когда последний готовился издать последний вздох, он пророчил мне то, что потом стало правдой: ты останешься на грани между сном и явью, между жизнью и смертью, падешь жертвой убиенных твоей рукой, ибо их голоса бесконечно будут звучать в твоей голове истошными криками. Пробудить тебя сможет связь, что крепче катаны, закаленной в тысячи боях, и Связанный будет вынужден выстрадать с тобой бремя освобождения, нося на пальце твой крест. Хибари встал на ноги резко и порывисто, как человек, привыкший подавлять одним своим присутствием. Странно, но услышав всю эту историю, Тсуна не испугался сильнее. Он все понял и частично принял свое положение, осознав, что стал частью чьего-то рока, впутался и увяз по велению чьей-то гнусной судьбы. - Голоса, голоса преследовали. Они терзали меня так долго. Все это казалось вечностью, окончившейся так же внезапно, как и начавшейся. Сколько я был заточен? В два широких шага брюнет оказался подле Тсуны, возвышаясь над ним скалой, внутри которой обычно клокочет лава, готовая вырваться смертоносным катаклизмом в любой день, любой час, минуту, секунду. Глаза в глаза, как закономерность. Черное кимоно шелестело на сильной мускулистой фигуре пробужденного. Теперь пара глаз казалась парой лун. - Хибари-сан, боюсь, что сейчас уже 2019 год. Почти тысяча лет прошла. Страна успела пройти много эпох с момента самурайских войн средневековья, в которых вы участвовали. Зрачки сузились еще сильнее. Тсуне показалось, что он видит свое крошечное отражение в них. Он больше не боялся, а принимал как должное. Ему предстояло его величайшее в жизни исследование, которое разделит его жизнь на до и после и о котором он с горечью успеет пожалеть, связавшись с этим внушающим трепет Проклятым. - Теперь ты, Савада Тсунаеши, мой Связанный, мой раб, мой сосуд, мой проводник в этом мире, хочу я или нет, хочешь ты или нет. Я вижу тонкие нити энергии, окутавшие нас. Ты меня пробудил, от тебя я и завишу. Надень кольцо. Оно - наша семейная реликвия, которая является отличительным знаком Главы клана. Мы - единое целое, и раз я не могу к нему прикоснуться, надень его ты. Тсуна аккуратно поднял кольцо с влажной ладони и медленно, боясь ошибиться, боясь последствий в виде божественных грома и молний, надел его на указательный палец. Ничего такого не произошло. Просто воздух вокруг наэлектризовался, обоих обвили голубые нити, а на шее появилось ощущение рук, сжимающих горло холодными пальцами. Второй раз за день. Темнота накрыла пологом лес и кладбище. Пробудилась и рация, нацепленная на карман штанов: - Тсуна...