the games we play, the words we say

- Никки! Мать твою, Никки! Вставай, придурок! Вставай! Удар по щеке. Другой. В голове звенит, все тело ломит так, что Никки снова хочется соскользнуть обратно, в блаженное забвение. - Отвали, - хрипит Никки. От его пощечин в голове стреляет болью, а боль не пускает его обратно. - Блять, - Винс шумно выдыхает, его голос срывается. - Блять. Живой. Он оседает на пол рядом с Никки и закрывает лицо руками. Еще пытается сдерживаться, идиот. - Плачешь, - Никки пытается улыбаться, губы не слушаются. - Еще чего, - отрезает Винс, но очередной прерывистый вдох-всхлип портит все впечатление. - Не стоишь ты того. Наркоман ебаный. Никки поднимает правую руку, нашаривает в темноте лицо Винса, неловко тыкаясь ему в шею пальцами. Винс не отворачивается и не трогает его ладонь, позволяя ему ощупать его, как слепому. На его лице мокрые следы. - Плачешь, - удовлетворенно шепчет Никки, гладит лицо Винса подушечками пальцев. - Из-за меня. - Иди к черту, - Винс стряхивает его руку и перегибается через него. Брезгливо выдергивает застрявший в его вене шприц. - Видел бы ты себя. Жалкое зрелище. Он швыряет шприц в мусорку. Безошибочно определяет, какая из плиток неплотно прилегает к стене, и выгребает оттуда весь запас Никки. Тот смотрит на то, как тысячи долларов уплывают в канализацию, и не чувствует ничего. Потому что Винс здесь. Он пришел. И он плачет. Из-за него.