Почему я всё это испытываю?

Роберт около десяти минут копался в своей писанине в попытке найти что-то нормальное, что тянулось мучительно долго. Он перечитывал написанные им ранее строчки, из-за чего ему было жутко неловко: на глаза наворачивались слезы и тряслись руки от мысли, что Алекс, человек, который уже выпустил несколько книг, будет читать такое убожество. Хочется плакать и рвать волосы, ломать ногти, царапать кожу, ведь это бессмысленно, убого, глупо, скучно, непонятно, мерзко, отвратительно; этого никто не должен видеть. Когда он смирился с тем, что ничего хорошего в своих стихах он не найдёт, то прислал Алексу то, от чего ему хотя бы не хотелось убить себя, про большее речи не идёт — это в случае Роберта невозможно. «Прости, это очень плохо…» — ему было необходимо дописать это, а то вдруг Алекс ещё подумает, что Роберт сейчас просто специально унижается и его стихи на самом деле нормальные? А прочитав то, что Роберт пишет в действительности, парень просто рассердится и назовет его дерьмом? (или вообще перестанет общаться и тогда Роберт будет один снова один как и раньше было это будет так ужасно тогда он просто сойдёт с ума от этой зияющей дыры пустоту которой должно заполнять общение с людьми он снова опустеет как раньше) Остаётся только надеяться, что всё будет не так плохо. Может, Алекс не будет оскорблять его творчество или притворится, что ему нравится… Теперь оставалось только ждать ответа, пока и без того слабая надежда на то, что всё будет хорошо, не угаснет. Он попытался сосредоточиться на дыхании, чтобы не сойти с ума, (вдох и выдох вдох и выдох глубокий вдох и потом глубокий выдох) , но не думать и не испытывать тревогу из-за своих же мыслей было трудно. Тревога это отрицательно окрашенная эмоция, выражающая ощущение неопределённости, ожидание отрицательных событий, трудноопределимые предчувствия. Она представлялась ему как красная кнопка пожарной сигнализации, но в голове. У нормальных людей она находилась под защитным стеклышком, которая почти не использовалась и была только для галочки, а у Роберта эта кнопка тревоги была уже затертой до проплешин в краске и, кажется, держалась нажатой уже на протяжении нескольких лет. Когда он думал о том, что он испытывает тревогу, он тревожился ещё сильнее. Это был замкнутый круг, в который попасть так же легко, как мухе запутаться в паучьей сети. Но звук уведомления на телефоне всё-таки привёл его в чувства. Сколько времени прошло? Только бы это был он, пожалуйста, пусть это будет сообщение от Алекса… Даже если он скажет что Роберт — бездарь и неудачник, а он сам общается с ним из жалости ― даже если Лекс и скажет всю эту правду, будет уже всё равно, просто пусть это будет сообщение от него. К слову, что-то схожее с этим он испытывал во время своих первых отношений. Точнее, единственных отношений. Это было давно, в конце школы или вроде того, и это длилось всего пару месяцев: больше Роберт бы просто не протянул. Не то чтобы это было так плохо. (всё было ужасно именно поэтому это были его первые и единственные и последние отношения потому что встречаться с кем-то слишком тяжело и неприятно) Его парень был хорошим человеком, просто он был не в себе и ужасно нагрубил, (это была не грубость почему он должен был терпеть всё это он просто сказал что больше не хочет чтобы так было потому что это больно и неприятно) поэтому все и закончилось. Роберту было сложно заниматься всеми этими романтическими вещами после произошедшего с дядей, (кто вообще захочет хотя бы держатся за руки когда с тобой делали такие мерзкие вещи и не один раз Господи Боже да ему даже дышать после такого не хочется хочется закрыть глаза и не проснутся и просто не чувствовать ничего лучше чем жизнь в этом грязном теле будет даже смерть и даже существование сознания в вакууме) поэтому в отношениях он постоянно был на нервах, что немного раздражало его партнёра, из-за чего у них часто были небольшие ссоры. (он до сих пор помнит как всё тело болело, но теперь не так как после дяди, а по-другому теперь болело всё тело и даже не как когда он занимался селфхармом) (его и без того сломанное грязное и мерзкое тело теперь уродовали не только порезы и ожоги, но и синяки и всё это было так отвратно что его парень напрямую говорил про это, но Роберт всё равно говорил себе что всё нормально и это с ним что-то не так и он пытался любить его он старался) Но это мелочи. По крайней мере, он справился. В те времена, когда у него был парень, он тоже с трепетом ждал от него сообщения и нежно брал телефон в руки и чуть ли не плакал, пока сердце от влюбленности было готово выскочить из груди. Он был счастлив, когда читал эти сообщения, даже если там было что-то типа «ясно», «понятно» или «блять, отъебись, придурок, я занят». Он все равно будет пересылать каждое сообщение себе, чтобы сохранить или сделает скриншот, даже если там будет что-то грубое. Он будет счастлив, ведь его парень просто честен с ним и позволяет с собой общаться, разве это не прекрасно? Разве это не любовь? (кого он обманывает) И сейчас он так же взволнованно взял телефон в руки, глаза снова были влажными, даже сердцебиение снова ускорилось. И да, это было сообщение от него. (это произошло снова) (он снова чувствует это) «Ох, прости, я зачитался и совсем забыл ответить! Мне очень понравилось, мне кажется, что ты очень-очень талантливый! У тебя ведь есть еще стихи?» Алексу понравилось? Господи, как это странно. К щекам прилила кровь, уголки губ неосознанно расползлись в смущенную улыбку. «Это очень приятно, мне раньше не говорили таких вещей, спасибо большое. Я, ну, может, могу показать тебе что-то ещё немного позже… Но я все равно совсем не такой талантливый, как ты» «Это очень мило, что ты так думаешь» «Спасибо, наверное….» Роберт облегченно вздохнул, сложил телефон и руки на грудь. На лице по-прежнему слёзки и смущенная улыбка. Это тёплое чувство в груди, когда читаешь сообщения; то самое приятное чувство, когда в щёки приливает кровь, бабочки в животе, замедленное дыхание и думать становится сложнее. Лекс очень хороший и интересный человек, с ним довольно просто вести диалог, хотя Роберт все равно ужасно волнуется. С ним, кажется, правда можно говорить о чем угодно. «Можем поговорить про что хочешь» «Ну…. Мне нравятся животные.… Ты любишь животных? Я люблю кошек и крокодилов, но крокодилы намного интереснее. Самые большие особи могут достигать семи метров в размере и быть до тонны весом; у них 24 острых зуба, которые помогают им легко перекусывать добычу, правда из-за строения челюсти у них плохо получается жевать. Черт, прости, я только сейчас понял, что написал огромное бессмысленное сообщение. Но мне не хочется его удалять, потому что я писал это слишком долго, прости за трату твоего времени» «Ой, вау! Ты много про них знаешь! Это классно, я считаю! И очень мило!» А еще ему нравятся стихи Роберта… Вау, он действительно хорошо относится к Роберту. А еще он очень добрый и готов поддержать, но в тоже время с чувством юмора. Просто душка.

***

Однажды, когда он в очередной раз вспомнил о школьных временах, а конкретнее самые их неловкие моменты, а именно тот случай, когда он, зайдя в туалет, обнаружил двух своих одноклассников целующимися. Очень стыдно и странно, ведь даже не его застали за таким! Но самое забавное то, что это были хулиган-двоечник Шон, который Роберта откровенно недолюбливал и пару раз до этого поколотил, и булочкообразный раздражительный отличник Майк. Это было странно, ужасно странно и смущающе, поэтому тогда он решил молча уйти. Это не его дело, ему не нужны лишние проблемы. Лучше не думать об этом. Так вот, когда в его сознании всплыл этот момент, он сильно заволновался, и думал, мол, Господи, даже Майк целовался нормально, а Роберт…. Сложно назвать поцелуи с дядей и парнем-абьюзером чем-то нормальным. «Черт, извини, пожалуйста, но я буду ныть…. Даже мой одноклассник пай-мальчик нормально целовался, а я нет. Я знаю что, хах, это необязательно, и вообще глупо, что я думаю о таком, но если у меня даже такой банальной вещи никогда не было, что со мной не так?» Он решил не упоминать о том, как он узнал о любовных похождениях одноклассника и почему у него не было нормального поцелуя. Алексу лучше этого не знать. «Ой, да ладно, можем это исправить! И вообще, почему с тобой должно быть что-то не так?» «Ох, ну, это другая история. Подожди, в смысле «исправим», хах?» Роберт сильно занервничал. Наверное, он что-то не понял, наверное, это просто шутка. Ведь все друзья шутят между собой, да? Они же друзья? Да? «А, не, забудь» «Охххх, ладно…» (боже Роберт такой тупой Лекс хотел что-то сказатаь он ничего не понял ну что за лох Боже блин) Роберт чувствовал себя очень неловко, ему было так стыдно. Пока Лекс не написал ничего ещё, он решил снова поддаться своей небольшой привычке. Жаль, хотя с Алексом ему хотелось вредить себе чуть меньше. Но эта минута была одним из исключений. Руки немного дрожат, и он, тяжело дыша, тянется к затертому ящику в столе, в котором под светом настольной лампы сияют разные острые предметы. Чего там только нет: коробочка бритвенных лезвий, (мама такими же исправляла ошибки у него в домашних заданиях когда он был маленьким) канцелярский ножик и ножницы, (он носил их в школу каждый день с конца седьмого класса потому что он знал что в любой момент ему может стать плохо и тогда чтобы не раскиснуть он уходил в туалет или если было совсем туго то прямо под партой пытался расцарапать кожу) иголки с булавками, (он умел шить и вышивать потому что его научила этому мама и этими вещами он иногда пользовался по назначению, а иногда колол кожу чтобы точкой из тканей его тела просочилась кровь) и даже некоторые случайные острые и царапающие предметы, вроде осколка карманного зеркальца. Такой большой выбор — мокрые глаза так и бегали по ящику, в очередной раз оглядывая его содержимое. Пускай это будет лезвие. Это самый используемый предмет здесь, пожалуй, не считая антисептик, перекись водорода и пластыри — он пытался хоть немного позаботиться о себе после таких ужасно-жалких вещей. Парень закатывает рукав на левой руке, оголяя изуродованную шрамами кожу, которую вскоре протирает антисептиком и берётся за лезвие. Всё это очень быстро, но он не хочет разбираться с возможными последствиями собственной неосторожности. Роберт набрал больше воздуха в лёгкие, и полоснул лезвием поперёк худой руки — обжигающая боль разносится по телу и он нервно выдыхает, пока из глаз на кожу капают слёзы. Кровь стекает по руке и после капает на стол с характерным звуком. Парнишка словно впервые зачарованно смотрит на это, невзирая на боль. Еще один порез, и ещё один, и ещё. Руки сильно трясутся, и теперь лезвие с металлическим звоном падает на стол. Нет, нет, ну зачем он снова сделал это? (слабак) Когда спустя пару минут он клеил пластыри на руку, он пытался плакать не так сильно. Он такой чувствительный, о Боже.… По правде говоря, он так погрузился в собственные страдания, что совсем забыл о переписке с Лексом. Оказывается, от него пришло новое сообщение. «Хотя. Не знаю» Роберт не совсем понял, что там Алекс не знает, но переспрашивать ему не хотелось, потому что ну зачем? Чтобы опуститься еще ниже в его глазах? «Ох, ладно, тогда мы можем поговорить про животных или про чуму, если ты не знаешь!» «Спасибо, но нет, просто я думал, что если ты не с кем не целовался нормально, то я мог бы сделать это, потому что ты милый пирожок, но ладно» Роберт смутился. Это шутка или Алекс имеет в виду что-то другое? Что-то, что поймут нормальные люди и что, по идее, должен был понять и Роберт, ведь Лекс думал, что он тоже нормальный, но ошибся, из-за чего возникло данное недоразумение? В итоге Роб решил сделать вид, что понял. «Аааа, хах, я понял, ты имеешь в виду по-дружески, да, я понял, ахах…» Он нормальный, честно, Алекс, не думай ничего странного. «По-дружески?.. Эм… никто не целуется в губы по-дружески, если это не игра в «бутылочку» или что-то такое» Чёрт… Черт, черт, черт! Пока он печатал сообщение, то снова жутко занервничал, ну как же так. Он даже не заметил того, что писал и без знаков препинания, и дублировал буквы. Ему было все равно, он просто хотел ответить как можно быстрее, просто пытаться исправить то что происходит. «Оххх яяннууу дааа точнооо я совсем забыл ха ха да.......» «Тебя сейчас волнует только то, что ты мог ошибиться, а не то, что я предлагаю тебе поцеловаться совсем-не-по-дружески?..» «Нет, то есть, да, то есть, ты мне вообще-то не предлагал, мне просто показалось!» «Но ты был бы не против, если бы я сделал это?..» «Хах, ну да, ну мы же друзья, хах» «Но это ведь будет не по-дружески» «Но мы же друзья, так что всё нормально, да, и совсем не по-гейски, хах, да» «Ладно, не хочешь как хочешь, я понял….» «Пожалуйста, давай лучше поговорим про животных или чуму…» Ещё, например, когда Роберт сильно нервничал из-за чего-то, Лекс говорил очень хорошие и милые вещи. Один раз он сильно разнылся Алексу в личные сообщения, и это было что-то действительно глупое и наверняка не особо приятное, а Алекс был вроде: «Боже, на нашу первую встречу я испеку для тебя поддерживающее печенье. Не нервничай так сильно, пожалуйста» И сейчас бы Роберт просто поблагодарил его, но тогда ему было плохо, а теперь еще стало и неловко оттого, насколько этот парень добрый, и он решил, мол, нет, лучше доказать Алексу, что он не должен делать это. Идиот. «Нет, нет, нетнетнетнет, не нужно, пожалуйста, мне очень неловко и стыдно, я не заслужил ничего такого! Я ужасно глупый и отвратительно-нехороший, не нужно, я очень-очень плохой, пожалуйста, просто не нужно не нужно, пожалуйста, не нужно так, это слишком много для меня, ты перенапрягаешься!» «Тебе нужно МНОГО поддерживающего печенья» И, черт, так много всего произошло за время их общения. Не то чтобы всё всегда было гладко, но у него, у вечного неудачника, появился друг. Всё это так странно и хорошо одновременно, хах. Но он очень нервничал из-за того.

Потому что, похоже, то чего он так опасался, произошло снова.

Это так странно, что он, несмотря на всё то, что случилось до этого

снова влюбился.