Desideria carnis

Осенний вечер был наполнен запахами прелых листьев и дождя. Солнце скрылось за грозовыми облаками. Люди спешили как можно быстрее вернуться домой, или хотя бы ненадолго укрыться от ненастья в круглосуточных магазинчиках. В небе раздался рокот грома и яркая вспышка молнии сверкнула над католической церковью. Это старинное здание находилось в самом центре небольшого городка. Не смотря на сильный дождь, который разбушевался на улице, церковь была практически пуста. Ксёндз* Михаэль по памяти играл знаменитейшее произведение Баха в ре миноре. Гулкие звуки органа заполняли собой всю церковь, заменяя, тем самым, отсутствующих людей. Наконец последние ноты зазвучав перед закатом - стихли. Раздался ещё один гулкий звук грома, который эхом отразился в высоких сводах церкви. Тяжёлые двери костёла* распахнулись и в просторную залу вошла девушка лет 18-19 на вид. Её вьющиеся рыжие волосы до плеч, были растрепаны от ветра и осенней сырости. Её слегка подрагивающие руки выдавали волнение. Мокрые то ли от капелек дождя, то ли от слёз глаза, глядели прямо перед собой. Но несмотря на столь неприкаянный вид, решимость так и сквозила в её образе. Михаэль откинул голову назад и глубоко вздохнул. Кадык на его шее нервно дёрнулся. Эта странноватая прихожанка внушала ему мысли, да к тому же такие, что любой другой священник находящийся на его месте уже давным давно задохнулся бы в этом потоке сладострастия. Любой другой, но не он. Однако ж сейчас, весь вид мужчины говорил... Нет, он просто кричал, словно умоляяя выйти её из церкви. Девушка продолжала упорно идти к алтарю по центру залы. Достигнув своей цели она шумно, с явным облегчением, упала на колени. Михаэль вздрогнув обернулся в её сторону. На мгновение ему показалась, что она разбила свои чудные, прекрасные коленки. И если это так, то он бы не медля и секунды приложился к ним губами, как прикладывался во время молитвы к золотому кресту. О чем он только посмел думать?! Затем, девушка подняла глаза к зеленовато-голубому витражу и совершила свою тихую молитву. Тяжело опустив голову на грудь, она, поддавшись совершенно внезапно нахлынувшим на неё чувствам расплакалась и ещё больше удивила священника. Она плакала и вновь продолжила нашёптывать слова заученной мольбы. Лишь бы Всевышний услышал её. Лишь бы понял... Михаэль, в тот вечер заменявший уже ушедшего священника, был обязан с ней поговорить. – Что было способно так встревожить твою душу, дитя моё? - голос Михаэля немного осип но не перестал его слушаться. – Поведай мне. – Святой отец, я каюсь в том, что готова пойти на самый страшный грех. - Её заплаканные глаза смотрели прямо на его застывшее от удивления лицо. Михаэль сам не заметил своего тяжёлого вздоха, ведь всё это время его терзали мысли: «Как такое возможно? Это невинное дитя, эта милая, добрая девочка, которая каждое воскресенье приходила в костёл, теперь готовилась на совершение греха? Такого просто не может быть! Она сама, точно ангел божий и не способна на грех». – Какая же вина лежит на тебе, дитя? – Ах, отче, - опустив взгляд, она принялась разглядывать свои руки, при этом продолжая тихим голосом отвечать. – Это самый гнусный, но в то же время и самый желанный для меня соблазн. Мне кажется, что ещё немного и я буду полностью в его власти. У меня больше нет сил сопротивляться ему. Михаэль взглянул в янтарные глаза девушки. Эта заплаканная и хрупкая прелестница задела его душу за живое своей искренностью и простотой. Одна лишь её слезинка была способна привести его в состояние благоговейного трепета. Он был готов, словно проклятый язычник, пасть на колени перед своим тайным божеством. Дотронувшись до её плеча мужчина чуть поддался вперёд, чтобы проговорить слова поддержки. Он был готов отпустить ей этот грех, но при этом постараться наставить её на путь истинный, но не тут-то было. Ощутившая невесомое прикосновение этого чистого душой человека, девушка резко дёрнула молодого священника на себя. С небывалым отчаянием, она обнимала его. От столь неожиданного действия со стороны прихожанки, Михаэль не сумел удержать этого хрупкого равновесия и упал рядом с его муками, с его счастьем - его девочкой. Стараясь не упустить ни одного предоставившегося судьбой мгновения, девушка принялась покрывать бледное лицо мужчины короткими и почти невинными поцелуями. Он удивлённо смотрел на эту прелестницу, которая так внезапно обезумела от нахлынувшей на неё страсти и никак не мог понять её. – Отче, – прервав череду поцелуев смущённо проговорила она. – Я с детских лет была влюблена в молодого священника, а теперь, будучи уже достаточно взрослой, я готова пойти на всё ради него... и даже на грехопадение, - прошептала она охрипшим голосом. Наклонившись к его шее, она выдохнул перед новым поцелуем: – Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Прошу вас, теперь, когда мы находимся пред божьими глазами, отпустите мне этот грех, или же покарайте меня прямо здесь и сейчас. Я готова принять свою судьбу какой бы она ни была. Суть этой фразы совсем не вязалась с тем, каким просящим тоном её произнесли эти манящие губы. Девушка наклонилась над священником. Её взгляд мог бы поведать о её смешанных чувствах гораздо лучше чем внезапно охрипший голос. Пока священник не мог подобрать подходящих слов, она решилась использовать свой последний шанс и жадно припала к его шее, при этом, оставляя в пылу страсти розоватые следы. Девственное тело Михаэля не могло больше выдержать такого жара исходящего от юной нимфы. Она продолжала самозабвенно исцеловывать его шею, не решаясь продвинуться дальше. Другую заблудшую душу он бы тут же пристыдил и наложил строгую епитимью, однако это прелестное создание сумело разбить его строгий образ лишь одним своим поцелуем. Буря за пределами храма превратилась в ничто, по сравнению с той бурей, которая царила в его нетронутой и чистой душе. Никогда не знавший о всех прелестях пылких ласк страстной любви священник, чувствовал, как начинает млеть от прикосновений теплой девичьей ладони. – Ты... О, Господь милосердный, - сдавленно проговорил мужчина. Неожиданно для самого себя, Михаэль резко прижал её к себе. Теперь он мог ощутить, как девушка дрожала в его объятиях. Ей не было страшно, напротив. Опустив свои руки на поджарое мужское тело, она плавно заскользила по его торсу вверх к плечам. Взглядом священник впился в её глаза, которые еженощно снились ему в самых прекрасных из сновидений. Они обжигали его, но при этом дарили поистине райское наслаждение. Не в силах больше терпеть этой любовной муки, он благоговейно простонал: – Скажи мне своё имя, дитя. Я буду молиться Святой Деве, чтобы она простила твой грех! Искры удивления теперь сквозили во взгляде рыжеволосой бестии, посеявшем раздор в его тихом мирке. Он не хотел наказывать её за то падение, на которое она решилась пойти из-за него. Напротив, он был благодарен девушке за то, что она сумела показать его истинное лицо грешника, которое он так тщательно ото всех скрывал. – Мария, но для тебя я просто - Мари. - Такая кроткая улыбка вдребезги разбила отголоски всей ясности и разума. Неумело, но всё же страстно, он прильнул к её губам и смял их в жарком поцелуе. Ему казалось, что после этого непозволительного прикосновения к ней, он всё же сумеет вовремя остановиться, но девушка явно хотела от него большего. Мария, словно безумная, принялась развязывать пояс его монашеской рясы. Смежив веки, она судорожно вдыхала сладкий воздух, при этом борясь с многочисленными пуговицами на его одеянии. Как бы ксёндз не хотел сдержаться в эту минуту, он просто не мог. О, Domine*, он больше не в силах остановиться в этом падении. Всего лишь за краткий миг Михаэль сумел понять, что никогда больше не сможет ощутить такого всепожирающего огня, как её страсть. Лишь эта девочка была способна разжечь в нем и жизнь и любовь. Только она. Яростно борясь с одеждой и отшвыривая её от себя, Михаэль и Мари сидели напротив алтаря, прямо посреди церкви и взглядами ласкали тела друг друга. Ни он и ни она не испытывали смущения или стеснения. Их нагота и желание выглядело сейчас слишком правильно. Михаэль лишь на краткий миг задумался о том, что своим актом прелюбодеяния, они осквернят святая святых. Однако, находясь на самом краю, мужчина запоздало подумал о том, что такой искренней и пылкой любовью какой обладает эта девушка - невозможно что-либо осквернить. Мари, ещё немного приблизившись к нему, несмело провела ладонями по его обнажённым плечам, в то время, как Михаэль с упоением припал к мягким холмам её небольших грудей. Влажный мужской язык нежно облизывал темно-розовые ореолы её сосков. Сейчас он отчаянно молился, но не за свою грешную душу, и даже не за эту девочку. Всё о чём он мыслил, так это о том, чтобы никто из церковных служителей не зашёл в это помещение. А девушка молилась об ином: «Только бы он не передумал. Лишь бы остался со мной. О, Боже! Только бы он продолжал!» - мысленно нашёптывала она. От былой стыдливости не осталось и следа. Теперь её хрупкие руки гладили его влажную от выступившего пота грудь. Посмотрев ему в глаза, Мари сначала поцеловала уголок его губ, затем щеку и поднявшись чуть выше принялась покусывать хрящик его уха. Её пальцы жадно зарылись в его темные, густые волосы. Девушка невероятно хотелось навсегда запоминить его запах. Этот прекрасный медово-травяной запах... Пока он одаривал её тело чувственными поцелуями, девушка вспоминала о том, как же долго она страдала по нему ещё будучи ребенком; как долго цеплялась за его ускользающую в толпе прихожан тень; как боялась признаться в своих чувствах. Но настал миг, когда молодая девушка, распалённая ласками мужчины, лежит перед ним абсолютно раскрытая и беззащитная. Она содрогается в нетерпении под его внимательным взглядом, но он решает не торопить события. Продолжая ласкать её податливое, распростёртое на мраморных плитах тело, мужчина, неторопливо продвигался всё ниже и ниже. Оставив по поцелую на каждой ушибленной остренькой коленке, Михаэль остановился и судорожно вздохнул. Пол церкви сослужил для любовников хорошую работу. Стараясь утолить жар в их сердцах, он остужал их пыл и замораживал этот огонь. Однако простой прохлады было недостаточно чтобы остановить это. Пламя страсти пожирающее их, с новой силой, взвилось к фрескам на потолке. Вязкая влага и непривычный жар между ног заставили Мари глухо застонать и откинуть голову. Её шея стала живительным источником, из которого никак не мог напиться Михаэль. Она была даром небес, это уж точно. Краем глаза он заметил несколько блестящих капелек пота, которые были готовы соскользнуть по её телу, но он этого не допустил. Припав к выступающим ключицам девушки, он с животной яростью слизал солоноватые капли. – Отче! - хриплый вскрик довёл его до точки не возврата. Закрыв её собой от божьих глаз, мужчина нежно поцеловал её сладкие, раскрасневшиеся губы. Она вторила его движению и постепенно расслабилась. Подгадав момент, Михаэль быстро вошёл в жаркое лоно девушки, но тут же замер стараясь прислушаться к своим ощущениям. Сначала Мари почувствовала боль, но вскоре она отступила и ей на смену пришло райское блаженство. Каждый его толчок порождал внизу её живота самоё настоящее жгучее пламя. И не только она это чувствовала. Михаэль двигавшийся в девушке медленно и стараясь не навредить, через пару минут заметил, как постепенно наращивает темп. Девушка выгнулась представляя своё тело его жадным губам. Огонь похоти захлестнул их двоих с головой. Глухие мужские стоны отдавались от стен, перекликаясь при этом со звонкими вскриками и мольбами его Мари. Это звучало для него гораздо красивее церковных напевов и гимнов. Но вот уже через несколько секунд для них наступил момент взлета. Попеременно вздрагивая, точно в конвульсиях, они медленно отходили от незабываемого оргазма. Только теперь их внимание привлекли иконы. Падения было не избежать. Повсюду: со стен, окон и потолков - за ними следили Божьи глаза. Эти взгляды видели грехопадение и уж точно не собирались прощать осквернение церкви. Испытывая дикий, почти животный стыд, ксёндз отполз от предмета своей порочной страсти. Всё ещё подрагивая, он отыскивал свою рясу, которая, в бешеном порыве любви исчезла где-то под лавками. Но Мари, обняв его трясущийся торс, прижала мужчину к себе. – Прошу, только не бросайте меня после всего, что с нами произошло. - Он мог бы утонуть в её взгляде. – Я так вас люблю. Дрожь и счастье не оставили и следа от рассудка обезумевшего Михаэля. Ни статусы, ни десятилетняя пропасть возраста, ни что иное больше не заставит его отступиться от этой девушки. Он будет трепетать, будет молиться за искупление её грехов лишь бы она продолжала грешить вместе с ним. *Ксёндз — польский католический священнослужитель. *Костёл — польская католическая церковь. *Domine — Боже (Бог).